Глава 1: Идиллия с привкусом фальши
Солнце щедро заливало террасу, окрашивая в медовые тона безупречно подстриженный газон и сверкающую лазурь гладкого бассейна. Семейство Гавир являло собой картину безупречной идиллии, словно сошедшую со страниц глянцевого журнала. Пабло, национальный герой и икона футбола, откинулся на мягкие подушки плетеного кресла, утомленный после утренней тренировки. Его загорелая кожа лоснилась, темные волосы были небрежно взъерошены, а в уголках глаз, обрамленных густыми ресницами, играли веселые морщинки. Рядом с ним, на соседнем шезлонге, расположилась Анита, словно сошедшая с полотен прерафаэлитов. Длинные прямые волосы темного цвета рассыпались по плечам, а яркие карие глаза сияли любовью, когда она смотрела на мужа. В руках она держала книгу, но мысли её, казалось, были далеко от текста.
Матео, вылитый Пабло в детстве, гонял мяч по траве с ловкостью и грацией, не свойственными его восьми годам. Маленькие ножки мелькали, словно вихрь, а звонкий смех разносился по окрестностям, напоминая перезвон колокольчиков. Он подавал большие надежды в знаменитой Ла Масии — футбольной академии «Барселоны» — и казался воплощением мечты Пабло: продолжением его славы и триумфа.
Белоснежный особняк с огромными панорамными окнами и террасами, утопающими в зелени, выглядел как вырезанный из каталога недвижимости. Дорогие машины, припаркованные у ворот — стремительные спорткары и внушительные внедорожники — подчеркивали статус и богатство семьи. Казалось, в этой жизни есть всё, о чем только можно мечтать.
Анита улыбнулась, наблюдая за мужем и сыном. Они были центром её вселенной, смыслом её жизни. Но что-то неуловимо изменилось в последнее время. За идеальной картинкой, словно за тонкой вуалью, стали проступать трещины. Пабло… он становился всё более отстранённым. Раньше он спешил домой после тренировок, чтобы провести время с ней и Матео, играть в футбол, читать сказки на ночь. Теперь же он всё чаще задерживался на базе, ссылаясь на дополнительные тренировки, командные собрания и обязательства перед спонсорами. Вечера проходили в тишине, нарушаемой лишь звуком телевизора. Его прикосновения стали редкими и механическими, взгляд — отсутствующим и усталым.
Анита чувствовала, как между ними растёт стена. Она пыталась поговорить с ним, понять, что происходит, но каждый раз натыкалась на глухую оборону. Он отмахивался, говорил, что просто устал, что сезон тяжёлый, что на него давит ответственность. Но в её сердце поселилась тревога — сосущая и гложущая изнутри.
Девушка прикусила губу, стараясь унять дрожь, пробежавшую по всему телу. Тревожные мысли, словно назойливые мошки, кружились в голове, отравляя даже этот солнечный день. Она не могла понять, что происходит с её мужем. Что скрывается за его усталым взглядом и отстранённым поведением? Вдруг… вдруг он ей изменяет? Мысль эта, как ядовитый шип, вонзилась в сердце, заставляя его болезненно сжаться.
Образ Пабло, окруженного толпой поклонниц, яркими огнями ночных клубов и восторженными взглядами журналистов, встал перед глазами Аниты. Он — кумир, икона, символ. А она? Просто жена, домохозяйка, мать его ребенка. Она чувствовала себя маленькой и незначительной, затерявшейся в тени его славы.
Или, что еще хуже… вдруг он ее разлюбил? Может, он нашел другую, более интересную и достойную его внимания? Эта мысль была еще более болезненной и разрушительной. Она помнила, как они встретились — молодые, полные надежд и мечтаний. Как он добивался ее, клялся в вечной любви и обещал носить на руках всю жизнь. И она верила ему. Верила безоговорочно.
Но сейчас… сейчас все изменилось. Он больше не смотрел на нее с прежней нежностью, не говорил комплиментов, не интересовался ее жизнью. Их разговоры стали короткими и формальными, а прикосновения — редкими и безразличными.
