Глава 6
Никто не поверит, сколько слез может поместиться в женских глазах.
Симона де Бовуар
После школы я забежала домой, все равно в диете больше нет смысла, так хоть поем нормально. Маргарита Ивановна наверняка приготовила что-нибудь вкусное.
В квартире было тихо и чисто. Папа, как обычно, в семь уехал на работу, приедет часов в одиннадцать или вообще не приедет, если ему вдруг срочно понадобилось в какую-нибудь командировку. Мама уже в салоне, потом пойдет пить кофе, потом на какую-нибудь выставку или в обратном порядке. Маргарита Ивановна, наша домработница, приходит часов в десять, а к моему возвращению из школы уже уходит. Так что на пороге меня встретили только мамины кошки. Они у нас породистые - Коко, всем понятно в честь кого названная, даже Кубок чемпионов выиграла. Но вообще я бы предпочла собаку. Маленькую такую, гламурную, как у Пэрис Хилтон.
Я разулась, протерла забрызганные грязью ботинки, убрала их на место и тут же завалилась на кровать в своей комнате. До встречи с Ласкиной оставалось два часа - можно немного пострадать.
С прикроватной тумбочки на меня с улыбкой смотрела моя первая кукла Барби. Папа из Германии привез. Я сразу решила, что вот вырасту и буду на нее похожа. И чего? Ноги такой длины у меня не выросли, чтобы талию до такого состояния довести, нужно два нижних ребра удалить, глаза у меня карие, а от линз слезятся, одна грудь не подкачала, но этого же мало!
Вот почему Красавиной так от рождения повезло, а мне нет!
Я тут же устыдилась этой мысли. Разлеглась, как корова на лугу, лежу, страдаю. У Варьки вон вообще отца нет, она и коктейль в «Слоне» себе купить не может, каждый раз, когда мы за нее расплачиваемся, у нее такое лицо... Я потихоньку сбагриваю ей неподходящие мне вещи, дарю всякую косметику, ну так - по-дружески. А Точка маму видит раз в полгода. Или Ярик - у нее даже комнаты своей нет, у них с мелким братом одна на двоих. Может, я и не спортивная, не загадочная, не умница и даже не красавица особенная, но у меня есть замечательные подруги, которые за меня переживают и всегда поддержат. У меня есть мама, к которой всегда можно прийти с вопросом: «А это сегодня в моде?» И с папой иногда можно поболтать, когда он не занят. Чего я жалуюсь, в самом деле?
Я поднялась с кровати и уставилась в зеркало. На меня смотрела невысокая, ну, может, чуть полноватая блондинка с курносым носом, полными капризными губами и круглым подбородком. Вообще-то мой натуральный цвет русый, но блондинкой мне лучше. По дороге из школы я попала под дождь, волосы тут же почувствовали свободу и закучерявились. Обдуванчик обдуванчиком. Возиться с утюжком не было никакого желания, поэтому я просто собрала волосы в высокий хвост и перетянула лентой. Да, не гламурно, но, во-первых, моя жизнь уже все равно полетела в мусорное ведро, а, во-вторых, Ленкиным готам и так сойдет.
Пока в микроволновке грелось что-то очень вкусное с запахом гвоздики и лаврового листа, я прокралась в кабинет, к маминому столу. Тут в беспорядке, который она называет «художественным», лежали фото с показов, газетные вырезки, заметки на стикерах, образцы материалов - настоящее модное царство. Я выудила из кучи заметок мамину рабочую книжку - она не любит компьютеры, уж не знаю, любят ли они ее, - поэтому сначала пишет все от руки и только потом заносит в комп. Обожаю читать ее заметки. Мама, конечно, очень этого не одобряет, но кошки меня точно не сдадут, а как включать веб-камеру, чтобы следить за рабочим местом в свое отсутствие, мама не знает. Я, кстати, тоже.
Сколько там было интересного... Очень удобно иметь такую маму. С журналами бывает трудно - в одном пишут, что нужно носить широкие брюки, в другом - что узкие, как тут разберешься. А у Ирины Анатольевны все просто и понятно. Я открыла мамины наброски для почти полностью готовой книжки. В моду вернется деним, милитаристические куртки, блузки из струящейся ткани, сложные пальто с рисунком, аксессуары с металлическими заклепками. В фаворитах - красный и коричневый, немного серого и синего.
