сборник СИНН2

Мария подмигнула своему отражению в зеркале. Жизнь богата на сюрпризы, подумала она. Иногда эти сюрпризы приятные, иногда - нет. Совсем недавно знакомые обсуждали её развод с Георгием, и кое-кто при этом не скрывал злорадства. Кое-кто - а Марии доподлинно известно, кто это был - предрекал ей конец жизни в нищете и одиночестве. Однако же вот она, Мария - свежая, как роза, и с обручальным кольцом на пальце. Довольная и счастливая.
Она подмигнула самой себе ещё раз и погасила верхний свет. На тумбочке осталась гореть настольная лампа.
Мария думала этим создать интимную обстановку, но вышло по-другому: комната наполнилась тенями и шорохами, а сад за окном перестал быть простой картинкой - он словно вошёл в спальню. Тёмные деревья и кусты росли теперь прямо из пола. Им ничто не препятствовало. Ничто не сдерживало подступающую тьму.
Хватит, оборвала себя Мария, это всё страшные сказочки, вроде тех, которыми зачитывалась в детстве падчерица. Глупые выдумки и больше ничего! Давно известно, что все ужасы происходят только у людей в голове; значит, надо изгнать их оттуда.
Да, изгнать. Мария храбро пошла через всю комнату - от кровати к окну - и при этом заставляла себя смотреть по сторонам. Видишь, шептала она, ничего страшного нет. Здесь нет. И здесь. И здесь.
Мария обращала внимание на каждый предмет. Вот картина. Кто её повесил: Рита или Анатолий? Вот книжный шкаф. Какие книги читал он, а какие - она? Чьи таблетки на тумбочке у кровати? Кто из супругов спал ближе к окну, а кто - к двери? У них столько общего; кто вообще может разделить Риту и Анатолия?
- Я! - неожиданно сказала вслух Мария.
Она стояла у зеркала; она видела себя - посвежевшую после душа, в новом пеньюаре - но вдруг увидела и что-то ещё. Словно чёрная тень метнулась по саду; что-то ударило о стекло - мелкий камешек или... человеческая рука...
Мария ахнула; тишина раскололась. За стеной, на кухне, что-то с грохотом обрушилось на пол. Секунду или две Мария стояла, унимая сердцебиение, а потом бросилась вон из комнаты.
В дверях кухни она едва не столкнулась с Анатолием - тот стоял, загораживая проём. Услышав шаги жены, он посторонился, и тогда Мария увидела, что произошло.
Один из посудных шкафчиков рухнул со стены; сам он уцелел, но обе дверцы сорвались с петель; вся посуда, какая была внутри, разлетелась на мелкие осколки; осколками был усеян весь пол; даже на подоконнике блестели прозрачные, как сахар, крупинки хрусталя.
- Иди, - сказал Анатолий, не поворачивая головы, - ложись спать, я сам всё уберу.
- Может, утром? - жалобно спросила Мария.
- Нет, - в голосе мужа слышалась твёрдость, но - Мария готова была поклясться! - плескался и страх, - я не люблю оставлять беспорядок. Кто-нибудь обязательно порежется, если сразу не убрать. Я уберу, а ты иди. Тебе надо выспаться.
Выспаться нужно было самому Анатолию - следующий день у него был рабочий - но Мария не стала спорить. Она молча ушла в спальню и легла в постель, вдруг показавшуюся очень холодной.
Мария не спросила, почему упал шкафчик. Крепление не выдержало, ответил бы Анатолий, но это была бы неправда. А правда - Мария и в этом поклялась бы! - состояла в том, что за секунду до падения шкафчика она слышала в кухне чьи-то шаги.

