глава 7
« я жива? Я все ещё могу дышать? Неужели мое сердце бьётся? »
Последнее, что я помню после того, как нам сказали, что мы падаем, — я попыталась пристегнуть Шерри, которая смотрела на меня своими напуганными глазами.
Живали ли она, живали ли я вообще? Может, это просто новый мир, в который меня перенесло мое сознание? Или... всё же умерла? Я не знала. Мое тело было настолько ослабленным, что я не могла даже в жизни подумать, что человек может быть настолько недееспособным.
Как только я стала приходить в себя, я сразу же почувствовала острую боль, которую, как я потом узнала, перекрывали обезболивающие. Но я все равно ее чувствовала. Мое тело впервые дрогнуло за большое количество времени, что я была без сознания.
Может быть, для людей, что были рядом, это было облегчением, но точно не для меня. Меня волновало лишь одно: живы ли все остальные? Жив ли Леон, Ребекка, Крис... Джилл, все, кто был на борту? Эта мысль заставляла мое сердце биться чаще, намного чаще.
Реббека подходила ко мне раз в тридцать минут, чтобы осмотреть мое состояние, хотя я этого всего не видела, лишь чувствовала на подсознании. Слышала отдалённо голоса. Скорее всего, Реббека была всегда со мной рядом. Её опыт в медицине никогда не заставлял сомневаться ни в одной травме, а её чуткость в сменах показателей датчиков жизнедеятельности всегда был на высшем уровне.
Я не могла открыть глаза, я чувствовала всё, но всё равно находилась где-то в прострации, из которой моё тело выходило очень медленно. Какой бы травма ни была, она заживать будет долго. Я не знаю, сколько здесь уже лежала, но за это время уже как минимум три раза засыпала точно. Может быть, это было взаимодействие с какими-то медикаментами, которые помогали мне жить, или же само тело просило отдохнуть.
Ещё вспомним о том, что я заболела. Перед вылетом. Господи, ту ночь я никогда не забуду в своей жизни. Какая же я дура, что могла просто так выйти куда-то на улицу по-быстрому без куртки, зная, что организм просто не сможет справиться с этим секундным морозом. Но я решила, что я гордая, что я молодец.
В итоге это будет сказываться на дальнейшем лечении, потому что иммунитет и так сейчас ослаб. Моё тело буквально сейчас как свободное поле боя, куда можно войти и выйти, или войти и умереть. Включим свои метафоры, или как это называют, и умереть в данном случае — победить болезнь, а не отсрочить её.
— Ты бы знала, как мы за тебя переживали, Клэр, — вдруг услышала я голос рядом с собой и лёгкое прикосновение к своей руке. Голос знакомый. — Как только я нашёл тебя, я как будто потерял всё самообладание. Я понимал, что если мы ничего не сделаем, то я не то что бы себя не прощу. Крис не простит.
«Значит, это сидит не Крис... Но кто? Кто со мной говорит? Чёрт, как бок болит...»
Я попыталась вновь открыть глаза, но вышло слабо — веки чуть-чуть дрогнули, и для меня это было настоящим достижением.
— Крис вообще паникёр у тебя, он от тебя не отходил пару часов, пока я не пришёл. Я еле смог его уговорить пойти к Джилл. Она тоже немного пострадала, но в более лучшем состоянии, чем ты... Ты главное только не переживай. Мы тебя здесь не бросим... Всё будет хорошо.
И только сейчас мои глаза наконец-то начали приоткрываться. Это давалось мне с большим усилием, но я справлялась. Человек рядом аж замолчал, притаив дыхание, смотря за тем, как я прихожу в себя. Я чувствовала, как атмосфера в комнате сразу поменялась — с обычных разговоров, чтобы успокоить себя, на какое-то ожидание.
Я не могу вам объяснить то, почему я всё чувствовала, но чёрт возьми, я всё очень прекрасно чувствовала в тот момент. Моё чутьё никогда не было настолько хорошим, как сейчас, если его можно так назвать.