Так, в прошлом году я накупила фиолетовых вещей, похоже, этой зимой им лучше полежать в шкафу... Стоп, о чем это я? Разве моя жизнь не кончена?
Я захлопнула мамины заметки и отнесла их на место. Поела. Натянула какие-то джинсы, в которые еще входит моя безразмерная попа и белое вязаное платье-джемпер с воротником, в который удобно прятать нос. Где-то тут у меня был коричневый ремень с заклепками. А, вот же он. В зеркале отразилась девушка максимум пятнадцать. Девятнадцать, если надеть модное пальто, но назло миру я достала из шкафа позапрошлогоднее светло-коричневое шерстяное пальто с бежевым рисунком. Помню, в магазине мне очень понравился его сложный крой - огромные отвороты, которые можно поднять и превратить в капюшон, и большие нашивные карманы.
- Ты прям как с картинки «вся мода сезона в одном флаконе», - приветствовала меня Ласкина.
- Ты еще поиздевайся, - буркнула я.
Мы встретились на автобусной остановке. Дождь прекратился, оставив улицы грязными, а меня расстроенной. Из витрин магазинов на меня уставились стройные манекены в недорогой, но идеально сидящей одежде. Я с тоской посмотрела на старые коричневые полуботинки с коротким толстым каблуком. Ничего-ничего, пора привыкать, это теперь мой новый имидж.
- Настька, перестань страдать. Я уже, блин, готова поверить, что тебе действительно нравились синяки от костлявых лап Рельсы, дебильные помпоны и вонючий спортзал.
- Да при чем тут спортзал, просто... - Я осеклась. Ну и что я собиралась ей объяснять? Как круто стоять наверху пирамиды, гордо глядя на народ? Но это же вранье, там одна мысль в голове: только бы не упасть, только бы не упасть! Или как прекрасно дергать ногами под кричалки?
- Что просто? - Ласкина нетерпеливо тряхнула хвостиками.
Ей не объяснишь. Она же неформал, для нее все эти песни-танцы пустой звук в лучшем случае и похоронный марш в худшем.
- Просто все.
- О, только не надо про Стаса. - Ленка умоляюще сложила руки. - Ты когда уже повзрослеешь?
- При чем тут взросление? Я вообще не понимаю, чего вы все его так не любите!
- Потому что у нас есть глаза! Козарева, он тупой, понимаешь? Да и то ладно, не всем же блистать, но он тупой и с самомнением. «Ну, я типа тут крут, я умею вот так и так, а ты ваще тут кто, и тебя тут не стояло».
Я подозрительно посмотрела на Ленку. Она что, хочет сказать, что быть крутым - плохо?
- Парень и должен быть крутым.
- Ты забыла добавить, что еще он должен быть тупым и водить какой-нибудь «Майбах». «О да, детка, потанцуй со мной!» Тебя не тошнит? Меня тошнит. Впрочем, чего это я - лбом стены не прошибешь. Хворостиной обуха не надсадишь.
- Что? Кого куда не посадишь? Ленка тяжело вздохнула.
- Насть, ну неужели ты не видишь. У него же самомнение выше Рельсы. После каждой ссоры со своей Лепрой он обязательно к кому-нибудь подкатывает с видом «смотри, сколько счастья тебе привалило», мужественный напор, блин. И когда его отшивают, так искренне удивляется, прям сердце разрывается.
- А ты это откуда знаешь? - В моей голове зашевелились нехорошие мысли.
- Оттуда. Но ничего, теперь до него дошло, что лучше среди малышни рыбачить, малолетки в обморок хлопаются от одного его взгляда, там больше ничего не надо. Последней в «перерыве» была Наташка из восьмого! Он так до младших классов скатится.
- Если кто-то его и отшил, то это только от страха перед Красавиной.
- Да-да, нет девушки, способной устоять перед его медвежьим обаянием. Все, нам на следующей выходить, поднимайся.
Так, изрядно помесив сентябрьскую грязь, мы снова оказались на репетиции. Перед входом в школу Ласкина подкрасилась, натянула самую готичную из своих улыбок и поправила браслеты. Ну да, ударник чего-то там, как я могла забыть.
