Провокатор

Голова коснулась изголовья сиденья и я шумно выдохнула. Выключенный телефон лежит на месте рядом, вздрагивая каждый раз, как на дороге попадается ямка.

Отец упорно не поднимал звонок, а вот мой телефон просто разрывался от звонков Стаса, Глеба и ещё одного неизвестного номера. Поэтому лучшим решением было выключить его. Щёки высохли от дорожек слез, а в голове не было ни одной мысли, словно смерч забрал всё, оставив пустоту.

Наревевшись до красных глаз, как у наркомана, настучавшись кулаком по асфальту до крови, накричавшись до хрипоты в голосе я успокоилась. Сев на ближайший рейс до своего родного города, надеялась как можно скорее приехать, увидеть отца.

Разочарование и ощущение предательства приглушил стыд. Я не общалась с отцом, отвернулась от него в тяжелое время. И всё ради чего? У меня просто не было никаких ответов кроме как: «Ты дура». Я нервно скручивала билет в руках, представляя как примет меня отец. Переживу ли я его взгляда «предательница сама прибежала»? Не знаю. Мне ведь не впервой испытывать это, но как бы я не хотела этого видеть в его глазах! Даже если и заслужила. Без «если». Определенно заслужила.

На улице было зябко, но для меня разницы не было. Лишь бы скорее добраться до квартиры. Хочется как можно скорее услышать его голос и перестать втихую плакать, закусив губу, вспоминая времена, когда я была маленькая и папа меня баловал, защищал перед мамой за проступки. Но и страшно. В душе я надеялась, что отец поймет меня, простит, обнимет с успокаивающими словами.

И чем ближе я подходила к дому, тем медленнее была. Всё тот же двор, всё те же качели. Всё тот же подъезд и все те же почтовые ящики. Ноги казались каменными и я специально пошла по лестнице до девятого этажа, пыталась оттянуть время.

Позвонила в дверь. Трель звонка я слышала и на коридоре, а тишина после этого будто била по щекам. Сердце вот-вот и выпрыгнуло бы из груди. Но ничего не происходило. Я звонила раз, второй, третий. Выдохнула. Значит на работе. Достала одинокий ключ из сумки, который никогда не выкладывала из бокового кармана, и после двух щелчков открыла дверь. По инерции бросила ключ на комод в коридоре. Будто и не уезжала никуда. Всё на своем месте. Только пыли больше.

Возможно, я бы и начала готовить хоть какой-то ужин, чтобы занять себя до вечера, пока не придет отец, но резкий запах просто пропитал квартиру и забирался в легкие. Он был удушливым, даже тошнотворным и хотелось прокашляться. Будто тут целый полигон дохлых мышей!

Приложила небольшое полотенце к носу и рту, стараясь не кашлять сильно. Даже глаза защипало. Обошла квартиру, но так и не нашла ничего, что источало бы такой запах.

Села на диван в той самой гостиной, где когда-то нашла «тело» мамы. Диван и журнальный столик были другими, но остальное всё на месте. Один из углов, где раньше стояла большая ваза с сушеным букетом, был непривычно пуст. Включила телефон и обнаружила уйму звонков и смс. Снова по телу прошла дрожь раздражения.

-Алло,- сдавленным голосом ответила я.

-Ты где? Ждешь пока Косарев на уши поднимет весь город?- Глеб сразу начал кричать. Это у него нервное. – Так вот, он уже это сделал! Спасибо, что соизволила включить телефон и я теперь могу отследить звонок. И... Алеся, в какую задницу мира тебя занесло?

-Всё в порядке, братик,- слащаво ответила я. Не знаю, как относиться к тому, что Глеб мой пусть и сводный, но брат, но он самый адекватный из всех, кого я знаю. Было бы глупо злиться на него за то, что он не дал мне спрыгнуть с моста или защищал от Косарева.

-Где ты?- с большой нотой угрозы переспросил он. Глеб же, казалось, нормально отнесся к новости о нашем родстве, будто это для него и не было новостью. Просто он всегда обладал контролем над своими эмоциями и поступками. Эх, мне бы так.

