Глава 4.
Чтобы быть счастливым – не нужны наркотики или случайные связи. Человеку нужен другой человек, который будет любить его без остатка.
С. Есенин
Мы с мамой сидели на кухне и ожидали полицейских с ордером. Джексон был на курсах подготовки к школе, а папа... папа был в тюрьме. Все внутри сжималось от этой мысли.
Школьный день прошел скучно и одиноко, хотя нет, со скукой я погорячилась: Лора и Саманта устроили публичную сцену, провоцируя меня и говоря, что я была трусихой и такой же осталась. Записка была оставлена ими, на что недвусмысленно намекнула Лора. Эта змея отлично копировала почерки, а я вчера чуть не сошла с ума! К счастью, по сравнению с другими моими проблемами эта меркла, как бенгальский огонь, политый водой. Я лишь сожалела, что потратила так много времени и сил на человека, не способного входить в чужое положение, а ведь раньше мы были «не разлей вода».
Когда я перешла в старшую школу и подверглась нападкам тогда еще шатенки Саманты, была еще одна девушка с мышиного цвета волосами и бледно-голубыми глазами, с брекетами и в одежде, на которую любой дизайнер отреагировал бы словом «иу». Это была Лора. Мы вроде как объединились против Сэм и дали ей отпор, став теми, кто мы есть сейчас. Я перестала носить очки, сменила цвет волос, макияж, стиль в одежде, и подруга сделала также. Мы стали достаточно популярными, улучшенными версиями самих себя, что несказанно обрадовало противоположный пол (и не только). Это было очень приятно, и именно борьба против этой супер популярной кобры заставила нас подружиться. Может, это не должно было стать дружбой? Я не знаю. Возможно, мы изменились сильнее, чем полагали, и в совершенно разные стороны. Вивьен я вообще не видела весь день, возможно, ее вообще не было в школе. Наверное, она бы не позволила этим двум змеюкам трогать меня. А, может, ей было плевать на меня, как и Лоре. Трио истринских ведьм.
Адама на занятиях не было, и в этом я была твердо уверена. Я понятия не имела почему, но без него оказалось совсем худо. Я внимательно следила за тем, что писала в тетрадях, чтобы снова не обнаружить дома какие-нибудь странные послания. Но мысли постоянно возвращались к ночным событиям и Адаму. Я задумалась о том, почему так категорично отвергаю его слова. Разве это не могло быть правдой? Да, это, конечно, звучало как бред сумасшедшего, но брюнет так уверенно говорил, приводил примеры, доверился мне, а я разрушила то, во что он верил. Наверное, мне не стоило так сильно отрицать эту возможность. Что, если мои видения и его музыкальные вибрации как-то связаны? Два человека видятся впервые, и с обоими начинает происходить какая-то чертовщина. Я не знала, как быть. В своей жизни мне не доводилось сталкиваться с чем-то странным или паранормальным. Но если это так, вдвоем нам будет проще разобраться, тем более, если это как-то связано между собой.
Мне захотелось тут же вскочить с места и отправиться к нему домой, чтобы извиниться и рассказать о своих видениях. Да, будет сложно, но это того стоит. Жаль только, что я не знаю его адрес, и копы собираются перевернуть наш дом с ног на голову.
Папа был достаточно известной личностью в нашем городе, поэтому уже завтра все газеты будут пестреть от ярких заголовков о том, что мой отец — преступник. Все начнут опасаться нас, шептаться, распускать слухи. А уж какое удовольствие это принесет Лоре и Саманте!
Напряжение застыло в каждой клеточке моего тела. Мы справимся. Я дочь своего отца, и я знаю, что он не виновен. Мы должны защищать себя и его, потому что мы — семья.
— Мам, — я коснулась ее руки и сжала. — Мы это переживем. Они ничего не найдут и отпустят его. Ты же понимаешь, что у них слишком мало оснований для задержания. Не так-то просто обнаружить махинации с документами. Наверное, это не так серьезно, как кажется.
Она тяжело вздохнула, сжимая мою руку в ответ. Я стала теребить обручальное кольцо с небольшим бриллиантом на мамином безымянном пальце. Это кольцо бабушки по папиной линии, мама рассказывала, каким счастьем для нее было получить его в виде обручального кольца.
— Я знаю, но если честно, сомневаюсь, что эта история закончится для нашей семьи положительно. В любом случае, репутация твоего отца запятнана, и тень падает на нас. Если к нему перестанут обращаться обвиняемые, это его убьет. Вспомни, как он любит свою работу.
На это мне нечего было ответить. Папа будет в отчаянии, если люди начнут нас презирать, станет потерянным и возложит вину на свои плечи. Черт.
В дверь позвонили. Скорее всего, это копы. Мама привстала, но я опередила ее, натянула улыбку и пошла открывать дверь. К моему крайнему удивлению, за дверью оказалась Вивьен. Улыбка медленно сползла с лица, и ее место заняла мрачная гримаса.
— Если пришла позлорадствовать, то мне сейчас правда не до вас с Лорой.
— Нет, — она подняла руки, останавливая меня от закрытия двери. — Я хочу быть с тобой при обыске. Если позволишь. Господи, Нина, не представляю, как тебе тяжело.
Я сощурила глаза и внимательно осмотрела ее лицо. Кажется, все слова были искренними. Неужели Виу оказалась более благоразумной, чем Лора?
Я выдохнула и распахнула дверь с облегчением.
— Входи.
Первым делом она бросила рюкзак и принялась сжимать меня в объятиях.
— Прости, что сразу не приняла твою сторону. Лора перевернула все с ног на голову, но мне так не хотелось ей верить. Я знаю, что ты не такая. Что произошло в клубе?
— Стой, стой, стой. Как ты узнала об обыске? Что, уже все в газетах?
Я поправила волосы и скрестила руки на груди, готовясь к худшему. Репортеры работали быстрее, чем я предполагала. Мы с мамой надеялись, что эта новость разлетится по городу только завтра. Хотя наши соседи слышали выстрел и видели огни полицейских машин, возможно, видели и то, как папу выводили из дома. Неужели соседи так ненавидят нас, что сами рассказали все репортерам?
— Ты что, забыла, что моя мама — следователь? Наши семьи дружат, помнишь?
Я кивнула, внутренне расслабляясь. Боже, у меня совсем вылетело из головы, что Ричмонды и Деггерсы — лучшие друзья. Мама Вивьен и мой папа выросли вместе, и так вышло, что жизнь их не развела.
— Прости, Виу, я совсем... Со всем этим очень сложно совладать.
— Я понимаю, дорогая. Все будет хорошо. Я видела, какая ты потерянная ходишь в школе, но не подошла, потому что совсем не было времени. Но с Лорой покончено. Она стала такой же безумной курицей, как и Сэм. Поверить не могу, что Лора опустилась до такого.
— Знаешь, как весело было наблюдать, как подруга на всю школу объявляет меня наркоманкой, обдолбавшейся в клубе до обморока? — слегка улыбнувшись, спросила я.
— Не могу представить, — ответила подруга, пока мы шли в кухню к маме.
Мама сначала с прохладцей встретила Вивьен, помня, что подруга приняла сторону Лоры, но потом поняла, что у Виу есть мозг, и она пришла оказать поддержку, а не злорадствовать.