Уроки, видимо, уже закончились. По коридору нам навстречу, вяло помахивая тряпкой, шла уборщица.
- Идите через верхи, нечего тут топтать!
Ленка потащила меня на лестницу - мы поднялись на второй этаж, потом спустились к подвалу вышли в маленькую дверь и снова оказались на улице.
- Не боись, я не Сусанин, - засмеялась Ленка в ответ на мой недоуменный взгляд. Мы прошли по двору и оказались у другого входа в актовый зал. Надеюсь, назад нас человеческими дорогами выпустят, иначе я тут заблужусь, придется вызывать спасателей и прочих пожарников. Прекрасное окончание чудесного дня.
«Меланхолики», или как их там, вяло шатались по сцене. Ленка тут же побежала к ним, бросив меня посреди пустого зала. На улице снова начался дождь.
Все было плохо и неправильно. Я села поближе к окну и закуталась в пальто - ощутимо дуло.
- Может, тогда и собираться начнем после того, как каждый удосужится выучить свою партию? - долетел до меня знакомый голос.
- Колхоз - дело добровольное. Я же не могу заставить их заниматься дома, - оправдывался невысокий длинноволосый парень в разорванных джинсах и футболке со смешным зайцем.
- Тогда сиди и прямо тут с ними разучивай. Раф, сто пятьдесят раз гонять одно и то же место, потому что Лиса каждый раз пропускает вступление - это убийственно.
Сергей повернулся в сторону той самой девушки, что недобро косилась на Ласкину. Как и в прошлый раз. Ленка же во всю трещала с ударником, напрочь игнорируя Лису. Интересно, отчего у нее такое прозвище - она вроде не рыжая.
- Лис, давай еще раз со вступления. - Мелкий потянулся к гитаре. - Остальные могут пока прогуляться, покурить и так далее. Пьянствовать пока нельзя.
Ленка и Ударник ушли во двор. Судя по тому, каким взглядом их проводила эта самая Лиса - что-то будет. Нехорошее. Удивительно, как она флейту не сломала, или как там называется этот инструмент у нее в руках.
Певец, или как его - солист? Или вокалист? Вокализ? Не суть. Кем бы он там ни был, этот почти лысый мальчик, тут же уселся на первый ряд и начал о чем-то беседовать с девочкой в широченных штанах и футболке размеров на пять больше. По крайней мере, я думаю, что это была девочка. Или ну очень худой мальчик с хвостиком.
Лиса с флейтой и Раф с гитарой остались на сцене. Она то и дело отвлекалась, чтобы посмотреть в сторону выхода на улицу, очень ее моя Ласкина интересует, видимо.
- Скучаешь? Не против, если я сяду? - Сергей указал на место рядом со мной. Странный он все-таки, спрашивает еще. Я пожала плечами.
- Не любишь повторений? - выдавила я.
- В смысле?
- Ну, в смысле повторять одно и то же, пока Лиса вовремя не вступит, - пробормотала я. И чего мне не молчится? Мало того, что я подслушиваю, так еще и открыто в этом признаюсь.
- А, это... - Он улыбнулся. - Кто их любит. Но иногда в них есть смысл - выучить сложный пассаж или добиться определенного звучания, а иногда совершенно нет. Это второй случай.
- Понятно.
Вообще-то мне, конечно, ничего не было понятно, но сегодня я уже столько раз показывала собственную тупость, что запас исчерпался. К сожалению, не тупости, а показов.
- А Раф - это его имя? - Не то чтобы мне было действительно интересно, но не сидеть же молча.
- Нет, по паспорту Раф - Николай. Просто у него прозвище Рафаэль, - полагаю, в честь Рафаэля Санти.
- Это еще кто?
- «Сикстинская Мадонна», «Обручение Марии», «Сон рыцаря»...
- А, да, маме эта Мадонна очень нравится.
Судя по звукам, дождь усилился. Ленка вся промокнет.
- А меня из группы поддержки выгнали, - неожиданно пожаловалась я. Не-а, не кончился запас-то.
- За что?
- За тупость. Пожизненную.
Он рассмеялся. Я отвела взгляд от окна и недоуменно уставилась на Сергея. На его лице играла широкая улыбка.
