H love's J (Харли И Джокер)

Хар­ли снит­ся сон. Или не снит­ся. Она тол­ком не раз­бе­рет. Крас­ки та­кие раз­мы­тые, яр­кие и блек­лые од­новре­мен­но. И ком­на­та вер­тится пе­ред гла­зами. Хар­ли чувс­тву­ет се­бя стран­но — как буд­то она прик­ле­ена к прос­ты­ням, не мо­жет под­нять­ся. Она зна­ет, что на­до. Но те­ло на­лито свин­цом — сад­нят ру­ки и но­ги, ра­на на жи­воте бо­лит. Она на­поми­на­ет се­бе пус­тую ра­кови­ну, обо­лоч­ку, на­пол­ненную ра­зоча­рова­ни­ем и пуль­си­ру­ющей болью.

Пе­ред гла­зами бе­гут цвет­ные звез­ды, кру­жат­ся, яр­кие и чет­кие, зас­тавля­ют сле­дить за ни­ми. По­хожи на ме­те­оры, на взрыв свер­хно­вой. До то­го кра­сиво, что да­же под­ташни­ва­ет. Хар­ли с тру­дом по­вора­чива­ет го­лову — гля­дит на ком­на­ту. 

Тем­но, все вверх дном. Она са­ма не зна­ет, как ока­залась здесь. Прос­ты­ни влаж­ные, дол­жно быть, про­пита­лись кровью. Мо­жет стать­ся, что да­же и её собс­твен­ной. Или Джея. Дав­но не ме­няла. А на­до бы. 

Очень ти­хо, слыш­но, как пыль осе­да­ет на по­лови­цах, как ве­тер во­ет в трес­нувшем ок­не. А за ок­ном вь­юга — скри­пит и скре­жещет, хо­чет вор­вать­ся, ис­ку­сать из­му­чен­ное те­ло Хар­ли. Под по­тол­ком го­рит ого­нек — тус­клый и жал­кий. Но вол­шебный. На­вер­ное, это её фея-крес­тная. Приш­ла, что­бы заб­рать её из это­го ужас­но­го мес­та.

Хар­ли тя­нет воз­дух в лег­кие, каш­ля­ет. По ще­ке те­кут сле­зы. По­пада­ют в по­резы и не за­жив­шие ра­ны, ста­новит­ся со­лоно и боль­но. Во рту ме­тал­ли­чес­кий прив­кус. 

За­чем она не с ним? За­чем так из­де­ва­ет­ся над со­бой? За­чем не пош­ла? А его нет так дол­го, что ног­ти на ру­ках все об­ло­маны. Она так бо­ит­ся, что он не при­дет. Что она сов­сем од­на ос­та­нет­ся. Ведь единс­твен­ное, за что сто­ит дер­жать­ся в этой жиз­ни — это он, её пи­рожок, муж­чи­на, ко­торо­го она лю­бит так силь­но, что да­же боль­но.

Хар­ли хо­чет пе­ревер­нуть­ся на бок — тош­но­та под­ка­тила к гор­лу, но не мо­жет сдви­нуть­ся с мес­та. Ка­жет­ся, все мус­ку­лы от­ка­зали. Ка­жет­ся, она сов­сем бес­кос­тной ста­ла, мяг­кой и по­дат­ли­вой, как же­ле. Толь­ко и мо­жет — ле­жать и пла­кать, в соп­лях, кро­ви, жал­кая и глу­пая. 

Ес­ли бы бы­ла чуть лов­чее, чуть ум­нее, не по­пала бы под го­рячую ру­ку Би-мэ­на, не со­бира­ла бы сей­час кос­ти в жал­кой по­пыт­ке не рас­пасть­ся на ато­мы, сто­яла бы сей­час пле­чом к пле­чу с Дже­ем, за­щища­ла бы его. Глу­по-то как. Не нуж­на она ему. Вер­но же?

Бы­ла бы нуж­на, не сме­ял­ся бы, не на­зывал бы её ту­пицей, не сто­ящей ни ло­мано­го гро­ша. Она не­нави­дит его так силь­но, как и лю­бит. До обес­кров­ленных губ и об­гры­зан­ных ног­тей. Хо­чет быть ря­дом с ним и ра­да, что не мо­жет. Стра­да­ет от то­го, что не мо­жет вы­бивать дух из его вра­гов бей­сболь­ной би­той, и ра­да, что дух вы­бит из неё. Все сло­мано-пе­рело­мано, и не заш­то­пать.

