Глава 2
Pov: Каролина
Чёрный Mercedes мягко катился по утреннему, ещё полусонному Петербургу. Воздух был тёплый, но свежий, с лёгким ароматом цветущей сирени и влажного асфальта после ночного дождя. Солнце мягко подсвечивало крыши и фасады домов, а небо сияло чистой голубизной, в которой уже чувствовалось приближение лета.
Салон машины пах дорогой кожей и чем-то терпким, мужским — возможно, это был парфюм водителя, Николая, которого отец отправил сопровождать меня в аэропорт.
Я сидела на заднем сиденье, уткнувшись лбом в стекло, и наблюдала, как знакомые улицы медленно остаются позади.
Эти дома видели, как я росла. Эти дороги помнили, как мама водила меня за руку в школу, как мы вместе покупали мороженое у старого киоска на углу.
Теперь всё это исчезало за моей спиной.
— Всё в порядке, Каролина Эрнестовна? — тихо спросил Николай, бросив на меня короткий взгляд в зеркало.
Я кивнула, не поднимая глаз.
— Да, Коля. Всё отлично, — выдохнула я, понимая, что голос предательски дрожит.
Конечно, ничего не было "отлично".
Как он мог?
Как отец мог позволить Ренате сказать такое о маме?
Перед глазами вспыхнула вчерашняя сцена — её холодная усмешка, слова про то, что мама была "слабой". Это слово до сих пор будто прожигало мне кожу.
Слабая?.. Моя мама?
Женщина, которая держала меня за руку, когда я ревела из-за падений, которая ночами сидела со мной, когда я болела, которая умела одним взглядом дать понять, что всё будет хорошо?..
Она была нежной, да. Эмоциональной, да. Но разве это слабость?
Я прикусила губу, чтобы не расплакаться прямо в машине.
И папа...
Он слышал наш крик. Он видел, как меня трясёт от злости.
Но он просто сказал: "Поговорим позже" и ушёл, потому что ему кто-то позвонил.
Видимо, для него звонок важнее того, что его дочь только что защищала память матери от оскорблений.
Я не знала, что больнее — слова Ренаты или то, что отец не встал между нами.
Машина проезжала мимо Невского. Люди спешили на работу, кто-то ел хот-дог на ходу, кто-то поправлял шапку. Жизнь шла своим чередом.
А у меня в груди зияла дыра, в которую проваливались все мои мысли.
Может, я слишком эмоционально всё воспринимаю? — мелькнула мысль.
Но нет. Даже если бы я была ледяной и бездушной, эти слова всё равно ранили бы. Потому что речь шла о маме.
О той, кто заслуживала только уважения.
— Вы надолго в Париж, Каролина Эрнестовна? — снова осторожно спросил Николай.
— Навсегда, Коля, — ответила я, и в этом слове прозвучала решимость, которой я сама удивилась.
Он кивнул и больше не задавал вопросов.
Я откинулась на сиденье, закрыла глаза и попыталась представить Париж.
Улицы, Лувр, шум кафе, запах свежей выпечки по утрам.
Я буду учиться на дизайнера, встречать новых людей, работать над проектами. Всё будет иначе.
Но в глубине души понимала: я бегу не только к мечте, но и от боли, от предательства, от Ренаты и отца, который оказался слишком слаб, чтобы встать на мою сторону.
Может, когда-нибудь он поймёт, что потерял не просто дочь в доме, а доверие. И это вернуть сложнее, чем билет в Париж.
Машина въехала на КАД, и Петербург начал растворяться в зеркале заднего вида.
Я крепче сжала руки, чтобы удержать себя от желания позвонить маминому брату, рассказать всё, выговориться. Но решила, что пока справлюсь сама.
Сегодня я лечу в город, который мама любила, но так и не успела посетить снова. И, может быть, именно там я найду ту силу, которую она передала мне в наследство — силу быть собой, даже когда всё вокруг рушится.
Весенний воздух у входа в аэропорт был свежим, но всё же пах выхлопами такси, кофе из уличной точки и дорогими духами случайных пассажиров. Солнце играло на зеркальных фасадах здания, слепя глаза. В тёплом пальто мне было почти жарко — удивительно, как быстро Петербург может сменить ледяную серость на первые намёки на лето.
