H love's J (Харли И Джокер)

Ког­да-то Сай­мон был ко­пом. Очень дав­но. Ес­ли бы он был чуть глу­пее или знал нас­то­ящий воз­раст бос­са, он бы за­явил, что тот ещё под стол хо­дил. Но Сай­мон не ду­рак. По­это­му он и ушел из по­лиции. По­это­му он ни­ког­да не ска­жет по­доб­но­го бос­су. 

Сай­мон при­бил­ся к бе­зум­ной ва­таге Джо­кера че­тыре го­да на­зад. Ог­ромный срок для кло­уна. Сай­мон не зна­ет ни­кого, кро­ме се­бя, ко­го бы Джо­кер ос­та­вил в жи­вых пос­ле столь­ких лет. Да и не мо­лод он уже — поч­ти шесть­де­сят, се­дина за­лег­ла на вис­ках. Уже не так быстр и ло­вок, как мо­лодые. Но Джо­кер, ка­жет­ся, не при­да­ет это­му зна­чения. 

Ору­жие и мо­лод­няк все ещё на Сай­мо­не, хо­тя бан­ки ему, на­вер­ное, уже не гра­бить. И ещё Хар­ли Квинн. Джо­кер ни­ког­да не го­ворит об этом, но Сай­мон чу­ет шес­тым чувс­твом, что ког­да бос­са нет, его дев­чонка под за­щитой Сай­мо­на. А ес­ли с ней что-то слу­чит­ся, ему не поз­до­ровит­ся.

Глу­пость это, ко­неч­но. Хар­ли Квинн зна­ет луч­ше дру­гих, как нуж­но за­щищать­ся. Она с бос­сом доль­ше дру­гих, хо­дит с ним на де­ло, спит в од­ной пос­те­ли, за­шива­ет его ра­ны, ес­ли нуж­но, жа­ле­ет его да­же тог­да, ког­да то­го не сто­ит. Сай­мон про­жил дол­гую жизнь, был триж­ды же­нат, он зна­ет, что это та­кое — лю­бовь. И ему со­вер­шенно оче­вид­но, что Хар­ли лю­бит бос­са. Но не на­обо­рот.

Сай­мон не уве­рен, что Джо­кер спо­собен на обыч­ные че­лове­чес­кие эмо­ции в стро­гом смыс­ле сло­ва. Ис­пы­тыва­ет ярость, злость, нуж­ду, бы­ва­ет жес­то­ким или спо­кой­ным. Ка­чес­твен­ные ха­рак­те­рис­ти­ки. Ни од­на из них не эмо­ция. Все не свя­заны с кон­крет­ны­ми об­сто­ятель­ства­ми, про­дукт его жиз­ни, от­части его бе­зумия, как реф­лексы у жи­вот­ных. Все прос­то так. Че­лове­чес­кие эмо­ции поч­ти всег­да объ­яс­ни­мы — пе­чаль и ра­дость, вос­торг и лю­бовь, все мо­тиви­рова­ны, обос­но­ваны. У Джо­кера же нет объ­яс­не­ний. Спон­танная реф­лексо­логия. Бе­зумие без оп­равда­ний.

Босс лю­бит смех. Но для это­го ему не нуж­ны хо­рошие шут­ки. Его смех бы­ва­ет бес­при­чин­ным. Иног­да выз­ван си­ту­аци­ей или мыс­ля­ми, но поч­ти всег­да не кон­тро­лиру­ем, как бы босс не хо­тел до­казать об­ратное. 

Сай­мон по­нима­ет, по­чему Джо­кер не мо­жет лю­бить Хар­ли. Не толь­ко по­тому, что лю­бовь — бес­по­лез­ная эмо­ция, на ко­торую кло­ун нес­по­собен, ещё по­тому, что Хар­ли вся сос­то­ит из этих эмо­ций, лег­кая, её смех прос­то зву­чит, тог­да как смех Джо­кера — это про­дукт глум­ли­вой из­девки, пред­вку­шение от па­кос­ти или пос­левку­сие от но­вого бе­зумс­тва. 