VII

Мария так ничего и не сказала мужу - она заснула, не дождавшись его, и проснулась тогда, когда он уже уехал в город. Постель на стороне Анатолия была не смята; подушка оставалась пышно взбитой и холодной; казалось, он вовсе не ложился спать.
Утро выдалось промозглым, по-настоящему осенним. Солнце куда-то исчезло, и с запада всё ползли серые тучи. Стояла пронзительная тишина; воздух словно звенел от напряжения. Прозрачный осенний воздух, в котором до прозрачности была растворена чья-то холодная злоба.
Наскоро умывшись и одевшись, Мария поторопилась выйти в сад. Пустой дом пугал её; она не любила оставаться одна, а после того, что произошло накануне, и вовсе лишилась способности рассуждать здраво. Мария вздрагивала от каждого скрипа; ей казалось, что за стеной кто-то разговаривает, шелестит занавесками; подкрадывается на цыпочках, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь... Чтобы понаблюдать за ней, Марией. За незваной гостьей, посчитавшей себя хозяйкой дома, в то время как хозяйничает здесь кто-то совсем другой...
Была и вторая причина: камины ещё не топили, и за ночь дом остыл. Сидя на месте, Мария бы скорее замёрзла, тем более что из тёплых вещей она привезла только две шерстяные кофточки. Остальное должна была отправить контейнером дочь.
Мария надела вчерашнее серое платье, а на него - обе кофты. Поколебавшись, она набросила сверху и вязаную шаль, которую Анатолий накануне повесил на перила крыльца. Вряд ли Рита будет против, подумала Мария и стала спускаться вниз по ступенькам.
И вдруг застыла на середине шага; одна её нога так и повисла в воздухе. Можно ли быть настолько уверенной... не кроется ли здесь жестокая ошибка?..
Мария не была бы человеком, если бы сразу не подумала о... Нет же, качала она головой, сходя с крыльца и направляясь деревянной походкой к цветам. Нельзя всерьёз рассуждать об этом, протестовала Мария вполголоса, меряя шагами розарий, так может думать только суеверный, безграмотный, наконец, психически больной человек, который читает знаки в пыли, слышит голоса и видит...
- Тётя Рита! - вдруг раздалось сзади.
призраков.
Наверное, на лице Марии отражался весь ужас, охвативший её, потому что незнакомая девочка в испуге попятилась.
- Ой,- пискнула она, - простите, я обозналась! На вас её шаль...
Анатолий не запер калитку, подумала Мария с досадой. Она уже справилась с собой. Это всего лишь ребёнок, никакой не фантом. Очень глупо было вот так обнаружить свои страхи перед девочкой.
Мария любила детей, вернее, убеждала себя в том, что любит их. Дети, а потом и внуки её московских подруг все, как на подбор, были симпатичными, умненькими и воспитанными. Иной раз попадались и гадкие утята - диковатые, даже грубые. От таких Мария старалась держаться подальше; она не умела найти к ним подхода, даже побаивалась их. Потому она никогда и не посещала детдома; ей хватило двух раз, чтобы навсегда отказаться от этих поездок. Жертвовала деньги - и только.
Но Мария умела понимать людей и теперь сразу догадалась, что девочка, стоящая напротив неё - из породы гадких утят. Небрежно одетая - в выгоревшей юбке; куртке, большой не по размеру; стоптанных туфлях на босу ногу - она исподлобья глядела на Марию и ковыряла землю носком туфли. На вид девочке было лет двенадцать.
Было что-то странное в том, как она себя вела, как говорила. Что-то неправильное, даже пугающее... Это всего лишь ребёнок, напомнила себе Мария.
- Милая, - она постаралась говорить как можно ласковее, - тётя Рита умерла...
Вот оно, вот оно! Сердце у Марии заколотилось; перед глазами поплыли красные круги.
Два года назад... знает весь посёлок... так почему?..
- А вы - дяди Толи новая жена? - спросила девочка, и в её голосе Марии послышалось осуждение.
Не зная зачем, она стала оправдываться:
- Да... Понимаешь, бывает так, что один из супругов умирает раньше, и тогда второй... жизнь ведь продолжается... в общем, поймёшь, когда вырастешь. Ты наша соседка, да? Меня зовут Мария, можно без отчества. А тебя?
Мария протянула руку, но девочка её не пожала. Наоборот - отступила на шаг.
- Надя, - ответила она, - я тут недалеко живу. Я про вас знаю, мне тётя Рита говорила. Она так сердилась; я думала, вы тут не останетесь. Ну я тогда пойду, а то прабабушка меня будет искать.
И прежде чем Мария успела сказать хоть слово, девочка повернулась и бегом пустилась к калитке. Мелькнул край её коричневой юбки; калитка захлопнулась, и Мария осталась одна.