Коля, папин водитель, донёс мой чемодан до стойки регистрации, как всегда молча и сдержанно. Его «Счастливого пути, Каролина Эрнестовна» прозвучало ровно, без намёка на эмоции, но я знала — в своей лаконичности он желал мне добра. Я кивнула, поблагодарила и осталась одна среди потока людей, катящих чемоданы в разные стороны.
Зал регистрации был огромным, с высокими потолками и бесконечными рядами светящихся экранов. Я шла быстро, ловя на себе случайные взгляды — привычно, но всё равно неприятно. Папина фамилия слишком известна, чтобы я могла спокойно раствориться в толпе.
Я успела дойти до нужной стойки и занять очередь, когда за спиной послышался шёпот. Сначала я решила, что показалось, но голоса становились всё отчётливее.
— Это точно она, — произнёс женский голос, чуть взволнованно.
— Ты уверена? — вторая собеседница звучала ещё более оживлённо. — Та самая... из семьи «Ernest & Co.»?
Я невольно напряглась.
— Смотри, у неё даже глаза такие же, как у него, — продолжила первая, и я почувствовала, как их взгляды буквально прожигают мою спину.
Я сделала вид, что рассматриваю телефон, но сердце забилось быстрее. В толпе всё же легче оставаться невидимой, чем под этим липким вниманием.
Когда я подошла к стойке и протянула паспорт, одна из девушек всё-таки рискнула:
— Простите... Вы ведь дочь Эрнеста Воронцова, да?
Я подняла взгляд и встретила их любопытные лица — не злые, но слишком навязчивые.
— Да, — ответила коротко, и добавила, стараясь, чтобы голос звучал ровно: — Но я сейчас очень спешу.
— Мы просто... — начала одна из них, но я уже взяла посадочный талон и отошла, не дав им договорить.
Внутри всё сжалось. Хотелось вырваться из этого нескончаемого потока людей, объявлений и взглядов. Я прошла на досмотр, стараясь не оборачиваться, хотя ощущение, что кто-то следит, не отпускало.
После контроля я почти бегом направилась к своему гейту. В динамиках объявили начало посадки на мой рейс, и я облегчённо выдохнула — ещё немного, и я окажусь в своём кресле, где никто не сможет задать ни одного лишнего вопроса.
Телетрап казался бесконечным, узким коридором, в котором гул шагов только усиливал тревогу. Я крепче перехватила ремень сумки, поправляя его на плече, и... врезалась во что-то твёрдое, как стена.
— Осторожнее, — резко произнёс мужской голос.
Я подняла глаза. Передо мной стоял мужчина, который выглядел так, будто сошёл с обложки модного журнала. Высокий, широкоплечий, с чёрными волосами, чуть растрёпанными, и холодными голубыми глазами. Взгляд — уверенный, тяжёлый, немного раздражённый.
— Простите, — выдохнула я. — Я не заметила.
Он приподнял бровь, будто решая, стоит ли тратить время на дальнейший разговор, и бросил:
— Ну так смотри, куда идёшь.
Я молча кивнула и прошла мимо, не позволяя себе обернуться.
Моё место было у иллюминатора в середине салона. Я быстро пристегнулась, отвела взгляд к окну и попыталась сосредоточиться на том, что вот-вот начнётся мой новый этап жизни.
Какой грубиян, — мелькнула мысль, но, если быть честной, я даже не успела толком рассмотреть его. Слишком всё было быстро.
А он, наверное, уже успел забыть, что я вообще существую.
В самолёте воздух был напоён запахом свежего кофе и лёгкими нотами парфюма от стюардесс. Лёгкое гудение двигателей, мягкие голоса пассажиров, редкие звуки пристёгивающихся ремней — всё это создавало ощущение, что я уже отделена от привычного мира.
Я устроилась у иллюминатора, положила сумку под кресло и машинально снова провела пальцами по ремню безопасности, будто проверяя, действительно ли всё закреплено. За стеклом крыло самолёта мерцало в лучах конца мая — солнце было уже высоко, но ещё не обжигало взгляд, а небо казалось почти акварельным.
