Глава 2 - Гниющие небеса
Тьма легла на город, как покрывало, пропитанное страхом. Время здесь больше не двигалось вперёд — часы продолжали тикать, но стрелки лишь вращались по кругу, упрямо отказываясь идти дальше. Анастасия стояла в полном одиночестве на пересечении улиц, которых не существовало в реальности. Это место было словно вырезано из её подсознания — чужое, но до боли знакомое.
Здание её школы, изувеченное временем, возвышалось над ней, будто испуганный призрак из прошлого. Окна были разбиты, а изнутри сочился туман, густой и ржаво-кровавый. Стены дышали. Буквально. И каждый их выдох был наполнен стоном чьей-то утраченной души.
Шаг.
Треск под ногами — не стекло, нет. Это были кости. Маленькие, детские, усеявшие всё пространство вокруг школы. Она не могла дышать. Давление давило ей на грудь, как будто кто-то положил руку прямо на сердце.
И тогда она услышала.
— Ты пришла в своё прошлое. Только теперь оно — твоя тюрьма.
Голос. Голос смерти. Он звучал одновременно из-за её спины и внутри её головы. Слова рвали рассудок, обнажая незащищённую суть разума. Вдруг из окон школы начали вылезать силуэты — полупрозрачные, перекошенные, в детских формах, но с лицами взрослых, кричащих в агонии.
— Мы те, кого ты не спасла.
— Мы умерли, пока ты училась танцевать.
— Ты танцуешь на наших могилах.
Она отступила, но ноги будто вросли в землю. Мир закрутился, стены школы вытянулись вверх, словно небоскрёбы из плоти. На одной из них проступил лик Кирилла — мёртвый, без эмоций, с пустыми глазами.
— Настя, ты оставила меня там... в аду.
— А теперь ты должна остаться здесь. Навсегда.
Рядом возникла фигура. Женская. Черты её лица были размыты, но от тела исходил запах гниющей розы. Смерть. В облике Насти. Идущая к ней навстречу, медленно, будто танцуя вальс среди разрушенных образов.
— Настоящая ты... — прошептала она. — Всегда была я.
Анастасия закричала, но вместо звука из её рта вылетели мотыльки, черные, с крыльями из пепла. Один за другим они улетали в тьму.
Мир начал рушиться, как сцена театра, которую разобрали в спешке. Она упала на колени. Земля была мягкой — словно ткань. Когда она посмотрела вниз, поняла: это был загнивший человеческий язык, растянутый на милю. А на нём слова:
«Ты слишком поздно поняла, что бессмертие — не дар. А приговор.»
Анастасия хотела проснуться. Повернуть время назад. Закрыть глаза — и исчезнуть. Но сон держал её за горло, сжимая всё крепче. Она чувствовала — если закроет глаза, то уже не откроет их никогда.
В небе зазвенели звуки колокольчиков. Но они не предвещали ничего святого. Это были звонки, отзвуки мёртвых голосов, чьи глотки были перерезаны и чьи крики теперь гуляли по пустоте. С неба полился чёрный дождь — густой, как нефть, и пахнущий горелыми волосами.
Прямо перед ней открылся провал — чёрная воронка, и оттуда медленно, шаг за шагом, вышла фигура. Бесполая, обнажённая, и вся сшитая из человеческой кожи. Вместо глаз — зеркала, в которых Настя увидела себя мёртвую.
— Я — то, чем ты станешь. Я — вечность твоей боли.
Существо двинулось вперёд, вытянув руку. На ладони — сердце. Её собственное. Оно билось, с каждой секундой всё медленнее, слабее. Капля крови упала на землю — и земля начала расти, как плоть, шевелящаяся, с ногтями и ртами. Каждый шаг был мучением, ведь теперь сама почва под ней стонала:
"Зачем ты жива, когда мёртвые не могут забыть тебя?"
Настя побежала.
Но куда бы она ни бежала, она всегда возвращалась к тому же месту — сцене. Освещённой слабым светом софитов. Танцпол был вымощен костями. Зрители — безликие фигуры в черных костюмах. Все они хлопали.
— Танцуй. Раз ты жива, танцуй.
Музыка заиграла. Но это была не мелодия — это был вскрик. Как будто кто-то наигрывал на струнах из нервов. Каждое движение Насти превращалось в излом, как будто её тело управлялось не ею.
На авансцену вышла Смерть — в её облике, но с красными глазами, без зрачков. Она двигалась зеркально Насте, повторяя каждое движение — только быстрее, яростнее, хищнее.
Затем голос раздался в её голове:
"Танцуй лучше неё — или останься здесь навечно."
Всё превращалось в ад. Ногти сдирались в кровь, суставы выворачивались, а дыхание становилось огнём. Но она не останавливалась. Она танцевала. Сквозь боль. Сквозь ужас.
Зрители смеялись. А потом начали разлагаться прямо на местах. Падать, вонзая кости в пол. Все, кроме одного.
Кирилл. Его призрачное лицо смотрело со сцены. Он не хлопал. Он плакал.
И вдруг — тишина. Мир погрузился в полное отсутствие звука. Даже собственное сердце она не слышала. Только шепот, который, казалось, шел изнутри неё самой:
"Ты бессмертна. А значит, обречена."
И тогда Смерть замерла. Посмотрела на Настю.
— Приготовься. Завеса между мирами скоро исчезнет.
Настя открыла глаза.
И очнулась в реальности, в своей комнате, обливаясь потом, но ощущая, что на шее остался ледяной отпечаток руки.
На столе лежала записка. Она точно знала — она её не писала.
На листке было всего три слова:
"Ты уже там."
