Глава 4. Золотая клетка - Блэкридж
Кэмерон
Свет лениво пробивался сквозь плотные шторы, озаряя комнату мягким, почти равнодушным утренним светом. Я открыл глаза и впился взглядом в потолок, как будто он мог дать ответы на мои вопросы. Прошло несколько дней, а тягостное ощущение этого места никуда не делось. Оно словно оседало на мне, как невидимый груз, давя на плечи и не давая вдохнуть полной грудью.
За окном царила тишина, нарушаемая лишь редким шелестом листвы. Это было странное, почти забытое чувство одиночества, которое впивалось в душу, словно терновый венок. В этом молчании казалось, что время замерло, растягиваясь в бесконечную паузу между мгновениями. Даже вещи в комнате, казалось, дышали тяжело, как будто разделяя мою тревогу и бессилие.
С виду здесь всё идеально — выкрашенные стены, массивная мебель, полы из полированного дерева, которые отражали слабые отблески утреннего солнца. Но этот лоск только подчёркивал мою изоляцию, создавая контраст между внешним благополучием и внутренним отчуждением. Каждая деталь комнаты кричала о роскоши, но мне это казалось всего лишь маской, скрывающей истинное лицо этого места. Золотая клетка, плен, из которого не сбежать. И неважно, насколько красиво она оформлена, она всё равно остаётся клеткой.
Я нехотя встал с кровати, провёл рукой по лицу, пытаясь окончательно проснуться, и направился в ванную. Холодная вода из крана ударила по коже, оживляя. Посмотрел в зеркало — уставший взгляд, слегка растрёпанные волосы. Ничего нового.
Выйдя из ванной, я бросил взгляд на расписание, прикреплённое к стене. Завтрак, занятия, групповой сеанс с психологом — всё это кажется бесконечным циклом, который я не в силах разорвать. Пока не в силах. Я быстро накинул футболку, джинсы, и вышел в коридор. Направляясь в столовую, я мельком видел других подопечных, но не обращал на них внимания. Они мне безразличны, как и я им.
Запах еды заполнил коридор, но аппетита не было. Каждая ступень на пути к столовой будто звучала громче, чем обычно, отдаваясь эхом в тишине. Войдя внутрь, я занял своё место в конце стола, стараясь не встречаться глазами с окружающими. Все казались погружёнными в свои мысли, каждый варился в собственных внутренних бурях. Этим утром разговоры, как и я, не спешили нарушать привычный ход дня. Ложки стучали о тарелки, но этот звук лишь усиливал странное ощущение злости внутри.
В Блэкридж всё строго по пунктам: история, математика, литература — обязательные предметы, которые следует изучать с дотошной точностью и которые не вызывают ни капли интереса. В расписании каждый час расписан, как в военной академии, без места для свободы или выбора. Даже короткие перерывы между занятиями кажутся выверенными до секунды. Здесь нет времени на отвлечения, всё подчинено режиму. Атмосфера строгого контроля пронизывает каждый уголок: учителя хоть и делают вид, что следят за дисциплиной, но на деле им всё равно, а группы формируются так, чтобы минимизировать риск конфликта, хотя это далеко не всегда работает. Такая строгость только усиливает ощущение, что Блэкридж — место, где свобода кажется чем-то недостижимым. Отправив последний скучающий взгляд на стенд с расписанием, я направился на занятия. В коридоре снова стало тихо, и эта тишина будто стучала в голову, напоминая, что в этом месте нет простора для настоящего дыхания.
Весь день был как бесконечный водоворот рутинных событий. В классе царила одинаковая усталость, словно воздух был пропитан её вибрациями. Даже звуки — голоса одноклассников, скрип ручек по бумаге — звучали глухо, будто потеряли свою энергию. Моменты, которые должны быть живыми, уже давно стали механическими и лишёнными искры. Всё это напоминало мне, что Блэкридж — это не просто место, а система, созданная для контроля, система, в которой человек растворяется, теряя своё "я".
Просидев несколько однообразных занятий, я понял, что впереди меня ждёт "главное событие" этого дня — сеанс психологии. Это то, что организаторы пансионата, вероятно, считают ключевым этапом моего исправления. Меня ждёт очередная встреча с нашими "чудесными" участниками группы и неизменная мисс Амелия, с её пытливым взглядом и стремлением раскопать что-то глубоко спрятанное внутри. И хотя мне казалось, что эти сессии скорее играют на нервах, чем помогают, выбора у меня всё равно не было.