Мы сели за стол и стали болтать о чем-то непринужденном, ожидая копов. Дело близилось к вечеру, а их все не было. Мамина подруга уже привезла Джексона, он сидел в гостиной, играя в приставку. Мы не знали, чем заняться в томительном и пугающем ожидании, поэтому снова вернулись к просмотру «Зачарованных».
К восьми вечера мы сдались и поняли, что полицейские сегодня не придут. Вивьен ушла домой, а я так и словом с ней не обмолвилась. Язык чесался рассказать о своем безумии, видениях, о ситуации с Адамом, но возможности не представилось. Хорошо, у меня будет время посвятить ее в это. Но сейчас мне нужно узнать адрес Адама. Я не могу говорить об этом в школе, а куда-то пойти после сегодняшней ночи он вряд ли согласится. Я так жалела, что отреагировала слишком резко на его признание. Не представляю, как он себя чувствовал после этого, ведь если бы я рассказала ему, что у меня видения, а он не поверил бы, это свело бы с ума.
Поэтому я прыгнула в машину и поехала в школу. Улицы пустовали, хотя еще не было поздно. В воздухе чувствовалась атмосфера осени: сырость, запах листвы и грустная обреченность. Осень не была моим любимым временем года, скорее наоборот, и вот сейчас, включив музыку на старенькой магнитоле, я почувствовала обволакивающую мое тело меланхолию. Ну уж нет.
Переключив волну радио, я наткнулась на веселую песенку о друзьях и вспомнила о текущей ситуации с моими, что загнало в еще большую апатию. Черт, неужели нет таких песен, которые могут просто не заставлять расплакаться? В моем мире, похоже, нет. После десятой неудачной попытки найти какую-нибудь веселую попсу ни о чем, я в злости выключила музыку к чертям и уставилась на дорогу.
Подъехав на школьную парковку, я вылезла из машины и поставила ее на сигнализацию. Здание школы выглядело таким пустым и заброшенным, что, не учись я тут вот уже четвертый год, вряд ли узнала бы в ней родное сооружение. Я вошла внутрь и нашла сторожа. Странно, что двери еще открыты. Я не знаю, сработает ли план, задуманный мной, и уж тем более без понятия, зачем так сильно стараюсь, но это был неплохой способ отвлечься от проблем, преследовавших меня даже по радио.
На бейдже сторожа было написано имя, поэтому мне не составило труда обратиться к нему.
— Мистер Крюгинс? Здравствуйте, — немного стесняясь, сказала я.
— Что вы делаете тут так поздно, юная леди? — он коснулся своих усов в нервном жесте. Хм, это уже было странным. Почему он нервничает?
— Э-э, я хотела бы попросить вас о небольшой услуге, — начала я. — Мы с одним мальчиком делали совместный проект, и я забыла отдать ему кое-что важное. Без этого он не сможет ответить завтра и получит плохую оценку.
Ложь текла из уст, словно мед. Не будь я дочерью адвоката, не умела бы так первоклассно врать. Я притворно огорчилась и посмотрела сторожу прямо в глаза.
— У меня нет его контактов. Не могли бы вы дать мне дать его адрес?
— Простите, но я не имею права раздавать такие сведения, мисс, — мужчина поправил кепку и снова подергал усы. На его лице мелькнуло сомнение, словно он не так уж был уверен в своих словах. Сломать его волю будет гораздо проще, чем я думала. Скорее всего, этот охранник тут новенький. При промелькнувшем в сознании слове «новенький» я внутренне содрогнулась.
Я сделала вид, будто сейчас расплачусь. «Если ничего не получается, дави на жалость, Нина», — вспомнила я папин совет, данный мне когда-то давно. Мысли вернулись к папе и сегодняшней ночи, и слезы сами навернулись на глаза.
— Ох, юная леди, прошу вас, не расстраивайтесь так. Я помогу вам, только об этом никто не должен знать, — его лицо приняло испуганный, даже панический вид. Многие мужчины не могли терпеть женских слез, поэтому я совсем не удивилась такой реакции. Как я и предполагала, это оказалось легко.
Мы пошли к кабинету директора, мистер Крюгинс достал огромную связку ключей и стал быстро перебирать их в попытке найти нужный. Он вставил ключ в замок и повернул. Дверь легко поддалась и открылась без скрипа. Я бросила взгляд на сторожа, он чуть ли не вырывал свои подкрученные, как у гусаров, усы. У меня возникло чувство, что я совершаю преступление. Вообще, это было вовсе не чувство: я знала, что копаться в школьной базе данных запрещено. И если об этом узнают, мне грозит исключение. А вот что предстоит испытать мистеру Крюгинсу, если кто-то все-таки узнает, я даже не хочу представлять. Господи, Нина, ты серьезно идешь на такое ради того, чтобы извиниться перед каким-то парнем и рассказать о своем психозе?
Мы приблизились к компьютеру. Я быстро включила его, надеясь, что там все-таки не стоит пароль. К сожалению, надежды не оправдались, и я огорченно взглянула на мистера Крюгинса. Но мужчина, кажется, знал, что делать. Он подошел к большой полке с книгами и достал одну. В ней лежал листок, на котором и был пароль.
— Не подглядывайте, мисс, — пожурил меня сторож, когда я попыталась подсмотреть, что он вбивает в компьютер. Думаю, пароль от компьютера директрисы — последний в списке бесполезных вещей.
На экране появилось фото директрисы с букетом роз. Этой дамочке не помешает снизить свое ЧСВ. Хотя она ведь директриса. Резко возникло желание нарисовать парочку нелицеприятных слов в программе paint и поставить ей на обои, но охранник вряд ли даст мне подставить его.
Мистер Крюгинс быстро вошел в базу данных и открыл строку поиска.
— Имя и фамилию вашего партнера, юная леди.
И тут я поняла, что так и не узнала его фамилию. Вот класс, теперь охранник может усомниться в честности моих намерений.
— Можно попробовать только по имени? Простите, совсем забыла его фамилию. Не знаю, что со мной такое сегодня, — принялась причитать я, вздыхая.
Он кивнул, и я выдохнула с облегчением, а затем назвала имя. К моей огромной радости, не так уж и много Адамов было в нашей школе, и тот, которого искала я, был первым в списке. Наверное, потому, что он новенький. Адам Константин Орно. Вау, звучит очень красиво. В отличие от Нины Женевьевы Ричмонд. Что, если Нина Женевьева Орно? Мой воспаленный разум понес меня совсем не в том направлении, и я поспешила вернуться в реальность, к делу.
Я быстро записала адрес в телефон и сердечно поблагодарила своего спасителя мистера Крюгинса, выбегая из кабинета.
Мой Жук прежде так никогда не разгонялся, как в сегодняшний вечер. Я выжимала все силы, даже не переживая за будущее здоровье машины после этой поездки. Включив музыку, я позволила себе немного расслабиться и «подрыгаться» под песню Dua Lipa - New rules на водительском сидении, прежде чем выйти и пойти к дому Адама. Слава всем богам, что на станциях нашлась такая композиция, от которой не тянуло порезать вены. Передо мной прошла женщина с собачкой и странно посмотрела на меня. Удивляться было нечему, ведь я танцевала так, будто сунула руку в магнитолу и получила многовольтный удар током.