Анита вздохнула, откладывая книгу в сторону. Она не могла больше притворяться, что все хорошо. Холод Пабло медленно, но верно разрушал ее изнутри. Она превращалась в тень самой себя, теряла радость и смысл жизни. Да, он и до этого был непростым человеком: амбициозным, целеустремленным, иногда эгоистичным. Но ради нее он был готов меняться, смягчать свой характер и идти на компромиссы. А сейчас… сейчас все изменилось. Словно кто-то выключил свет.
Они стали часто ругаться. Раньше их споры были редкими и непродолжительными, заканчиваясь объятиями и поцелуями. Теперь же они перерастали в бурные скандалы, полные обид и взаимных упреков. Он никогда не кричал на нее, всегда оставался сдержанным и спокойным. Но сейчас… он срывался, повышал голос и произносил обидные слова. Анита, не выдерживая, уходила в истерике, захлопывая за собой дверь и рыдая в подушку до самого утра.
Она больше не чувствовала себя любимой и желанной. Вместо этого она ощущала себя обузой, помехой, тенью прошлого. И с каждым днем эта боль становилась все сильнее и невыносимее. Анита боялась будущего: боялась, что их брак развалится, что она потеряет любимого и останется одна с разбитым сердцем и разрушенными мечтами.
День тянулся бесконечно, словно резиновая лента, которую растягивают до предела. После завтрака, где Пабло лишь мельком коснулся ее щеки в знак прощания перед тренировкой, а Матео увлекся конструктором, Анита взялась за дела. Накормить своих мужчин — это святое, ритуал, который она всегда выполняла с любовью. Но сегодня даже это не принесло прежней радости. Вкус еды казался пресным, а улыбка Матео — не такой яркой.
Дом требовал внимания. Анита тщательно протирала пыль с полок, поливала цветы, стараясь удержать себя от навязчивых мыслей. Сад, обычно являвшийся ее отдушиной, сегодня казался безжизненным и унылым. Подстригая кусты роз, она вместо привычного умиротворения чувствовала лишь раздражение. Даже яркие бутоны не радовали глаз, напоминая о былой красоте их отношений, которые увядали, как эти цветы без должного ухода.
Затем пришла очередь горы глажки. Рубашки Пабло, его спортивные костюмы, маленькие футболки Матео — каждая вещь словно несла в себе отпечаток их жизней и привычек. Анита гладила, стараясь не думать о его прохладных прикосновениях, о его уставшем взгляде, о том, как давно они не смеялись вместе. Пар от утюга застилал ей глаза, превращая все вокруг в размытое и нечеткое пятно.
Вечером, когда Матео уже сладко спал в своей кроватке, Анита поднялась в спальню. Включила телевизор и нашла свою любимую передачу — кулинарное шоу, которое они когда-то смотрели вместе, обсуждая рецепты и мечтая об идеальном ужине. Раньше Пабло любил подшучивать над ее кулинарными экспериментами, но всегда пробовал все, что она готовила, хваля ее старания.
Теперь же она сидела в холодном одиночестве, поглощенная яркими картинками на экране, но совершенно не видя и не слыша ничего. Голос шеф-повара казался далеким и неразборчивым, аппетитные блюда не вызывали никакого интереса. В горле стоял ком, а глаза жгло от слез. Она чувствовала себя маленькой девочкой, потерявшейся в большом и страшном мире.
Вдруг тишину разорвал резкий хлопок входной двери. Пабло. Сердце Аниты бешено заколотилось, но тело оставалось словно парализованным. Она не смогла подняться с кровати; не было сил изображать радость и бороться с охватившим ее отчаянием. Поджав колени к груди, она обхватила их руками и устремила взгляд в потолок, словно там были ответы на все ее вопросы.
Гави вошел в спальню, не проронив ни слова. Он не спросил, как прошел ее день, не поинтересовался, почему она не встретила его. Его присутствие ощущалось как холодный сквозняк, проникающий в самую душу. Он двигался тихо, почти бесшумно, словно хищник, подкрадывающийся к своей жертве.
Затем она почувствовала его. Его холодная рука коснулась ее шеи. По телу Аниты пробежали мурашки, но она оставалась неподвижной, словно окаменевшая. Она не отстранилась, не попыталась убежать — просто замерла, ожидая неизбежного.
Пабло нежностью не отличался. Его прикосновения были грубыми, торопливыми, лишенными всякой страсти. Он словно выполнял неприятную обязанность, не испытывая ни малейшего желания. Анита чувствовала себя куклой, которую дергают за ниточки, марионеткой в его руках.