Объявления капитана доносились приглушённо, и я ловила себя на том, что половину слов не слышу — мысли всё время возвращались к дому, к отцу, к Ренате... Её голос, полный фальшивой вежливости, до сих пор звенел в ушах.
Почему он так её защищает? — думала я, глядя в окно. Как можно позволить кому-то оскорблять память о маме?
Я вздохнула, достала наушники и включила спокойную музыку, пытаясь утопить раздражение в звуках фортепиано. Но даже мелодии вызывали воспоминания — как мама в детстве ставила пластинку с Шопеном, и мы вместе готовили какао.
Самолёт начал разгон, и в груди появилось странное чувство — смесь лёгкого страха, азарта и какого-то непонятного освобождения. Город, в котором я прожила всю жизнь, остался внизу, и с каждой секундой расстояние между нами росло.
Взлёт прошёл мягко. Когда самолёт набрал высоту, облака легли под крыльями белыми островами, а солнце ослепительно отразилось в иллюминаторе. Я прикрыла глаза, позволив себе на пару минут забыть обо всём.
Где-то через час после взлёта я услышала приглушённый мужской голос рядом в проходе — и невольно посмотрела в сторону. Это был тот самый брюнет, в которого я врезалась у телетрапа. Он шёл мимо, даже не взглянув в мою сторону. Его походка была спокойной, уверенной, будто он находился в полной гармонии с собой.
Я отвернулась обратно к окну. Да какая разница, кто он... всё равно я его больше не увижу.
***
Колёса самолёта коснулись полосы с лёгким толчком. Я открыла глаза и выдохнула, хотя и не замечала, что всё это время держала воздух в груди. Пилот что-то сказал в микрофон, поздравив нас с прибытием в аэропорт Шарль-де-Голль.
Внутри словно всё перевернулось. Вот оно — я в Париже. Не на картинках, не в мечтах, а по-настоящему.
Пока мы медленно катились по взлётной полосе, стюардессы ходили по проходу, улыбаясь и прося всех оставаться на местах. Я украдкой посмотрела на часы — утро, чуть за девять.
Пассажиры начали собирать вещи, стягивать с багажных полок сумки, а я всё ещё сидела, глядя в маленькое окно. Где-то далеко виднелись серо-кремовые здания терминала, а над ними — голубое небо, которое казалось ещё чище, чем дома.
Когда объявили, что можно выходить, я поднялась, пропустила вперёд пожилую пару и шагнула в проход. У телетрапа запах тёплого, слегка влажного воздуха ударил в лицо — смесь кофе, выпечки и чего-то металлического, характерного для аэропортов.
Я старалась идти быстро, но у паспортного контроля поток людей замедлился. Передо мной оказалась невысокая женщина с двумя чемоданами, которая всё время оборачивалась и косилась на меня. Когда очередь продвинулась, она вдруг прищурилась:
— Вы ведь... дочь Эрнеста Воронцова? Того, у кого Ernest & Co.?
Я внутренне напряглась.
— Да, — кивнула я, надеясь, что на этом всё.
Но, конечно, нет. Женщина оживилась, начала рассказывать, как любит наши магазины, какие туфли купила в прошлом сезоне. Её голос был достаточно громким, чтобы ещё двое в очереди тоже уставились на меня.
Через минуту уже кто-то сзади спросил, правда ли, что мой отец собирается открыть бутик в Париже, а другой мужчина заметил:
— О, так вы, наверное, приехали по делам компании?
Я почувствовала, как внутри поднимается раздражение.
— Нет, просто путешествую, — отрезала я, стараясь улыбнуться так, чтобы они поняли — разговор окончен.
Но это подействовало лишь наполовину. Один из мужчин всё равно достал телефон, явно собираясь сфотографировать. Я резко отвернулась, глядя в сторону стеклянной стены, за которой виднелись самолёты.
Паспортный контроль прошёл быстро, и я почти бегом пошла к зоне получения багажа. Здесь снова был запах кофе и свежей выпечки, а где-то неподалёку играла тихая французская песня.
Когда мой чемодан появился на ленте, я схватила его и направилась к выходу. Но тут услышала за спиной чей-то тихий, но раздражённый голос:
— Осторожнее!