Настя стояла перед зеркалом. В её зрачках отражался не только страх — там был кто-то другой. Лицо мелькнуло за её плечом. Оно было бледным, измождённым, как будто из другого времени. В следующее мгновение — комната исчезла.
Она упала в чужую память. Не в свою. Не в Смерти. В Катину.
⸻
Катя сидела у окна в пустой квартире. На пальце — обручальное кольцо, которое так никогда и не нашло своего смысла. Мужчина, что обещал быть рядом, ушёл через два месяца. Следующий — бросил после одной ночи. Третий — даже имени её не запомнил.
С годами Катя стала похожа на призрак. Жила среди вещей, которые когда-то принадлежали другим. Смотрела на мир сквозь стекло и сигаретный дым.
Пыталась полюбить. Пыталась влюбиться. Пыталась почувствовать хоть что-то.
Но всё рушилось.
Всё исчезало.
И каждый раз, когда она оставалась одна, ночью, когда город засыпал, она слышала её голос.
Смерть.
— Ты сделала выбор, Катя. Любовь тебе больше не принадлежит.
— Почему? — Катя шептала в темноту. — Я ведь была молода. Я не знала...
— Ты знала. И ты смеялась. А теперь плачь.
Каждую ночь Катя видела один и тот же сон.
Свадебное платье. Пустая церковь. Никого нет.
Она идёт к алтарю. Там — зеркало. В отражении — она всегда одна. За её спиной — мрак, а по залу раздаются слова, размытые эхом:
"Ты не заслужила быть любимой."
И так каждую ночь. Годы шли. Она старела.
Но внутри — всегда оставалась пустота, прогрызенная проклятием.
⸻
Настя вырвалась из флэшбека, хватаясь за грудь. Её сердце билось так, будто хотело выскочить. На коже проступили капли пота, но они были черными, как чернила.
И вдруг — за окном что-то зашевелилось.
Из темноты на неё смотрела Смерть. Молча. И лишь прошептала:
— Катя умрёт завтра. Но её душа — уже давно мертва.
Настя села на пол, прижимая колени к груди. Холод заползал под кожу, и голос Кирилла вновь прозвучал в её голове:
— Ты не можешь всех спасти. Но ты можешь спасти смысл.
Настя поднялась. Взгляд её стал твёрдым.
Впереди — что-то начинало двигаться во мраке. И в этот момент под её дверью скреблись ногти.
Мир вновь начинал рушиться.
Тьма обступала Анастасию, когда она покинула разрушенный город. Под её шагами трещала мёртвая земля, а в небе не было ни солнца, ни луны. Только чёрное безвременье.
Но где-то глубоко внутри, неугасимо горела боль. Невидимая, вечная, немая. Настя могла вытерпеть многое. Потерю, боль, одиночество. Всё — кроме предательства и тоски по тому, кто однажды стал её смыслом.
Она остановилась у старого, искривлённого дерева. Ветви его были сухими, как кости, и в каждой из них, казалось, пульсировала память о былом. Смерть вновь явилась ей — как и всегда. Беззвучно, из воздуха, как будто никогда и не исчезала.
— Ты не спишь, Анастасия, — прошептала Смерть, голосом, одновременно холодным и ласковым. — Ты ищешь. Но не того.
Настя медленно повернулась к ней, и в глазах её было отражение неба без звёзд.
— Я ищу способ вернуть баланс. Вернуть души детям. Вернуть Кирилла.
Смерть улыбнулась, но в этой улыбке не было тепла. Только знание.
— Тогда я покажу тебе, что случается с теми, кто предал. Чтобы ты не забывала цену любви.
Мир резко дрогнул. Настя почувствовала, как проваливается в бездну, как ураган образов и чувств пронёсся сквозь её сознание — и перед ней предстала Катя.
⸻
Флэшбек — Судьба Кати
Катя сидела на краю заброшенной станции метро, вглядываясь в пустоту. Прошли десятилетия. Лица менялись, страны исчезали, города рушились, но она — нет. Одинока, с проклятием, наложенным самой смертью.
В её жизни были мужчины. Были чувства, страсть, надежды. Но всякий раз всё рушилось. Они уходили. Предавали. Или просто не чувствовали к ней ничего.
— Почему? — кричала она однажды в небеса, в злобной истерике. — Почему никто меня не любит?!
Ответ пришёл сквозь сон, как всегда.
Она проснулась в ледяном саркофаге. Вокруг — зеркала. В каждом — она. Старая. Молодая. Сломанная. Ослеплённая одиночеством. А рядом снова была Смерть.
— Ты предала любовь, Катя. Ты уничтожила не только человека, но и часть вечности, — говорила она. — И за это была осуждена не смертью... а отсутствием любви.
Катя молчала. Слёзы уже не лились. Её сердце было камнем. Время стало клеткой.
— Никто тебя не полюбит, — прошептала Смерть. — Ни один. Ни в этом веке. Ни в следующем. Ни в том, что будет последним.
⸻
Возвращение
Настя очнулась стоя. Память об увиденном клокотала в её груди. Мир вновь был перед ней. Пепел. Серые здания. Безлюдные улицы. Впереди — бесконечная тьма.
Она прошептала:
— Катя... Я запомнила. Я не стану такой. Никогда.
Но впереди её ждал не только прошлое. С каждым шагом в груди её усиливался пульс — что-то надвигалось. Тёмное. Гнилое. Лозы, что однажды пала под её волей, вновь прорастали в другом обличье. И что-то ещё рождалось в её недрах.
Она подняла голову.
— Я чувствую тебя... Новый враг...
И шагнула в бездну.