Как только я приоткрыла глаза, мой взгляд был затуманен. Я не сразу поняла, где нахожусь, но, лишь проморгавшись, я наконец разглядела потолок какой-то комнаты, скорее всего палаты. Клэр, ты очень логична.
Далее моя голова повернулась на бок, в левую сторону. Меня привлёк звук мониторов. Рядом стояла капельница, которая переливала в меня кровь из небольшого прозрачного пакетика.
Как, чёрт вас побери, Реббека вообще помнила мою группу крови?... Даже я её не помню... Ладно, может быть, первая, но вот положительная или отрицательная — тут уже на вопрос я даже в трезвом состоянии вам не отвечу.
Далее мой взор упал на оружие рядом со мной. Не знаю, моё или не моё, но мне как-то об этом думать не хотелось. Не думайте, что оно лежало прямо на кровати. Рядом с окном был небольшой столик, на котором стояли бутылка воды, пистолет, какой-то батончик (скорее всего, оставленный для человека, сидящего рядом со мной) и цветок.
« цветок меня добил. Комбо »
Ну и, конечно же, потом моя голова повернулась в правую сторону - медленно, не спеша, - но я наконец увидела, кто сидел рядом со мной. Леон, весь уставший, слава богу, живой. Сидел рядом со мной и смотрел на меня. Как только он понял, что я смотрю на него (хоть не совсем ещё трезвым состоянием), он немного привстал, не отдергивая свою руку от моей.
— Доброе утро, солдат, — сказал он в шутку, убирая с моего лба прядь волос. — Ты слышишь меня?
Я слабо кивнула - этот жест тоже слабо мне давался.
— Отлично... Я сейчас позову Реббеку, ты главное раньше времени не паникуй, всё хорошо. Но твоего брата-истерика я пока не пущу.
Он улыбнулся мне и сразу же направился к выходу - к кабинету Реббеки, которая в это время продолжала изучать всю информацию о предстоящем вирусе во Флориде. Он был каким-то подозрительно неестественным. Как будто его не то что бы искусственно вывели (это да, понятно), а его как будто вообще ниоткуда взяли.
Как вы помните, Реббека изначально была фельдшером, отучилась в лет восемнадцать, так оно и пригодилось. Когда мир стали атаковать, она поняла, что данная работа не слишком ей поможет для выживания. Она решила, что лучше стать полностью доктором, или же вирусологом, для того чтобы помогать человечеству не помереть. В общем, оба её умения нам пригождаются.
Леон вошёл к ней в кабинет, видя, как она, закинув на стол ноги, каталась на стуле туда-сюда, что-то внимательно разглядывая в планшете и изогнув бровь. Её волосы упали ей на глаза, и она, подув воздухом, убрала их и только тогда подняла голову. Её взгляд был таким, как будто её застали врасплох и она разбила какую-то колбу с её новым изобретением вирусной вакцины.
— Кеннеди, ты что здесь делаешь? Кто с Клэр?
— Клэр очнулась, — ответил ей мужчина, — и, как правило, доктора нужно позвать для осмотра.
— Умничка, думать умеешь. Золотая голова, — она подошла к нему, подтянула и, как в старых фильмах ради шутки, поцеловала в лоб, заставив Леона округлить глаза от шока.
Реббека быстро направилась к палате и вошла в неё, пока Клэр уже закрыла от усталости глаза. Она подошла к ней, чуть хлопнув в ладоши, чтобы обратить на себя внимание, тем самым заставив Клэр болезненно вздрогнуть.
— Мда, мама всегда говорила, что если я буду врачом, то я буду убивать своих пациентов, — сказала она тихо себе под нос. Она с демонстративным видом подошла к Клэр и достала из своего кармана медицинского халата небольшой фонарик. Реббека зафиксировала сначала один, а потом и второй глаз, по очереди проверив зрачки. — Реакция зрачков отличная... Хоть в космос тебя отправляй.
Клэр, как будто недовольно, с усилием сложила пальцы левой руки в фак, чтобы показать своё недовольство от её слов.