Он перевернул ее на спину, не глядя в глаза. Его взгляд был пуст и отстранен, словно он видел перед собой не любимую женщину, а просто объект для удовлетворения своих потребностей. Анита закрыла глаза, стараясь не видеть его лица, не чувствовать его прикосновений.
Он вторгся в нее грубо и бесцеремонно, не обращая внимания на ее молчаливое сопротивление. Анита лежала, не издавая ни звука, словно мертвая. Она смотрела в потолок, стараясь отвлечься от боли, унижения и ощущения полной ненужности. Она чувствовала себя грязной, сломанной, использованной. Она просто исполняла свой супружеский долг.
Все закончилось быстро, так же внезапно, как и началось. Пабло отстранился от нее, не сказав ни слова. Он встал с кровати и ушел в ванную, оставив ее лежать в одиночестве в холодной и пустой постели. Анита открыла глаза. По щекам текли слезы. Он пользовался ее телом, словно это было его право, словно она была его собственностью. И в этот момент она поняла, что их любовь мертва. Вместе с ней умерла часть ее самой.
Анита лежала неподвижно, уставившись в потолок. Слезы продолжали катиться по вискам, мокрые дорожки терялись в волосах. В душе была пустота, выжженная огнем обиды и унижения. Он ушел в душ, смывая с себя не только пот тренировки, но и остатки их былой близости. А что смывать ей? Как смыть с себя это ощущение осквернения? Как вернуть чувство собственного достоинства?
Она попыталась подняться, но тело не слушалось. Каждая мышца болела, не столько физически, сколько морально. Она чувствовала себя изнасилованной, даже если формально это и не было изнасилованием. Он взял ее, не спросив, не желая, словно это было его право, закрепленное печатью в паспорте. И даже ни разу не поцеловав...
Бессильно Анита задрожала, потянув край одеяла на себя. Она укуталась в него, как в кокон, ища хоть немного тепла и защиты от холода, пронизывавшего ее до костей. Одеяло пахло им — запахом Пабло, который раньше казался таким родным и успокаивающим, а теперь вызывал лишь тошноту.
Она свернулась в клубок, пытаясь сжаться, уменьшиться, исчезнуть, чтобы боль и унижение перестали терзать ее. Слезы продолжали литься неконтролируемым потоком, и она уже не пыталась их остановить. Пусть текут, пусть вымывают из нее всю эту грязь и всю эту боль.
Перед глазами стояла его спина, удаляющаяся в ванную. Спина человека, которого она когда-то любила больше жизни. Спина незнакомца, который воспользовался ею, словно вещью, не испытывая ни капли сочувствия.
И ни одного поцелуя. Ни до, ни после. Он просто вошел в нее, словно выполнял неприятную работу, и ушел, не оставив ни тепла, ни нежности. Этот факт был особенно болезненным. Даже в этой грубости, в этом насилии она надеялась на хоть какой-то намек на любовь, на проявление человечности. Но не было ничего. И самое страшное было в том, что она все равно продолжала любить его. Любить больше жизни.
Сознание начало мутнеть, словно сквозь толщу воды. Усталость и отчаяние взяли верх. Анита закрыла глаза и постаралась отключиться от реальности, убежать в сон.
Она засыпала измученная и опустошенная с единственным желанием — поскорее забыть этот ужасный вечер. Забыть его холодные прикосновения, его пустой взгляд и безразличие. Забыть, как он воспользовался ею, словно вещью, не оставив ни капли любви и уважения. Хотя бы на несколько часов.
***
Солнце, пробиваясь сквозь занавески, ласково щекотало щеки Матео, заставляя его жмуриться. Анита, склонившись над его тетрадью, терпеливо объясняла сложное правило деления в столбик. Матео старательно выводил цифры, сосредоточенно морща лоб.
— Мам, ну никак не получается! — вздохнул он, откладывая карандаш.
— Давай еще раз, мой хороший, — улыбнулась Анита, поправляя его непослушную челку. — Смотри, вот так…
Они вместе корпели над примером, и вдруг Матео, оторвавшись от тетради, мечтательно произнес:
— Мам, зачем мне математика? Я хочу быть, как папа! Тоже буду играть в футбол и забивать голы!
