Глава 1. Кошмар, который стал ближе
Стефани
Тишину в комнате разрывает едва уловимый, но жуткий скрип половиц, словно сама тьма шепчет о чьём-то приближении. Воздух густеет, становясь вязким, как смола, и кажется, что мрак начинает дышать, медленно заполняя все уголки. Я чувствую, как он обволакивает меня, сжимая ледяным обручем.
Шаги отца звучат тяжело и неумолимо, каждый звук отдаётся глухим ударом в моей груди. Они становятся всё ближе, хотя коридор тянется бесконечно долго. Паника, как живое существо, разрастается внутри, растягивая мгновения до невыносимой тишины между ударами его обуви о доски. Холодная волна страха настойчиво подкрадывается, постепенно захватывая всё тело.
Я не думаю, просто действую — хватаюсь за края кровати, как за последнюю спасительную верёвку, и ныряю под неё. Моё дыхание — спешное, порывистое — сбивается, и я стараюсь зажать рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Сердце грохочет с такой силой, что мне чудится, будто это не я, а всё вокруг пульсирует в его бешеном ритме.
Я вжимаюсь в холодный пол, чувствуя, как дрожь пробегает по моему телу. Слышно, как дверь чуть скрипит, словно медленно открывающийся склеп. Все звуки кажутся оглушительными, а я боюсь, что даже мой взгляд, который скользит по пыльным теням, может выдать меня. Страх — всепоглощающий, он заливает меня с головой, но я не двигаюсь. Я просто надеюсь исчезнуть.
— Стефи, где же ты? Не бойся, это я папа.
Я вижу его силуэт в проёме. Отец стоит у двери, наклонив голову, медленно проходясь взглядом по комнате, как хищник, изучающий территорию перед прыжком. Его движения кажутся одновременно ленивыми и точными, словно он знает, что я где-то здесь, и просто выжидает момент, чтобы застать меня врасплох. Сердце болезненно сжимается, как будто каждое его биение даёт ещё один шанс быть обнаруженной.
Единственное, что остаётся, — это тишина. Я молю её остаться непробиваемой, чтобы его взгляд прошёл мимо. Чтобы он не услышал ни моего дыхания, ни бешеного ритма моего сердца, который мне кажется громче, чем его шаги.
Я чувствую, как в комнате всё становится напряжённым, будто даже стены задерживают дыхание вместе со мной. Это мгновение длится вечность. И в этой вечности есть только я, страх, его тень и это ощущение надвигающейся опасности.
— Ах вот ты где, куколка. Иди же скорее ко мне.
Напряжение достигает своего апогея, когда его шаги становятся всё ближе, словно удары молота, разрушающего последние остатки моего спокойствия. Тишина в комнате кажется оглушительной, как будто сама вселенная затаила дыхание, ожидая неизбежного. Я чувствую, как холодный пот стекает по вискам, а сердце, казалось бы, готово вырваться из груди, чтобы избежать этой невыносимой ловушки. Его тень, длинная и искажённая, медленно ползёт по полу, приближаясь к краю кровати, под которой я прячусь.
И вдруг всё обрывается. Как будто кто-то резко выключил звук и свет одновременно. Я открываю глаза, и реальность возвращается ко мне с болезненной ясностью. Комната — мрачная, пропитанная густым воздухом ночи. Но теперь я понимаю, что никакой опасности нет. Это был всего лишь кошмар. Очередной кошмар, который, как и всегда, оставил после себя липкий след страха.
Моё тело дрожит, покрытое липким потом, словно я только что вырвалась из ледяной воды. В груди неприятно ноет, будто страх оставил там свои когти, напоминая о себе. Я провожу рукой по лицу, пытаясь стереть остатки сна, но ощущение тревоги не уходит. Оно цепляется за меня, как тень, которая не исчезает даже при свете.
Эти кошмары стали моими постоянными спутниками с тех пор, как я оказалась в Блэкридже. Они приходят каждую ночь, как незваные гости, и оставляют меня истощённой, лишённой сил. Я знаю, что это место пропитано чем-то тёмным, что оно проникает в мои сны, в мои мысли, в мою душу. И каждый раз, просыпаясь, я чувствую, что часть меня остаётся там, в этом кошмаре, где страх никогда не отпускает.
Мои мысли внезапно оборвались, как рваная нить, когда за окном раздался тихий, но настойчивый звук. Это было нечто, способное пробудить тревогу — мягкий, ровный рёв двигателя, который пробивался сквозь ночную тишину. Он казался слишком далёким, чтобы причинить беспокойство, но всё же достаточно близким, чтобы не остаться незамеченным.
Смелость пересилила страх, и я осторожно подошла к окну. Отодвинув занавеску, я увидела, как у ворот пансионата остановилась темная машина. Внезапно дверь машины захлопнулась, будто сотрясая спокойный воздух раннего утра. Черная иномарка с характерным звуком скрежета шин по асфальту постепенно удалялась прочь, вновь оставляя два силуэта почти в полной темноте, нарушаемой лишь редкими лучами солнца, которое вот-вот обещало взойти и вновь скрыться за многочисленными облаками, что напускали мрачный небесный навес на Блэкридж.