Они слиш­ком раз­ные, что­бы дей­стви­тель­но под­хо­дить друг дру­гу. Единс­твен­ное, что их по-нас­то­яще­му объ­еди­ня­ет, - моз­ги на­бек­рень, выс­шая сте­пень пси­хопа­тии, па­рал­лель­ная ре­аль­ность. Бе­да в том, что хоть кло­уны и не в од­ной все­лен­ной со все­ми ос­таль­ны­ми, со­вер­шенно не­обя­затель­но, что они пре­быва­ют в од­ной и той же ре­аль­нос­ти. Ско­рее уж в про­тиво­полож­ных по смыс­лу. 

Сай­мон взды­ха­ет. Ни к чер­ту у не­го моз­ги ста­ли на ста­рос­ти лет. За­чем он во­об­ще ду­ма­ет обо всем этом? За­чем ана­лизи­ру­ет? Мо­жет, по­тому, что ему чуть-чуть жаль Хар­ли Квинн. Моз­гоправ стал пси­хопа­том. Не это ли са­мая смеш­ная шут­ка, до ко­лик, да. До слез. И как бел­ка в ко­лесе, не­сет­ся за бос­сом, пы­та­ет­ся дог­нать, ид­ти ноз­дря в ноз­дрю, но не мо­жет, не хва­та­ет без­жа­лос­тнос­ти, слиш­ком мно­го эмо­ций для это­го. 

Тай при­бива­ет­ся к бан­де Джо­кера слу­чай­но. При­вязы­ва­ет­ся к го­лово­резам на од­ной из вы­лазок, по­мога­ет. Ще­нок ещё, маль­чиш­ка, не боль­ше двад­ца­ти. Джо­кер лю­бит мо­лодых и охо­чих, поз­во­ля­ет ему ос­тать­ся, стать чле­ном бан­ды. 

Тай лег­ко ос­ва­ива­ет­ся, наб­лю­да­ет, под­ме­ча­ет. Улы­ба­ет­ся ти­хонь­ко, смот­рит ис­подлобья. Ка­жет­ся, ему ужас­но нра­вит­ся все про­ис­хо­дящее, маль­чи­шес­кая меч­та, а Джо­кер — ге­рой с но­жом на­пере­вес. Как там де­лал Ро­бин Гуд — крал у бо­гатых и раз­да­вал бед­ным? Сай­мон лишь ус­ме­ха­ет­ся. Джо­керу не ин­те­рес­ны день­ги, он не мер­канти­лен. Но аль­тру­из­ма в этом нет, как ду­ма­ет маль­чиш­ка Тай. Джо­кер не го­тэм­ский тво­рец пра­восу­дия, о, нет. Ему и это не ин­те­рес­но. Толь­ко две ве­щи дей­стви­тель­но нра­вят­ся Джо­керу — при­думы­вать шту­ки, то, до че­го иной и не до­дума­ет­ся, бе­зум­ные, глу­пые, раз­ные; и го­нять­ся за собс­твен­ным хвос­том — Бэт­ме­ном. А, ну и Хар­ли Квинн, ко­неч­но. 

Тай вос­при­нима­ет Джо­кера как не­поня­того ге­ния. Как но­сите­ля ка­ких-то тай­ных зна­ний, фи­лосо­фа в ду­ше, гу­ру да­же. Сай­мон боль­ше не сме­ет­ся. Тай ста­нет проб­ле­мой, он зна­ет на­вер­ня­ка. И ему при­дет­ся де­лать всю гряз­ную ра­боту. А па­рень­ка ведь жаль. Мо­лодой ещё, глу­пый, при­нима­ет все слиш­ком близ­ко к сер­дцу. А Джо­керу да­же нра­вит­ся лесть, как бы он не хо­тел это скрыть. По­тому и дер­жит Тая на ко­рот­ком по­вод­ке, иг­ра­ет с ним в кош­ки-мыш­ки. При­ят­но иметь сво­его са­мого вер­но­го пос­ле­дова­теля но­мер два. 

Все на­чина­ет­ся в тот день, ког­да Хар­ли Квинн спус­ка­ет­ся на кух­ню с за­бин­то­ван­ной ру­кой. На шее, как час­то это бы­ва­ет, пла­мене­ет от­пе­чаток пя­тер­ни бос­са. Хар­ли нас­висты­ва­ет ве­селую пе­сен­ку, пе­рес­ка­кива­ет со сту­пень­ки на сту­пень­ку. Ру­ка бол­та­ет­ся на пе­ревя­зи. Паль­цы, ка­жет­ся, сло­маны. Ник­то из на­ем­ни­ков вни­мания не об­ра­ща­ет. Это не их де­ло. Это де­ло бос­са, а зна­чит, луч­ше да­же но­са не вы­совы­вать. Да и Хар­ли, ка­жет­ся, не про­тив.

