4 ГЛАВА.
«Кейт»
Водитель, которого назначил мне Скотт, действовал быстро и уверенно. Когда я устроилась на заднем сиденье, он аккуратно положил голову Лили на мои колени, а её ноги разместил на сиденье. Челси заняла место рядом с водителем спереди. Мы мчались по дороге на высокой скорости, и, к счастью, уже через пятнадцать минут подъехали к госпиталю. Он вновь поднял нашу подругу на руки и, не теряя ни секунды, шагнул в здание больницы.
Двери приемного покоя распахнулись, впуская порыв холодного ночного воздуха и молодого парня, лицо которого выражало отчаяние и спешку. За ним последовали и мы, в наших глазах читался ужас и страх за Лили. На руках у водителя безвольно обмякло тело нашей подруги. Её голова была запрокинута назад, светлые волосы спутались, одежда местами порвалась и испачкалась. Дежурная медсестра у стойки регистрации мгновенно оценила ситуацию, и её спокойствие сменилось тревогой.
— Каталку! Срочно! — её голос прозвучал резко, но чётко, разрывая тишину холла.
Всего через мгновение из ближайшего коридора выкатили каталку, рядом с ней уже находились двое санитаров и дежурный врач — женщина средних лет с усталыми, но внимательными глазами. Водитель, с трудом переводя дыхание, осторожно опустил девушку на каталку. Врачи сразу же склонились над ней, их движения были быстрыми и отточенными: проверка пульса на сонной артерии, реакция зрачков на свет фонарика, оценка дыхательных движений. Лицо Лили выглядело бледным, под глазами явственно выделялись тёмные тени.
— Что случилось? — спросил врач, не отрывая взгляда от пациентки, в то время как медсестра уже подготавливала систему для капельницы. Я сглотнула, голос дрожал от напряжения.
— Её... их было несколько... они... изнасиловали, — произнесла я с трудом, каждое слово давалось мне с большим усилием.
— Она была девственницей, это её первый раз! — с дрожью в голосе добавила Челси, а водитель пытался успокоить нас, но его собственное волнение было заметно. В глазах врача на мгновение мелькнула боль, но затем она быстро вернулась к профессиональной решимости.
— Давление падает. Готовьте противошоковую, — отдала она указание медсестре. — В гинекологию, срочно. Вызовите дежурного гинеколога и анестезиолога. Возможно, понадобится операционная.
Каталку быстро повезли по длинному больничному коридору. Водитель остался позади, его плечи поникли, и мне стало его жаль. Я смотрела, как мелькают указатели отделений и двери кабинетов, и сердце сжималось от беспокойства. Лили ввезли в отдельный блок, который, вероятно, предназначался для экстренной гинекологической смотровой или малой операционной. Пространство было стерильным, ярко освещённым, с необходимым оборудованием для оказания помощи и реанимационных мероприятий.
Здесь её уже ждала бригада. Врачи действовали слаженно и быстро. Первоочередной задачей была стабилизация состояния: остановить кровотечение, восполнить кровопотерю, снять болевой шок. Параллельно проводился быстрый, но тщательный осмотр для оценки степени повреждений. Атмосфера была напряжённой, но деловой. Каждое слово и движение были направлены на спасение жизни и здоровья девушки. Эмоции отодвинулись на второй план, уступая место холодному расчету и многолетнему опыту.
Челси и я не находили себе места, постоянно перемещаясь по комнате, стараясь унять тревогу и верить в лучшее. Мы понимали, что это всего лишь болевой шок и нервное напряжение, но страх за её состояние не покидал нас. Водитель, имя которого я ещё не знала, сидел на стуле, опустив голову на пол. Его пальцы были скрещены перед собой, а я чувствовала, как напряжение витает в воздухе, как будто оно способно разорваться в любой момент.
Дверь малой операционной тихо скрипнула, открывая путь в коридор, наполненный приглушённым светом. Изнутри вышла женщина-врач, с усталостью на лице, снявшая синюю хирургическую маску. Её руки коснулись лба, оставляя следы от резинок, а в глазах читалась тень переживаний, сочетавшаяся с профессиональной собранностью. Капли пота сверкают на висках, подчеркивая напряжение, которое она испытывала. Движения её были замедленными, выдавая часы напряженной работы.
Я и Челси, водитель, до этого сидевшие неподвижно на жестких стульях, одновременно вскочили и шагнули к врачу. В лицах отражалась бледность, а глаза были полны тревоги и невысказанных вопросов. В воздухе повисло тяжелое ожидание, словно время остановилось.
