Глава 16
POV Нина
«Я знаю, что мне нет прощения, поэтому не буду просить его. Хочу лишь сказать тебе, что признаю свою вину и каждую секунду ненавижу себя за содеянное. Жаль, что повернуть время вспять и осознать все вовремя у меня нет возможности, а я бы многое отдала, чтобы Адриана была жива.
Клянусь, у меня и мысли не возникло бы совершить такое, если бы не Тьма, хоть это меня и не оправдывает. Я уважаю каждую из вас, я признательна всем за теплый прием и за помощь. Мне было так приятно наблюдать, как у меня день за днем появляются сестры.
На моей родине у меня лишь маленький брат, и без я никогда бы не узнала, каково это — иметь сестру.
Понимаю, все слова для тебя теперь — пустой звук, и ты не сможешь даже смотреть на меня, но, поверь, кошмары уже мучали меня всю ночь, и если бы я осталась жива, сопровождали бы всю жизнь.
Я хочу, чтобы вы спасли Цериус и Адама, прошу, поберегите его. Он достоин хэппи-энда. Моя жертва принесет крах всем планам Королевы, и Тьма сгинет, наконец, вон из Цериуса.
Спасибо за такую возможность,
Нина.»
Я подсунула письмо под дверь в комнату Морганы и смешно удалилась, боясь оказаться замеченной. Текст дался мне слишком сложно, я знала, что он ничего не исправит, но хотя бы даст понять Жрице Смерти, что я не желала убить Адриану и сопротивлялась. Попытки были жалкими и никчемными, однако сам факт мог облегчить ее скорбь хоть немного.
Она имела полное право ненавидеть и презирать меня, даже желать мучительной смерти. Я бы делала точно так же, если бы кто-то убил Джеки. И еще хуже.
Вчерашний день был полон различных событий, и эмоции переполняли меня. Тьма внутри застилала все хорошее, что оставалось во мне. Я совершила убийство, и вина за содеянное разъедала внутренности, словно кислотой.
Мрачное небо, от и до затянутое тучами, нависло над замком, замыкая пространство. Я задыхалась от внутренней боли и сожаления: сделанное не исправить, и все теперь ненавидят меня. Слезы застряли где-то в горле и никак не вылезали наружу, а поплакать мне бы сейчас хоть немного помогло.
Инеста передала мне одно сообщение, которое я просто не могла проигнорировать. Она подарила мне выход из ситуации, облегчение для всех и полный провал для мерзких планов Королевы, в которых я теперь не сомневалась ни на каплю. Как же я была глупа, веря в глупые сказки о Нобелисе! Никто не желал войны, кроме самой Ангелины, но это осознание пришло в голову слишком поздно.
Комната пустовала: даже Исида не посетила меня этим ранним утром, и это убивало еще больше.
Я горько вздохнула и взглянула на подоконник, на котором просидела всю ночь в попытках написать письмо и размышляя о послании Инесты. Вспоминала Адама, который все равно пытался спасти меня, несмотря на нашу ссору. Я была обязана всем им.
Я прошмыгнула вон из замка и забрала черного жеребца, на котором мы ездили с Инестой на ярмарку. Вспомнив, что пути назад не будет, я вернула коня на место и вышла из конюшни. Идти не так далеко, поэтому много времени путь не займет. Солнце изредка выглядывало из-за облаков, заставляя глаза недовольно щуриться. Воздух был прохладным, и мурашки бегали по телу от страха и холода.
Оглянувшись на замок в последний раз, я заметила, что он обуян густым непроглядным туманом, из-за которого все время казалось, что день наступает позже, чем на самом деле. Зеленая трава щекотала ноги и холодила их капельками росы, бодря и освежая. Четкая осознанность действия впервые за долгое время пугала и настораживала с непривычки. Тьма затихла внутри, ожидая дальнейшего решения. Они не смогут отговорить меня, как бы ни пытались, вот и молчали, словно затаившиеся партизаны.
Я взглянула на бледную кожу рук, исполосованную голубоватыми венами, торчащими из-под кожи, как червяки. Интересно, все ли мое тело выглядело так болезненно и мертво? Слезы снова навернулись на глаза, когда от слабости в теле я споткнулась о торчащий из земли пень. Боль резким уколом вспыхнула в кончиках пальцев, и я села на колени, вытирая влажное лицо.
Нужно собраться, иначе я точно не смогу никому помочь. Нежно-голубое платье покрылось мокрыми пятнами от росы, и я всмотрелась в тонкие переплетения нитей. Какой искусный мастер шил его специально для меня, а я все время носила их, ни разу не выразив благодарности, словно напыщенная принцесса. Чувство стыда сжало внутренности, и я обняла себя за голые плечи.
