30.
Полгода спустя они снова были вместе. Москва стала их новым домом, их общей точкой отсчёта. Жизнь с детьми в большом городе оказалась шумной, хаотичной, полной неожиданностей, но по-настоящему счастливой.
Сегодня был важный день. Они стояли в здании ЗАГСа, держась за руки, когда работница подала документы для подписей.
— Ну что, второй раз расписываемся? — усмехнулся Олег, взглянув на Мадонну.
— Да уж, кто бы мог подумать, что после развода всё равно окажусь тут с тобой.
— Так бывает. — Он слегка сжал её пальцы. — Мы всегда выбираем друг друга.
Мадонна закатила глаза, но внутри чувствовала трепет. Они снова стали семьёй — не просто на словах, а официально.
Как только они вышли из здания, их тут же встретили двое маленьких разбойников. Доннателла потянула маму за руку:
— Ма, а это значит, что вы снова женаты?
— Да, моя хорошая.
— А теперь мы пойдём есть торт? — невинно спросил Данте.
Олег громко рассмеялся и подхватил сына на руки.
— Конечно! В честь того, что мама снова стала моей женой, торт обязателен!
Мадонна закатила глаза, но улыбалась.
Семья. Снова.
Квартира окутана тишиной. За окнами — темная ночь, свет фонарей едва пробивается сквозь стекло. На кухне горит лишь один приглушённый светильник, создавая уютный полумрак.
Мадонна сидит на столешнице, лениво постукивая ногтем по краю бокала с вином. Олег стоит рядом, опираясь на ладони, и смотрит на неё. Между ними царит какая-то особенная тишина — не напряжённая, а наполненная чем-то невысказанным.
— Ты помнишь, как мы в первый раз вот так сидели? — спрашивает он, склонив голову.
Мадонна усмехается, поднося бокал к губам.
— Конечно. Тогда я ещё думала, что ты невыносимый.
— А теперь?
Она делает вид, что задумалась.
— Теперь я точно знаю, что ты невыносимый.
Олег качает головой, но уголки губ предательски приподнимаются в улыбке.
— Но ты всё равно сидишь здесь, пьёшь вино и терпишь меня.
— Видимо, это моя карма.
Он неожиданно берёт бокал из её рук и делает глоток, затем ставит его в сторону.
— Слушай, а если бы тогда… ничего не случилось? Если бы мы не пошли дальше, просто разошлись?
Мадонна смотрит на него, задерживая дыхание.
— Не знаю. Наверное, мне бы не хватало тебя всю жизнь.
Олег молчит, затем медленно проводит пальцами по её щеке.
— Как хорошо, что мы оба не умеем отпускать.
Мадонна прикрывает глаза, ощущая тепло его ладони. Она тянется к нему, а он обхватывает её за талию, приближая к себе.
Тишина, ночной воздух, приглушённый свет и двое, которые снова нашли друг друга.
Эта ночь была долгой. Они не говорили лишних слов, просто чувствовали, касались, дразнили друг друга взглядами. Олег поднял её со столешницы, медленно прижимая к себе, его дыхание стало тяжелее, когда её пальцы скользнули по его спине.
Мадонна смотрела на него с вызовом, с желанием, с тем самым огоньком, который всегда сводил его с ума.
— Ты слишком много смотришь, Олег.
— Я просто не могу насмотреться.
Он легко подхватил её, и через секунду её спина оказалась прижата к стене. Она задыхалась от смеси страсти и предвкушения, когда его губы начали скользить вниз по её шее.
Они переместились в спальню, оставляя за собой хаос из смятых вещей и забытых обещаний "вести себя тише". Простыни скользили по коже, её ногти впивались в его плечи, а он не мог насытиться ею.
— Тише... дети спят, — прошептала она, но сама же первой застонала, когда он толкнулся сильнее.
Он лишь усмехнулся, склонившись к её уху:
— Теперь точно не спят.
Её тело выгнулось навстречу ему, их дыхание смешивалось, губы срывали друг с друга невысказанные слова. Они любили, ненавидели, теряли и находили друг друга снова — всё это в одном движении, в одном взгляде.
