Пролог
Лиам Пейн пакует небольшой рюкзак, стоя посреди гостиной. Его парень – Зейн Малик – совершенно отбился от рук и не хочет делать ничего, кроме как кутить с золотой картой по всему миру и пробовать еду из разных дорогущих ресторанов. А в то время сам Пейн вынужден давиться не очень вкусной едой из местных закусочных и врать своим телезрителям, что тут вполне неплохо, только соли маловато, ну или перца, когда не повезёт больше.
Немного матерясь и запихивая ногой спальный мешок, молодой человек отбивается от небольшого спаниеля, так и лезущего своей мохнатой мордочкой в сумки парня, норовя стащить оттуда ту или иную вкусность, привезённую из их последнего путешествия из Швеции. Пейн всегда внимательно следит за тем, что ест их драгоценный с Зейном песик, поэтому снова отпихивает животное от себя и всем весом наваливается на чемодан.
— Пожалуйста, не ешь ничего из чемодана Зейна! — восклицает широкоплечий, когда в дверях показывается брюнет, почёсывая бок, и довольно улыбается, завидев на горизонте своего парня, развалившегося поперёк прохода в кухню. Малик, чуть прищурившись из-за яркого солнца, бившегося в окно, пробирается к месту «спячки» Пейна и ложится на него сверху, придавливая молодого человека ещё больше и довольно усмехаясь, когда тот мычит, протестуя, и, вывернувшись, ловит долгожданный поцелуй от Малика, на которого он всё ещё злится.
— Доброе утро, красавчик, — проговаривает ему на ухо старший парень и встаёт, подавая руку шатену, за которую он быстро хватается и бросает опасливый взгляд на их питомца, который радостно виляет хвостом и так и рвётся, чтобы залезть в чемодан. — Что на завтрак?
— То, что ты приготовил? — приподнимает бровь шатен.
— Твою сперму? Не думаю, что это очень питательно, — усмехается и идёт по направлению к кухне, поправляя спальные штаны, и потягивается, зацепившись руками о верхний косяк на двери. — Нам надо поменять кровать, Лимо.
— Тебе надо перестать прыгать на ней, Зейн, — отзывается Малик, вытаскивая из чемодана те самые вкусности, которые так необходимы Лексусу, и относит их на кухню, где Малик разбивает яйца о край сковороды, собираясь сделать, очевидно, яичницу. Разбирая небольшие пакетики, ведущий отмечает то, что это можно было купить с чистой совестью и у них, в супермаркете неподалеку от дома, но нет, они приперли их из Швеции! Закатывая глаза, Лиам полностью игнорирует парня за своей спиной, который подпевает радио, негромко звучащему на кухне.
Это было обычное утро в доме «Пейн-Малик». Сначала Лиам ругается на Зейна и то, что он всё ещё живёт так, словно у него нет никаких чёртовых обязательств и только Лиаму необходимо следить за тем, чтобы их пес не успел загадить ковер или их чёртову кровать, на которой спокойно дрыхнет сам Малик. Каждое утро он вырывает у спаниеля вкусняшки и каждое утро получает поцелуй в губы от Зейна, который лениво спускается на кухню ближе к обеду. И каждое утро (и каждый раз, когда Зейн принимает душ) он слушает арии в его исполнении.
— Пошёл бы лучше на икс фактор, как и хотел, — закатывает глаза мистер «Зейн, будь серьёзнее, а то Лексус выглядит серьёзнее», — а то теперь поёшь, не переставая, у нас дома!
— Радуйся, что не собираю стадион под окнами, — подмигивает Малик, выкладывая на тарелку непонятную и слегка подгоревшую массу. С серьёзным выражением лица заливает её обилием кетчупа, сверху добавляет немного мелко порубленной зелени, укрывая это безобразие куском поджаренного тоста. — Будешь, Лимо?
Пейна слегка подташнивает от увиденного обилия кетчупа, которого он не употребляет, и отрицательно качает головой.
— Я встаю в десять, поэтому уже поел нормально, — говорит серьёзно. — И вообще-то я купил твои любимые хлопья.
Зейн сидит лицом к нему, но стоит шатену отвернуться, как темноволосый закатывает глаза и уплетает за обе щеки приготовленную им же еду. Не реагируя на то, как Лиам раздражается, слыша то, как чавкает (на зло, конечно же) Зейн и то, как он долбит вилкой по тарелке, отпивает чай из чашки, и ещё успевает поговорить с собакой, набив рот едой. Лиам просто смотрит на холодильник, увешенный различными магнитиками, лишь бы не наблюдать этот поросячий рай Зейна Малика.
— Лексус, — спустя три года он всё ещё считает эту кличку идиотской, — идём со мной, оставь поросенка здесь, — пес подбегает к ногам хозяина, — хороший мальчик, не то, что эта свинюшка.
И покидает просторную кухню, выпуская пса из дверей в гостиной, оставляя Малика в полном одиночестве с приготовленным им же завтраком. Парень откидывается на спинку кресла, проглатывая всю еду, которую он еле пережевывает при Лиаме, но не подает вида. Смотрит в телефон немного бездумно, отвечает на сообщения друзей, накалывая помидор черри на вилку и отправляя его в рот, пока Лиам не видит: он любит раздражать Лиама, но сегодня с него хватит.