Врач остановилась, её взгляд скользнул по каждому из нас, оценивая испуганные, но полные надежды лица. Она чуть склонила голову, и её тихий голос прозвучал в тишине.
— Кем вам приходится пациентка? — спросила она, в её интонации слышалась не только формальность, но и желание понять степень нашей близости к девушке.
— Наша подруга, — почти синхронно произнесли мы, дрожь в голосах выдавала нашу нервозность. Водитель молча кивнул, подтверждая сказанное.
Женщина-врач коротко кивнула и сделала едва заметный выдох, словно собираясь с силами передать непростую информацию.
— Её состояние нормализовалось, — начала она, и эти слова заставили наши плечи чуть расслабиться, хотя напряжение ещё не покинуло наши лица.
— Мы смогли остановить кровотечение, хоть оно было не сильным. Внутри... — на мгновение она замялась, подбирая слова.
— Внутри неё были разрывы, мы их зашили. На теле видны ссадины и синяки, — врач внимательно посмотрела на нас, её голос стал более серьезным.
— Признаки насилия действительно присутствуют. На ней осталась семенная жидкость одного из нападавших. Если вы захотите обратиться в полицию, мы можем предоставить образцы для анализа. — Она сделала паузу, давая нам время осмыслить сказанное. Затем её голос стал чуть мягче, теплее.
— Ваша подруга... она очень стойко держалась. Потеряла сознание из-за болевого шока и сильного стресса, много плакала. Её переведут в обычную палату через десять минут. Её жизни ничего не угрожает, но, вероятно, очнётся она не раньше, чем через час.
На её лице промелькнула слабая, измученная улыбка – улыбка человека, выполнившего свой долг, но всё ещё чувствующего тяжесть чужой беды. Она слегка кивнула нам и, не произнеся больше ни слова, медленно отошла в сторону, направляясь в ординаторскую, чтобы наконец немного отдохнуть.
Как только её фигура скрылась за поворотом коридора, мы одновременно выдохнули. Это был глубокий, прерывистый вздох облегчения, который, казалось, унес с собой часть сковавшего нас ужаса. Мы посмотрели друг на друга, и в наших глазах, помимо недавнего страха, теперь читалась огромная, всепоглощающая усталость и робкая надежда.
— С кем она встречалась? Я не помню, чтобы она с кем-то начала отношения, — нарушила тишину Челси, откинувшись спиной к стене. Я сидела на жестком стульчике, уставившись в одну точку, погруженная в свои мысли. Водитель стоял неподалёку, молчаливый и непроницаемый.
— К ней подкатывал лидер футбольной команды, Арчил. Она начала общаться с ним, — произнесла я тихо, слабо, поднимая взгляд на лучшую подругу. Внутри меня зреет неуверенность, и я добавила: — Но я не уверена, что это он сделал.
— Спросим у Лили, она же должна нам рассказать! — возразила Челси, и в тот момент, когда я собиралась ответить, раздался голос водителя.
— Она не расскажет, — внезапно произнес Кай, и я повернулась к нему. На моём лице появилась слабая, но искренняя улыбка.
— Я даже твоего имени не спросила, но ты нам очень помог. Без тебя мы не смогли бы вовремя привезти Лили. Спасибо тебе, большое спасибо, — говорила я, в голосе ощущалась дрожь. Он слабо улыбнулся в ответ и кивнул.
— Меня зовут Кай. И я не мог оставаться в стороне. За это не нужно благодарить, это была моя обязанность, — его взгляд стал серьёзным, и я почувствовала, как глаза наполнились слезами от осознания того, что даже среди мужчин есть те, кто готов прийти на помощь, несмотря ни на что.
— Тогда как мы узнаем? Боже! — воскликнула я, глядя на Кая. Он посмотрел на Челси, а затем шагнул ближе к нам.
— Думайте логически, сложите пазл. Какая у вас подруга была? — спросил он, а я улыбнулась, вспоминая Лили.
— Она была весёлой, любила пить газировку и есть фастфуд. Рядом с ней невозможно было грустить — она всегда знала, как поднять настроение, — начала я, в то время как Челси села рядом, обхватив мою руку и положив голову на плечо.
— Она не была девочкой, которая любила клубы. Не доверяла никому и не общалась с парнями. Этот Арчи был единственным, кто смог достучаться до неё. Да и он ей нравился, она тайно была влюблена в него, — грустно проговорила я, вспоминая её тёплую улыбку.