— Значит, как поговорить со мной, сил нет, а как нахер послать — есть. Я тоже тебя очень люблю, — сказала со смешком Реббека, проверяя остальные показатели по датчикам рядом с Клэр. — Жить будешь, если организм уже тебя послать не захочет. Но всё же я тебя должна помучать: какой сейчас год?
— 2013, — ответила она тихо, но чётко и уверенно.
— Как тебя зовут?
— Клэр, фамилия Редфилд.
— Отлично, с мозгами всё окей, память не терялась. Что ж, я мельком, пока ты говорила, всё осмотрела. Реакции у тебя хорошие, просто пока постельный режим, переливание крови, а также любовь, забота и ласка...
— Как... Шерри? — спросила Клэр, переводя взгляд то от Леона к Реббеке, то наоборот.
— С ней в порядке, ещё напугана, конечно, но с ней рядом люди, она не одна... Если ты позволишь оставить тебя с медиком, которая может тебе в глаза фонариком посветить, то я пойду её проверю, — сказал Леон, сразу же получив подзатыльник от Реббеки, которая поправила халат и сделала серьёзный вид.
— Я врач, мне виднее, — сказала она, сдувая с себя пылинки рукой.
— ты просто подставила свои слова под фразу «я мать»?
— Ты просто подставила свои слова под фразу «я мать»?
— Имею право... Кеннеди, всё, иди. Я пока разберусь с анализами, вы пока можете Криса обратно в его цвет покрасить, а то он седым стал. У тебя дел полно, нежели возмущаться.
— Но я... — запнулся Леон.
— А ну бегом, а то я тебе в чай слабительное подсыплю — доступ к таблеткам только у меня.
— Пиздец, как меня не любят в этой семье...
Но выбора особенно у Леона не было. Ему просто пришлось уйти из-за того, что, зная Реббеку, перед выходом из штаба он точно не хочет сидеть на толчке и читать с умным видом состав освежителя воздуха. Пока его готова вся команда пустить на расстрел... А он просто хотел сходить в туалет.
Выйдя из части медотдела, Леон направился в общую комнату, где должна была быть Шерри. Он, конечно, не думал прямо насовсем к ней уходить, но так как обстоятельства изменились с точностью света, он решил поговорить с ней.
Она сидела в углу дивана и что-то перебирала в руках, смотря на свои колени, как будто о чём-то задумалась. Чтобы её не напугать, Леон специально сделал так, чтобы она услышала его заранее, прежде чем он подошёл бы к ней. Шерри выглядела встревоженной, немного напуганной, но уже в более лучшем состоянии, чем она была в поле.
Она неуверенно подняла голову на него и почти сразу же отвела от своего опекуна взгляд, чтобы дай боже не видеть его злым. Да, Леон временами мог срываться, но только по делу. Но, видя, как ребёнок чуть ли не дрожит от того, что её что-то тревожит, Леон наоборот смягчался.
— Как ты? — спросил он тихо, присаживаясь рядом с ней, но всё же соблюдал дистанцию, чтобы её не напугать ещё больше.
— Это ведь из-за меня?... — ответила тихо Шерри.
— Что из-за тебя?
— Клэр в таком состоянии... Вдруг это я что-то сломала, когда забиралась в самолёт? Вдруг это... Вдруг вот если бы меня тогда не было, она бы меньше переживала... Она ведь переживала, да?
Её нижняя губа дрогнула. Леон видел, как человек перед ним сдерживается, чтобы не заплакать. Он видел в какой-то мере себя — человека, который постоянно сдерживается, когда ситуация требует от тебя серьёзности. Когда нельзя ни плакать, ни говорить, лишь молча ожидать хорошей новости.
Леон тяжело выдохнул, опустив голову, но дальше подвинулся ближе, прекрасно видя, что она немного вздрагивает, не ожидая от него этого. Леон аккуратно притянул её к себе за затылок и заставил её прижаться к себе, чтобы она могла успокоиться.