Пе­ред гла­зами тан­цу­ют ма­лень­кие хо­рошень­кие феи, ув­ле­кая в та­нец и Хар­ли. Ей хо­чет­ся под­дать­ся, зак­рыть гла­за, поз­во­лить се­бе уп­лыть, сос­коль­знуть в не­бытие, но она все ещё хо­рохо­рит­ся. Го­лова раз­би­та — сот­ря­сение, нель­зя спать, а ина­че мож­но и не прос­нуть­ся.

Хар­ли по­вора­чива­ет го­лову, смот­рит на бу­тыл­ку из-под вод­ки, по­чатую пач­ку ва­ли­ума. Это по­мог­ло, хоть и не­надол­го. Вы­чис­ти­ло боль из соз­на­ния, уб­ра­ло ос­трые уг­лы, поз­во­лило ей ви­деть фей и ду­мать, что все бу­дет хо­рошо. Хоть как-то. Что её зашь­ют, а он ска­жет ей, что она ему хо­тя бы чуть-чуть, но нуж­на. Ложь лег­ко прог­ло­тить, ког­да са­му се­бя ей пич­ка­ешь. От са­мой се­бя слы­шать ложь как-то пра­виль­но и спо­кой­но. Вод­ка в по­мощь. 

Толь­ко Хар­ли боль­ше не ма­лень­кая де­воч­ка, хоть Джей иног­да её так и на­зыва­ет, она зна­ет, что са­му се­бя об­ма­нуть нель­зя. И Джей на­зыва­ет её по­тас­ку­хой, ин­ферналь­ной су­кой, ту­пого­ловой блон­динкой го­раз­до ча­ще, чем ты­ков­кой и дет­кой. Так что все пра­виль­но. Сто грамм вод­ки, две таб­летки ва­ли­ума. И вот она сно­ва мо­жет улы­бать­ся, сно­ва мо­жет прит­во­рять­ся, что все у них хо­рошо. И каж­дый де­ла­ет свое де­ло на от­лично. 

Толь­ко, ка­жет­ся, она прот­резве­ла опять. И нич­то не по­мога­ет. Толь­ко ка­жет­ся, что феи на пе­рифе­рии зре­ния — урод­ли­вые мо­тыль­ки, ле­тящие на огонь. Хар­ли сгла­тыва­ет слю­ну, ско­пив­шу­юся во рту, каш­ля­ет. В гор­ле под­ни­ма­ет­ся рво­та. Ка­жет­ся, она все-та­ки пе­ребор­щи­ла. Точ­но. 

Она зак­ры­ва­ет гла­за, улы­ба­ет­ся. Лад­но уж, пусть бу­дет так. Тем­но­та нак­ры­ва­ет её с го­ловой. Спа­ситель­ная. И все кру­жит­ся-кру­жит­ся, буд­то Хар­ли на ка­русе­ли, вце­пилась в гри­ву ска­зоч­ной ло­шад­ки, сме­ет­ся, не мо­жет ос­та­новить­ся. Все так хо­рошо. 

Хар­ли при­ходит в се­бя на хо­лод­ном по­лу. Все те­ло бо­лит, во рту стран­ный мер­зкий прив­кус. Она не мо­жет встать, толь­ко во­дит взгля­дом по яр­кой лам­почке на по­тол­ке. Хо­чет отор­вать­ся, но не мо­жет, сле­зы неп­ро­из­воль­но те­кут по ли­цу. Хар­ли всхли­пыва­ет. Са­ма не зна­ет, по­чему. Боль­но же, как боль­но. Где-то в гру­ди, у сер­дца, в го­лове, у вис­ка.

Джей на­гиба­ет­ся, бь­ет её по ли­цу на­от­машь. Хар­ли так ус­та­ла, что ей да­же не боль­но. Чер­тов псих. Ему лишь бы иг­рать. Пе­рево­дит взгляд на Джея и вне­зап­но пе­рес­та­ет сер­дить­ся на не­го. Ли­цо се­рое, все в по­ту и ос­татках гри­ма — крас­но­го, чер­но­го. Ру­ки дро­жат так, что ему при­ходит­ся сло­жить их на ко­ленях, что­бы не хо­дили. Гал­стук свер­нут на бок, пер­ча­ток нет, ру­кава ру­баш­ки за­вер­ну­ты до лок­тей. Он весь про­пах кровью и по­рохом — Хар­ли чувс­тву­ет, нес­мотря на свое стран­ное оту­пелое сос­то­яние.