— Тогда, скорее всего, это и есть тот, кто навредил вашей подруге. Если подумать, только он мог войти в её дом. Я заметил, что дверь не взламывалась. Не думаю, что человек, который не использовал презерватив, будет ломать дверь, чтобы изнасиловать вашу подругу. Она сама впустила его, доверившись, а потом над ней надругались и оставили на кровати. Скорее всего, полиция сможет найти что-то, что могло принадлежать нападавшим, — размышлял Кай, и в меня вдруг пришла идея. Я резко встала и подошла к нему, смотря прямо в глаза. Он встретил мой взгляд своими небесно-голубыми глазами, и я покачала головой.
— Кай, отвези нас обратно к ней в квартиру. Я хочу осмотреть, — произнесла я, полная решимости. Его глаза округлились от неожиданности.
— Я не...
— Только не говори, что ты не можешь. Я заплачу тебе дополнительно! — выговорила я, чувствуя, как напряжение нарастает.
— Дело не в деньгах, госпожа. Я отвечаю за вас жизнью. Если с вами что-то случится, господин Скотт с меня шкуру сдерёт. Я должен был отвезти вас домой утром, а теперь тут такое. Он за это ещё спросит. Не хочу злить господина Миллера.
— Кай, если не отвезёшь ты, я поеду сама. Решай сам, — твёрдо заявила я.
— Госпожа...
— За Скотта не волнуйся, я скажу ему, что это была моя идея, — добавила я, и он отрицательно покачал головой.
— Нет, не нужно. Я отвезу вас, — наконец произнёс он, и я почувствовала, как на сердце стало легче. Я улыбнулась и повернулась к Челси.
— Будь в больнице, рядом с ней. Не спрашивай ничего, — сказала я. Челси кивнула, и мы с Каем направились к выходу из больницы, полные надежды и решимости.
•••
Ключ с характерным скрежетом вошел в замок квартиры Лили, и дверь с тихим стоном открылась, словно неохотно впуская нас с Каем внутрь. Сразу же в нос ударил резкий, застарелый смрад — едкая смесь пролитого алкоголя, дешевых сигарет и чего-то кислого, вызывающего отвращение. Воздух был спертым, как будто в этом помещении не открывали окна целую вечность.
Шагнув в гостиную, я почувствовала, как сердце сжалось от увиденного. Комната выглядела так, словно здесь пронесся ураган. Ярко-желтые и синие диванные подушки были разбросаны по полу, некоторые смяты, а одна даже разорвана, из которой клочьями торчал синтепон. Журнальный столик из темного дерева лежал на боку, его стеклянная столешница чудом уцелела, но ножки беспомощно торчали вверх. Рядом, на светлом ковре, рассыпались осколки стакана, поблескивая в тусклом свете, проникавшем из окна. Чуть поодаль лежала разбитая керамическая ваза, её черепки смешались с увядшими цветами и темной лужей воды, которая уже начинала впитываться в ворс ковра, оставляя уродливое пятно.
Чувство дурноты подступало к горлу, но мы продолжили двигаться дальше, вглубь квартиры. Дверь в спальню была приоткрыта.
Как только я переступила порог, смрад стал еще гуще и удушливее. К запаху алкоголя и сигарет добавился резкий, животный запах пота и нечто неуловимо-металлическое, от чего волосы на затылке встали дыбом. Взгляд невольно приковал к себе кровать, стоящую в центре помещения. Она была расправлена, но покрывало сбито к изножью. Прямо посередине, на белой простыне, расплылось огромное, жуткое темно-бордовое пятно. Кровь. Она пропитала ткань, образуя неровный, рваный ореол. Рядом, на той же простыне, виднелись мелкие, вязкие капельки чего-то белесого, почти прозрачного, но отчетливо заметного на фоне кровавого пятна.
Меня охватил ледяной ужас. Ноги словно приросли к полу, и я не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Перед глазами все поплыло, а увиденное отпечаталось в мозгу каленым железом. Дыхание перехватило, и я судорожно вцепилась пальцами в рукав своей куртки.
Кай, напротив, выглядел пугающе спокойным. Его лицо не дрогнуло, лишь брови чуть сошлись на переносице. Он медленно, методично осматривал комнату, его взгляд профессионально скользил по стенам, мебели, полу. Он двигался так, будто подобные картины были для него обыденностью, частью рутинной работы. Присев на корточки, он заглянул под кровать, затем его внимание привлекли подушки, сваленные у изголовья. Аккуратно отодвинув одну, затем другую...