Теперь пришло время рассмотреть его дом. Двухэтажный особняк с огромными стеклянными окнами. Очень похоже на дом Калленов из «Сумерек». В принципе, по своим странностям он похож на Эдварда Каллена, но тогда я Белла. Нет уж, спасибо.
Дом был внушительным и выглядел очень вычурно и богато для нашего городка. Оглянувшись, я поняла, что тут каждое жилое здание ведет отчаянное соревнование по причудливости и изысканности.
Я подошла к массивной черной двери. В левом верхнем углу висел средних размеров колокольчик с веревкой. Чуть ниже был звонок, но я решила воспользоваться колокольчиком. По старинке, с самого начала выставляю себя дурой. Я подергала веревку из стороны в сторону, и раздался громкий звон. Неожиданный оглушающий звук выбил меня из колеи.
Никто не открывал уже целую минуту, а я засекала, изнывая от волнения и скуки. Наконец по другую сторону двери раздались шаги, и она распахнулась. На меня бросилось какое-то огромное бежево-коричневого цвета чудовище. Я взвизгнула, и, не удержавшись, плюхнулась на пятую точку. От испуга я закрыла глаза руками и продолжила сидеть на крыльце, пока меня не взяли под руки и не подняли.
Я открыла глаза и увидела перед собой такое же испуганное лицо очень красивой женщины с ярко-зелеными, почти неестественными глазами и волосами цвета пшеницы.
— Вы в порядке? — спросила она, выходя с порога.
Я тупо смотрела на нее, не понимая, что происходит, а затем медленно кивнула. Вот же идиотка. Я обернулась назад и увидела Адама, пытающегося спрятать озорную улыбку. Вот засранец. Опустив взгляд чуть ниже, я заметила то самое чудовище в виде огромной собаки. Она была чуть выше моего пупка и уже облюбовала языком мою руку.
Мелкие морщинки собрались вокруг глаз женщины, когда она улыбнулась и произнесла:
— Вы ей понравились. Не хотите войти?
Я догадалась, что это была мама Адама. Их лица были почти идентичны друг другу, только лишь цвет глаз и волос не был похож. Тот же чуть вздернутый нос, выразительные брови, искренняя улыбка во все тридцать два. Я невольно залюбовалась красотой этой женщины.
— Да, извините. Меня зовут Нина. Я учусь с Адамом в одной школе. Мне нужно ему кое-что передать, — я посмотрела на него и встретилась с одновременно недовольным и удивленным взглядом. Но потом выражение лица изменилось на холодную, непроницаемую маску, отчего я невольно поежилась.
— Ох, Адам мне о тебе рассказывал, — она подмигнула мне и заговорщически улыбнулась. — Меня зовут Морисса. Проходи. Зорро, малыш, возвращайся в дом!
Малыш? Я внутренне покатилась со смеху. Этого исполинских размеров пса уж никак не назовешь малышом.
А еще меня удивила фраза о том, что Адам рассказывал обо мне маме. Интересно, что он мог рассказать, зная так мало? «О, мам, сегодня встретил девушку. Так вот, она звезданутая на всю голову». Эта мысль заставила почувствовать себя еще более неуютно, чем это вообще было возможно сейчас. Все сглаживала лишь миссис Орно.
Мы всей компанией вошли в дом, и я скинула конверсы. Адам был в домашних тапочках, черной футболке и спортивках. Даже в этой одежде он выглядел как модель или суперзвезда. Мне бы такую способность. В домашней одежде я выглядела, мягко скажем, как помятое привидение.
— Ты не голодна? Может, хочешь попить? У нас есть сок, чай, кофе.
— Можно просто воды?
— Конечно, — ответила Морисса, мягко улыбнувшись.
Миссис Орно удалилась на кухню, а мы с Адамом прошли в гостиную. Здесь было настолько роскошно, что я боялась даже вдохнуть воздух этого места. Орно были непозволительно богаты: продав этот особняк, можно спокойно прожить всю жизнь, ни дня не проведя на работе. Я опустилась на черную кожаную софу и стала рассматривать многочисленные портреты, висящие на стене напротив меня. Адам сел на кресло как раз под картинами, поэтому я перевела взгляд на него. Под ногами был белый ковер с длинным ворсом, и я неосознанно стала копаться в нем ногами. Дурацкие нервные привычки.
— Почему тебя не было в школе?
— Как ты узнала мой адрес?
Мы обратились друг к другу одновременно. Адам откинулся в кресле и махнул рукой, позволяя мне говорить первой.
— Так почему ты пропустил школу? - снова попыталась я.
— Семейные обстоятельства.
Он говорил очень холодно и отстраненно. Я съежилась в кресле, почувствовав желание немедленно уйти. Даже почти встала, но не могла себе позволить уйти, ведь я проделала такой путь.
— Буду благодарен, если ответишь ты.
Я сглотнула и глубже закопала ступни в ковер. Надеюсь, я не проковыряю дыру.
— Мне пришлось постараться, но в итоге все получилось.
Мы оба замолчали, смотря куда угодно, только не друг на друга. Похоже, я задела его гораздо серьезнее, чем полагала.
В гостиную вошла Морисса и принесла мне стакан с холодной водой, нарушив нависшую над комнатой грозовую тучу. Она на секунду коснулась моего плеча и ушла.
Я решила перестать тянуть резину, ведь это была моя инициатива прийти сюда. Я должна была ожидать холодный прием, и нечего сейчас этому дивиться.
— Ты так и будешь сидеть тут? Твое присутствие давит.
Я буквально опешила. Неужели ему настолько неприятно теперь находиться со мной? Уж извините, но я не настолько отвратительный человек, чтобы получать в свой адрес такое. Я уже стала подниматься с софы, как Адам продолжил:
— Мне хочется коснуться тебя и услышать ту мелодию. Так сильно, что руки сами по себе тянутся. Я даже соображать не могу.
Он смотрел в пол, пока говорил, но в конце взглянул мне прямо в глаза. Я задохнулась от эмоций, промелькнувших в карих с крапинками зеленого глазах. Внутри все перевернулось, и потребовались титанические усилия, чтобы что-либо произнести. Воздух в комнате накалился.
— Слушай, я... Я хочу извиниться за то, что не поверила тебе. Не знаю, что нашло на меня и почему я так отреагировала. Мне не стоило так поступать. Я верю тебе. И могу объяснить почему.
Он прожигал меня взглядом, внимательно слушая и наблюдая за движениями моего рта. Говорить стало еще сложнее, черт, это было почти невозможно. Но я пересилила себя и заставила продолжить.
— И я не знаю, как все это возможно. Но это происходит. С нами.
Адам медленно поднялся с кресла и двинулся ко мне. Я зачарованно наблюдала за тем, как плавно и красиво двигаются его конечности. Было в нем что-то такое, что притягивало взгляд и заставляло смотреть. Он был рожден для того, чтобы разбивать сердца девушек в пух и прах.