Я вздохнул, вспоминая прошлое занятие. Оно закончилось... ну, скажем так, неожиданно. Можно сказать, я неплохо провёл время с Изабель, но этот эпизод оставил неприятный осадок. Она оказалась слишком назойливой. Её бесконечные сообщения, некоторые с недвусмысленным подтекстом, только раздражали. Несколько из них и фотографии я даже не удосужился открыть — они всё ещё висели непрочитанными. Не то чтобы мне было жаль потраченного времени, но мне быстро всё надоедает. Этот случай не стал исключением.
Зайдя в кабинет, я оглядел комнату и заметил, что ничего не изменилось. Всё те же лица, всё те же сцены. Стефани сидела в углу, оживлённо шепча что-то темноволосой девушке, имя которой я не знаю, но это ненадолго. Её голос был негромким, но по движению рук можно было понять, что разговор казался ей захватывающим. Я остановил взгляд на ней на мгновение дольше, чем хотел, но тут же отвёл глаза.
Воздух в комнате был пропитан лёгким ощущением усталости, которое передавалось от одного к другому. Кто-то нервно перебирал ручку, кто-то уткнулся в свои записи, словно пытаясь спрятаться от внешнего мира. Окна кабинета пропускали холодный свет, словно напоминая о том, что даже природа за его пределами не готова предложить ничего утешительного. Я сел на своё место, стараясь слиться с этим привычным фоном, чтобы не выделяться и не привлекать лишнего внимания. Всё это было частью невидимой игры, в которую мы играли каждый день — игры на выживание в стенах Блэкриджа.
В противоположном углу комнаты разыгрывалась сцена, напоминающая фрагмент из комедии: Деймон, с беззаботной улыбкой на лице, вступил в молчаливую дуэль с парнем, который с азартом пытался украсть пачку сигарет из кармана его кофты. Тот действовал так настойчиво и увлечённо, что напоминал назойливую муху, которую Деймон, с ленивой грацией, отгонял от себя широкими жестами. В его движениях читался странный коктейль раздражения и удовольствия, будто он одновременно смеялся над ситуацией и проверял своё терпение. Однако парень не собирался уступать; на его лице играла хитрая ухмылка, словно он наслаждался этой абсурдной борьбой, понимая, что каждое его действие подогревает интерес наблюдающих.
Единственной, кого не хватало, была Изабель. Её отсутствие изменило привычный ритм, словно кто-то убрал деталь из сложного механизма. Неожиданно комната стала тише, почти непривычно пустой, лишённой её острых замечаний и колких реплик, которые, как ни странно, придавали этой рутине своеобразный оттенок жизни. Я уловил себя на мысли, что не могу понять, рад ли я этому молчанию или оно лишь подчёркивает невидимую трещину, зияющую внутри меня. Возможно, это и не облегчение вовсе, а просто ещё один повод чувствовать себя чужим в этом месте.
В кабинет вошла мисс Амелия, её присутствие, как всегда, наполняло пространство непроницаемым спокойствием. Её взгляд скользнул по аудитории, внимательно отмечая каждого, будто проверяя, что всё на своих местах. Когда она встретилась глазами с кем-то из присутствующих, её лёгкая, почти обнадёживающая улыбка появлялась на миг и тут же исчезала, оставляя после себя едва уловимое ощущение порядка.
— Все в сборе, можем начинать, — произнесла она ровным, уверенным тоном, который, словно по волшебству, возвращал дисциплину и фокус в комнату. В этот момент её голос стал тихим звоном колокольчика, который ознаменовал начало нового этапа. И с этого мгновения внимание всех плавно переключилось на неё, стирая остатки хаоса, что витали в воздухе до её прихода.
Но, прежде чем она успела продолжить, дверь резко распахнулась, ударившись о стену с таким звуком, что в воздухе повисло напряжение. Некоторые из подопечных невольно вздрогнули, а чьи-то взгляды метнулись в сторону нарушителя спокойствия. В комнату стремительно вошла Изабель, её шаги были быстрыми, почти звенящими в тишине, установившейся после этого громкого появления.
Её лицо застыло в холодной маске, без тени прежней язвительности, которая обычно сопровождала её каждую реплику. Но в её прищуренных глазах горели огоньки ярости, а плотно сжатые губы выдавали её внутренний шторм. Её молчание было пугающим — оно словно повисло тяжёлым грузом над всеми присутствующими, давая понять, что её появление было не случайным и не мирным. Изабель прошла к своему месту, ни бросив ни слова, ни встретившись взглядом ни с одним из собравшихся, и её тишина, казалось, обнажила в комнате скрытый нерв.