Обернувшись, я на секунду встретилась взглядом с тем самым брюнетом из самолёта. Его голубые глаза смотрели холодно, а брови были чуть нахмурены. Видимо, я задела его чемоданом.
— О, простите! — быстро сказала я и тут же отвернулась, ускорив шаг.
Я даже не дала себе времени рассмотреть его — лишь отметила широкие плечи, уверенную осанку и резкость в голосе. Не моё дело.
В зале прилёта я остановилась и глубоко вдохнула. Толпа людей с табличками, обнимавшиеся семьи, туристы с картами — всё это казалось шумным хаосом. Но посреди него я увидела мужчину в тёмном костюме, держащего табличку с моим именем.
— Mademoiselle V... Воронцова? — уточнил он, когда я подошла.
— Oui, c'est moi. (Да, это я.)
— Я от вашего отца. Машина ждёт снаружи.
Я удивленно приподняла брови, но кивнула.
Мы пошли к выходу, и меня сразу окутало тепло конца мая. Воздух был свежим, но уже пах предстоящим летом, и где-то неподалёку благоухали каштаны.
Снова чёрный Mercedes ждал у обочины. Водитель помог мне с чемоданом, а я устроилась на заднем сиденье. Когда машина тронулась, я прильнула к окну.
Париж за окнами был именно таким, каким я его представляла, и совсем другим одновременно. Улицы, залитые солнцем, были полны велосипедистов и спешащих людей. На перекрёстках пахло кофе, свежим хлебом и почему-то чуть горьковатым дымом.
— Вы впервые в Париже? — спросил водитель, чуть обернувшись.
— Oui, pour la première fois. (Да, впервые.)
— Вам понравится, — уверенно сказал он. — Здесь всегда есть что открыть для себя.
Я кивнула, но в голове крутились совсем другие мысли. Мамин любимый город. Город, о котором мы говорили, когда я была ребёнком. Город, куда я теперь приехала одна, с чемоданом и кучей вопросов без ответов.
***
Дорога до центра заняла около сорока минут. Чем дальше мы ехали, тем уже становились улицы, тем ближе дома, с балконов которых свисали цветы. Я ловила себя на том, что улыбаюсь — впервые за последние дни.
— Мы почти приехали, — сказал водитель. — Ваша квартира в Латинском квартале. Очень красивое место.
Когда мы остановились, я вышла из машины и замерла. Передо мной был старый, но ухоженный дом с высокими окнами, коваными перилами и облупившейся штукатуркой, которая только добавляла ему шарма.
Внутри пахло старым деревом и чуть-чуть кофе — видимо, из маленькой кафешки на первом этаже. Я поднялась по винтовой лестнице на третий этаж и открыла дверь.
Квартира была небольшой, но светлой: высокая потолки, белые стены, деревянный пол. В центре гостиной стоял диван, у окна — маленький стол, а за дверью виднелась крошечная кухня.
Я поставила чемодан и подошла к окну. Отсюда открывался вид на узкую улочку, где прямо сейчас парень в фартуке выносил свежие багеты, а мимо проезжали велосипеды.
— Ну что, Каро, вот и началось, — сказала я себе тихо.
И вдруг почувствовала, что в груди стало легче.
***
Солнце клонилось к закату, окрашивая крыши в мягкий золотисто-розовый цвет. Латинский квартал оживал особым образом в это время суток: вино плескалось в бокалах на открытых террасах, уличные музыканты перебирали струны гитар, а витрины маленьких книжных магазинов мерцали мягким светом ламп.
Я переоделась в лёгкое платье в мелкий цветочек, накинула кожаную куртку и вышла на улицу. Воздух был свежим, но уже тёплым — конец мая в Париже умел обволакивать нежно и ненавязчиво.
Шагая по узкой брусчатой улице, я ловила себя на том, что впервые за долгое время чувствую себя... свободной. Мамины слова из детства мелькнули в голове: "Париж надо чувствовать, Каро, а не просто смотреть".
В голове вертелась мысль: завтра — Лувр. Завтра я увижу ту самую Мону Лизу. Я представляла, как буду стоять в толпе туристов, но всё равно ощущать, что она смотрит только на меня.