- Что б те­бя, Харл, - ус­та­ло хри­пит он и из­вле­ка­ет из кар­ма­на жи­лета мя­тую пач­ку си­гарет. За­кури­ва­ет. Но дол­го си­гаре­ту не мо­жет дер­жать в паль­цах — дро­жат. Ос­тавля­ет её в угол­ке губ, сно­ва скла­дыва­ет ру­ки на ко­ленях. 

Хар­ли мол­чит, изу­ча­ет по­толок. Ей хо­чет­ся что-то ска­зать в свое оп­равда­ние, но она не мо­жет. Вод­ка. Ва­ли­ум. Ва­ли­ум. Вод­ка. Язык слов­но мяг­кий мер­твый зверь на не­бе.

- Черт! Черт! Черт!!! - раз­ра­жа­ет­ся Джо­кер злоб­ным сме­хом, от­бра­сыва­ет си­гаре­ту в сто­рону, хва­та­ет Хар­ли, нес­мотря на её сла­бые про­тес­ты — кос­ти, ка­жет­ся, за­ново сло­ма­ют­ся, ес­ли он не пе­рес­та­нет сжи­мать её так силь­но.

- Как же я те­бя не­нави­жу, су­ка, как же я хо­чу, что­бы ты сдох­ла уже на­конец! - его сло­ва, слов­но яд, но его ру­ки на её пле­чах так силь­но сжи­ма­ют, что Хар­ли сто­нет и пла­чет от бо­ли. 

- Так те­бе и на­до, ду­ра ты, что­бы не­повад­но бы­ло, да? - он сно­ва ис­те­рич­но сме­ет­ся, его смех виб­ра­ци­ей от­да­ет­ся на че­репе Хар­ли — он за­рыл­ся ли­цом в её во­лосы. 

- Прос­ти, пи­рожок, я не хо­тела, - вы­дав­ли­ва­ет из се­бя Хар­ли. Ей уда­ет­ся ра­зом­кнуть гу­бы, по­шеве­лить язы­ком. Она ра­да, что ещё хоть на что-то спо­соб­на. 

Жи­вот скру­чива­ет болью, к гор­лу под­сту­па­ет рво­та. Хар­ли раз­во­рачи­ва­ет­ся, нес­мотря на боль, её тош­нит в ван­ну. Она страв­ли­ва­ет ос­татки ал­ко­голя и таб­ле­ток, по­ка ни­чего не ос­та­ет­ся. Спаз­мы сдав­ли­ва­ют гор­ло. Но это ни­чего. Хар­ли вдруг по­нима­ет, что Джей скру­тил её во­лосы на ма­куш­ке и дер­жит.

Ког­да её от­пуска­ет, она сно­ва ва­лит­ся ему на грудь, а он при­нима­ет её в объ­ятья. Они си­дят, по­ложив го­ловы на бор­тик ван­ны. Она тя­жело ды­шит, он сно­ва ку­рит. 

- Не смей, - на­конец го­ворит он.

- Нет, ко­неч­но, пи­рожок, - ти­хонь­ко жа­лу­ет­ся Хар­ли. Она и прав­да не хо­тела, не хо­чет, что­бы он ду­мал, что она ду­роч­ка ка­кая-ни­будь. 

- Я зап­ре­щаю, - обес­си­лен­но тре­бу­ет он, гля­дя ей в гла­за, не от­ры­ва­ясь, доль­ше обыч­но­го. 

Она толь­ко ки­ва­ет го­ловой. Джо­кер вста­ет с по­ла, под­ни­ма­ет Хар­ли на ру­ки — са­ма ид­ти она вряд ли смо­жет. Хар­ли при­жима­ет­ся ли­цом к его гру­ди, вды­ха­ет за­пах кро­ви, по­та, по­роха. Это ус­по­ка­ива­ет. Его ру­ки все ещё дро­жат, но Хар­ли не об­ра­ща­ет вни­мания. Ей луч­ше. Феи боль­ше не пля­шут в гла­зах.

Хар­ли впер­вые за дол­гое вре­мя в сос­то­янии зас­нуть без ва­ли­ума. Джо­кер впер­вые за дол­гое вре­мя в сос­то­янии зас­нуть, толь­ко об­няв Хар­ли.