Он положил свою ладонь на мою и закрыл глаза. Брови парня сошлись на переносице, и все лицо напряглось. Долю секунды я гадала, что происходит, но затем сосредоточилась на ощущении кожи его руки на моей. Это было странно, но я ощущала, будто маленькие иголочки покалывают меня в месте нашего соприкосновения.
— Не знаю, что произошло, но я увидел, как твоя мама держит только что родившуюся тебя на руках. И напевает эту мелодию.
Я обомлела. Это совершенно невозможно, но и одновременно подтверждало все, чего я так боялась. Я не просто сошла с ума в один прекрасный день, это имело какой-то четкий смысл. Но какой?
***
Мы переместились на улицу, потому что Зорро вытаскивал Адама за руку из дома и никак не хотел успокаиваться. Я была очень удивлена его словами и до сих пор не отошла. Пока я прощалась с миссис Орно и выходила из особняка, все действия выходили «на автомате».
Мы гуляли по окрестностям. Адам переоделся в уличную одежду: чёрная толстовка, темные джинсы и белые кроссовки. Я была в чёрной футболке, джинсах с высокой талией и джинсовой куртке. Было немного прохладно, и я застегнула куртку, присаживаясь рядом с Зорро и поглаживая его медовую шерсть.
— Почему ты так назвал его?
Парень пожал плечами и погладил пса.
— В детстве это был один из любимых героев. Мне подарили его на день рождения, и я сразу сказал, что этого парня будут звать Зорро.
— Я всю жизнь мечтала о собаке, но у папы сильная аллергия на шерсть. Но теперь, если его посадят, я смогу её завести, — я горько усмехнулась. — Хоть один плюс.
Адам поднялся и крайне удивленно посмотрел на меня. Упс, кажется, я не умею держать язык за зубами и помалкивать.
— Что случилось с твоим отцом? — теперь парень возвышался надо мной, как Бурдж-Халифа, поэтому я тоже встала. Мало что изменилось, я все еще чувствовала себя крошечным пятнышком из-за его роста.
Я не знала, стоит ли сейчас поднимать эту тему, ведь есть и другие проблемы, обсуждение которых мы так и не закончили.
— Что я должен тебе рассказать о себе, чтобы ты смогла довериться? — брюнет понял все не так, и я мягко улыбнулась.
— Я просто не знаю, стоит ли сейчас об этом говорить. Хотя завтра весь город будет обсуждать то, что моего папу посадили под арест.
Адам кивнул, чтобы я продолжала.
— Возможно, ты уже слышал о Рональде Ричмонде. Он достаточно популярный адвокат, выиграл много громких дел. Сегодня ночью копы ворвались к нам домой и взяли папу под стражу, как возможного соучастника преступления, над которым он и работал. Нам сказали, что сегодня придут с ордером на обыск, но полицейские так и не появились.
Парень сжал поводок и посмотрел мне в глаза. В чертах его лица читалось искреннее сожаление.
— Мне жаль.
Я заправила прядь волос за ухо и принялась осматривать место, в котором мы находились. Адам жил в самом богатом районе нашего малонаселенного Вудбриджа, здесь повсюду были клены с немного пожелтевшими листьями, напоминавшими о приближающейся осени. Солнце чуть выглядывало из-за горизонта, давая немного тепла. Я почувствовала какой-то уют и тепло, мне было приятно находиться здесь и сейчас, с Зорро и Адамом.
— Ты именно поэтому ночью мерзла на крыльце с заплаканным лицом? — поинтересовался парень, поднимая палку и закидывая подальше, чтобы пес поигрался.
Я вернула взгляд к нему и медленно кивнула.
— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — выпалила я и уже хотела влепить себе оплеуху, но сдержалась.
Парень напрягся, отчего мне тоже стало не по себе.
— Мне видится... всякое. Это началось в первый школьный день и вроде перестало только сегодня. Сначала я увидела, как горит мой дом, потом смерть брата в пожаре. Когда мы танцевали, мне привиделось, что на меня летит какой-то безумец с ножом и нападает, — я на минуту замолчала, собираясь с мыслями. Сложно было признавать свое сумасшествие человеку, с которым знакома пару дней. — Вчера я нашла в своей тетради вместо конспекта целый лист, исписанный моим почерком со словами: «Найди дверь». Я не знаю, почему это началось, но уже была у психолога, и мне выписали таблетки. За сегодняшний день после приема лекарств ничего не виделось. Вот.
Я смотрела куда угодно, только не на него. Страшно было взглянуть и увидеть его эмоции по поводу того, кто я на самом деле. Возможно, он видел во мне шизофреничку, и его взгляд был наполнен отвращением и тихим ужасом, но узнать это я не решилась.
Тем временем Зорро вернулся с палкой. Адам погладил пса по загривку и отправил палку обратно в путь. Зорро радостно гавкнул и понесся за своей игрушкой.
— Сейчас ты думаешь, что твои видения и мои вибрации могут быть связаны? — спросил он без особой реакции. Его совсем не удивило, что я сумасшедшая? Что ж, после всех моих выходок я понимаю, почему парень просто принял это.
— Да, но... Все ведь закончилось, как только я выпила таблетки. И сейчас я сомневаюсь в правильности моих предположений. Может, тебе тоже стоит принять лекарства?
Я тут же пожалела, что произнесла последнюю фразу.
— Я не псих. Нравится тебе это или нет, я знаю, что со мной, и принимаю это. Да, такое с людьми не происходит, но со мной произошло.
Адам сказал это твердо и уверенно, он действительно не сомневался в своих словах, а я замолчала. Почему хлипкий мир между нами рушится каждый раз, когда я становлюсь реалисткой?
Вдруг к нам подошла старая бабушка, взявшаяся непонятно откуда. Я точно помню, что улица была пуста. Я отдернулась от неожиданности и выдохнула, узрев перед собой милую на вид бабулю. Она мило улыбалась и излучала безмятежное спокойствие: седые волосы, отливавшие серебром, были собраны в пучок сзади, карие глаза выглядели темнее ночи, но совершенно не пугали. В следующий миг она вцепилась в мои плечи настолько сильно, что я задохнулась от боли и неожиданности, и стала неистово трясти их. Чуть позади раздался громкий лай Зорро, бежавшего к нам. Адам спохватился и попытался оттащить сумасшедшую старуху от меня, но она не сдвинулась с места ни на сантиметр, хотя на лбу парня уже выступили вены от напряжения.
— Что вы делаете? — завопила я, пытаясь вырваться. — Господи, Адам, скажи, что ты тоже видишь ее?
Если это очередное видение, то я буду невероятно счастлива и расстроена одновременно, ведь это бы значило, что даже таблетки мне не помогают.
— Вижу! Черт, в ней силы больше, чем в огромном быке, — брюнет совершенно не знал, что предпринять, поэтому замахнулся и саданул ребром ладони в чувствительное место на плече старушки. Она должна была как минимум завыть от боли, но казалось, старая женщина вообще ничего не ощущает.
В следующий миг ее голова запрокинулась и стала конвульсивно дергаться. Глаза налились кровью, радужка приняла белый цвет, и остались только зрачки, но вскоре и они растворились в белой пелене. Я открыла рот, испытывая леденящий душу ужас от увиденного, и попыталась вырваться, но все попытки оказались безуспешными. Я знала это даже до того, как попробовала, ведь даже Адам не смог ничего с ней сделать.