Вдруг его рука замерла. Он поднял что-то с пола. Это была обычная бейсболка темно-синего цвета с выцветшим логотипом какой-то спортивной команды. Знакомая до боли. Мое сердце пропустило удар. Затем Кай поднял еще один предмет — маленький металлический брелок в виде игральной кости, который всегда висел у Арчила на ключах.
Я смотрела на эти вещи, и мир вокруг меня начал рушиться. Голова закружилась, в ушах зазвенело. Это не могло быть правдой. Не его вещи. Не здесь. Мои глаза, должно быть, расширились от ужаса, потому что Кай, подняв на меня взгляд, понял все без слов. В его глазах мелькнуло узнавание, смешанное с мрачной уверенностью. Вся его напускная холодность на мгновение исчезла, уступив место сочувствию, переплетенному с тяжелым предчувствием.
— Нам нужно уходить отсюда, — произнес Кай, заметив мое состояние. Я кивнула, потому что желание покинуть эту комнату было сильнее всех остальных. Кай положил обратно найденные вещи и сфотографировал комнату, а затем, за долю секунды, отправил снимок кому-то. Он помог мне выбраться, так как ноги не слушались. Поддерживая меня, он спустил вниз и усадил на переднее сиденье своей машины, подавая бутылку с водой. Я жадно сделала несколько глотков, стараясь унять то, что видела.
— Я отвезу вас домой, а потом и Челси. Вам нужно отдохнуть, набраться сил, — произнес Кай, его голос звучал уверенно, но в нем чувствовалась забота. Я безвольно, молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Внутри меня царила пустота, и лишь мрачные мысли о том, что произошло, заполнили разум.
Кай закрыл дверь, и в момент, когда замок щелкнул, мне показалось, что он захлопнул и последнюю надежду. Произошедшее оставило глубокий след, и я не могла избавиться от ощущения безысходности. Мы начали двигаться, и машина медленно покатилась по дороге.
Смотря в окно, я наблюдала за мелькающими огнями и знакомыми улицами, но они не приносили никакого утешения. В мыслях роились различные идеи мести, накатывающиеся волной, словно шторм. Я боролась с внутренним конфликтом между желанием справедливости и страхом перед тем, что это может привести к еще большему горю. Каждый раз, когда я представляла себе, как наказываю тех, кто причинил боль Лили, сердце замирало от ненависти и ярости.
Кай сосредоточенно вел машину, его руки уверенно держали руль, но я чувствовала, что он тоже напряжен. Время от времени он бросал на меня быстрый взгляд, и в его глазах читалось беспокойство. Я понимала, что он хотел бы помочь, но не знала, как объяснить всю тяжесть происходящего.
Внутри меня нарастало чувство безысходности, и я чувствовала, как слезы подступают к глазам. Я старалась сдержаться, но мысли о мести не оставляли меня. Я мечтала о том, чтобы отомстить, чтобы восстановить справедливость, но понимала, что это не вернет Лили. Ту девочку, которая могла поднять мне настроение.
••••
Прошло два дня, и за это время я разработала стратегию, направленную на восстановление справедливости. Мои родители узнали о трагедии, произошедшей с Лили. Отец старался поддержать меня, его слова были полны заботы и понимания, а мама, обнимая, не оставляла меня одну ни на минуту и даже уснула рядом. Их любовь и внимание согревали мою душу, и я чувствовала глубокую благодарность за то, что они рядом в этот трудный момент. Однако просто сидеть без дела было невозможно. Собравшись с мыслями и преодолев внутренние сомнения, я решила использовать социальные сети, чтобы объединить людей и рассказать им о том, что произошло с Лили. Я создала пост, в котором подробно описала ситуацию, добавила фотографии и призвала всех, кто неравнодушен, поддержать меня. Сердце колотилось от волнения и тревоги, когда я наконец нажала кнопку "отправить". Вскоре начали поступать отклики — знакомые, друзья, даже те, с кем я давно не общалась, откликались на мой призыв, и это придавало мне сил.
Когда мы встретились, в воздухе витало напряжение. Люди, пришедшие поддержать, выглядели решительно, но в их взглядах читались страх и неуверенность. Мы обменялись взглядами, и внутри меня разгорелся огонь решимости. Я знала, что вместе мы сможем дать отпор. В унисон, мы направились к дому Арчила, каждый шаг приближая нас к моменту, когда мы сможем отомстить за Лили.