Белое тончайшее, словно паутинка, кружево на краях платья почти сливалось с кожей по цвету. Черт, как же я могла так потеряться в своих целях? Как я могла предать Адама и всех Жриц? Как я стала марионеткой Королевы? Бесчисленное количество вопросов поглощало поток мыслей, не давай подумать ни о чем другом.
Судорожный всхлип, или вздох, вырвался из груди, когда я заставила себя подняться и дойти до конца путешествия. Уже ничего не вернуть.
Я неожиданно подумала о родителях. С каждым днем на Цериусе я все меньше вспоминала их. Пусть время и замерло в Вудбридже, пока я здесь, но мне стало так любопытно, чем же они занимались, пока я открывала портал в другую реальность? Может, мама готовила нам всем обед? А Джеки играл в xbox один, пока я шлялась черт пойми где?..
Круговорот стыда и вины никак не утихал, и, что бы я ни вспоминала, все непременно возвращалась к этим чувствам.
Наконец, я пришла. Передо мной открывался чудесный вид на бурлящую реку с чистейшей водой, которая сияла в середине обрыва. Похоже, когда-то здесь было землетрясение, вызвавшее раскол земли, зато теперь можно наблюдать за такой живописной картиной, сошедшей с картин Анри Мартена. Я не заметила, как залюбовалась чудесным видом, и захотела сфотографировать, но телефон бесполезно валялся в замке, и этот факт вернул меня к суровой реальности. Реальности, в которой я должна шагнуть в пропасть.
Раньше я боялась всего: любых перемен, неправильных слов, действий и их последствий. Я не рисковала, не перечила, не отстаивала свои интересы перед другими, играла роль послушной девочки, глядя на которую хочется лишь умиляться. Но теперь, стоя на краю обрыва, я оглядываюсь назад и понимаю, что в прошлое не вернуться. Я другая, и этот год изменил меня до неузнаваемости. Я билась насмерть за свое слово, совершила массу ужасных поступков, перевернула все вверх дном, докапываясь до правды. К тому же, полюбила так сильно, что готова отдать все, что у меня есть и чего нет, лишь бы сохранить жизнь ему.
Я сражалась со своими демонами, проигрывала и побеждала, упрямо шагая вперед. И все это время рядом был он, и я невероятно благодарна за это. Он всегда верил, направлял меня, помогал и давал силы идти дальше. Я никогда не смогу полюбить кого-либо так же сильно, поэтому и стою здесь, на краю, глядя в темные и непроницаемые глаза матушки-смерти.
Думаете, так это просто — совершить самоубийство, чтобы сохранить кому-то жизни? Ждете, что я прыгнула с обрыва, как главная героиня какого-нибудь фантастического фильма? Не жалея себя, не плача, и стоически ожидая наступления смерти? К сожалению, я не могла так. Мне не хватало тех идеальных качеств, которыми обладали все героини фильмов и книг.
Поэтому я обливалась глупыми слезами, понимая, что не готова к такому поступку, но другого выхода не было. Как бы я ни пыталась найти в словах Инесты другой смысл, его попросту не было. Она четко сказала, что смерть — единственный выход.
Неожиданно я услышала дробный цокот лошадиных копыт и подняла затравленный взгляд на источник звука. Вдалеке, по другую сторону обрыва, мчался на всех парах Адам. Сердце облилось кровью и болезненно сжалось. Даже вдалеке он выглядел как сошедший с обложки журнала парень, как истинный воин, как любовь всей моей жизни.
Никогда в жизни не могла представить, что произнесу такие слова. Я не верила в вечную любовь, не понимала, как люди говорят, что навсегда друг с другом, но теперь, глядя на этого темноволосого семнадцатилетнего парнишку, могла сказать, что он забрал мое сердце и запал в душу на века.
Я вижу его вдалеке, и сердце замирает. Он скачет ко мне, полы его глупого черного плаща с подкладкой кроваво-красного цвета развеваются на ветру. Он ускоряется и мчится ко мне, чтобы успеть остановить, думает, что не достоин такого. Но я знаю, что нет никого в этом мире достойнее, честнее и благороднее. Мне никогда не доказать этого, хотя уверенность не отнять. Горло сдавливает от немой попытки проговорить хоть слово в пустоту, и я обращаю полный боли и отчаяния взгляд на центр моей Вселенной.
— Инеста рассказала мне...
Я кивнула, закусывая губу и не видя ничего от заволокших глаза слез. Я знала, что он захочет остановить меня, докопается до причины моей пропажи, но надеялась, что это произойдет уже позже.