Дыхание Шерри сразу же сбилось. Девушка никому не позволяла себя так прижимать, кроме некоторых людей, круг которых можно было по пальцам пересчитать. Леону, к счастью, в счастливчики входить довелось. Он положил подбородок на её макушку, поглаживая спину. Шерри вцепилась в него, как только смогла.
— Перестань себя винить, — сказал Леон. — В этом случае никто не виноват, что самолёт разрушен. Мы не могли этого предвидеть, какими бы чуткими ни были. Клэр переживала за тебя, это правда, тут врать не буду... Но и подумай сама, как не переживать за того, кого больше всего в жизни любишь? Она ведь за тебя готова броситься в обрыв. Мы в ответе за тех, кого любим.
— Н-но...
— Шерри, я понимаю твои переживания. Но послушай, Клэр всегда будет за тебя переживать, даже когда ты станешь взрослее. Сейчас она в сознании, может даже с тобой поговорить... Она скажет то же самое, что и я. Я тоже за тебя испугался, понимаешь?
Шерри кивнула.
— Вот... Давай найдём сейчас какого-нибудь хорошего человека, который тебя покормит. Ты когда последний раз ела?
Шерри тоже можно было понять. В её ситуации: пришла, накричали, усадили, самолёт упал. Опекун ранен, другой опекун не просто в шоке, а в ахуе. Бегает, помогает, а она просто ребёнок, у которого, конечно же, есть одно прекрасное состояние, которое есть у любого человека: эмоции.
Когда человек долго не может выплеснуть эмоции, он превращается в точно такое же состояние, как было у Шерри. Без помощи, без уединения — хотя уединяться тут не стоит. Хочется просто... чтобы кто-то родной был рядом. И Леон был таким человеком, который мог ей помочь.
Он взял её, всё так же обнимая за плечи, и отвёл к человеку, который был ответственен за организацию, чтобы передать в хорошие руки. Шерри сейчас должна покушать и отдохнуть, прежде чем зайти к Клэр. Если она этого не сделает, то вряд ли не заплачет сразу же, как только увидит её такую... Да и Клэр тоже не слишком захочет, чтобы девочка видела её в таком состоянии.
— Ну пожалуйста, — сказал Крис, стоя у двери в комнату Клэр, — я просто хочу быть с ней рядом. Хотите, я хоть молчать буду рядом с ней. Я просто хочу, чтобы она меня видела.
— Ты уверен, что сможешь? — спросила Реббека, смотря на него. Она понимала, что человек в таком состоянии может сделать и не такое. Не пациенту — себе.
Но, видя его взгляд, Реббека всё же сжалилась над ним и отошла от двери, чтобы его пропустить. Клэр всё равно скоро уснёт из-за действия медикаментов — он просто посидит, держа её за руку, и всё. Реббека тяжело опустилась на диванчик в приёмной комнате и поправила халат, только без прежней уверенности и настойчивости, как это было с Леоном.
Он обернулся, смотря, как Шерри отводят покушать, а сам повернулся обратно и пошёл в сторону Реббеки, которая, кажется, только впервые за всё время расслабилась. Как только она заметила его перед собой, сразу же поправила маску на лице и сделала вид, что только что думала о чём-то важном.
— Реб, ну давай на честность, — сказал Леон, стоя рядом с ней, — тебе ведь нужно поговорить с кем-то, верно?
Реббека отвела от него взгляд, но он уже видел по ней, что ей тяжело. Мужчина опустился рядом с ней, не надавливая на тему, которую мог бы поднять в этом разговоре — ведь знал, что она сама не поднимет.
— Я не знаю, как теперь себя воспринимать, — начала Реббека. — Как-то всё... резко навалилось, я даже не знаю, как реагировать на всё. Но больше всего меня сбила операция... её бледное лицо, как будто она уже умирает от моих рук... Но я всё делала правильно и об этом знала... Может быть, здесь меня отвлекает моё прошлое, я не знаю.
Леон положил свою ладонь ей на плечо, показывая, что слушает.
