ᴄᴇᴋᴄуᴀᴧьнᴀя ᴄᴛᴩᴀɯиᴧᴋᴀ.
Никто, кроме намджуна.
- Тебе он нравится, - подшутил бармен после того, как чонгук направился танцевать с какой-то хихикающей красивой дурехой, получив словесную взбучку от вашей покорной слуги. - И, я думаю, ты тоже ему нравишься. Что-то между вами происходит.
- Ты сбрендил, - сказала я, попивая вишневую колу.
- Я говорил тебе тысячу раз, розэ, и скажу опять: лгунья из тебя никакая.
- Да я и палкой побрезгую прикоснуться к этому идиоту! - В моем голосе было достаточно отвращения? - Ты, правда, считаешь меня настолько глупой, нам?Он заносчив и спит со всем, до чего дотягиваются его грязные руки. В большинстве случаев мне хочется выцарапать ему глаза. Как он может мне нравиться? Он же придурок.
- А девчонкам нравятся придурки. Вот поэтому со мной никто не хочет встречаться. У меня чертовски мягкий характер.
- Или ты слишком волосат, - предложила я, допив свой напиток и подвигая стакан к его стороне бара. - Сбрей эту моисеевскую бороду и может твоя удача изменится. Знаешь, женщинам не нравится целовать ковры.
- Ты пытаешься вывернуться из разговора о нем, - подметил нам. - И это только доказывает, что что-то происходит между тобой и Мистером Придурком.
- Заткнись, нам, просто, заткнись.
- Так я прав?
- Нет, - отрезала я. - Ты просто очень и очень сильно меня достал.
Окей, мне нужно найти способ избегать "Гнездо" в следующие пару недель...а может и вечно.
***
- Твоя очередь, Простушка. - чонгук оперся на свой кий с победоносной улыбкой на лице.
- Ты еще не победил меня, - сказала я, закатывая глаза.
- Но собираюсь.
Я проигнорировала его, фокусируя свое внимание на одном из двух полосатых шаров, все еще находящихся на столе. К этому моменту я уже желала, чтобы мы с чонгуком придерживались нашей обычной схемы поведения - пошли прямиком в спальню и забыли обо всем вокруг. Но этим вечером, по пути наверх, чонгук упомянул, что у него есть бильярдный стол и продолжил ездить мне по ушам о том, что он прямо волшебник с кием в руках. По какой-то причине это пробудило во мне дух соперничества. Я не могла дождаться, когда вытру им пол и сотру эту его кривоватую ухмылку с его лица.
Только сейчас я начала раскаиваться в своем решении бросить ему вызов в этой игре, потому что, как оказалось, его хвастовство не было далеко от правды. Я неплохо играла в пул, но в этот раз мне должны были надрать зад. И я ничего не могла с этим поделать.
- Спокойно, - прошептал он, подойдя сзади и коснувшись губами моего уха. Его руки лежали у меня на бедрах, а пальцы играли с краем футболки.
- Сосредоточься, Простушка. Ты сосредоточилась?
Он пытался отвлечь мое внимание. И, черт, это работало.
Я вырвалась из его рук, пытаясь ткнуть его кием в живот. Но, естественно, он увернулся от удара, а я вот умудрилась отправить биток в противоположную сторону и прямо в угловую лузу.
- Фол, - провозгласил чонгук.
- Проклятие! - Я повернулась к нему лицом. - Это не должно считаться!
- Но считается. - Он вынул белый шар из лузы и осторожно положил его на край стола. - В любви и пуле все средства хороши.
- На войне, - поправила я.
- Одно и то же. - Он отвел кий назад и сделал красивый удар. Полсекунды спустя восьмой шар залетел в лузу. Победный удар.
- Засранец, - прошипела я.
- Ну, не будь обиженной проигравшей, - сказал он, прислоняя кий к стене. - Чего ты ожидала? Очевидно же, я потрясающ во всем. - Он расплылся в улыбке. - Но ты не можешь меня за это винить. Мы же не виноваты в том, какими нас делает Бог.