— Что за...
Это был Адам, который уже в полную силу оттаскивал от меня это нечто. От ее рук исходил жар, она сжимала мои плечи с такой титанической силой, что вполне могла сломать мне кости — сильные гематомы уж точно останутся. Наверное, только сильная боль в плечах не давала мне потерять сознание и отрезвляла. Я не ощущала реальности, в голове застыла кровавая и совершенно сумасшедшая картинка того, как бедная бабушка испытывает страшные муки, истекая кровью.
Бабулька перестала дергать головой и уставилась на меня. Я в шоке замерла и не могла оторвать от нее взгляд. Ее губы двигались, силясь произнести что-то. Я прислушалась, но не могла разобрать ничего из-за не затихающего лая Зорро.
Мне было так страшно, что все внутренности будто перестали работать, возможно, я уже с минуту не дышала, но сил не хватало даже на вдох. Мне казалось это таким нереальным, сюрреалистичным. В ушах звенело, а конечности онемели. Я падала в чертов обморок.
— Перестань... Перестань. Пить. Перестань, перестань. Перестань пить таблетки! — вскричала старуха на всю округу, отчего я зажмурилась. Тут ее хватка мгновенно ослабла, и женщина рухнула на асфальт.
Я отошла на пару шагов, шокированная и выбитая из колеи произошедшим. Адам секунду смотрел на нее, а потом опустился перед телом и пощупал пульс. Но все было и так понятно, потому что из ее ушей, глаз, носа и рта безостановочным потоком текла багровая с оттенком фиолетового кровь.
— Она мертва, черт возьми, мертва! — воскликнул Адам, поднимаясь и глядя на свои окровавленные руки. Он и не заметил, как искупал ладони в луже крови.
Я стояла и, не моргая, смотрела на отвратительную картину, отпечатавшуюся в памяти на всю оставшуюся жизнь, хотя если так и дальше пойдет, осталось мне недолго. Тело старухи было изогнуто под невообразимым углом, будто ее, как надоевшую тряпичную куклу, бросил здесь какой-то несмышленый мальчишка. Кожа походила цветом на бумагу, но тут по всему телу у женщины стали возникать трупные пятна.
Я подошла к ней на трясущихся ногах и присела, постаравшись ненароком не вляпаться в кровь. Этого не может быть...
— Трупные пятна появляются на теле лишь спустя полчаса после наступления биологической смерти, — вслух произнесла я, но недостаточно громко, чтобы донести информацию до Адама. — Получается, она мертва уже полчаса, но...
Когда брюнет переспросил, и я повторила фразу, на его лице отразилась буря эмоций от шока до сожаления.
— Я наберу 911, — произнес Адам, вставая рядом со мной. Пока он совершал манипуляции с телефоном, я смотрела на свои трясущиеся руки и ощущала, как горят места, где касалась меня эта женщина. Мертвые люди не могут быть такими сильными, как и у только что умерших не проявляются трупные пятна. Несмотря на шок, голова все ещё трезво мыслила.
Зорро сел рядом с телом и стал протяжно выть. Звуки были полны скорби и горечи, я буквально чувствовала это.
Адам вызвал скорую и посмотрел на меня. Я не понимала, как такое возможно. Откуда эта женщина знала, что я принимаю таблетки от галлюцинаций? Почему с ее телом происходят такие странные манипуляции?
Парень приблизился и нежно обнял меня, поднимая и прижимая к себе. Я вдохнула аромат, исходящий от его тела и попыталась успокоиться. Мои руки сами переместились на его грудь и сжали ткань толстовки. Тело сотряслось один раз, другой, и я осознала, что плачу.
Я ненавидела плакать при людях, а в последнее время это происходило так часто, что я уже смирилась. Это все было слишком. Тем более, плакала не я, а мое тело, совершенно меня не слушавшееся.
Ладонь парня легла на мою спину, и он стал поглаживать меня большим пальцем. Я находила это движение чертовски успокаивающим, сосредотачиваясь на нем. Вторая рука переместилась на голову и стала перебирать волосы. В этих жестах было столько заботы, что через минуту я совсем забыла о только что произошедшем и жила движениями его рук. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его ласку, требуя большего. Я поняла, что парень не касается моей кожи, а значит, не слышит той мелодии, которая играет в его голове при нашем соприкосновении. Он делает это для меня, что оказалось невероятно милым с его стороны. Я хотела начать сходить с ума в его руках, таять, как мороженое при сорокаградусной жаре, но недавняя странная смерть старушки и переданное послание крепко держали меня в узде.
— Можем мы просто уйти отсюда? — прошептала я, поднимая голову и отстраняясь.
— Нужно дождаться скорую и полицию.
— Нас же могут заподозрить в убийстве! — я содрогнулась от панической мысли, пробежавшей в голове. — И родителей привлекут. Мама сойдёт с ума...
— Как, интересно, они припишут нам это? У нее просто кровь полилась отовсюду, мы бы не смогли сделать это нарочно, Нина. Посмотри на нее: на теле нет видимый повреждений, лишь тот синяк, который оставил я ударом в плечо. Но не могла же она умереть от какого-то синяка?
Я кивнула. Адам был прав, нам нужно потерпеть немного. И постараться скрыть от мамы произошедшее.
— Откуда она знала о том, что я принимаю таблетки? — озвучила я следующую мысль, бродившую в голове.
— Может, она такая же, как и мы? Или похожа на нас, — предположил парень, выпуская меня из объятий.
Мы перевели взгляд на бедную старушку. Она лежала в луже собственной крови, глаза закрыты, тело неестественно вывернуто, кожа бледная, как мел. Такое вообще может происходить с людьми?
Мне стало искренне жаль ее. Скорее всего, у нее есть дети и внуки, которые должны будут столкнуться с ее смертью. Впервые в жизни я лицезрела смерть, и она оказалась пугающей и кровавой.
Наконец, к нам подъехала машина скорой помощи и еще одна полицейская. Нас расспрашивали, и на все вопросы принялся отвечать Адам. Меня усадили в машину скорой и дали плед. На минутку я почувствовала себя Шерлоком.
— Дайте нам номер вашего родственника, чтобы вас забрали, — обратилась ко мне молодая девушка, работница скорой.
— Я отвезу ее, — произнес Адам, появляясь рядом с нами. Он прекрасно понимал, как ситуация повлияет на мою семью.
— Вы всего лишь дети! После увиденного просто необходимо передать вас взрослым. И не спорьте, — перебила открывшего было рот Адама темнокожая девушка.
— Прошу вас, мы живем в паре кварталов отсюда. Мы сможем добраться сами.
Девушка сжалилась, и вскоре меня бесцеремонно выгнали из машины скорой, потому что врачам было необходимо погрузить труп. Я смотрела на черный непроницаемый мешок, в котором лежала некогда милая и вполне живая бабушка, а затем наблюдала, как его бездушно, словно мусор, кинули на каталку и завезли в машину.
Когда все закончилось, мы на минуту зашли к Адаму домой оставить Зорро. Слава богам, миссис Орно не стала нас беспокоить, пока мы копошились в ее доме. Парень взял ключи от машины:
— Поедем на моей, а потом я привезу твою машину. Если ты доверишь мне ее, конечно, — его губ коснулась легкая улыбка.