-Не в городе,- выдохнула, облокотившись о спинку дивана. Стало так лень держать телефон возле уха и хотелось свернуться в позу эмбриона и заснуть. Чтобы папа отнёс меня в комнату и накрыл пледом, поцеловав в висок.- Я пока не готова видеть ни Косарева, ни эту... мать,- тише добавила я.

-У тебя точно всё в порядке? Насколько это вообще может быть,- уже спокойнее спросил он. Глеб шумно выдохнул и молчание между нами не было напряженным. Он словно понимал, что лучше меня оставить одну, но и боялся за меня.- Не собираешься сигануть с моста? Я же по твою душу в Ад пойду.

-За такие издевательства и унижения, которые перетерпела я смогу отправиться только в Рай,- он шутил и немного поднимал мне настроение.- Не буду я ни с чего прыгать,- вновь закашлялась от ужасного запаха и открыла окно.- Буду в городе через пару дней. Может неделю.

-И где ты будешь шастать неделю?

-Я... я хочу наконец поговорить и помириться с папой. Всё же я помню, что расстались мы ужасно и...

-И сейчас тебя совесть грызет,- закончил он.- Лис, я всегда буду на твоей стороне, но ты всё же успокойся и как приедешь, поговори с мамой,- о, она и ему мозги уже промыла.

-Мне пора идти,- я не хотела начинать этот разговор. Не хочу. Иначе сорвусь на очередную истерику. Ну да, мама и Стас просто жертвы обстоятельств, а ты прощай их. Есть вещи, которые невозможно простить! И с какого перепугу я должна?

-Береги себя,- грустно сказал он.

-Конечно, ещё увидимся, пока,- я сбросила вызов. Предательские слёзы вновь выступили из глаз. Глебу нужно было идти на психотерапевта. Он всегда знает, что лучше сказать и сделать, чтобы мне стало легче.

Звонок телефона из глубины квартиры заставил меня вздрогнуть. Кабинет папы. Я туда никогда не заходила. Отец не разрешал делать этого с детства, а воспитание осталось. Это вообще была единственная комната, куда я не могла заходить никогда. Папа говорил, что там слишком много ценных бумаг и договоров, что я могу случайно что-либо испортить. Хотя узнав, что мой отец занимается чем-то незаконным, то там запросто могло быть какой-нибудь оружие или еще что-нибудь в этом духе.

Дверь не поддавалась, а запах и вовсе стал выедать глаза, забиваться в глотку. Комната не была заперта на ключ, но дверь открывалась еле-еле. Я толкала её, слыша отчетливый звон телефона. С шестого толчка всем телом дверь открылась.

Мой визг, наверное, был слышен на весь квартал.

Нет, такое не сыграешь. Это точно не инсценировка.

Я отходила назад, пока не уперлась в стенку коридора и не осела на полу. Взглядом наблюдала за каждой частичкой тела отца, обнимая колени руками. Его синюшное тело валялось на полу, разлагаясь. Он был в своем дорогом костюме, который теперь больше напоминал одежду бродяги. Пальцы разжаты, рот приоткрыт, кожа облазила, будто парафин на горящей свечке. Тело просто лежало в моче и гнило. Небольшие белые личинки с жадностью кишили на теле, а открытые стеклянные глаза покрылись белой пленкой.

-Господи,- у меня просто не было слов. Густая кровь хлынула из моего носа, после очередного всхлипывания. В висках зашумело, а в горле всё ещё стоял нечеловеческий крик. Нет. Так играть невозможно.

На коленях, закрывая рот ладонью, чтобы не кричать, ползла к гостиной, скользя и падая на паркет. Трясущимися руками схватила телефон, вызывая скорую и полицию. Они, слава богу, поняли куда ехать, хотя изо рта вылетали не слова, а звуки и заикания.

Вжалась комочком в спинку дивана. Перед глазами я всё равно вижу отца. Его тело. Его безобразное тело и эти глаза, уже больше не выражающие ничего. Насколько я опоздала? На день? Два? Три?

