ᴨод ʍᴀᴄᴋой ᴨᴩоᴄᴛуɯᴋи. #rosekook

Папе не стало лучше ни на следующий день, ни на день после этого. В конце недели он пошел на работу, но я была уверена, что не одна я заметила следы похмелья на нем. Теперь в нашем доме всегда можно было найти где-нибудь пиво или виски. Папа либо лежал в отключке на диване в гостиной, либо запирался в своей комнате. И он ни разу не заговорил со мной об этом. Как будто я ничего не замечала. Мне что, нужно это игнорировать? Притворяться, что нет никаких проблем?

Мне хотелось что-то сказать, попросить его остановиться. Сказать ему, что он совершает большую ошибку. Но как? Как семнадцатилетняя может заверить своего отца, что она знает, что лучше для него? Если я попытаюсь остановить его, у него может включиться защитный механизм. Он может подумать, что я тоже его предала. Он может разозлиться на меня.

Поскольку папа бросил пить еще до моего рождения, я мало что знала об этом. Я только знала, что у него когда-то был "спонсор ". Какой-то высокий, лысеющий мужчина из Оак Хилл, которому мама отправляла поздравительные открытки на Рождество, когда я была маленькой. Отец с ним больше не общался, и я была прочти уверена, что даже сильно постаравшись, не смогу найти его номер. Но даже если бы и смогла, то что бы сказала ему? Как вообще с этими спонсорами работают?

Я чувствовала себя бессильной и бесполезной, и мне было очень стыдно. Мамы с нами больше не было, и что-то сделать сейчас со всем этим было моей обязанностью, но я понятия не имела что именно.

Поэтому в течение нескольких недель после отъезда мамы в Теннеси я, находясь дома, старалась избегать отца. Я в жизни не видела его пьяным, поэтому не знала, чего от него ожидать. Все мои знания об этом ограничивались разговорами, подслушанными мной в детстве. Когда-то папа был агрессивным, часто срывал свою злость на других. Я не могла и не хотела представлять его себе таким. Поэтому я оставалась в своей комнате, а он - в своей.

Я продолжала убеждать себя, что все наладится, а пока стоит хранить все это в секрете. К счастью, мама поверила мне, когда я сказала ей по телефону, что все у нас хорошо.

Честно говоря, я думала, что сложнее всего будет скрыть правду от лисы. Она всегда видела меня насквозь. Сначала я пыталась избегать ее, игнорировала ее звонки и придумывала отговорки, когда она предлагала провести вместе время. Я так и не сходила с ней в "Гнездо", как она мне предлагала. Я была уверена, что она завалит меня вопросами, как только застанет в одиночестве, поэтому не стесняясь, использовала бедную Дженни в качестве медиатора. Но через неделю у меня появилось странное чувство, что лиса начала меня избегать.

Она звонила все реже и реже.

Перестала спрашивать, хочу ли я пойти в "Гнездо" на выходных.

Она даже поменялась местами с Джанин в столовой, и теперь сидела по другую сторону стола - подальше от меня, насколько было возможно. Пару раз я заметила, как она кидает на меня злые взгляды.

Мне хотелось знать, в чем проблема, но я боялась спросить ее об этом в открытую, зная, что если мы начнем этот разговор, я не смогу продолжать врать ей о папе. Но это был его секрет, его позор, и не мне было об этом рассказывать. Я не позволю никому узнать об этом, даже лисе.

Поэтому на время мне нужно было притвориться, что я не замечаю странного поведения лисы.

Чонгук был единственным, кто на самом деле помогал мне пережить те недели. Часть меня ужасалась этому, но что еще я могла сделать? Мне нужен был этот выход - этот наркотик - больше, чем когда-либо, и он был всего в нескольких минутах езды. Встречи три-четыре раза в неделю помогали мне сохранить рассудок.

Боже, я была как наркоманка. Может, я уже давным-давно потеряла последние остатки своего рассудка.

- Что бы ты делала без меня? - спросил он одним вечером.

Мы лежали на его огромной кровати, посреди шелковых простыней. Мое сердце все еще колотилось, как бешеное, пока я отходила от того, чем мы только что занимались, и чонгук лишь мешал, подвинувшись своими губами так близко к моему уху.

- Жила бы счастливой... счастливой жизнью, - пробормотала я. - Может даже была бы оптимисткой... если бы тебя не было рядом.

- Врунья. - Он играючи прикусил мочку моего уха. - Ты бы была ужасно несчастна. Признайся, Простушка. Я ветер под твоими крыльями.

Я прикусила губу, но так и не смогла сдержать смех - и это при том, что я почти восстановила свое дыхание.

- Ты только что процитировал Бетти Мидлер... в постели. Я начинаю сомневаться в твоей сексуальной ориентации, чонгук.

Чонгук посмотрел на меня с дерзким блеском в глазах.

- Правда? - Его улыбка стала еще шире, затем он снова наклонился к моему уху и прошептал: - Мы оба знаем, что моя ориентация никогда не была под вопросом... я думаю, что ты просто меняешь тему, потому что знаешь, что это правда. Я свет в твоей жизни.

- Ты... - я потерялась в словах, когда чонгук прислонился губами к моей шее. Кончик его языка проделал путь вниз к моему плечу, что немного затуманило мой мозг. Как я должна была с ним спорить в таких условиях? - Мечтай. Я просто пользуюсь тобой, помнишь?