Надо же хоть когда-то побыть прилежный бойфрендом, который будет без сомнения потакать Пейну и его навороченным желаниям, которые никогда не оправдывают себя. Но, на самом деле, Зейн слишком любит выводить Пейна из себя, а потом извиняться и видеть ту секундную победу, которая проскакивает в глазах молодого человека. Зейн нравится дарить Лиаму мелочи, которые он заслуживает и, на самом деле, готов даже готовить нормально и не есть столько кетчупа. И всё это ради одного, единственного, неповторимого — Лиама Джеймса Пейна. Да даже Лексуса выгуливать готов!
— Только не на кровать! — крик оглушает Малика, когда он ставит тарелку в полную посудомоечную машину и включает режим, чтобы она заработала. Выходит в прихожую, где перед ним стоит весь в грязи Пейн и не менее чистый пёс, который так и норовит отряхнуться. — Тащи его в ванную на первом, а я переодеваться.
— Что случилось?
— Ночной дождь, а я и забыл о нём! — сетует шатен, скрываясь на лестнице. Зейн с лаской отводит своего питомца в комнату, опускает его в ванную, включая теплую воду и наводя на лапы пса, которые все были в песке и грязи, мокрые. Малик просто хочет немного загладить свою вину перед Лиамом, поэтому аккуратно моет питомца и так же сам его вытирает, не прибегая к помощи Пейна. Уже послезавтра они отправляются в следующую поездку, поэтом ещё одна передача и они уходят на заслуженный отдых без каждодневных ночевок в студии, чтобы перезаписать некоторые моменты.
Лексус уже уплетает свой сухой корм, когда Лиам спускается на первый этаж в тапочках и повязанном на бёдрах полотенце. Проходит мимо своего парня, поглядывая на него с ухмылкой, когда берёт из холодильника молоко и наливает его в стакан, ставя в микроволновку.
— Я уже позавтракал, Лиам, — усмехается Зейн, проводя пальцами по животу шатена, оставляя стаю мурашек за своими прикосновениями, проводя по линии, на которой ещё держится полотенце. Смотрит лишь в карие глаза шатена, когда усмехается, чувствуя родные губы на своих губах. Лиам отрывается от губ брюнета лишь тогда, когда микроволновая печь разрывается от писка. Достаёт молоко, чувствуя прохладные руки на своём животе и горячие губы, оставляющие засосы на плече. Заливает его в пустующую до этого тарелку и насыпает немного сухих шоколадных хлопьев.
— Будешь? — спрашивает шатен, указывая на миску, зачерпывая немного сухого завтрака, который уже разбухает в теплом молоке.
— Я бы всё же не отказался от своего варианта, — приводит носом по шее парня и прикрывает глаза, больно закусив губу. — Лучше получу это завтра утром, — и, поцеловав в щёку, забрав пакет с соком со стола, брюнет покидает кухню и устраивается на диване в гостиной в обществе телевизора и Лексуса, который послушно опускает голову на колени хозяина.
«Чёртова идиллия» — пролетает мысль в голове шатена, когда он наблюдает за открывшейся картиной со своего законного места на кухне, которое он отвоевывает у Зейна уже добрых три года. Посудомоечная машинка работает предельно тихо, когда Зейн показывается на кухне, вернувшись за вкусностями из Швеции, и ловит предупреждающий взгляд Лиама.
— Лексусу не дам, я помню, — говорит серьёзно и скрывается, но возвращается через мгновение. — Там Бетмэн, идёшь?
— Да, иду, Зейн.
— Дуешься за утро? — нахмурившись, интересуется парень.
— Уже нет.
— А злился?
— Ага.
— А я люблю тебя, Лимо, — проговаривает Малик и целует партнёра в губы, прикрыв глаза. — Я люблю тебя так же, как ты любишь Бетмэна!
— Я тебя сильнее, — отзывается, — только поставь на паузу, я хоть штаны натяну.
— Можешь снять с меня, — произносит Малик, выразительно указывая на свои серые пижамные штаны, которые за сегодняшнее утро он успевает испачкать, буквально, всем: начинает завтраком, заканчивая слюнями Лексуса, который нетерпеливо скулит в гостиной. Зейн сгонят собаку на пол (он всё равно перебирается в ноги, стоит Зейну раздвинуть многофункциональный диван), когда сам заваливается поперёк койки, стягивая действительно грязные штаны, оставаясь в одних боксерах, когда Лиам появляется перед ним с парой других штанов в руках.
— Я знаю тебя, как облупленного, — улыбается, кидая одежду брюнету. — Где плед?
— В кресле, — лёжа натягивает на узкие бёдра штаны и скрещивает ноги. — Подай мне сок, — ловко ловит упаковку и делает глоток из горла. — Спасибо.
— Не за что, — плюхается, укрывая их обоих теплым пледом, когда Зейн включает вновь фильм и обнимает парня рядом с собой для удобства. Их пёс подбирается всё ближе и ближе к ним, пока и совсем не ложится между ними, и засыпает без задних лап. Лиам лишь с улыбкой поглядывает на их общего питомца-ребёнка, а после переводит взгляд на Зейна, который увлеченно следит за происходящим на экране. Кусает губу, когда потом переводит взгляд на Лиама и вопросительно смотрит на шатена. — Мне повезло с тобой.
— Мне с тобой больше, Лиам, — улыбается Зейн.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, Лимо.