Она прошла к своему месту и, даже не глядя на окружающих, молча опустилась на стул. В комнате повисла напряжённая пауза, словно пространство само задержало дыхание, ожидая продолжения. Мисс Амелия, сохраняя своё неизменное хладнокровие, снова взяла слово, её голос прозвучал спокойно, но с той лёгкой настойчивостью, что требовала внимания.
— Хорошо, тогда приступим. Стефани, сегодня начнём круг с тебя. Как ты себя чувствуешь после предыдущего сеанса? — её слова прозвучали так, будто притягивали взгляд каждого, вынуждая отложить собственные мысли в сторону. Амелия, казалось, владела искусством направлять внимание, и её тон, мягкий, но уверенный, подчеркивал важность момента, задавая направление всему разговору. Стефани, которая до этого оживлённо шепталась в углу, замерла на мгновение, переваривая обращённый к ней вопрос, а группа невольно сосредоточилась, ожидая её ответа.
Стефани подняла взгляд, её глаза на мгновение остановились на лице психолога, словно ищя в нём поддержку или подтверждение своих чувств. Она глубоко вдохнула, её движения были осторожными, будто она собиралась с духом, прежде чем заговорить.
— Я чувствую, что мне стало немного легче. Но... это было не так просто, как я ожидала, — произнесла она, её голос звучал мягко, но в нём чувствовались внутренняя борьба и попытка преодолеть сомнения. Группа, чуть заметно напряжённая, словно затаила дыхание, внимательно слушая её слова, а комната наполнилась атмосферой хрупкой открытости, в которой каждый мог почувствовать её искренность. Амелия кивнула с лёгкой улыбкой, не спеша продолжать, давая Стефани время окунуться в свои мысли.
Изабель, сидевшая напротив, фыркнула так резко и громко, что внимание всей группы мгновенно переключилось на неё. Её слова, будто отточенный клинок, разорвали атмосферу хрупкой искренности, которая только начала зарождаться.
— О, опять твои "тяжёлые чувства"? Может, хватит уже жаловаться? Ты хоть что-то по-настоящему делаешь, чтобы разобраться в себе, или только и знаешь, как вызывать сочувствие? — с ядовитой улыбкой произнесла она, и в её голосе прозвучала колкая уверенность. Это было нападение, рассчитанное на то, чтобы вывести Стефани из равновесия, словно Изабель питалась от чужого дискомфорта.
Стефани замерла, её лицо побледнело, а глаза опустились вниз, словно она пыталась найти слова для ответа. В комнате повисла тяжёлая пауза, напряжение стало почти осязаемым, как густой туман, нависший над всеми присутствующими. Амелия, как всегда, сохраняя самообладание, внимательно наблюдала за происходящим, ожидая, но в то же время готовая вмешаться, если конфликт выйдет из-под контроля.
Стефани бросила на неё взгляд, полный негодования, но сдержалась, прежде чем ответить:
— По крайней мере, я пытаюсь, в отличие от некоторых, кто только и может, что критиковать всех вокруг, не глядя на себя.
Лицо Изабель напряглось, её глаза сузились.
— Ты же понимаешь, что твои попытки выглядят жалко? Заставлять всех слушать твои бесконечные жалобы на кошмары и фобии — это точно не попытка исправиться. Это просто... жалость к себе.
Стефани нахмурилась, её голос стал жёстче, но в нём звучала нотка холодной уверенности:
— А может, хватит перебивать и давать мне "советы"? Ты ведь тоже не выглядишь образцом совершенства. Или ты думаешь, что если парень перестаёт отвечать взаимностью после проведённой ночи, это проблема всех вокруг, а не твоя? Может, стоит перестать срываться на других и наконец разобраться в себе?
Комната оставалась в напряжённом ожидании, словно воздух в ней загустел от накопившихся эмоций. Каждый взгляд, каждый едва заметный жест от участников группы лишь усиливал чувство неизбежности конфликта. Изабель, ещё не придя в себя после слов Стефани, бросила короткий взгляд на Амелию, но промолчала, будто её голос увяз в горле.
Амелия, спокойно и методично, подняла руку, создавая невидимый барьер между спорщицами, её голос прозвучал с мягкой, но твёрдой интонацией:
— Достаточно. Напоминаю, это пространство создано для поддержки, а не для нападок друг на друга.