VIII

Так значит, Рита не умерла?
Мария забыла, как недавно мёрзла: щёки у неё горели, ладони покрылись липким потом. Она не могла стоять и уселась прямо на ведро, брошенное кем-то в кустах. Сжала голову руками; мысли разбегались в разные стороны.
Рита жива; теперь в этом нет сомнений. Девочка видела её. И сама Мария видела - накануне, в день приезда. Вот кто была та женщина за забором; теперь ясно, как попала в сад шаль. Это Рита сорвала со стены шкафчик, это она бродила по дому и наблюдала за соперницей. Мария сразу обо всём догадалась, но боялась признаться себе - думала, что имеет дело с призраком. Теперь ей всё ясно...
Но кто это придумал? Рита? Анатолий? Оба? Марию заманили сюда - для чего? Денег у неё нет; связей после развода не осталось...
Да не имеет значения, нужно бежать отсюда!
Мария торопливо нашарила в кармане кофты несколько сотенных бумажек - она ни за что бы не решилась вернуться в дом за сумкой - и опрометью кинулась к калитке.
Но далеко уйти она не успела - к дому подходил Анатолий. Этого Мария уже не могла перенести; нервы её не выдержали. Она бросилась к мужу и бессвязно, вперемежку с криками и рыданиями, выложила ему всё.
Про шаги на кухне. Про Надю. Про голос за стеной.
Анатолий не перебивал жену. Он молча выслушал её до конца, молча протянул ей носовой платок.
- Безумие заразно, - сказал он. - Надя состоит на учёте в психдиспансере; у неё вялотекущая шизофрения. Её прабабка работала с Ритой в библиотеке. Девочка часто туда приходила - так и сдружились. Домой к нам забегала тоже... Не бойся Нади: она абсолютно безобидна. Но и не верь тому, что она говорит.
- А Рита?.. - заикнулась Мария.
Лицо Анатолия помрачнело:
- Она при мне умерла. Случайно загнала в руку иглу от швейной машинки. Не обратилась вовремя за помощью; развилась гангрена. У Риты был страх перед врачами - её маленький брат умер в больнице. Это я виноват. Я должен был помочь ей.
Муж отвернулся, но Мария успела увидеть, как у него в глазах блеснули слёзы. Ей стало стыдно за свои подозрения.
- Не будем об этом больше, - мягко сказала Мария. - Идём домой.
До самого вечера в доме не было никаких потусторонних звуков.

IX

В эту ночь у них всё получилось. Это было прекрасно: долго и медленно, нежно и проникновенно; наслаждение было полным, оно разливалось по всему телу; казалось, в мире не существовало никого, кроме них двоих.
Мария давно не засыпала так сладко. В первый раз за много дней ей не пришлось ворочаться в постели, с проклятиями призывая к себе сон. Он пришёл сам - опустился сверху, как опускается лёгкий полог; руки и ноги у Марии отяжелели, глаза сами собой закрылись. Она словно оттолкнулась от берега и поплыла.
Когда плывёшь на спине, глядя в небо, то не видишь, какая опасность стережёт тебя под водой. Когда стоишь ногами на земле, не думаешь о тех, кто в ней похоронен.
Можно не открывать глаз в темноте, но и у тьмы есть глаза, и они всегда открыты.
Что-то потащило Марию вон из уютного сумрака сна, что-то волокло её со скрежетом по длинному коридору, такому извилистому, что её затошнило, и когда скрежет и тошнота сделались невыносимыми, Мария открыла глаза.
Скрежет раздавался совсем рядом, внизу; скрежетали ногти о паркет. Даже не ногти - длинные когти мертвеца, которые продолжают расти и в гробу.
Никто не обманывал Марию. Рита действительно умерла.
И, мёртвая, явилась, чтобы вернуть себе своё.
Мария свесилась с кровати и на миг встретилась взглядами с сидевшей на полу... нет, не с Ритой - с мёртвой тварью, в которую та превратилась. Смерть изменила её до неузнаваемости.
Оно было - кости, обтянутые серой кожей; зубы, скалящиеся в ухмылке; гноящиеся провалы в черепе на месте глаз. И запах тления. Запах мертвечины. Запах ада.
Оно не могло ходить. Оно приползло на остатках ног, чтобы поднять к сопернице безглазое лицо. И в следующий миг прыгнуло.
Одна костлявая рука вцепилась Марии в горло, вторая надавила на глаза. Она не могла дышать; крик разбухал где-то у неё внутри, а потом взорвался, и всё заволокло тьмой.
Очнулась Мария на руках у Анатолия - тот тряс её за плечо.
- Куда ты уходил? - прорыдала она. - Рита была здесь, она хотела меня задушить!
Лицо Анатолия перекосилось.
- Брось! - сказал он. - Я не мог заснуть и вышел в сад подышать. Тебе приснился плохой сон, только и всего.
И тут Мария окончательно поняла: Анатолий лжёт. Поняла по тому, как он прятал глаза; по страху, промелькнувшему в них.
Остаток ночи супруги не спали, сидели в разных углах комнаты. Утром Анатолий молча собрался и уехал, хотя Мария знала - лекций в тот день у него не было.

