Глава 3
Она выглядела восхитительно. Платье — короткое, на бретельках, без лифчика. Загорелая кожа. Тонкая ткань, через которую угадывались соски. Стояла у барной стойки, держала бокал. Красивое зрелище. Хотелось просто смотреть. Но, с ней ещё надо было разговаривать.
— Ты отлично выглядишь, — сказал я, подходя ближе. — Это не дежурная фраза. Просто посмотри, как погрустнели лица всех мужчин в этом баре, когда я подошел.
Она засмеялась.
— А как тебя зовут? Ты ведь не представился.
— Алекс. А ты — Лиза.
— Точно. Помнишь.
Она отпила. Бокал дрожал в пальцах. В ней чувствовалась тревога. И волнение. Лёгкое — как перед прыжком в воду.
— Как твоя книга?
— В разработке. Как и я.
Я попытался улыбнуться. Получилось плохо.
Разговор не клеился. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Она была... правильной. А я — сломанный, острый, с привкусом вчерашнего пива.
— Я хочу напиться. Ты со мной?
— Немного. Завтра первый день в новой больнице.
— А зачем тогда ты меня позвала?
Вопрос вырвался сам. Я пожалел о нём сразу же.
Она смутилась.
— Прости, — добавил я. — Пьём кто сколько хочет. Хочешь — догоняй. Я просто... хочу переродиться. Понимаешь?
— Не совсем.
— Это когда ты блюёшь, орёшь, рыдаешь, потом не помнишь, как оказался в собственной кровати, а утром встаёшь, идёшь в душ и думаешь: вот оно. Новая жизнь. Ты наливаешь себе кофе, жаришь яйца, сосиски, и впервые за долгое время чувствуешь, что живой.
— Никогда так не делала. Но давай. Бармен! Шампанского!
Я посмотрел на неё.
— Шампанское?
— Чтобы отпраздновать новую жизнь. А потом — что хочешь.
Мы пили. Я приобнял её за талию. Рука хотела соскользнуть ниже. Но я сдержался.
Она хохотала, прижималась, играла в лёгкость. И мне на миг стало легче.
Когда она уходила в туалет — я смотрел ей вслед. Длинные ноги. Ровная спина. И полное отсутствие Кристины в воздухе.
Я решил остаться.
Потом была водка. Она шаталась. Я ловил её, обнимал ей талию, чувствовал тепло кожи.
Она тёрлась о меня — сначала легко, потом уже почти осознанно. Я остановился.
— Пойдём. Тебе надо выдохнуть.
Я отвёл её в туалет. Держал волосы, когда её рвало. Полоскал ей лицо. Воды не было — использовал салфетки.
— Мне так стыдно, — шептала она, дрожащая. — Я просто... жалкая пьяная баба.
— Нет. Мы же перерождаемся, а это обязательный пункт.
Она заплакала. Я обнял её. Руки у меня были не нежные. Но она не отстранилась.
— Ты хороша. Даже сейчас. Особенно сейчас.
Она поцеловала меня. Горячо. По-настоящему.
Я не помню, как мы вышли из бара. Не помню улицу. Только то, как она прижималась ко мне, как платье скользило по её бедру, как я её держал — крепко, будто боюсь потерять.
— Не здесь, Алекс, — шептала она.
Я понял. Кивнул. Повёл домой.
Мы шли быстро. Или, может, летели.
Света не включали. Я помог ей снять платье. Она стянула мои джинсы. Мы целовались — в темноте, вслепую, как будто знали друг друга давно.
— Ты хочешь этого? — спросил я.
— Да. Войди. И не думай.
Её голос был хриплым. Уверенным. Не пьяным — настоящим.
Я вошёл.
Это был не красивый, не «киношный» секс. Это был бунт против одиночества. Мы двигались долго — слишком долго, потому что я был пьяный, а она — голодная. Она кончала. Или делала вид. Мне было всё равно.
Я закрыл глаза — и на миг увидел Кристину. Взял Лизу рукой за тазобедренную кость и наконец-то кончил.