Её слова, как струя свежего воздуха, разорвали удушливое молчание. Амелия выдержала паузу, позволяя группе переварить происходящее. Кто-то потупил взгляд, кто-то украдкой наблюдал за Стефани и Изабель, словно стараясь уловить скрытые эмоции. Амелия, как всегда, демонстрировала своё мастерство в уравновешивании атмосферы, возвращая шаткое спокойствие в комнату.
Но Изабель, словно не слыша предупреждений, повысила голос, он зазвучал громче, резче, пробивая оставшиеся остатки тишины. Её язвительность отозвалась в каждом углу комнаты:
— Поддержка? Да от неё ничего не останется, пока Стефани здесь. Мы не можем двигаться дальше, потому что она всё ещё застряла в своих мелочных проблемах!
Стефани, до этого сдерживавшая свои эмоции, резко встала, её лицо пылало гневом. Голос её дрожал, но звучал твёрдо и резко:
— Может, пора научиться уважать других, а не пытаться самоутвердиться за счёт их слабостей? Возможно, ты могла бы обратить внимание на свои собственные ошибки, вместо того чтобы нападать на всех подряд?
Слова Стефани, словно удар молнии, пробили напряжение в комнате, заставив некоторых невольно зажать дыхание. Изабель молчала лишь мгновение, но её выражение лица стало жёстким, почти ледяным. Конфликт превратился в тонкую грань между эмоциями и словами, с каждой секундой грозя выйти из-под контроля, пока Амелия сохраняла бдительность, готовая вмешаться.
Стефани и Изабель стояли лицом друг к другу, словно две непримиримые стихии, каждая из которых искала способ подавить другую. Остальные участники группы напряжённо переглядывались, их молчание казалось согласованным — никто не желал ввязываться в разгорающееся пламя конфликта. Воздух был насыщен напряжением, как перед грозой, пока его неожиданно не разрядил ленивый, но меткий голос Деймона:
— Изабель, ты когда-нибудь задумывалась, что твои слова не делают тебя умнее? Если бы ты действительно знала, как решать свои «реальные проблемы», ты бы молчала и слушала.
Демонстрируя своё фирменное спокойствие, он слегка откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Его взгляд, полный насмешливого спокойствия, метко упал на Изабель, будто бросая ей вызов не словами, а своим невозмутимым присутствием. В комнате повисло новое молчание, но на этот раз оно несло в себе иную природу — не тяжесть конфликта, а лёгкий налёт юмора, который, казалось, несколько остудил накалённую атмосферу.
— О, только не начинай, Деймон, — холодно откликнулась Изабель, её голос резанул воздух, как острое лезвие, — ты ведь всегда такой мудрец, да? Держишь себя в стороне, пока другие делают за тебя всю работу?
Её слова были полны яда, выстрелы язвительности обрушивались, как град, но Деймон лишь усмехнулся, его невозмутимость оставалась непоколебимой, словно броня, защищающая его от чужой злости.
Я почувствовал, как напряжение в комнате стало ощутимым, и, наклонившись вперёд, мой голос вдруг прорвался громче, чем я намеревался:
— Слушай, Деймон, может, перестанешь разыгрывать местного защитника слабых? Никто не просил твоего совета. Изабель хотя бы говорит то, что думает, а не прячется за своим дурацким спокойствием.
На мгновение я заметил, как его ухмылка исчезла, уступая место более холодному выражению. Деймон медленно повернулся ко мне, его взгляд стал пронзительным, как лёд, а напряжение в комнате будто взорвалось новым витком.
— А ты, значит, решил быть её личным телохранителем, да, новичок? — Его слова прозвучали сдержанно, но в них чувствовалась скрытая угроза. Он встал, выпрямляясь и подчеркивая своё преимущество в росте, как будто намеренно демонстрируя свою силу. — Забавно, сколько у тебя смелости, чтобы так бросаться словами.
Его тон был опасно спокойным, словно тишина перед бурей, способной разрушить хрупкое равновесие в комнате. Все взгляды были прикованы к нам, атмосфера накалилась до предела, и казалось, что даже стены ждали следующего шага.
Стефани не осталась в стороне. Она подняла подбородок, глядя прямо на меня, в её взгляде читалась смесь упрямства и негодования.
— По крайней мере, Деймон умеет уважать других, в отличие от вас двоих, которые только и могут, что раздувать конфликты, — её голос дрожал, но слова звучали уверенно, как попытка поставить точку в разгорающемся споре.
Я усмехнулся и, отвернувшись от Деймона, медленно обратил взгляд на Стефани.
