3
— Ну и где ты был?! — именно этой фразой встречала Антона раздражённая мама.
Её волосы ещё не успели высохнуть и плечи салатового халата пропитывались влагой. Она уперла руки в бока и слегка сгорбилась, как важная старушенция. Мать преследовала парня до самой комнаты, одновременно ругая за все существующие на свете грехи, вспоминая его давние промахи и не забывая изрядно их преувеличивать.
— я был на пригорке и уснул там...
— что за бред ты несёшь?
Конечно, он мог рассказать ей правду, но разве могут ещё современные взрослые, потерявшие всякую человечность из-за кучи проблем и вечной нехватки времени, понять то, что испытывал он в тот момент на природе?
Порой мне кажется, что взрослые — это бесчувственные существа. Они не живут, а просто существуют. Я презираю их. Жизнь этих людей такая однообразная и скучная. Меня тянет расплакаться и пожалеть их, как бездомных котят. Маленьких, грязных, жестоких зверьков, которые потеряли радость жизни и думают только о том, как выжить. Они — рабы системы. Я рад, что кроме них, есть ещё те, кто действительно живет. Для кого каждый день — это новая жизнь.
Где-то ещё полчаса мама читала лекцию о том, что Антон — её сын и она обязана знать чуть ли не о каждом его вздохе. Как же это эгоистично и цинично!
— Нужно говорить, когда ты уходишь из дома.
Да-да, причитает так, будто она пустила бы его куда-нибудь в пять утра. Взрослые часто говорят нам не делать то, о чём сами тайно промышляют. Несправедливо, не правда ли?
— Вчера нам поступил заказ: нужно отнести большую корзину цветов по этому адресу. — Она протянула сыну мятый листочек.
Шаст едва смог разобрать написанное. Почерк как у пьяного врача. Хотя доктора и без спиртного пишут как алкоголики. Пора им уже придумать азбуку или ввести их язык в гугл-переводчик, чтобы можно было сфотографировать через программу и рядом увидеть расшифровку.
— Я немного знаю этих людей. Очень хорошие и вежливые. Недавно у них произошло несчастье, и они заказали цветы.
Мама работала флористом. Очень приятная профессия. В доме всегда пахло свежестью, но порой смесь цветочных запахов доводила до тошноты. Магазинчик находился здесь же.
Плотно позавтракав бутербродами со стаканом молока, брюнет начал одеваться. Погода могла поменяться за считанные секунды, что типично для Нидерландов. Антон выбрал не слишком тёплую толстовку, джинсы и кеды.
— Только не потрать полученные деньги! — крикнула ему вслед мама.
Она говорила это каждый раз, когда Тоша доставлял заказ. Для него это было оскорбительно. Неужели она считала, что её восемнадцатилетний сын способен растратить деньги, которых в семье и так немного, на какую-нибудь ерунду? Тем более он не пил и не курил. Скверно, если так.
Корзина была завёрнута в несколько слоев целлофановой пленки. Под ней Шастун едва мог разглядеть детали букета.
Дом заказчика находился в четырёх кварталах от их. За то время, пока он проходил это небольшое расстояние, погода успела поменяться пять раз. Сначала полил грибной дождик, на смену пришёл ветер, потом солнце выглянуло из-за облаков, вновь немного поморосило и опять подуло.
Парень добрался до места назначения. Через большие окна было видно, что дом полон людей.
Постучал. Услышал за дверями несколько не самых приятных выражений в адрес "незваного гостя". Вслед за этим послышался топот ног. Антон сделал шаг назад — вдруг ещё врежут по носу. В дверной проем протиснулась красная мужская рожа.
— Что надо? — глухо спросил хозяин, распространяя вокруг вонь спиртного.
Похоже, у бедолаги в доме шумно опохмеляются после ночной вечеринки. Не сказать, что у него панихида.
Мужчина вызывал неприязнь: на этой розовой, как у свиньи, морде росла жесткая щетина, кожа поблескивала от пота, губы в жире, узкий лоб зарос волосами, густые брови и волосы на голове сально блестели.
— В-вы Дональд Грех? — Уверенность в голосе брюнета всегда угасала при виде незнакомых неопрятных людей.
— Я, а чё надо?
— Вы заказывали корзину цветов...
— Точно! — Вдруг воскликнул мужчина и отклонил голову в сторону.
— Эй, Лина! Я же говорил, мне должны принести цветы памяти! А я все думал, о чём забыл! А ты мне... Лина, блин, для кого я горло деру?!
— Она в туалете, — послышался чей-то ленивый женский голос.
— Вот сука, — улыбнулся мужчина и обратил на Шастуна грозный взор:
— Заходи, пацан.
Приглашение вызвало рвотный позыв. Ему хотелось поскорее получить деньги и уйти подальше от этого дома, и это желание возросло в разы, когда он очутился внутри. Дом насквозь пропитался зловонием алкоголя, сигарет и пота. Стоило сделать даже маленький вдох, как сразу же накатывала тошнота. Антон боялся испачкаться воздухом. Едва-едва дышал ртом, наблюдая за тем, как мужчина не в лучшей физической форме и в одних поношенных трусах копошился в карманах потрёпанных джинсов, что висели на стуле. За его спиной на стене расплывалось что-то зелёное и блестящее, больше похоже на... От этой мысли Шаст сглотнул, подавляя желание блевануть.
Для него вид подобной жизни в Фризенвейне стал настоящим шоком. Ему казалось, люди в этом городке, все до единого, опрятные и плохо относятся к вредным привычкам. Интересно, какие ещё темные уголки здесь таятся?
— Держи. — Мужчина сжал его руку. Он явно не хотел расставаться с деньгами. Скомканная купюра лежала на руке брюнета.
Даже в полутемной комнате он разглядел что-то мокрое, что после себя оставила рука заказчика. Без капельки стеснения парень вытер ладонь о штанину, уже планируя дома закинуть джинсы в стиральную машину.
Он вышел на улицу и будто очутился в другой реальности после ужасного жилища мистера Греха. С чувством выполненного долга аккуратно положил деньги в карман толстовки и направился в сторону дома.
Пройдя квартал, Шастун приблизился к темному переулку, как вдруг сзади послышались шаги. Сначала он не обращал на них внимания, но с каждой секундой они становились всё громче и громче. Так продолжалось до тех пор, пока некто в капюшоне не прошёл мимо него.
Парень случайно заметил его лицо. Вернее, часть чёрной маски.
Он ускорил шаг. Завернул за угол и бесследно исчез.
На душе у Тоши стало тревожно. В поисках успокоения он засунул руку в карман, где лежали деньги. Сердце его пропустило удар от страха — деньги пропали.