- Ты заносчивый обманщик. - Я откинула свой кий в сторону, и он упал на пол в паре метров от меня. - Знаешь, самодовольные победители не намного лучше обиженных проигравших. И ты выиграл только потому, что постоянно мне мешал! Не мог свои грязные руки держать при себе и позволить мне сделать хоть один нормальный удар! Это просто низко. И к тому же...
Чонгук без предупреждения посадил меня на бильярдный стол. Его руки передвинулись мне на плечи, и через секунду я лежала на спине, глядя на него снизу вверх, а он мне ухмылялся. Сдвинувшись так, чтобы тоже полностью быть на столе, чонгук наклонился ко мне. Его лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего.
- На бильярдном столе? - спросила я, прищурившись. - Серьезно?
- Не могу устоять, - ответил он. - Знаешь, ты очень сексуальна, когда злишься на меня, Простушка.
Я была убита иронией этого заявления. Я про то, что он использовал сексуальна и Простушка в одном предложении, подразумевая, что я - сексуальная страшилка. Контраст был почти смешным. Почти.
Что больше всего меня задело, так это то, что раньше никто, даже Бэкхён, не называл меня сексуальной. Чонгук был первым. И правда была в том, что с ним я чувствовала себя привлекательной. По тому, как он прикасался ко мне. По тому, как целовал меня. Я знала, что его тело хочет меня. Ладно, ладно. Мы об чонгуком тут говорим, его тело хочет всех. Но все же. Для меня это было чувство, которое я не испытывала... ну, никогда до этого. Это воодушевляло и возбуждало.
Но ничто из этого не смогло смягчить болезненного укола от последнего слова. Чонгук может и был первым, кто назвал меня сексуальной, но он также первым назвал меня Простушкой. Это слово ело меня изнутри, насмехалось надо мной уже несколько недель. И это была его вина.
Так как же он может видеть меня сексуальной и Простушкой в одно и то же время?
И почему мне это так важно?
Прежде чем я успела придумать какие-либо вменяемые ответы, он начал меня целовать. Его пальцы уже нашли все молнии и пуговицы на моей одежде. Мы превратились в смесь губ, рук и коленей, и все проблемы вылетели из моей головы.
По крайней мере, на некоторое время.
***
- Вперед, Пантеры! - прокричала лиса. Она и несколько членов тощей команды выполняли "колесо" у края поля.
Дженни рядом со мной, светясь от радости, махала двухдоллоровым сине-оранжевым Бэкхён с Кариной ужинали сегодня вечером у ее родителей, и это значило, что я могула провести с ней несколько часов... даже если эти несколько часов были глупым спортивным соревнованием.
Правда в том, что я ненавижу практически все, что касается школьного духа, потому что, как все знают, у меня его ни капельки нет. Я ненавижу Сеул. Ненавижу его ужасно яркие цвета, безумно ординарный талисман и примерно девяносто процентов ученического состава школы. Именно поэтому я не могу дождаться, когда же уеду в колледж.
- Ты все ненавидишь, - сказала мне как-то лиса, когда я пыталась объяснить ей, почему не горю желанием идти на баскетбольный матч.
- Это неправда.
- Правда. Ты все ненавидишь. Но я все равно тебя люблю. И Дженн тоже. И поэтому собираюсь попросить тебя, как свою подругу, привести ее с собой на игру.
Когда Дженни сказала мне, что хочет провести с нами вечер, моим первым инстинктом было просто пойти с ней ко мне домой и смотреть фильмы, но нам помешала обязанность лисы быть на игре с группой поддержки. Это не было такой уж трагедией - мы с Дженни могли посмотреть фильмы вдвоем, но лиса все усложнила. Ей тоже хотелось провести время с Дженни также хотелось, чтобы мы увидели ее выступление. Дажепри том, что это не входило в круг моих увлечений.
- Ну давай же, Рози, соглашайся, - сказала она с раздражением, - это всего одна игра.
Последние несколько дней ее многое раздражало, особенно во мне, поэтому я не стала с ней спорить.