Его смех был приглушен, он слишком близко находился к моей коже.

- Смешно, - сказал он, его губы все еще оставались на моей ключице. - Потому, что я уверен, что твой бывший уже уехал из города. - Одна из его рук заползла под простыню между моих коленей. - А ты все еще здесь, разве не так? - Его пальцы скользили вверх и вниз по внутренней стороне моего бедра, заставляя меня забыть о том, что я хотела сказать в ответ. Ему, по-видимому, это нравилось, потому что он снова засмеялся. - Я не думаю, что ты ненавидишь меня, Простушка. Я думаю, что я тебе очень нравлюсь.

Мне ужасно хотелось оспорить его заявление, пока ловкие пальцы чонгука танцевали вдоль моей ноги, заставляя меня беспрерывно извиваться и посылая электрические разряды по позвоночнику.

Наконец-то, когда я уже думала, что вот-вот взорвусь, его рука передвинулась мне на бедро, и он отстранился от меня.

- О благодарю тебя, боже, - прошептала я, зная, что последует дальше, когда чонгук потянулся за презервативом в ящике прикроватной тумбочки.

- Это, должно быть, хорошо, что я не возражаю против твоего присутствия, - сказал он с самодовольной ухмылкой. - А теперь позволь мне ответить на все те вопросы о моей ориентации, что не дают тебе покоя.

И моя голова снова наполнилась ватой.

Но я не могла отрицать того, что ситуация как-то выходит из-под моего контроля. Мне четко стало ясно, что что-то явно не так, в пятницу на английском.

Миссис Перкинс раздавала старые работы с оценками и болтала о какой-то книге Норы Робертс, которую она только что прочитала - совершенно не замечая того, что никто ее не слушает. Оставновившись у моего стола, она одарила меня широкой, глупой улыбкой, как у гордой бабушки.

- Твое сочинение было замечательным, - прошептала она. - Очень интересный взгляд на Эстер. Вы с мистером чоном отличная команда. - Затем она протянула мне бежевую папку и похлопала меня по плечу.

Она отошла, и я открыла папку, немного смущенная ее словами. Внутри лежало несколько листов, которые я сразу же узнала. "Спасение Эстер: Анализ выполнен пак чеён и чон чонгук". В верхнем левом углу миссис Перкинс красной ручкой поставила нам оценку. Девяносто восемь. Отлично.

Я не могла не расплыться в улыбке. Мне не верилось, что прошел всего месяц с того момента, как мы с чонгуком написали это сочинение в его спальне после того, как впервые переспали. Было такое ощущение, словно прошло несколько десятилетий. Может даже и век. Я посмотрела через класс в его сторону, и моя улыбка испарилась.

Он разговаривал с юджин нет, не просто разговаривал. Разговоры включали в себя вибрации голосовых связок, а тут происходило намного большее. Его рука лежала на ее колене. Ее щеки розовели. Он одарил ей своей милой, самоуверенной улыбкой.

Нет! Его отвратной улыбкой. С каких это пор я начала думать об этом помпезном свине, как о ком-то милом? И что это за странное ощущение у меня в животе?

Я отвернулась, когда юджина начала вертеть пальцами свои бусы - безусловный знак флирта.

Шлюшка.

Я встряхнула себя, удивленная и немного обеспокоенная. Что со мной происходит? Юджина не была шлюшкой. Да, она из группы поддержки - зам капитана Тощей команды - но лиса ни разу ничего плохого о ней не говорила. Девчонка просто разговаривает с симпатичным парнем. Почему бы и нет? Чонгук не занят, он ни с кем официально не встречается.

Даже со мной...

О Боже! - подумала я, понимая, что означают эти колики в животе.

О Боже! Я ревную. Черт подери, я серьезно его ревную. Вот, блин!

Решив, что я наверное больна - температура или ПМС, или что-то еще серьезно нарушало функционирование моей мозговой деятельности, потому что я просто не могла ревновать такого бабника, как чонгук, особенно когда он заигрывал с кем-то другим. Я к тому, что это было нормальным. Земля бы перестала вращаться, если бы чонгук не флиртовал с какой-нибудь бедной, наивной девчонкой. Так чего же мне ревновать? Это просто глупо. Я, должно быть, больна. Вот и все.

- розэ,ты в порядке? - спросила Дженни. Она развернулась на месте, чтобы посмотреть на меня.- Ты выглядишь раздраженно. Злишься на что-то?

- Я в порядке. - Но я процедила это сквозь зубы.

- Окей, - ответила Дженни. Она была такая же доверчивая, как и моя мама. - Послушай, розэ, я правда думаю, что тебе стоит поговорить с лисой. Она расстроена, и вам давно пора поговорить по душам. Может сегодня после школы?

- Ага... ладно. - Но я ее не слушала. Я придумывала возможности подпортить красивенькое личико юджины.

ПМС. Это точно просто острый приступ ПМС.

Как только прозвенел звонок, я пулей вылетела из класса. Моя голова взорвалась бы, если бы я еще раз услышала ее о-я-так-рада-что-ты-со-ной-флиртуешь-чонгук хихиканье. И что с того, что она тощая, как мой мизинец и ее сиськи размером с два баскетбольных меча! Уверена, ее IQ равняется двадцати семи.