Я кивнула и прошептала с толикой сомнения в голосе:
— Я боюсь спать одна. Как мне теперь быть после увиденного?
На лице парня отразилось смятение, будто он не знал, что предпринять.
— Твоя мама пустит меня к тебе?
Я распахнула глаза. Он что, хочет остаться у меня с ночевкой? Боже, парень останется у меня с ночевкой! Черт.
— Да, но от того, что ты будешь в доме, ничего не изменится, — смущенно пробормотала я.
Все это было похоже на то, что я пытаюсь затащить его к себе в постель.
— Я могу спать на полу. Ну, или, если это твоя инициатива, можешь лечь на полу, — уголок губ приподнялся, и лицо Адама озарила еле видимая саркастичная улыбка. — Или ты что, пытаешься затащить меня в свою девчачью розовую постельку, чтобы я сделал что-то неприличное с тобой там?
Кажется, он уже пережил произошедшее, а я все еще ощущала дорожки слез на щеках, которые в последнее время все чаще умывают лицо. Я побагровела, не зная, что сказать, да и в горле пересохло. Адам рассмеялся и вдруг осекся, словно вспомнил, что было полчаса назад. А я чувствовала ток в венах после произнесённой фразы и не могла угомонить себя.
Мы договорились, как будем спать, пока Адам собирал необходимые ему вещи и предупреждал маму о том, что ночевать брюнет будет не дома. Морисса недовольно на него посмотрела, но возразить взрослому парню не могла. Надеюсь, моя мама не будет против. Хотя, папа уже бы открыл огонь как минимум из пневматики.
Путь до дома оказался коротким, я даже не успела о чем-то задуматься, просто впала в какой-то транс и вышла из него, когда Ауди остановилось у моего дома. Я посмотрела на часы, почти полночь. Мама убьет меня, я ведь сказала, что ненадолго. Черт.
Не успели мы выбраться из машины, как мама появилась на крыльце дома, размахивая кухонным полотенцем.
— Нина, если у нас семейные проблемы, не значит, что ты должна отбиваться от рук, нарушать комендантский час и приезжать на чужой машине! Это просто немыслимо, сейчас же иди домой!
Знакомый тон, со вздохом припомнилось мне. Я слышала его только тогда, когда накосячила конкретно. Я понимала, что все это выглядит ужасно в глазах мамы, словно ее дочь выбилась из рук и стала творить полный беспредел. Если бы она только знала, что произошло, тут же побежала бы утешать и гладить по головке, но рассказать все сейчас я бы не смогла.
— Мам, можно Адам останется у нас? Прошу. Я расскажу тебе утром. Просто поверь мне.
Она развела руками и возмущенно приподняла брови:
— Нина Женевьева Ричмонд! Ты понимаешь, что просишь слишком многое? В первую очередь, я твоя мать, а не подруга. И как мать я не могу этого позволить. Уж извини, Адам.
Почему она извинилась перед парнем, но не перед собственной дочерью? ВТФ?
— Если бы ты все знала, то разрешила бы. Пожалуйста. Один раз.
Она прожигала меня взглядом целую вечность и еще пару световых лет, но, в конце концов, кивнула.
— Ты — лучшая мама, правда! — воскликнула я в радостном облегчении.
Я обняла ее и чмокнула в щеку, на что женщина рассмеялась и впустила нас в дом.
— Не разбудите Джексона. Жду историю утром. И если я не отреагирую так, как ты говоришь, пеняй на себя. Ты же понимаешь, как я переживаю.
Мама помахала нам на прощание и скрылась в темноте коридора. Я пригласила Адама на кухню и решила обсудить с ним все, что случилось сегодняшним вечером.
Он сказал, что будет сэндвич с индейкой и сок, и я решила съесть то же самое, хотя мысль о еде заставляла желудок болезненно сжиматься и ощущать тошноту. Засунув первую тарелку с едой в микроволновку, я скинула куртку и повернулась к парню. В это время Адам присел за стол и стал стучать пальцами по нему. На его лице не было ни одной эмоции, но нервные движения все выдавали.
— Не могу поверить, что не смог оттащить от тебя бабульку.
— Все нормально. Она вцепилась в меня, как дикий зверь.
Он поднялся и подошел ко мне вплотную. Я почувствовала тепло его тела в сантиметрах от меня и стала чаще дышать от близости. Длинные пальцы аккуратно оттянули край футболки, и я опустила взгляд туда. От начала плеча до середины ключицы тянулся уродливый багрово-фиолетовый синяк.
— Прости. Мне все время хочется сберечь тебя, однако что бы ни делал — одни страдания. Ужасно бесит.
Я сглотнула, тяжело дыша и глядя на него затуманенным взглядом. Меня пугали ощущения от его близости, прикосновений. Он так бережно обращался со мной с того момента, как я пришла к нему домой. Мне хотелось коснуться его в ответ, но я упрямо останавливала себя, подавляя это дикое, нарастающее с каждой секундой, желание. Такое ощущение, что оно было не моим, или же я совсем съехала с катушек.
Адам склонил голову над отметиной и легко коснулся ее губами, отчего по телу прошелся электрический разряд. Микроволновка издала звук, сообщая о разогретой еде, и я отдернулась, случайно ударив парня по щеке.
— Господи! Прости, — тихо произнесла я, чтобы не беспокоить маму и не будить Джеки.
Он закрыл глаза и стал сотрясаться от смеха. Мои губы медленно расплылись в еле сдерживаемой улыбке, но вскоре я сдалась и задыхалась от тихого смеха вместе с ним. Я была слишком неуклюжей для этого мира.
Адам отодвинулся и взял еду из микроволновки с улыбкой на лице. Я засунула вторую порцию и сосредоточенно уставилась на кружащуюся по кругу тарелку с сэндвичем. Между нами снова повисло неудобство, а место с синяком теперь горело дважды: от боли и от поцелуя Адама. Мы оба старательно избегали произошедшее сегодня вечером, да и вообще все, что касалось сверхъестественной части наших жизней.
Я задумалась. Что, если бы мы были парой? Мне бы было хорошо чувствовать себя под его защитой, чувствовать любовь, делать все вещи, которые делают парочки. Он был умопомрачительно красивый, надежный, саркастичный и интересный. С каждой минутой, находясь в одном помещении с Адамом, я понимала, что начинаю дорожить им и привязываться. Мне не хотелось оказаться девушкой, влюбленной безответно в парня, который ее не замечает. Неужели я одна чувствую это нечто между нами? Каждый раз, когда он приближался или касался меня, все внутри взрывалось громким ярким фейерверком, и я не понимала, как это остановить и почему я начала привыкать так быстро. Меня разрывало от желания узнать, что он чувствует. Насколько прекрасна мелодия, которая сменяет странные вибрации, когда этот парень касается меня? Он называет ее райской и смотрит с таким обожанием, касаясь меня. Ох, а если все это только из-за мелодии? Если она заставляет Адама чувствовать все это ко мне, я просто умру от разочарования.