Вот так я тут и оказалась, сидящей на неудобном сидении, почти обезумевшая от скуки, с мигренью, вызванной криками и победными возгласами вокруг меня. Нупросто замечательно.
Только я решила поехать после игры к чонгуку, как Дженни ткнула меня локтем в бок. Секунду я думала, что это произошло случайно - она просто чрезмерно увлеклась махами своего помпона, но затем почувствовала, как она потянула меня за рукав.
- Рози.
- А? - Я повернулась к ней лицом, но она смотрела не на меня. Ее взгляд был направлен на группу людей, сидящих несколькими рядами ниже.
Три высокие красивые девчонки - десятиклассницы, подумала я - сидели вместе, оперевшись на ладони и скрестив ноги. Три идеальных конских хвоста. Три пары низко сидящих на талии джинс. И внезапно к ним подошла четвертая. Она была ниже ростом и немного бледнее, с короткими темными волосами. Было видно, что она восьмиклассница. В руках она несла несколько бутылок с водой и хот-доги, видимо, ходила к палатке с едой.
Я наблюдала за тем, как восьмиклассница передала бутылки и еду. Видела, как каждая из десятиклассниц взяла от нее свое, не удостоив ее даже благодарным взглядом. Она заняла место рядом с ними, но никто из девушек с ней не разговаривал, только друг с другом. Я смотрела, как она пытается примкнуть к их разговору, ее маленький рот открывался и снова закрывался, когда кто-то из старшеклассниц перебивал, абсолютно игнорируя ее. Потом одна из троицы повернулась к ней, что-то быстро сказала и снова отвернулась к своим подругам. Восьмиклассница, все еще улыбаясь, встала и опять направилась к палатке с едой, очевидно, исполнять очередной их каприз.
Когда я опять повернулась к Дженни, ее глаза потемнели и были полны... грусти. Или, может, злости. Было трудно сказать точно, потому что она не часто проявляла эмоции.
В любом случае, я ее поняла.
Когда-то Дженни была такой же восьмиклассницей. Вот так мы ее тогда и нашли. Две выпускницы из группы поддержки лисы - одни из тех типичных стереотипов: тупые блондинки с отвратным характером и большими сиськами - без конца трещали о какой-то полусонной малолетке, которая была у них на побегушках. И лиса несколько раз наблюдала их ужасное отношение к Дженн.
- Нам нужно что-то с этим сделать, рози, - настаивала она. - Мы не можем и дальше позволить им так с ней обращаться.
Лиса считала, что ей необходимо спасти всех. Так же, она давным-давно спасла меня на детской площадке. Я привыкла к этому. Только на этот раз она хотела, чтобы я ей помогла. В любой другой ситуации я бы согласилась, потому что это была просьба лисы, но Дженни была девчонкой, которую я знать не хотела, не говоря уже о том, чтобы еще и спасать. Дело не в том, что я бессердечная, просто после всего того, что со мной сделал Бэкхён, и, всех тех страданий, что я из-за него пережила, я не хотела знакомиться с его сестрой.
И я умудрялась твердо стоять на своем решении...до того дня в столовой.
- Боже, Дженни, у тебя что, совсем мозгов нет?
Мы с лисой повернулись на своих стульях, чтобы лучше видеть тощую деваху из группы поддержки, испепеляющую взглядом Дженн, которая почти на голову была ниже ее. Или, может, Дженни просто так ссутулилась, пытаясь защитить себя.
- Я попросила тебя сделать одну простую вещь, - выплевывала слова деваха, тыкая пальцем в тарелку в руках Дженн. - Одну до тупости простую вещь. Не поливать ничем мой салат. Неужели это так трудно?
- Салат был приготовлен таким образом, Мия, - пробормотала Дженни с горящими щеками, - я не...
- Ты дебилка. - Развернувшись, деваха зашагала прочь, покачивая своим конским хвостом.
Дженни просто стояла там, смотря в тарелку с салатом своими огромными грустными глазами. Тогда она казалась такой маленькой. Такой слабой и робкой. В тот момент я не думала о ней, как о красивой или даже милой девушке. Я думала только о том, что она напугана и уязвима, прямо как мышка.