Когда они наконец обессиленно рухнули на простыни, он притянул её к себе и поцеловал в висок.
— Опять усложняем всё, да?
Мадонна тяжело дышала, пальцем очерчивая линию его ключицы.
— Да. Но ты ведь тоже не умеешь без этого.
Олег хмыкнул, притягивая её ближе, и ночь снова накрыла их своим жаром.
Прошло две недели. Сначала это казалось обычной усталостью — немного слабости, головокружение, желание спать дольше обычного. Но потом пришла температура, ломота в теле и странное ощущение тошноты.
Мадонна сидела на краю кровати, кутаясь в тёплый плед, когда Олег вошёл в спальню с кружкой горячего чая.
— Ты выглядишь так, будто тебя переехал поезд.
Она устало посмотрела на него, едва подняв голову.
— Спасибо за поддержку, мистер тактичность.
Олег усмехнулся, присел рядом и протянул ей чай.
— Температуру мерила?
— Не хочу. Если не мерить, её как бы и нет.
Он закатил глаза, взял градусник и сунул ей в руку.
— Ты упадёшь в обморок где-нибудь, и что мне с тобой делать?
Мадонна вздохнула, но покорно положила градусник под мышку. Через пару минут, взглянув на экран, нахмурилась.
— 38,7. Чёрт.
Олег поднял брови.
— Лежать. Никакой работы, никаких ноутбуков, никаких "я в порядке".
— Но...
— Лежать, я сказал.
Она вздохнула и легла обратно, позволяя ему поправить на ней плед. Впервые за долгое время она не сопротивлялась его заботе. Возможно, потому что сил просто не было.
Дети целый день крутились у двери спальни, стучали маленькими ладошками, заглядывали в щель, но Олег был непреклонен.
— Мама болеет, нельзя. — В который раз повторил он, перехватывая Данте, который уже пытался провернуть хитрую операцию с подставленным стулом.
— Но мааааам... — Доннателла надула губки, но тут же вскрикнула, когда Олег поднял её на руки.
— Никаких "но", маленькая бунтарка. — Он чмокнул её в нос. — Как только мама поправится, сама вас заобнимает.
В комнате Мадонна устало улыбнулась, услышав всё это. Ей было тяжело без детей, но она понимала — Олег прав.
Спустя пару часов она почувствовала, как дверь приоткрылась, и в проёме показалась маленькая ручка с рисунком.
— Мама, это тебе! — Прозвенел голосок Доннателлы.
Олег тут же подтолкнул её обратно.
— Донни, мы договаривались!
— Ну, я просто дала рисунок и ушла!
Мадонна потянулась, взяла листок. Там были они вчетвером, нарисованные детской рукой. Она не смогла удержаться и тихо засмеялась, поглаживая бумагу.
— Спасибо, малышка...
Из-за двери раздался радостный писк, а потом — топот маленьких ножек.
Олег заглянул внутрь, покачал головой:
— Ты портишь дисциплину.
— Это называется любовь. — Прошептала Мадонна, прижимая рисунок к груди.
Мадонне становилось всё хуже. Сначала это было просто слабость, лёгкая температура, головокружение. Но с каждым днём её тело словно теряло силы. Она почти не вставала с кровати, еда казалась безвкусной, а от резких движений темнело в глазах.
Олег видел это. Видел, как угасает её энергия, как пропадает привычная уверенность в голосе, как в глазах появляется что-то тревожное. Он пытался шутить, пытался отвлекать, приносил горячий чай, заставлял хотя бы немного есть.
— Мадонна, мы идём к врачу. — Сказал он твёрдо в тот момент, когда застал её, едва стоящую у зеркала.
Она устало оперлась о раковину, посмотрела на него через отражение.
— Это просто вирус, Олег. Пройдёт.
— Ты говоришь это уже две недели. А тебе только хуже.
— Я не хочу сейчас больницы.
— А я не хочу видеть тебя такой.
Он подошёл, обнял её за талию, чувствуя, насколько ослабло её тело.
— Прошу.
Она прикрыла глаза, сжав его пальцы.
— Завтра...
Но "завтра" снова затянулось.