— Уважать других? — произнёс я с лёгкой издёвкой, подчеркнув паузой всю силу своей реплики. — Ты говоришь это, пока прячешься за чужими спинами? Забавно наблюдать, как ты пытаешься выглядеть сильной.
Её лицо побледнело, но она осталась на своём месте, сжав руки на коленях, словно борясь с собственной уязвимостью, чтобы не позволить моим словам поколебать её. Напряжение в комнате стало почти осязаемым, как натянутая струна, готовая порваться в любой момент. Все присутствующие замерли, наблюдая за этим немым противостоянием, будто боялись сделать лишний жест или вдох, чтобы не нарушить шаткое равновесие.
Изабель фыркнула и, с чуть презрительной улыбкой, одобрительно кивнула, как бы подливая масла в огонь. Но Стефани только сильнее сжала губы, её глаза вспыхнули гневом, словно молнии вспарывали тёмное небо её эмоций. Атмосфера накалялась, и в этой арене скрытых чувств каждый, казалось, готов был защитить своё место.
Амелия, всё это время сохранявшая невозмутимый вид, наконец подняла руку, её движения были размеренными и спокойными, но в них чувствовалась внутренняя твёрдость. Её голос прозвучал ровно, разрезая напряжённое молчание, как острие ножа:
— Хватит. Если кто-то из вас хочет продолжать этот конфликт, то не здесь. Этот сеанс — не для выяснения отношений. Давайте на сегодня закончим. Все, кроме Деймона, свободны.
Слова прозвучали решительно, мгновенно возвращая порядок, хотя напряжение ещё витало в воздухе. Остальные участники группы начали тихо собираться, украдкой бросая взгляды на Деймона, Стефани и Изабель, каждый думая о своём. Казалось, что разрядка пришла, но остаточный шлейф конфликта всё ещё ощущался, как эхо, долго не отпускающее из стен кабинета.
Напряжение продолжало ощущаться, словно застывший в воздухе раскат грома, который не спешил стихнуть. Выходя из кабинета, я лишь почувствовал, как кто-то слегка ударил меня по плечу. Обернувшись, я встретил взгляд высокого парня. Его лёгкая ухмылка будто говорила, что он видит больше, чем готов выдать словами.
— Эй, а ты красавчик, — начал он с едва заметной насмешкой, склонив голову набок. — Мало кто решается перечить Дэймону. Он тот ещё псих, — продолжил он, изучая мою реакцию с явным интересом.
Я позволил себе ухмылку, слегка приподняв бровь:
— Если ты считаешь его психом, значит, ещё не знаком с Кэмероном Уайлдом.
Парень тихо рассмеялся, в его смехе слышалась лёгкость, а в движении головы, которой он покачал, непринуждённость.
— Ну-ну, — протянул он с лукавой интонацией, протягивая руку. — Меня, кстати, Сэмюэль зовут.
Я пожал его руку, кивнув.
— Будем знакомы.
Он чуть оглянулся на коридор, но всё же снова перевёл взгляд на меня, не теряя своей едва заметной улыбки.
— Ладно, мне пора. Время летит, а я тут уже засиделся, — сказал он, сделав шаг назад, но продолжая смотреть с тем же любопытством, которое почти заставило меня усмехнуться ещё раз.
— Увидимся, — коротко ответил я, наблюдая, как он разворачивается и легко скрывается за углом, оставив после себя лёгкое, почти неуловимое ощущение интереса.
Я замер на месте, внимательно прокручивая каждую деталь нашего короткого, но запоминающегося разговора. Сэмюэль. В нём определённо было что-то... странное, что-то, что отличало его от других. Его лёгкость, это едва заметное, но намеренное наигрывание непринуждённости, внушало мысль, что он всегда держит пару козырей в рукаве.
Я машинально глянул на своё запястье, ожидая увидеть холодный металлический отблеск. Но вместо этого — пустота. Часы исчезли. Это открытие ударило меня как молния, заставив прокрутить в голове каждую секунду последних минут. Ответ вскоре всплыл на поверхность, как забавная, но в то же время раздражающая истина. Сэмюэль. Конечно. Этот парень, с его непринуждённой ухмылкой, оказался не таким простым, как хотел показаться.
Я усмехнулся, медленно покачав головой. Ну что ж, Сэмюэль, если ты решил начать эту игру, придётся узнать, кто здесь окажется умнее. А пока мне предстояло пережить очередной день в этом чёртовом Блэкридже, где каждый шаг и каждое действие могли стать началом чего-то куда большего.