X

А Мария осталась. Она решила спасти мужа, как делали это до неё сотни, тысячи, миллионы женщин. Спасти от его прошлого и от него самого.
Да и по здравому размышлению - куда было Марии идти?
Она перестала сомневаться; не считала более сумасшедшими ни Анатолия, ни саму себя. Рита была; это факт. Она вернулась. Но Мария заставит её уйти. Заставит отказаться от того, что больше ей не принадлежит.
Первым делом Мария решила сходить к Рите на работу. Она толком не знала, что надеется там найти. Поговорить с людьми, которые знали Риту... может, удастся лучше понять её.
Но молодая библиотекарша с удивлением приподняла тонкие брови:
- Маргарита Ильинична? Простите, я не в курсе... Работаю здесь всего полгода. Не знаю даже, к кому вам обратиться: другой библиотекарь тоже недавно работает, а начальница в отпуске...
- Скажите, - набрала Мария в лёгкие воздух, - у вас есть книги по изгнанию мёртвых?
Брови библиотекарши поползли ещё выше:
- Нет, у нас ничего такого...
Мария, пунцовая от стыда, уже хотела извиниться и уйти, как вдруг почувствовала в своей руке маленькую руку. Это была Надя - в той же юбке и стоптанных туфлях, что и накануне, только волосы её были заплетены не в одну, а в две косы.
- Пойдёмте к моей прабабушке, - сказала она, - она вам расскажет про тётю Риту.
Мария вышла вслед за Надей на улицу. Поглощённая своими мыслями, она не заметила, что библиотекарша как-то странно смотрит им вслед.

XI

- Надька, ты? - отозвался на стук глухой старческий голос.
- Бабуль, открывай, к нам пришла тётя Мария!
Грохнул засов; в тёмной прихожей стояла древняя сгорбленная старуха, опиравшаяся на клюку.
- Вот кого Толька себе нашёл, - задумчиво произнесла она.
Потом они сидели на кухне и пили душистый травяной чай с закаменелыми сушками. Будто соседку проведать зашла, отстранённо подумала Мария. Престарелую соседку, которая живёт в этом деревянном доме с низкими окнами, в точности таком, как на картинке в хрестоматии. Вот сейчас она начнёт жаловаться на здоровье и непослушных правнуков...
Но старуха сказала совсем другое:
- Рита Тольку не хочет отпускать. Ему от неё ни за что не избавиться: сам клятву давал.
- Какую клятву? - удивилась Мария.
- Известно какую... «В богатстве и бедности, в болезни и здравии, в горе и радости...»
- «Пока смерть не разлучит нас», - закончила Мария шёпотом.
- Нет, - качнула головой старуха, - «в этой жизни и после смерти». Такую они дали клятву, когда венчались.
Она заговаривается, поняла Мария. К чёрту, не стоило и приходить сюда!
- Нет, вы путаете, - Мария старалась говорить вежливо, а сама тем временем отодвинула табурет от стола и протянула руку за сумкой. - У них была гражданская церемония. На венчание Анатолий не согласился бы. Он и в церковь не ходил никогда.
- Зато Рита ходила, пусть и редко. И желание у неё было такое - чтобы браком сочетаться по-настоящему, а не просто так, закорючку на бумажке поставить. Но Толька упирался, вот Рита и пошла на хитрость. Уговорила священника одного - а он не священник уже был, лишили его сана - чтобы он их обвенчал, но тайно - под видом работника загса. Я договорилась, у меня в загсе были знакомые.
- Лишили сана? - переспросила Мария и опять придвинулась к столу. - Кто? Коммунисты?
- Да какие коммунисты! - махнула старуха рукой. - Это восемьдесят четвёртый год был. Церковь, Архиерейский собор. А сана лишили за то, что с чёрной магией спутался, переметнулся к Сатане. Он не чин венчания совершил, а чёрный обряд. Что Рита с Толей будут вместе всю жизнь и после смерти не расстанутся. И не будет у неё другого мужа, а у него другой жены.
- Да как же?.. - прошептала Мария, прижимая ладонь ко рту. - Чтобы Рита...