Свернув за угол, я достала телефон и зашла на сайт музея. Билеты онлайн — пару минут, и всё, подтверждение на почте. Я улыбнулась: теперь этот день был в моём календаре официально.
Через несколько минут я оказалась у маленького кафе с террасой, где за круглым столиком можно было сидеть и смотреть на жизнь улицы. Внутри пахло свежим круассаном, жареным миндалём и крепким кофе.
Я заказала себе café crème и кусочек лимонного тарталета, уселась у окна и просто позволила себе слушать.
И вот, за соседним столиком — трое девушек. По акценту сразу было понятно: русские.
— Слушай, ты слышала? — тихо, но достаточно громко, чтобы я расслышала, сказала одна из них, блондинка с ярко-красной помадой. — Опять кто-то пропал на этой неделе.
— Здесь? — удивилась вторая, шатенка с серьгами-кольцами.
— Да, прямо в центре. Причём... — она сделала выразительную паузу, понизив голос, — говорят, это связано с какими-то... ну, не знаю... с какими-то серьёзными людьми. Может, мафия или что-то в этом роде.
Третья, темноволосая с каре, фыркнула:
— Ой, ну конечно, мафия. Ты ещё скажи, что это те, что картинками торгуют.
— А я тебе говорю, — настаивала блондинка. — Случайные люди так не исчезают.
Я сделала вид, что смотрю в телефон, но слух напрягся. В голове промелькнуло что-то неприятное, но я тут же отмахнулась. Париж — город искусства, а не дешёвых криминальных драм.
Спустя несколько минут их разговор перешёл на косметику, потом на магазины. И тут я почувствовала, что они как-то часто бросают взгляды в мою сторону.
— Простите, — первой заговорила блондинка, — Вы же... Каролина Воронцова, да?
Я медленно подняла взгляд, натянув вежливую улыбку.
— Да, это я.
— Мы вас сразу узнали, — подхватила девушка с каре. — У моей мамы сумка из вашей коллекции, она её просто обожает.
— Передавайте ей, что у неё отличный вкус, — сказала я, подмигнув.
Они засмеялись, и напряжение растаяло.
— Я Милана, это Диана, а это Камилла, — представила блондинка. — Мы здесь по учёбе, но любим зависать в этом кафе.
— А я только сегодня прилетела, — призналась я. — Решила начать вечер с кофе и лимонного тарталета.
— Правильно, — кивнула Камилла, и ее серьги - кольца дрогнули . — А завтра что?
— Завтра Лувр, — не смогла скрыть улыбку я. — Мона Лиза ждёт.
— Ох, — закатила глаза Диана, тряхнув каре, — Я когда её увидела, подумала: "Ага, и ради этого я толкалась в толпе полчаса?"
— Ничего ты не понимаешь, — возразила я, притворно возмущаясь. — Это же культ.
Они снова засмеялись, и разговор потёк сам собой — о Париже, о местных кафешках, о том, как легко здесь заблудиться.
Но где-то на фоне в моих мыслях всё ещё звенело то, что сказала Милана про пропажи.
Время пролетело незаметно, и когда мы вышли из кафе, небо уже стало глубоким синим, а фонари зажглись, бросая тёплый свет на мостовую.
— Ну что, до завтра? — предложила Милана.
— Посмотрим, — сказала я, улыбнувшись. — Париж маленький, может, и встретимся случайно.
Мы обменялись номерами "на всякий случай", и я пошла в сторону своей квартиры.
Улицы были уже тише, но всё ещё оживлённые — из ресторанов доносились голоса, где-то играла живая скрипка. Я глубоко вдохнула, пытаясь запомнить этот вечер.
Дома я сразу сбросила куртку, поставила телефон на зарядку и легла в кровать, глядя в потолок. Завтра — Лувр. Завтра — та мечта, что жила во мне с детства.
Но почему-то перед тем как закрыть глаза, я вспомнила слова Миланы: "Может, мафия"...
Я усмехнулась. Бред. Это же Париж.
От Автора: Вот и 2 глава! Как вам моя новая история? Напоминаю про свой тгк mirkaawattpads, в котором есть спойлеры к моим новым главам, дата выхода новых глав, а так же я отвечаю там на ваши вопросы. Всех люблю!