Адам спрыгивает с лошади и подбегает к краю, остановившись в шаге от пустоты. Но мы по разные стороны обрыва, и он не в силах что-либо изменить, как бы ни пытался. Мои глаза расширяются от испуга, когда он чуть не соскальзывает в бездну, но я стараюсь не подавать вида, молясь, чтобы предательские соленые капли не окропили щеки.
— Нина, прошу тебя, не надо. Это не выход, — он старался говорить серьезно и твердо, но в конце голос дрогнул от количества сдерживаемых эмоций. Сколько же боли ему причинит мой поступок? Но если я смогу спасти его и всех, то...
Я отвожу взгляд, не в силах смотреть, какую муку приносят ему эти слова. Но выбора у нас нет — Адам это знает, несмотря на то, что в жизни не посмеет решиться на такой шаг. Сжав кулаки, я зажмуриваюсь и пытаюсь заглушить его слова любыми мыслями, но ветер, будто издеваясь, приносит фразы с сильными порывами, словно бросая в уши каждый слог, отчетливо и ясно, как капли воды в пещере.
— Я., — я открыла рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, но голос совсем не слушался меня. Сделав усилие, я продолжила говорить, надеясь, что он услышит через этот разрыв между нами. — Я надеюсь, что твое ранение излечимо, и ты сможешь спасти всех и...простить меня. Я так виновата. Мне не хватит всей жизни, чтобы искупить вину.
— Тебе не нужно совершать чертово самоубийство, Нина! Я прощаю тебя!
Он резко двинулся к краю, и я испуганно дернулась, но Адам вовремя осознал, что между нами зияющая дыра пропасти. Он был так красив на фоне пышного убранства леса, хотела бы я уметь рисовать, чтобы запечатлеть это совершенство на холсте. Лишь бы убрать из глаз боль и слезы. Адам больше не сдерживался, ему стало совсем плевать на имидж воина, на уверенность и хладнокровие.
Я разглядывала побледневшее лицо с каре-зелеными глазами и больше всего на свете хотела коснуться его, но если я позволю чувствам взять верх, то все погибнут от рук Королевы, а она точно не должна выиграть эту битву.
Я коснулась амулета с изображением льва на шее, висящего чуть ниже ключиц. Сейчас его глаза горели ярко-красным пламенем, а сам он переливался оттенками розового и фиолетового. Слишком много эмоций сменяли друг друга и разрывали мои внутренности.
Адам закрыл лицо руками, и я заметила на пальце кольцо с каким-то черным камнем, похожим на гематит. Защита от темных сил — наверное, Инеста постаралась.
Воспоминания вернулись к Жрицам. Я вспоминала все: церемонии, различные тренировки, приемы пищи и разговоры. Все эти девушки были такими разными, но никто никогда не посмел обидеть меня или навредить. Каждая обладала несомненной красотой и величием, каждая достойна жизни, и я надеялась дать им ее.
— Адам.
Парень мгновенно вскинул голову, и мы встретились взглядами впервые за долго время. Все те эмоции, которые я видела раньше, снова горели в нем ярким и нерушимым пламенем.
— Я хочу, чтобы ты принял мой поступок и понял его. Я разрушила все хорошее, что было здесь, и что было в тебе. Прости меня, — я запнулась. — Я желаю тебе счастья...
— Без тебя это невозможно, — глухо перебил он.
Мне нечего больше было сказать, поэтому я обхватила пальцами подвеску и сильно сжала. В последний раз взглянув на Адама, я произнесла:
— Будь храним Королевой.
Официальное прощание на Цериусе. Хоть я и не желала ему сохранность от рук Ангелины. И шагнула в пустоту.
POV Адам
Тысяча шестьсот. Тысяча шестьсот один... Две тысячи тринадцать... Восемь тысяч триста восемьдесят два...
Когда я закончил считать и открыл глаза, на дворе стояла глубокая ночь, а я находился в саду. В том самом месте, где целовал ее и трепетно держал ее руку, боясь повредить хрупкую куколку. Она смеялась и увлеченно рассказывала мне о своих успехах в магии: сегодня у нее вышло выбить дверь какой-то удивительной лунной волной. Ее радость всегда была так заразительна, и мне постоянно хотелось улыбаться вместе с ней.
Я отрешенно улыбнулся, находясь глубоко в воспоминаниях. Кажется, я никогда из них не выйду, в них намного лучше, чем в реальности. В которой теперь нет ее. Нет моей Нины.