Так ду­ма­ют все. Кро­ме Тая. Он в убе­жище не так дол­го и впер­вые ви­дит по­кале­чен­ную Хар­ли. Для не­го это все в но­вин­ку, и он де­ла­ет пер­вую ошиб­ку. Он под­хо­дит к Хар­ли и спра­шива­ет:

- Эй, Харл, что с то­бой? Кто это те­бя так? - он при­под­ни­ма­ет бро­ви, смот­рит на неё вни­матель­но, обес­по­ко­ен­но. 

Сай­мон ви­дит, что Хар­ли те­ря­ет­ся. Мнет­ся, по­жима­ет пле­чами, жу­ет гу­бы. Она дей­стви­тель­но удив­ле­на. Дав­но это бы­ло, ког­да кто-то за­давал этот воп­рос. Все и так зна­ют. Раз­ве это не оче­вид­но?

Хар­ли ни­чего не ус­пе­ва­ет от­ве­тить. На её пле­чи ло­жат­ся ру­ки со сби­тыми кос­тяшка­ми паль­цев. Босс раз­ми­на­ет пле­чи Хар­ли, кла­дет под­бо­родок на её ма­куш­ку и за­дум­чи­во го­ворит:

- Сде­лай мне ко­фе, ты­ков­ка.

Хар­ли улы­ба­ет­ся. Це­лу­ет бос­са в ще­ку и от­прав­ля­ет­ся на кух­ню го­товить для всех зав­трак. Гу­бы Тая дро­жат. Он пя­лит­ся на сби­тые кос­тяшки и не мо­жет ос­та­новить­ся. Ошиб­ка но­мер два. Ему бы от­вернуть­ся, сде­лать вид, что все это ему не­ин­те­рес­но. Но его боль­шие вос­торжен­ные гла­за те­ря­ют свой блеск. Он смот­рит на сво­его ан­ти-ге­роя, и что-то в нем ло­ма­ет­ся, за­туха­ет. Да, маль­чик, они ведь те­бе не Ро­бин Гуд и Мэ­ри­он. Ско­рее уж Ро­бин Бэд. Ха-ха.

Тай со­вер­ша­ет третью ошиб­ку, ког­да ре­ша­ет­ся с ней по­гово­рить. Джо­кер идет на ог­рабле­ние, но Хар­ли с со­бой не бе­рет. Ка­жет­ся, у неё дей­стви­тель­но сло­маны паль­цы. Ког­да дом пус­те­ет, Хар­ли прис­ту­па­ет к сво­ей обыч­ной ру­тине — жен­ским де­лам, ко­торые ей не­ког­да де­лать, по­ка нуж­но на­чищать ство­лы вин­то­вок и хо­дить на го­лове в сво­ем слиш­ком тес­ном кос­тю­ме. Она при­водит убе­жище в по­рядок, сти­ра­ет и уби­ра­ет, го­товит. Ждет, ког­да ус­лы­шит за­вет­ное «До­рогая, я до­ма». 

Сай­мон приг­ля­дыва­ет за ней с крыль­ца, где он ку­рит си­гаре­ты од­ну за од­ной и стре­ля­ет хо­лос­ты­ми по ми­шени, ус­та­нов­ленной в вы­сокой тра­ве. Он го­тов по­мочь дев­чонке бос­са в лю­бую се­кун­ду — снять бан­ку с солью, сто­ящую слиш­ком вы­соко, дос­тать с пли­ты кас­трю­лю, ес­ли Хар­ли не спра­вит­ся. Се­год­ня дру­гая за­щита ей не нуж­на.

Тай под­кра­дыва­ет­ся к Хар­ли сза­ди, хва­та­ет её за здо­ровую ру­ку, раз­во­рачи­ва­ет к се­бе. Хар­ли ти­хонь­ко пи­щит, но, уви­дев Тая, ус­по­ка­ива­ет­ся. Еро­шит его во­лосы, на­дува­ет свои пух­лые гу­бы в прит­ворной оби­де, гла­за го­рят, смех пу­зырит­ся.