- По-моему, ты слишком самокритична. Наверняка дело в чем-то другом.
Настала моя очередь пожимать плечами. Если я начну рассказывать ему эту историю, опять разрыдаюсь, водостойкая тушь не выдержит, и все такое. Конечно, в таком виде меня тут стопудово за свою примут, но зачем мне такое счастье?
- Тебе там очень нравилось?
Почему они все меня об этом спрашивают? Какая разница-то. Даже если нет, я что, должна вздохнуть с облегчением?
- Не очень. Но все равно обидно. Вот Женька считает, что все это мартышкин труд, но даже если так, он же не становится от этого менее трудом. Сколько я возилась с этим переворотом назад - сказать страшно. А сделать еще страшнее - как представишь, сколько всего можно сломать в падении...
- Женька? - переспросил Сергей.
- Моя лучшая подруга. Она феминистка и все такое.
Я ждала, пока его лицо скривится. Парни всегда так реагируют на слово «феминизм». Он уже наверняка представил себе страшную, никому не нужную Женьку с лошадиной челюстью, в очках и с косой. Уж не знаю, на голове или в руках.
- Феминистка? Солидно. Ее бы к нам в училище.
- А что там?
- Просто традиционно парней в музыкальных заведениях меньше, поэтому к ним более предвзятое отношение. В хорошую сторону предвзятое. Иногда это бывает действительно неприятно, когда ты получаешь что-то не потому, что ты этого достоин, а потому, что «мальчиков нужно беречь».
- А почему ты решил по жизни музыкой заниматься? Это ведь не... - Я осеклась. Вовремя. Едва не выдала «не мужественно». - Не очень популярно.
Выкрутилась. Это правда не мужественно, конечно, но главное - при Женьке такого не заявить. Она может и по голове дать.
- Я не очень мучился выбором. Меня в музыкальную школу отдали в пять, каждый день один-два часа занятий - к этому привыкаешь.
- Каждый день? - У меня чуть глаза из орбит не вывалились.
- Да, каждый день. Мне кажется, если хочешь добиться в чем-то успеха, нужно к этому подходить серьезно. Ты научилась делать поворот назад?
- Ага. Но я реально каждый день торчала в спортзале... - До меня дошло, к чему он. И я против воли улыбнулась.
Сергей смотрел на меня голубыми, почти васильковыми, глазами. У него очень тонкие, как говорит мама, аристократические черты лица. Длинный нос с чуть заметной горбинкой, пухлая нижняя губа и узкая верхняя. Чуть заостренный подбородок переходит в тонкую шею, закрытую черной водолазкой. Он гладко выбрит, несмотря на моду, и стрижка у него чуть длиннее, чем нужно: волосы чуть завиваются на концах, прямо хочется их пригладить.
Чего это я? Совершенно не мой тип.
- Не грусти. Это банально, но все, что ни делается - может быть, действительно к лучшему. У тебя будет больше времени на занятия, которые тебе действительно нравятся.
Он что, помнит, что мне нравится? Вот это да!
- Может быть. Дочитаю наконец книжку по эфирным маслам. Еще раз попробую сварить мыло. Мама, конечно, будет против: как-то раз я пыталась сварить из детского, пока его терла - всю кухню испачкала. А оно скользкое. Сама раз десять навернулась, а уж когда мама пришла... - Я хихикнула. - Да, пожалуй, мне будет чем заняться. Даже стричься не обязательно.
- Стричься?
- Ну да. Ты что, не знаешь, что, если у девушки неприятности, она обязательно меняет стрижку?
- По-моему, тебе и так очень симпатично, - признался он.
- Значит, ты считаешь меня симпатичной? - удовлетворенно поинтересовалась я.
- Покажи мне здесь человека, который считает иначе. - Сергей рассмеялся. - Лиса не в счет, она вообще считает симпатичной только себя.
На душе стало легко и приятно. Сергей, оказывается, очень милый. Самое странное - я совершенно забыла, как девушке положено вести себя с парнем. Ну там правильные слова и жесты, и как сидеть, и как двигаться. Но наверное, они применяются, только если у тебя на парня есть «виды», а на Сергея у меня никаких видов нет. С ним просто весело и интересно. Только бы Ленка никому не проболталась...