Анита нежно улыбнулась. Да, они были похожи. Даже сейчас, в свои восемь лет, в Матео уже проглядывали черты Пабло: упрямый взгляд, решительный подбородок, любовь к футболу. Но он был похож на старую версию её мужа — на того, кого она когда-то знала и любила: доброго, искреннего, заботливого.
— Конечно, будешь, мой герой, — ответила она, целуя его в макушку. — Даже лучше, чем папа!
В этот момент телефон, лежавший рядом, издал короткий звук уведомления. Анита невольно вздрогнула и потянулась к нему. Матео, вновь погруженный в решение задачки, ничего не заметил.
На экране телефона развернулась картина, словно удар под дых. Фотография. Пабло, смеющийся во весь голос, сидящий на трибунах во время матча молодежной команды. Рядом с ним — какая-то девушка, явно довольная его вниманием. Они оба были увлечены происходящим на поле и явно наслаждались обществом друг друга.
Сука.
Анита прикрыла лицо ладонями, стараясь сдержать подступившие к горлу рыдания. В голове эхом отдавались его слова: «Я сегодня поздно буду — тренировка». Тренировка, значит…
— Мамочка, все хорошо? — встревоженно спросил Матео, заметив ее внезапное молчание.
Анита быстро вытерла слезы, стараясь, чтобы сын ничего не заметил. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
— Да, все в порядке, солнышко, — выдавила она из себя, стараясь говорить как можно более спокойно.
Но слезы предательски продолжали течь по щекам, оставляя мокрые дорожки.
Матео вскочил со стула и, не говоря ни слова, побежал на кухню. Через мгновение он вернулся, бережно неся в руках стакан воды.
— Мамочка, что с тобой? — испуганно спросил он, протягивая ей стакан.
Анита приняла воду и сделала несколько глотков, стараясь успокоиться. Она посмотрела на Матео — на его большие полные тревоги глаза — и поняла, что не может ему врать. Но и рассказать правду она пока не могла.
— Просто… просто я думаю о том, как сильно люблю тебя и папу, — прошептала она, обнимая сына.
Матео доверчиво прижался к ней, обнимая в ответ своими маленькими ручками.
— Я тоже вас очень люблю, мамочка, — прошептал он ей на ухо.
Анита прижала его к себе еще крепче, чувствуя, как в ее сердце борются любовь и боль, надежда и отчаяние. Она знала, что должна принять решение. Но пока просто хотела насладиться моментом, ощутить тепло и любовь своего сына и на время забыть о предательстве и лжи мужа.
***
Гави вернулся домой почти в полночь — тяжелый, уставший, словно на плечах нес весь мир. Он тихо прикрыл дверь, стараясь не разбудить Матео. Но свет, льющийся из-под двери кухни, выдал присутствие Аниты.
Он вошел, нахмурившись.
— Почему не спишь? — спросил он, не здороваясь. Его голос звучал раздраженно, без всякой теплоты. Впрочем, это уже стало чем-то привычным.
Анита сидела за столом, подперев голову рукой. Она подняла на него взгляд — уставший, полный боли и обиды. Она молчала.
— Я спрашиваю, почему не спишь? — повторил Пабло, повышая тон.
Брюнетка вздохнула. Отвертеться не получится. Нужно поговорить.
— Я ждала тебя, — тихо сказала она.
Гави закатил глаза.
— И что? Что-то случилось?
— Много чего случилось, Пабло, — Анита встала со стула и посмотрела ему прямо в глаза. — Нужно поговорить.
— О чем?
— О тебе, Пабло. О нас, — Анита сделала глубокий вдох, собираясь с духом. — О том, что происходит с нами. С тобой.
Она начала говорить тихо и ровно, стараясь контролировать дрожь в голосе.
— Помнишь, каким ты был раньше? Когда мы встречались… Ты был другим. Ты был внимательным, заботливым, любящим. Ты смотрел на меня так, словно я была всем твоим миром. Ты слушал меня, интересовался моей жизнью и делал все, чтобы я была счастлива.
Ее голос дрогнул, но она продолжила, упрямо глядя ему в глаза.
— А сейчас? Что осталось от того Пабло? Ты стал эгоистом. Ты думаешь только о себе, о своей карьере и славе. Ты перестал меня замечать. Перестал слышать. Перестал видеть во мне женщину, которую когда-то любил.