— Когда я только закончила ординатуру, хотя уже являлась хорошим доктором, просто добрала нужные знания... Я какое-то время оперировала с кем-то, а потом... мне дали оперировать одной. Это была моя третья самостоятельная операция после ракетного обстрела... Но я не заметила осколок в аорте, и человек скончался... Для меня это было роковым моментом, после которого я больше не оперировала вообще. И когда в моей руке был вновь скальпель... Мне было так страшно, что я чего-то не замечу. Я присутствовала как ассистент, но я больше никогда не была самостоятельным хирургом. Мне все говорили: "Ты ведь тоже человек..." Но я убила человека.
— Они говорили правду. Особенно когда мы только учимся, мы совершаем ошибки, и это нормально. Как и могла совершить ты. Спустя годы ты всё равно смогла взять себя в руки ради человека, который нам всем дорог... Я не знаю, почему здесь не было ещё одного медика, и тебе пришлось оперировать, но ты спасла Клэр жизнь... Ты даже с ней уже говорила.
— Как бы я ни шутила с ней, с тобой... Мне тяжело. У меня временами перед глазами вновь те ужасные картинки проходят. Когда я услышала звук остановки сердца, пыталась что-то сделать... но всё было до чёрта из-за моей невнимательности.
Леон тяжело вздохнул:
— Хочешь, я принесу нам кофе? И ты снова сможешь затирать мне какие-то сложные названия препаратов, которые использовала для экспериментов с вирусом?
Реббека улыбнулась, даже немного посмеялась. Когда она хотя бы немного выговорилась, ей стало легче. Правда легче. Леон умел так делать, каким бы алкоголиком иногда ни был. Но он всегда появлялся в тот момент, даже тогда, когда самому было до жути страшно.
Тем временем перенесёмся к Джилл, которая с перевязанным бедром ходила по штабу, построенному компанией. Пока их ещё не заставили вновь бежать на миссию, ей хотелось немного размять ногу, которая болела из-за ранения.
После того как Реббека закончила с Клэр, она пришла к ней и заставила снять чуть ли не трусы, чтобы могла нормально ей помочь. Реббека была предельно тихой, руки дрожали — то ли от страха, то ли от напряжения, но Джилл решила не спрашивать, потому что отвлекать доктора — это означает лишиться конечности.
В руках у неё был небольшой стаканчик американо, в другой руке - телефон, на случай если её кто-то потеряет. Перед ней вздымался длинный коридор, который соединял третий корпус с пятым, и пятый с шестым. Она слышала, как кто-то где-то говорил по телефону, ходил, распечатывал бумаги - в общем, третий корпус был D.S.O., и они работали почти в основном с бумагами.
Уже несколько раз мимо неё пробегали девочки на каблучках и со стопкой бумаг, которая один раз благополучно разлетелась. Джилл, конечно, помогла, но боль в бедре не переставала о себе напоминать. В общем, всё было в положении "хорошо".
Она просто прогуливалась, может даже искала кого-то, исследовала в конце концов - и наткнулась на кабинет начальства. У неё был вариант развернуться и уйти обратно, чтобы ещё больше не потеряться, но почему-то их разговор очень сильно её привлёк.
— Этот Кеннеди... — прошипел кто-то достаточно громко.
— Тихо, мало ли ещё кто-то услышит, — раздался второй голос.
— Пусть слышат... он убил президента.
— Это, конечно, недопустимо, но у него не было выбора, ты сам понимаешь.
— И всё же, его должны были давно бы в тюрьму сдать, или депортировать из США.
Джилл заметно напряглась, осмотрев коридор, чтобы её никто не "спалил". Она не любила подслушивать - некрасиво, как никак. Но этот разговор заставил её отойти от двери и задуматься. Всё ли будет хорошо с Леоном? Вроде бы обычные разговоры, но они были с каким-то явным намёком, в котором явно присутствовал Кеннеди.
И разговор точно был не про то, чтобы погладить его по головке за спасение человечества.