Ещё немного и меня бы вывернуло, но я подавляла это. Тишина резала слух и нервы. Он лежит там. Совсем рядом. Холодный и мертвый. Любимый папа, с которым я так и не успела поговорить, с которым избегала общения, которого я ненавидела последние пять лет ни за что.

До боли кусала руку, пытаясь не кричать. Грудину будто вырвали вместе с реберными хрящами, обнажая остатки сердца. Что чувствовал он все эти годы? Это ведь я довела его до того, что он повесился на дверной ручке своего же кабинета в этой одинокой квартире. Это ведь всё я.

Я чуть ли не бежала, когда в дверь позвонили. Первые гости были в фуражках и, отодвинув меня, направились в самую дальнюю комнату квартиры. Спустя какие-то минуты квартиру заполнило кучу народу. Все ходили туда-сюда, что-то осматривали, фотографировали. Это дежавю! Я уже видела все это лет пять назад.
Несколько медиков переложили тело отца в черный пакет, а меня напичкали успокоительным. Молодой паренек в медицинской одежде остался рядом, чтобы следить за мной. Мерял давление и все что-то вкалывал в вену.

Меня всё равно знобило,  я тряслась, но почему-то заплакать не получалось. Я виновата в его смерти. Моя гордость и тупость. Прощу ли я это матери? Из-за ее спектакля, чтобы только красиво уйти из семьи ( другого повода не придумать), я разозлилась на отца и считала его виновником. Она виновата в этом не меньше моего. Но прощу ли я себя? Никогда. Пока буду помнить его улыбку, теплые объятия и искореженное болью лицо с затянутой белой пленкой глазами. А такое забыть невозможно.

Судороги будто ломали кости во всём теле. Мне не становилось лучше и парнишка уже действительно надумал сказать своим коллегам, что меня нужно увозить в больницу. Разве что в Кащенко.

-Как вы нашли тело?

-Приехала домой, а тут ужасная вонь мертвечины из комнаты,- я держалась рукой за голову, стараясь унять головную боль. Чего хочет от меня криминалист?

-Почему вы решили приехать домой именно сейчас? Вы же учитесь в другом городе и сейчас самый разгар учебного года,- он будто допрашивал меня, сверля весьма недоверчивым взглядом.

-Я звонила ему, но он не поднял. Я беспокоилась,- скривилась. Это звучит так отвратительно. Я немного врала, но по-другому никак. Ведь для всего мира Людмила Ковалева мертва и посвящать в эти тайны никого не нужно.

-Не сильно вы беспокоились последние пять лет, а тут забеспокоились?- а он откуда все это знает?

-К чему вы клоните?- мне не нравился ход его мыслей.- Считаете, что это я убила отца, а потом инсценировала суицид?- комок стал в горле, а лицо собеседника для меня покрылось едким пламенем. Руки зачесались его ударить.

-Деньги. Ваш отец не последний человек в городе, а вы –единственная дочь. Вы могли узнать, что он переписал на вас всё имущество и решили его убить, чтобы скорее получить наследство,- я улыбнулась. Ну да, просто банальный сюжет сериала с НТВ какой-то.

-Я ничего не знаю о наследстве,- пожала плечами. Наш разговор с этим напористым человеком, который был старше меня всего-то на лет десять, пошел на повышенных тонах. Во мне всё кипело от злости. Как вообще можно до такого додуматься? Я устала слушать этот бред, от которого мои уши сворачиваются в трубочку. В последнее время я наелась этой лапшой так, что вот-вот лопну.

-Прекратите,- тот самый парнишка в медицинской форме, отпихнул этого мужала за плечо.- На вас самого можно написать жалобу за то, что доводите родственников погибшего до истерики,- он зыркнул на него и начал суетиться вокруг меня.

Взгляд криминалиста не обещал мне ничего хорошего и он совсем не обратил внимание на этого парня, что для него не был помехой.

В одном он все же прав- это я убила папу. Пусть не физически, но морально. И чем я лучше подонка Косарева? Я лишь хуже.