- Хар­ли, что он с то­бой сде­лал? - ти­хо и удив­ленно спра­шива­ет Тай. И по­чему все маль­чиш­ки так удив­ля­ют­ся? По­чему им всем так нуж­но ей по­мочь? Сай­мон смот­рит на них, но ни­чего не де­ла­ет. К чер­ту, Хар­ли не жер­тва и не ми­лаш­ка, ей прос­то не нуж­на по­мощь. Не­уже­ли так труд­но это по­нять?

Хар­ли хму­рит­ся. Она не лю­бит, ког­да ей за­да­ют эти са­мые воп­ро­сы. По­тому что ей нуж­но оп­равды­вать­ся. Преж­де все­го пе­ред са­мой со­бой. Хар­ли не­нави­дит не­уве­рен­ность. Для неё все очень прос­то — или чер­ное, или бе­лое. А мис­тер Джей на сто­роне ан­ге­лов, са­мо со­бой. 

- Ни­чего, - спо­кой­но от­ве­ча­ет она, улы­ба­ет­ся, по­вора­чива­ет­ся к ва­реву на пли­те. 

- Но твоя ру­ка... - бес­по­мощ­но го­ворит Тай. - Хар­ли, мне ты мо­жешь ска­зать, не бой­ся, - Тай сно­ва си­лой раз­во­рачи­ва­ет Хар­ли к се­бе, вгля­дыва­ет­ся в её гла­за.

А гла­за у Хар­ли си­ние и кра­сивые. Это на­до приз­нать. Ес­ли бы Сай­мон был млад­ше, на­вер­ное, влю­бил­ся бы в та­кие гла­за. И он ви­дит, что Тай то­нет в них, слов­но в ому­те. Не толь­ко жа­лостью здесь пах­нет, нет, ко­неч­но. Ошиб­ка но­мер че­тыре. 

- Я же ска­зала, он не де­лал ни­чего, что мне бы не пон­ра­вилось, - ус­ме­ха­ет­ся Хар­ли так, слов­но са­мое ми­лое на све­те де­ло, ког­да паль­цы на ру­ках ло­ма­ют, и ни­чего ро­ман­тичнее для неё босс не де­лал. 

Чер­ные гу­бы Хар­ли кри­вят­ся в през­ри­тель­ной, злой ус­мешке. Так его, маль­чиш­ку, сло­мать, пок­ро­шить. Сай­мон за­тяги­ва­ет­ся си­гаре­той, улы­ба­ет­ся. Вот и Мэ­ри­он уже прев­ра­тилась в Кру­эл­лу Дэ­виль. 

Тая тря­сет. То ли от злос­ти, то ли от не­рас­тра­чен­но­го ге­рой­ства, юно­шес­ко­го мак­си­мализ­ма в аб­со­лют­ной точ­ке. Он так хо­тел по­мочь, но да­ма вов­се не в опас­ности, да­ме его по­мощь не нуж­на.

- Пси­хопат­ка, - шеп­чет Тай од­ни­ми гу­бами. И это ошиб­ка но­мер пять. Сай­мон по­рыва­ет­ся ос­та­новить Хар­ли, но, ко­неч­но же, не ус­пе­ва­ет.

Она раз­во­рачи­ва­ет­ся к обид­чи­ку сма­зан­ной мол­ни­ей, вса­жива­ет ему в пле­чо ку­хон­ный нож, тя­нет об­ратно, но тот, ка­жет­ся, зас­трял в кос­ти. Кровь хле­щет фон­та­ном из пор­ванной ар­те­рии. Тай блед­не­ет, осе­да­ет на пол. 

Ли­цо Хар­ли, её коф­та и слак­сы за­литы брыз­га­ми кро­ви. Си­ние гла­за по­тем­не­ли, чер­ные гу­бы дро­жат. Сай­мон уже ря­дом с ней и Та­ем, пы­та­ет­ся вы­тащить нож из ар­те­рии, чер­ты­ха­ет­ся и ма­терит­ся — руч­ка сколь­зкая от кро­ви, не дер­жится в ру­ках.

В эту се­кун­ду в кух­ню вхо­дит Джо­кер. Сто­ит, смот­рит на ок­ро­вав­ленный пол, Хар­ли, Тая и Сай­мо­на. Взгляд пе­реме­ща­ет­ся по пред­ме­там, ни на ком не за­дер­жи­ва­ет­ся. 