- Поторопись, Дженни, - раздраженно прокричала одна из группы поддержки с их стола, - мы не будем тут вечно держать твое место.
Я почти чувствовала на себе взгляд лисы и знала, чего она хочет. И наблюдая за Дженни, прекрасно понимала почему. Если кому и нужна была помощь лисы, так это этой девчонке. К тому же, она совсем не выглядела как ее брат. Это сделало мое решение намного проще.
Я вздохнула и громко сказала:
- Эй, Дженни
Она вздрогнула и повернулась ко мне, испуганное выражение на ее лице чуть не разбило мне сердце.
- Иди сядь с нами. - Это не было вопросом. Даже не предложением. Это был приказ. Я не хотела давать ей право выбора. Даже при том, что если она в здравом уме, то выберет нас.
Дженни поторопилась к нам, старшеклассницы из группы поддержки, естественно, обозлились на это, но лиса улыбалась мне, а остальное, как говориться, история.
Правда в данный момент эта история не казалась мне такой уж давней, особенно когда я наблюдала за восьмиклассницей, торопящейся к торговой палатке. Видно было, как некрасиво сидят на ней джинсы, и как неловко она сутулит плечи, от чего кажется слегка лишенной равновесия. Именно эти мелкие детали и выделяли ее из группы, так называемых, друзей. Она была ходячим эхом Дженн. Но теперь у меня для этой девчонки есть новое слово.
Простушка.
Эта восьмиклассница была Простушкой на фоне красивых сучек, отдающих ей приказы. И дело не в том, что она недостаточно привлекательна, она и не толстая вовсе, но из этой четверки ее заметили бы последней. И я не могла не задуматься о том, что, может, так и было задумано. Может, ее используют не только в качестве девчонки на побегушках, а еще и для того, чтобы на ее фоне выглядеть лучше?
Я снова посмотрела на Дженн, вспоминая какой маленькой и слабой она казалась тогда. Не милой. Не красивой. Просто жалкой какой-то. Простушкой. Теперь она была красавицей. Чувственной, достойной обожания и... сексуальной. Ее захочет любой парень, за исключением, к сожалению, тэхёна. Но, что более странно, она не так уж и изменилась. По крайней мере, не снаружи. Даже тогда она была светловолосой и с хорошими формами. Так что же изменилось?
Как одна из самых красивых девушек, которых я встречала, могла быть Простушкой? Где тут логика вообще? Чонгук вот тоже одновременно назвал меня и сексуальной, и Простушкой. Это не укладывается в голове.
Возможно ли, что необязательно быть толстой или страшной, чтобы быть Простушкой? Я к тому, что той ночью в "Гнезде", чонгук сказал, что Простушка - это просто сравнение. Значит ли это, что привлекательные девчонки тоже могут быть Простушками?
- Может нам надо ей помочь?
Я потерялась в своих мыслях и не сразу поняла, что Дженн говорит о девчонке, которая уже возвращалась на свое место.
И мне пришла в голову ужасная мысль. Та, которая делала меня самой что ни на есть настоящей сучкой. Я всерьез собиралась пойти и принять эту восьмиклассницу в наши ряды, чтобы возможно, только возможно, перестать быть Простушкой.
Я слышала голос чонгука в своей голове. "Большинство людей сделают все, что угодно, лишь бы избежать роли Простушки". Я сказала ему тогда, что я не большинство, но правда ли это? Неужели я такая же, как те девахи из группы поддержки - уже выпустившиеся несколько лет назад, - которые издевались над Дженн, или как вон та троица десятиклассниц с идеальными хвостами?
Но прежде чем я успела решить, помогать восьмикласснице или нет, вне зависимости от причин, над нашими головами прозвучал финальный гудок. Все вокруг нас поднялись на ноги, вопя и улюлюкая, закрывая от меня маленькую темноволосую фигурку девчонки. Она ушла, а с ней и моя возможность спасти ее или воспользоваться ею.
Игра закончилась.
Пантеры победили.
А я так и осталась Простушкой.