Мы ели, включив музыкальный канал на телевизоре. Я внимательно наблюдала за методичными движениями Адама, пока он кушал. Его длинные пальцы сжимали сэндвич, не давая начинке выскользнуть на тарелку, а челюсти активно шевелились, перемалывая еду. Меня завораживало все, что он делал. Я могла очарованно наблюдать за всем, что бы он ни делал, будь то вождение машины или то, как он с кем-то говорит, куда-то смотрит. Это пугающе напоминало одержимость человеком. Мне не хотелось быть кем-либо одержимой, но, похоже, я больше не владела собой. Хотя я замечала, что нас обоих безумно влекло друг к другу, но мы не поддавались чувству. Все взгляды, соприкосновения, полупоцелуи, объятия — это все доказывало, что между нами есть что-то особенное.
— Ты не представляешь, как сильно влияют на мой мозг эти вибрации, — неожиданно произнес Адам, отложив сэндвич и сделав глоток сока.
Я замерла, онемев от неожиданности и не смея нарушать ток в пространстве между нами.
— Ты...хочешь меня коснуться? Или... — я была не в силах продолжить, потому что, да, черт возьми, я бы хотела, чтобы он касался меня своими длинными аристократичными пальцами, трогал все мое тело, и эти мысли заполнили мое сознание. Я желала, чтобы он поцеловал меня так, чтобы я забыла обо всем, кроме вкуса его чертовски красивых губ! Хватит думать об этом, Нина!
Он поднял на меня взгляд, в котором бушевали пожар и что-то темное, раньше мне неведомое. Я читала в них горячее желание, но он постоянно себя останавливал, как и я. Но почему бы нам хоть раз не сдаться на волю тому, чего мы оба хотим?
Я встала со стула и подошла к нему, кладя трясущиеся ладони на напряженные мужские плечи.
— К черту, — и поцеловала его. Адам замер, но уже через секунду его руки обвили мою талию и чуть сжали, сажая к себе на колени. Ох, как безумно я жаждала этого. Наш поцелуй был жадным, беспощадным, диким, я не находила слов, чтобы описать это. Его язык быстро открыл мой мало сопротивляющийся рот и проник внутрь, коснувшись моего и начав выделывать такое, отчего я немедленно задохнулась и сильно вжалась в Адама бедрами. Как возможно почувствовать это за пару дней?
Его губы яростно впивались в мои, и я отвечала. Еще как отвечала. Адам поднялся со стула и прижал меня к своему телу. Я почувствовала крепкие мышцы его живота и утонула в чувственном аромате. Руки сами потянулись к шее и обвили ее, в то время как брюнет ловко взял меня за ягодицы и прижал к себе еще сильнее. Не было ни миллиметра, где наши тела не соприкасались. Меня затрясло от нашей близости, и я просто потеряла голову. Его руки вытворяли что-то невероятное, заставляя клетки моего тела чуть ли не верещать от восторга.
Неожиданно он взял меня за бедра и посадил на стол, вставая между ног. Ух ты, такого со мной еще не было. Я сгорала от страсти и огня, опалявшего внутренности, потому что я забывала дышать, целуя его. Пару часов назад я узрела смерть бабули, но после поцелуя Адама все забылось и затерялось где-то во Вселенной. Ноги обвили его, прижимая к себе, а тело настойчиво говорило мне о своем желании, выключая мозг на полную. Я провела пальцами по шее парня, отчего у него пошли мурашки.
Но вдруг пространство медленно растворилось, окунув меня в серый непроглядный туман. Я закусила губу и оглянулась по сторонам. Через мгновение перед моим взором появилась мама. Сначала я испугалась, что она застукала нас с Адамом за крайне неприличными вещами на ее кухонном столе, где, ой, все принимали пищу, но затем заметила обстановку. Она стояла на берегу какого-то кристально чистого голубого озера и пела. Ее тело окутывало странное легкое платье в пол, светлейшего белого цвета. Солнечные лучи падали на ткань, делая ее в сто раз ярче, так, что глаза заслезились. Ее волосы рыжевато-каштанового цвета длиной до поясницы легко развевал ветер. Прическу украшала золотая корона с драгоценными камнями. Я будто наблюдала за ней издалека, с другой стороны озера. Неужели я вырубилась, когда целовалась с Адамом? Или это очередное непрошенное видение?
На лице мамы была легкая, нежная улыбка, но вдруг она сменилась грозной гримасой, как только она заметила меня. Сердце заколотилось от страха, я понимала, что дело плохо, но она будто приковала меня к месту — я не могла ни вдохнуть, ни пошевелиться. Мама сделала плавный жест, едва касаясь воды, и гигантская волна двинулась в мою сторону. Все внутри меня кричало о том, что нужно уносить ноги, уползать, дать себе пару «лещей», чтобы очнуться, да сделать хоть что-нибудь, но тело спокойно сидело на земле. Все говорило о том, что это сон, но он был слишком реален. Я будто действительно находилась в этом самом месте, и меня настигала неминуемая смерть, а я не могла противиться этому. Волна на секунду замерла, а потом обрушилась на меня с громким рокотом, забирая в водную пучину. Последнее, что я увидела, было лицо мамы, исказившееся в коварной улыбке.
Я попыталась задержать дыхание, но из-за сильной паники мне вскоре пришлось вдохнуть, и вместо желаемого воздуха в легкие попала вода, отчего я стала неистово кашлять, набирая в себя все больше и больше жидкости. Теперь гладь озера вовсе не была кристально чистой и голубой, она была черной и непроглядной. Я молотила руками, отчаянно выбираясь на поверхность, но будто сама вода удерживала меня. Легкие горели от недостатка воздуха и набравшейся воды, сердце колотилось, вырываясь из грудной клетки. Наступала асфиксия. Было безумно больно, я не могла ни дышать, ни задерживать дыхание. Повсюду была вода: внутри меня, вокруг меня, надо мной и под. Я закрыла глаза, стараясь успокоиться, но это было практически нереально. Я вдыхала, и все тело сжималось от раздирающей, проникающей всюду, беспощадной и головокружительной боли. Голова совсем перестала соображать, я потеряла счет времени. Глаза закрылись, и мое поверженное тело пошло на дно.
POV Адам
Я пытался поесть, потому что того требовал желудок, хотя моральное состояние абсолютно противоречило желанию органа пищеварения. Меня мучило то, что я не смог уберечь Нину от этой безумной старухи. Я уже извинился перед ней, но все равно мне не давала покоя эта ситуация. Да и разве извинения способны исправить ситуацию? А еще эти вибрации, они буквально не давали дышать. Это моя проблема, и я должен был держать это в себе, но мне хотелось довериться ей, поэтому я произнес вслух свои мысли. Она даже не удивилась и не посмотрела на меня странно, хотя еще сегодня ночью убеждала, что я псих.
Последовало предложение коснуться ее, и все во мне отозвалось на ее прекрасный голос. Я хотел коснуться ее, и не только, но упрямо тормозил себя каждый раз, когда между нами что-то происходило. Слишком рано, мне не хотелось испугать ее своим напором. Эта милая девушка, представшая передо мной на четвереньках и со смущенным лицом, заслужила большего. Признаюсь, это зацепило меня. Она была неуклюжей, странной, но это не смотрелось плохо, как будто так и должно было быть. Эти черты делали Нину необычной, особенной. И я...тянулся к ней из-за этого.