Она провела рукой по волосам, пытаясь унять дрожь в руках.
— Я чувствую себя одинокой. Очень одинокой. Я чувствую себя ненужной. Живу с тобой, но мы стали совершенно чужими людьми. Ты приходишь домой поздно, уставший и раздраженный. Ты ничего не рассказываешь мне о своей жизни. Не интересуешься моей жизнью. Наши разговоры сводятся к «как дела у Матео» и «что на ужин».
Ее голос становился все громче, в нем слышались отчаяние и боль.
— Я превратилась в тень самой себя, Пабло. Я забыла, кто я такая, что люблю и чего хочу. Я живу твоей жизнью, дышу твоим воздухом, но совершенно потеряла себя. Я больше не знаю, кто я такая.
Она замолчала, тяжело дыша, и посмотрела на Пабло, ожидая хоть какой-то реакции. Но он молчал, стоял, скрестив руки на груди и смотрел на нее с невозмутимым видом. Этот холод и отстраненность ранили ее сильнее любых слов.
Когда она закончила, он огрызнулся:
— Закончила?
Брюнетка кивнула, поджав губы.
— Тебе вообще хоть что-то нравится? Мне тяжело! Я работаю, чтобы обеспечивать тебя и Матео. Ты живешь так, что любая позавидует! — начал он, его голос звучал как приговор.
Анита покачала головой, её руки дрожали.
— Я не об этом говорю, Пабло. Дело не в деньгах. Дело в тебе.
— А во мне что не так? — его тон стал холодным, как сталь.
— Ты перестал меня замечать! Ты перестал меня любить!
Пабло фыркнул, его глаза сверкнули.
— Вот как? А что еще ты напридумывала?
— Кто был с тобой на матче сегодня? Та девушка, с которой ты так весело смеялся? — её голос едва слышался, но в нём была искра отчаяния.
Гави вспыхнул, его лицо исказилось от гнева.
— Ты совсем с ума сошла? Какая девушка? Это знакомая из женской команды!
— Ага, и поэтому ты держал её за руку и смеялся, как сумасшедший? — она задрожала, но пыталась говорить уверенно.
— Да что ты несёшь? — хлопнул он по столешнице, звук раздался, как выстрел. — Тебе всё не так! Тебе всегда чего-то не хватает! Слишком избаловал я тебя.
— Да, мне не хватает любви, Пабло! Я не чувствую себя любимой. Я не чувствую себя желанной. Я просто чувствую себя обузой, — её голос стал почти шёпотом.
— Да я вообще не понимаю, чего тебе не хватает! У тебя есть всё, о чём можно мечтать! — его слова звучали как упрек.
— Мне не хватает тебя! Мне не хватает нас! Мне… ладно, если ты не понимаешь, я хочу развода, — она произнесла это с трудом, словно каждый слог был камнем.
Слова, словно удар грома, прогремели в тишине кухни. Это была лишь жалкая попытка заставить его обеспокоиться, и Гави замер, словно окаменел. Однако затем его лицо исказилось от гнева.
— Развода? Ты что, совсем спятила? Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты думаешь о Матео?
— Я думаю о себе, Пабло! Я думаю о своём счастье! Я больше не могу так жить! — её голос дрожал.
— Да ты просто эгоистка! Тебе наплевать на меня, на Матео, на нашу семью! Тебе важна только ты сама! — его слова пронзали воздух.
— Это тебе плевать на нас, — её голос едва слышался, но в нём была решимость.
Гави стиснул зубы, его лицо покраснело от гнева. Он шагнул к ней ближе, его голос стал резким и агрессивным.
— Ты не понимаешь, что ты говоришь! Ты думаешь, что я идиот и не понимаю для чего весь этот спектакль? Ты наверняка нашла кого-то, кто будет бегать за тобой, словно ты принцесса! Кто-то, кто будет шептать тебе сладкие слова и делать комплименты, пока я работаю, чтобы обеспечить нашу жизнь!
Анита отшатнулась, её сердце забилось быстрее, и она попыталась найти слова.
— Пабло, нет! Я никого не нашла! Я просто хочу, чтобы ты меня услышал!
— Услышал? Да ты даже не слышишь себя! Ты только и думаешь о том, как тебе плохо! Ты не можешь взять на себя ответственность за свои чувства! Всё это время я старался для нашей семьи, а ты только и делаешь, что ноешь!