- Хар­ли, суп убе­га­ет, - го­ворит он вне­зап­но. Хар­ли раз­дра­жен­но фыр­ка­ет, по­вора­чива­ет­ся к ва­реву на пли­те и по­меши­ва­ет его, за­чер­пы­ва­ет лож­кой, сни­ма­ет про­бу.

- Кровью про­вонял, - го­ворит она без­жизнен­но, ки­да­ет лож­ку и вы­ходит вон.

- Босс, - нес­ме­ло по­да­ет го­лос Сай­мон, - маль­чон­ка кровью ис­те­чет, ес­ли нож не вы­тащить. Хар­ли хо­рошо его са­дану­ла. Зас­трял в кос­ти, не по­може­те?

Джо­кер вы­каты­ва­ет гла­за, при­сажи­ва­ет­ся на кор­точки ря­дом с ис­те­ка­ющим кровью Та­ем и за­дум­чи­во про­водит паль­цем по его ще­ке. Гла­за Тая за­кати­лись, он еле ды­шит.

- Что та­кого сде­лал маль­чиш­ка, что Харл так ра­зош­лась, а? - спра­шива­ет он, гля­дя на Сай­мо­на. И взгляд этот не пред­ве­ща­ет ни­чего хо­роше­го. Ни для Тая, ни для Сай­мо­на.

- Оби­дел, - хри­пит Тай, не­ожи­дан­но вы­ручая Сай­мо­на. То­му хо­чет­ся пе­рек­рестить­ся на ра­дос­тях. Чер­тов маль­чиш­ка, чер­тов Ро­бин Гуд.

- Хм... - тя­нет Джо­кер, а по­том хи­хика­ет, - те­бе на­до бы­ло стать по­мощ­ни­ком Бэт­ме­на, ге­роя, зна­ешь, а не та­кого зло­дея, как я. - Он вста­ет, вы­тира­ет пер­чатки о тренч, ки­ва­ет Сай­мо­ну.

Джо­кер уда­ля­ет­ся по ко­ридо­ру в сто­рону спаль­ни, нас­висты­ва­ет ве­селую пе­сен­ку. Под­пры­гива­ет че­рез шаг, хло­па­ет в ла­доши. Ка­жет­ся, бы­ла та­кая дет­ская иг­ра.

Сай­мон взды­ха­ет. Это не очень пра­виль­но, это не по-люд­ски, мо­жет быть. Но ведь бла­гими на­мере­ни­ями выс­тла­на до­рога в ад, в кон­це-то кон­цов. Имен­но по­это­му Сай­мон и ушел из по­лиции. Имен­но по­это­му он це­лых че­тыре го­да про­дер­жался с Джо­кером. Из-за то­го, что все оно так, как есть, без из­лишней сла­дос­ти. Хо­рошо зна­чит хо­рошо. А пло­хо зна­чит пло­хо. 

В по­лутем­ном ко­ридо­ре Джо­кер бе­рет ла­донь Хар­ли Квинн в свою, нак­ло­ня­ет­ся. Зак­ры­ва­ет её сво­ей спи­ной. 

На ру­ках Сай­мо­на уми­ра­ет Тай. А Сай­мон пя­лит­ся на бос­са, на его опу­щен­ную го­лову. Дур­ная ведь идея. Но Хар­ли Квинн хи­хика­ет. Зна­чит, прав­да, це­лу­ет сло­ман­ные паль­цы. Сай­мон вы­дыха­ет. Ока­зыва­ет­ся, он за­дер­жи­вал ды­хание. Ока­зыва­ет­ся, он сно­ва ошиб­ся. Сно­ва неп­ра­виль­но их оп­ре­делил. 

Каж­дый раз, ког­да Сай­мон ду­ма­ет, что раз­га­дал их, они все ру­шат за один миг. За один ко­рот­кий по­целуй кон­чи­ков сло­ман­ных паль­цев. За один ра­дос­тный сме­шок. За миг, со­еди­ня­ющий их все­лен­ные во­еди­но. Вот по­это­му Сай­мон все ещё здесь. По­тому что слож­нее и за­путан­нее прес­тупле­ния в его карь­ере ещё не бы­ло.