Подойдя к его дому, я остановилась и разглядела серые стены, которые казались неприветливыми и угрюмым. Внутри меня росло волнение, но также сильное желание справедливости. Я глубоко вдохнула и закричала, изливая всю свою ярость:
— Арчи! Выходи! Подлый ублюдок!
В ответ кто-то выглянул в окно, но тут же закрыл занавески, словно прячась от правды. Разозлившись на такое пренебрежение, я подняла биту и медленно, угрожающе подошла к окну. Каждый шаг насыщался гневом, и я чувствовала, как во мне нарастает мощная волна.
— Это за то, что ты и твои грязные друзья испортили жизнь моей подруге! ЖЕНЩИНЕ! — закричала я, выпуская всю свою ярость наружу, и с силой ударила дубинкой по стеклу. Стекло разлетелось на мелкие осколки, и в тот же миг другие начали кричать вместе со мной.
— ВЫ ТРОНУЛИ ЧЕСТЬ ДЕВУШКИ, ГРЯЗНЫЕ ТВАРИ! — гремели голоса, и толпа, охваченная гневом, бросилась крушить всё вокруг. Я чувствовала, как адреналин бурлит в жилах, и теперь мы были едины в нашем стремлении восстановить справедливость.
Толпа, наполненная яростью и решимостью, начала разрушать всё вокруг, словно буря, разразившаяся в спокойном море. Люди, озлобленные и полные праведного гнева, врывались в пространство, которое когда-то казалось уютным и безопасным. Они стремились отомстить, дать отпор несправедливости, обрушившейся на невинную, слабую женщину. Каждый удар, каждая разбитая вещь становились символом их гнева, а страх, который когда-то сковывал их, теперь уступил место безудержной агрессии.
Дом, который прежде выглядел эстетично и привлекательно, теперь превращался в руины. Колонны тряслись под ударами, окна разлетались на мелкие осколки, а стены, некогда украшенные яркими красками, теперь покрывались трещинами. Громкие звуки разрушения напоминали крики о помощи, и это лишь подстегивало толпу. Каждый из нас чувствовал, как справедливость требует своего.
Вдруг двое парней, полные решимости, достали бензин и начали лить его вокруг дома. Запах горючего быстро наполнил воздух, и те, кто находился внутри, ощутили его удушающий аромат. Вскоре кто-то заметил спичку, и в тот момент, когда остальные отступили назад, я осталась стоять, как вкопанная, наблюдая за тремя парнями, чьи лица выражали страх и отчаяние. Мой взгляд был холодным и безжалостным, их же глаза блестели от паники, и это создавало ощущение, что они осознали, что всё потеряно.
— Кейт! Угомонись! — закричал Арчи, и его голос вызывал во мне внутренний дискомфорт, словно кто-то скрипел по стеклу. Я не могла сдержаться, и, держа в руке горящую спичку, бросила её в лужу бензина. В тот же миг дом охватил огонь, яркие языки пламени быстро начали поглощать всё на своем пути, захватывая больше и больше участков.
Парни, только что скрывавшиеся в укрытии, стремительно вырвались наружу, их лица искажены испугом и неуверенностью. В тот же миг, когда они оказались на свежем воздухе, дом за нашей спиной внезапно воспламенился, яркое пламя вспыхнуло, словно гигантская свеча, и в одно мгновение разорвалось на куски. Громкий взрыв потряс землю, раздаваясь оглушительным звуком, который отразился от стен близлежащих строений и заполнил округу.
Я двигалась к остальным, шаги были уверенными, несмотря на нарастающее волнение в груди. Сердце колотилось, а адреналин наполнял меня энергией, словно раскалённая волна, проникая в каждую клеточку моего тела. Ощущение было одновременно захватывающим и пугающим — я чувствовала, как каждая капля возбуждения обостряет чувства и придаёт сил.
Когда я оставила за спиной пылающий дом, осознание накрыло меня, как холодный душ: это было только начало нашего пути. Мы вступали в неведомое, и в голове проносились мысли о предстоящих действиях, о том, что нас ждёт впереди. Внутри разгоралось чувство решимости и единства с командой, как будто мы стали частью чего-то большего, чем просто момент. Я знала, что это только первый шаг к тому, что мы собирались осуществить.