Его слова разрывали её изнутри. Анита почувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Я просто хочу, чтобы ты понимал, как мне тяжело...
— Тяжело? — он пренебрежительно фыркнул. — Тебе тяжело? Ты живёшь в тепле и комфорте, получаешь всё, что захочешь, а я каждый день работаю до изнеможения! И всё это ради тебя и Матео! А ты всё равно недовольна!
— Я не хочу твоих денег! Я хочу твою любовь! — воскликнула она. — Я устала от того, что ты меня не замечаешь!
Гави сжал кулаки, его глаза сверкали яростью.
— Знаешь что? Если тебе так плохо, если ты хочешь развода — тогда будет развод! Но знаешь что ещё? Убирайся из моего дома этой же ночью!
Анита замерла. Её сердце сжалось от боли.
— Ты не можешь так просто сказать это...
— Могу! И сделаю! Ты всё равно пожалеешь об этом! Ты вернёшься на коленях, умоляя меня о прощении! Ты поймёшь, что была не права!
Слёзы катились по её щекам. Она не могла поверить в то, что происходит.
— Пабло…
— Нет, хватит! Я больше не хочу тебя слушать! Убирайся!
Анита осталась одна на кухне, её сердце разрывалось от боли. Слёзы катились по её щекам, словно дождь, который никак не мог унять гнев и обиду. Она смотрела в пустоту, не веря в то, что только что произошло. Пабло громко хлопнул дверью и ушёл на второй этаж, оставив её одну с её горем.
Она прижала руки к лицу, пытаясь подавить всхлипывания, но они вырывались наружу, как вода из треснувшей бочки. Как же всё могло дойти до этого? Она чувствовала себя потерянной и опустошённой. Все мечты о любви и счастье разрушились в одно мгновение.
Постепенно собравшись с мыслями, Анита вытерла слёзы и решила действовать. Ей нужно было собрать вещи — самое необходимое для того, чтобы уйти. Она не могла оставаться здесь, где всё напоминало о боли. Внутри неё всё ещё теплилась надежда, что Пабло одумается, поймёт, как сильно её любит, и всё вернётся на свои места.
Но в этот момент её мысли вновь вернулись к Матео. Он спал наверху, в своей комнате, ничего не подозревая о том, что происходит между родителями. Завтра Пабло должен был отвезти его на новую учебную неделю в академию. Мысль о том, что их сын станет свидетелем этого разлада, разрывала Аниту изнутри. Она не могла позволить, чтобы Матео пережил подобное. Он заслуживал счастья и стабильности, а не хаоса и конфликтов.
Анита собрала вещи в небольшой чемодан. Каждый предмет напоминал о том, что они построили вместе — о тепле и уюте, которые когда-то были их домом. Она старалась не думать о происходящем, не погружаться в пучину отчаяния.
Собравшись, она села на кровать и разрыдалась ещё сильнее. Слёзы текли ручьями, и она чувствовала, как её сердце сжимается от одиночества. Как же страшно было осознавать, что у неё действительно никого нет — только сын и муж, который теперь стал чужим человеком.
В панике она достала телефон и вызвала такси до квартиры родителей. Это место было единственным укрытием, которое у неё осталось. Но даже мысль о возвращении туда вызывала у неё горечь — ведь это означало признание того, что её семья распалась.
Она лежала на кровати, вслушиваясь в тишину дома. Каждый звук казался ей оглушительным: скрип половиц, звук воды из крана. Она чувствовала себя так одиноко, как никогда прежде. В голове крутилось множество мыслей: о том, как всё могло пойти не так, как они могли потерять друг друга.
В конце концов, она сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. Ей нужно было быть сильной ради Матео. Она понимала, что сейчас самое важное — это защитить его от этой боли, от конфликта между родителями.
Собравшись с силами, Анита встала с кровати и направилась к двери. В её сердце всё ещё жила надежда — надежда на то, что завтра всё изменится, что Пабло поймёт свою ошибку и вернётся к ней с извинениями. Но сейчас ей нужно было уйти. Уйти от этого кошмара и начать новую главу своей жизни ради своего сына.
***
От Автора:
Вся актуальная информация:
tg/tiktok: spvinsatti