Пустота внутри, отсутствие вибрации и литр виски заставляли сознание ломаться. Я прислушался к биению сердца: единственный звук внутри меня, который не затих. А вот ее сердце больше никогда не будет биться. Я даже не смогу попрощаться. Я не сказал ей, что люблю. Может, это остановило бы ее?
Я мог быть с ней до конца, а я лишь ссорился с ней, пока Нина в одиночку справлялась с Тьмой внутри. Она больше не улыбалась, нет, она молила о помощи, а я эгоистично указал на свою рану.
Я закрыл глаза, лишь бы не видеть лунный свет, который напоминал ее силу. Ни одна Жрица не совершала самоубийства — никто не мог предугадать, встретимся ли мы снова. Или все мои будущие версии никогда больше не почувствуют любви...
Я кашлянул, понимая, как сильно сорвал горло от криков. После ее падения крики исходили из меня на протяжении нескольких часов, я много чего успел разрушить за сегодняшний день.
Никто не смел подходить ко мне, потому что я не отвечал за себя, посылал всех куда подальше в надежде, что останусь один. Никто и на десятую процента не сможет заменить ее.
Ветер зашелестел листьями деревьев, нарушая тишину ночи. Непростой ветер, от которого веяло запахом клубники и груши. Розоволосая опустилась на траву чуть поодаль меня, оставляя свободное пространство. Я не смог прогнать ее из-за бессилия и пересохшего горла. За сегодня оно слишком многое прокричало.
— Так и будешь сидеть здесь? — будничным тоном спросила Инеста.
Я поднял голову и посмотрел прямо перед собой. Эта интонация побуждала меня на что-нибудь неадекватное по отношению к девушке. Она должна чувствовать хоть какую-то долю скорби, а не вести так, словно сегодня обычный день.
— Буду.
Мой голос был похож на скрежет ржавого металла. Такой противный и бесцветный.
— Нет, Константин. Ее жертва не должна быть напрасной.
— Хватит уже думать о своей гребаной мамаше! Сколько же в тебе эгоизма, уму не постижимо! — вскричал я, поднимаясь. Девушка смотрела на меня, словно испуганная олениха. — Ты не вразумишь ее! Плевать она хотела на тебя и на всех нас! Она никогда тебя не полюбит!
Выговорившись, я отвернулся и уставился в небо. Свет луны хлынул в глаза, снова одаривая кучей воспоминаний. Первый поцелуй. Кухонный стол, синяк на плече, оставленный от старушки, которой управляла Арлайн. Раскрасневшиеся от страсти щеки, распухшие губы и теплое тело, прижатое вплотную ко мне. В ней столько страсти, но она так опасалась и стеснялась это показать.
— Ей было не плевать только на Мериаду, которую она сама и убила, — тихо произнесла Инеста мне в спину, заставляя обернуться и отвлечься от грустных мыслей.
— Мериада?
— Сестра-близнец. Она погибла, когда мы были совсем маленькими. Мама убила ее.
— Ты видела ее?
— Нет. Она экспериментировала с темными силами и разозлила их, взамен они забрали жизнь Мериады.
Девушка смотрела прямо в глаза, произнося все это. Я был настолько потрясен такой новостью, что снова опустился на траву, готовый слушать, пока Жрица раскрывает свои откровения.
— Ты прав, ей никто не нужен, кроме власти. И я хочу лишить ее того единственного, о чем она мечтает. Причинить ей такую боль, чтобы Ангелина не смогла больше никогда улыбаться этой мерзкой, полной фальши, улыбкой.
Лицо девушки источали ненависть и воинственность, а слова были сказаны очень уверенно.
— Она забрала слишком много жизней в погоне за властью. Я хочу уничтожить ее и все, что ей дорого.
— Почему ты не скорбишь? — с нескрываемым любопытством поинтересовался я, больше не сдерживая внутри этот вопрос.
— Скорбь — это не литры алкоголя внутри и заплаканные глаза, Константин. Мне больно. Но также я осознаю, что Женевьева — невероятно сильная девушка, она принесла себя в жертву ради всех нас. И я хочу оправдать этот поступок, подарить ему смысл. Я знаю, что ты поможешь мне, Константин. Ее гибель не должна быть напрасной.
Я кивнул, осознавая правоту девушки. Она бы хотела, чтобы мы закончили эту кошмарную битву и вышли победителями. А ради нее я бы сделал что угодно, стоило только попросить. Я бы пожертвовал собой ради нее, но Нина сделала это первой. Она убила Тьму вместе с собой, лишая сил Королеву. Действительно сильный поступок, под стать настоящему воину, которым она и являлась.
— Как будем действовать?