Возле массивного входа, словно статуя, неподвижно стояла директриса. Её фигура чётко вырисовывалась на фоне строгой архитектуры — высокий силуэт, излучающий спокойную власть, но и крупицы скрытой угрозы. Лёгкий свет, льющийся из окон пансионата, скользил по её строгим очертаниям, будто подчёркивая её недоступность и тайну.
Навстречу директрисе Риджине, не спеша шел незнакомый парень. Его движения были неторопливыми, но уверенными, как будто каждый шаг был тщательно продуман. Он шёл с лёгкой грацией, которая напоминала хищника, приближающегося к своей цели. Тёмная одежда, сливавшаяся с ночной мглой, обволакивала его, скрывая черты лица, но было ясно — он здесь не случайно.
Шаги парня отдавались глухими ударами по каменным плитам, будто сам воздух замирал, прислушиваясь к его приближению. Директриса слегка повернула голову в его сторону, но продолжала стоять неподвижно, словно всё происходящее было частью давно ожидаемого спектакля. Между ними натягивалась невидимая нить напряжения, как в первые мгновения дуэли, когда ещё ничего не сказано, но каждый жест и взгляд говорят больше любых слов.
Этот момент был, словно кадр из фильма, наполненный загадкой и невысказанными истинами. Что-то явно должно было случиться, что-то, что разрушит эту хрупкую тишину.
По коже пробежались противные мурашки и мое сердце забилось быстрее, но не от восхищения. Мое тело буквально кричало "Беги" от одного взгляда на этого парня. Из-под его одежды выглядывали татуировки, что только заставило мои пальцы сильнее сжать подоконник до побеления костяшек. Черные волосы и дерзкая ухмылка только добавляла ему дьявольской мрачности, которая заставляла кровь леденеть, а сердце громко стучать в пределах грудной клетки, которую оно явно желало покинуть. Его красота была опасной, как острый нож, и напоминала мне о кошмарах, которые никогда не покидали мою память и держали душу в оковах.
И вдруг, на мгновение, наши взгляды пересеклись. Это был лишь миг, но он ударил меня сильнее грома, словно сломал тонкую преграду, которая всё это время отделяла меня от неминуемого кошмара. Что-то неосязаемое прокатилось по моей душе, как острый ледяной ветер, и ноги мгновенно подкосились, будто под ними внезапно исчезла земля.
Моё тело действовало быстрее, чем разум. Сбивчиво сделав шаг назад, я резко отстранилась от окна, спотыкаясь о коврик и почти падая. Руки сами собой прижались к груди, в попытке сдержать сердце, которое билось так громко, что казалось, его стук мог нарушить ночь и выдать моё присутствие. Каждое его биение резонировало в ушах, как набат, пока лёгкие отчаянно хватали воздух, но его всё равно было недостаточно.
Из тревожных мыслей, норовящих заполнить каждый уголок моего разума, меня вытянул тихий стук в дверь, за которым последовал ее скрип. Обернувшись, я увидела Эмилию, девушку, что стала моим лучиком света, хоть и сама была изломлена безвозвратно.
— Стеф, ты чего? — тихо сорвалось с губ Эми, а ее лицо исказилось в выражении беспокойства, отчего мне стало немного легче дышать, и я наконец опустила до этого напряженные плечи.
— Я в порядке — с неуверенной улыбкой сказала и подошла ближе к брюнетке, чтобы совершить ежедневный ритуал, что я делала уже с отточенным автоматизмом.
Задрав рукава кофты, скрывающей намного больше кожи, чем необходимо, я внимательно оглядела каждый участок, где могли находиться порезы. Радость заполнила меня, когда я не нашла ни одной свежей раны. Слава Богу.
Я искренне улыбнулась, и эта улыбка, словно солнечный луч, рассеяла тени сомнений.
— Ты молодец, я так тобой горжусь. — В ответ меня встретила такая же теплая улыбка и через секунду мы уже стояли в обнимку, молчаливо подбадривая друг друга.
С Эмили мы знакомы уже целый год, и с первого мгновения, как я переступила порог этого места, между нами возникло удивительное единство. С тех пор каждый наш день наполняется тихим взаимопониманием и искренней поддержкой, словно мы стали двумя частицами одного целого.
Раньше наши беседы были полны светлых надежд на свободу, мечт о совместных путешествиях и горизонтах, которые манили нас своей неведомой красотой. Мы рисовали в воображении картины далеких стран и новых впечатлений, смеялись и строили планы, полные оптимизма.
Но время, как тихий, но неумолимый поток, унесло эти разговоры в небытие. Теперь темы о свободе почти затихли, как и связь с родителями, ставшая редкой и однообразной.
Наконец, отстранившись от зеркала, я подобрала первый попавшийся худи и спортивные штаны. Одежда висела на моей миниатюрной фигуре, как на вешалке, но именно этого эффекта я и хотела добиться — меньше голой кожи, больше уюта и анонимности. Убедившись, что мой наряд идеально соответствует задуманному, я бросила последний взгляд в отражение и мы вышли из комнаты, направляясь к групповым сеансам у психолога - единственному месту, где можно было почувствовать понимание в этих стенах.