Медово-зеленые глаза выжидающе глядели на меня, но я не пошевелился: слишком боялся испортить ее, случайно сорвать лепесток с этого прекрасного цветка. Ведь мне постоянно приходилось держать себя в тисках здравого смысла, говоря, что еще слишком рано, что я ничего не чувствую, что мне не нужно это. А потом обнимал ее, целовал и думал только о ней, не в состоянии переключиться на что-либо другое. Видимо, слово «контроль» забывалось, когда дело касалось Нины.
Неожиданно она поднялась со стула, пробормотала что-то и приблизилась ко мне, склонив голову и сжав тонкими чуткими пальцами грубоватую ткань моей толстовки. Ее губы нашли мои и стали целовать. Что она творит? Поцелуй девушки был нежным и легким, как перышко, но затем перешел в более глубокий и умоляющий.
Я заметил, что целую ее так же неистово, как и она меня. Голова буквально пошла кругом от прикосновений, запаха ее волос и кожи. Тут я услышал нечто прекрасное. Эту мелодию, когда я касался Нины и будто бередил струны ее души, заставляя их петь эту музыку. Меня ломало изнутри каждый раз, когда находился в тактильном контакте с Ниной, потому что мелодия была настолько оглушающе-прекрасной, что сил не хватало выдержать такого давления.
Я посадил девушку к себе на колени, но затем поднялся и стал вжимать ее в себя, словно хотел поглотить. Я упивался вкусом ее страстных трепещущих губ, она тяжело дышала, прижимаясь ко мне при вдохе. Наши языки выделывали что-то невероятное, я и не подозревал, что она умеет так целоваться, с виду Нина выглядела хрупкой фарфоровой куколкой, совершенно невинной и чистой. Ее хотелось оберегать, защищать, дать все, что ей захочется взять, и я совершенно не знал, откуда во мне все это. Почему мне так отчаянно хотелось быть рядом и защищать? Я даже не знаю ее.
Мне было мало, поэтому я усадил мою хрупкую куколку на стол, раздвигая ей ноги и вставая между ними. Я хотел быть как можно ближе, как можно сильнее ощущать тепло ее тела. Мелодия сводила меня с ума, и я не сразу заметил, как она затихла. Я не слышал ни вибраций, ни мелодии. Сейчас это ощущалось пугающе странно, хотя до приезда в этот город так и было. А теперь я ощущал странный холод и пустоту внутри.
Я открыл глаза и увидел перед собой ярко-красный туман, застилающий все пространство. Почему-то мне было знакомо это место. Чуть левее я заметил мужчину, одетого во все черное. Из его головы торчали два изогнутых окровавленных рога. Мышцы перекатывались под одеждой, пока он подходил ко мне.
— Очнулся, Константин, — произнес мужчина, глядя на меня сверху вниз. Все в нем говорило о нескрываемой угрозе, но я не боялся, во мне была твердая уверенность, что я нужен ему живым. Внутри бушевали ненависть и отвращение, словно на подсознании. Кто же это существо?
Губы приняли похабную улыбку, и я мило подмигнул этому рогатику. Он на секунду опешил, не ожидая такой дерзости, но быстро собрался и кинжалом провел по моей груди, разрезая черную рубашку и кожу заодно. Я сохранил спокойное выражение лица, глядя этой скотине прямо в глаза. Затем он провел рукам по своим зализанным черным волосам и произнес какие-то слова на латыни. Призыв. Он в который раз хочет меня убить.
Рогатый делал вид, что ему плевать на меня, однако в глазах горела давняя неприязнь, словно я когда-то перешёл ему дорогу.
Дым рассеялся, и я увидел темную каменную пещеру, подо мной были песок и камни, но я сидел в луже собственной крови. Руки скованы кандалами, прикрепленными к стене. Сверху светил яркий слепящий солнечный свет, показывая размер пещеры. Минуту все было тихо, но потом стены сотряслись от грохота, отовсюду посыпались мелкие камни и пыль. Я знал, что происходит.
Мелкие щупальца Тьмы потянулись ко мне, шипя и извиваясь. Я скривился от омерзения: такой смерти никому не пожелаешь. Одна небольшая тень отделилась от общего количества и поползла по моей ноге. Я прошептал заветное слово и сбросил тварь с ноги, но ото всех мне не отбиться никаким набором слов. Что ж, тогда я встречу смерть, гордо выпрямив спину и открыв глаза. Я уставился на рогатого, расплываясь в улыбке.
— Медлишь? — в горле что-то булькнуло, скорее всего, кровь. — Интересно, почему? Наверное, потому, что тебе что-то нужно. Так странно: великому и могучему посланнику самого Дьявола необходима какая-то информация от меня.
Ничто не выдавало его злости, кроме слегка дернувшегося уголка губ. Он ждал моего страха, мольбы о пощаде, поцелуя его ни чем непривлекательных ножек, а я плевал ему в лицо.
Он пустил одну тень ко мне, и я не успел отпугнуть ее, поэтому она вторглась в тело через ухо. Мерзость. Я чувствовал, как эта тварь выгрызала мои внутренности, заставляя их сочиться кровью и гнить. Боль была невыносимой, но я твердо держал взгляд на лице рогатого, несмотря на то, что все вокруг расплывалось и темнело.
Из горла вырвался хриплый смех, и я сплюнул кровь, смешавшуюся с черной, мертвой кровью моего организма.
— Не можешь убить? Папочка надерет зад или... — я замычал от боли, потому что еще несколько теней проникли в мое тело. Внутренности горели, а тело подступало к грани, где боль переходила в агонию. — Или все-таки тебе что-то нужно?
— Что ты знаешь? — выпалил мужчина, чем выдал себя. Я попал «в яблочко», гордо улыбаясь, несмотря на пожирающую сознание, невыносимую боль.
Он отвернулся и с силой ударил в каменную стену пещеры, сотрясая ее.
— Не стоит красоваться перед своими слугами, они могут увидеть твою слабость. А меня ты не впечатлил, — кашляя собственной кровью, произнес я, добивая рогатика. На месте разодранной рубашки была почерневшая кожа, и из-под нее виднелись небольшие бугры. Тени.
Мужчина размашистым шагом подошел ко мне и схватил за подбородок, поднимая голову. Он мог и не делать этого, я все равно смотрел ему в глаза. Но нужно было порисоваться перед слугами и показать свое превосходство надо мной. Меньше всего меня волновали его выходки, я хотел убить его, медленно, этой же Тьмой, пожирающей меня изнутри.
— Скажи заклинание, — выдохнул рогатый мне в лицо. Это было дыхание смерти. Моей смерти.
— У меня его нет, — еле дыша, произнес я. Перед глазами все плыло, я был в секундах от погибели. Стоило этим тварям коснуться сердца или мозга, я мог бы попрощаться с этим миром, но они растягивали пир по приказу своего господина.
— Тогда ты мне больше не нужен, — тихо сказал он, щелкнул пальцами, позволяя теням закончить работу. И уже через секунду сердце почернело и остановилось, забирая с собой боль и отправляя меня в глухую пустоту.