Яблочки. Глава I. 1
Холодный морозный воздух приятно покусывал щеки и нос, которые Василиса то и дело прятала под расшитым платком. Снег весело поскрипывал под копытами Дымка, неспешно шагающего по тракту. Девица с наслаждением втянула сладковатый воздух, выпуская изо рта облачко пара.
– Ну что, дружочек, устал небось? – она ласково погладила коня по серой шее. – Ниче-ниче, скоро на месте будем!
Над рекой, лесом и трактом возвышался холм, на котором будто блюдо с яблоками, стоял второй по величине град в Царстве – Смоленщина.
***
Горын стоял посреди Константиновой лаборарии и наблюдал, как его друг увлеченно ковыряется по самый локоть в дохлом козле. Козел был самый обычный. В меру рогатый, косматый, местами бурый, но уж зело смердящий для чуткого змеева нюха. Мечник брезгливо скривился, когда при очередном движении чернокнижника башка стерва мотнулась и из кривозубого рта вывалился язык.
– Мне обязательно тут стоять?
– Я... знаю... что тебе не приятен... его запах, – Константин вновь засунул руку в длинной сафьяновой перчатке в нутро козла, – но живой безоар сам себя не достанет...
Змей устало закатил глаза и уткнулся носом в поднятый ворот своего кафтана, прячась от козлиной вони. Он не понаслышке знал, что такое этот живой безоар и что в одиночку его изловить бывает проблематично – не раз помогал Деяне это делать. Отличался от обычного он тем, что являлся не только универсальным противоядием, но и неплохо накапливал силу. Обычно их умерщвляли путем переполнения, чтобы потом использовать как вздумается. Но Константину он зачем-то нужен был именно живым.
– Есть! – в лазоревых глазах чернокнижника вспыхнул азарт и не чураясь крови и содержимого кишков, он нырнул в козла по самое плечо.
У Горына брезгливо дернулась щека.
Радостный, будто нашел цвет кочедыжника на Купалу, навь резким движением выудил мокрую и перемазанную кишками руку с зажатым в пальцах безоаром. Тот извивался, хлестал перчатку тремя белесыми щупами, но чернокнижник крепко держал его за тельце – самый обычный черный камушек, который пульсировал лазоревым светом изнутри.
– Каков красавец, а? – Константин восхищённо повертел безоар в руке, разглядывая того на свету. Змею вновь захотелось скривиться. – Не меньше четверти фунта!
– Лучше б ты на баб так смотрел...
Остроумное замечание осталось незамеченным. Чернокнижник завороженно смотрел на камень, а затем протянул его змею.
– Подержи, коли сбежать захочет...
– Знаю, стиснуть покрепче, – обреченно вздохнул Горын, принимая из трепетных рук извивающийся безоар.
Пока Константин спешно доставал сосуд с жидкостью, в коей и будет плавать сей экземпляр, мечник держал того на вытянутой руке.
– А на кой он тебе, не подскажешь?
Навь что-то неразборчиво пробубнил себе под нос, гремя склянками.
– Костя!
– Я говорю: эликсир из яблок закончился, это временная альтернатива, – нужная склянка была поставлена на стол и теперь осторожно откупоривалась. Безоар в когтистой руке Горына решил, что раз хозяин этой самой руки на него не смотрит, то можно попробовать сбежать, чтобы ловко юркнуть обратно в уютного козла, но не тут-то было. Змей резко стиснул извивающиеся щупы, и они тот час вяло обвисли, будто завядшие лопухи.
– Яблок? Погодь-погодь, это тех, которые у тебя тогда...
– Да, которые тогда украла дисципул Варвара, – Константин горестно вздохнул, снимая с сосуда витую крышку. Мечник не задумываясь сунул оживающий безоар в склянку, которую навь тут же прикрыл рукой.
Мужчины какое-то время наблюдали, как безоар мечется по сосуду, а затем плавно оседает на дно, успокоившись и расправив щупы.
***
Василиса шла по большой улице Смоленщины, ведя Дымка под уздцы. Прохожие, казалось, и не замечали девицы без сопровождения. Только пару раз прицепилась мелкая мохнатая шавка, брешущая на облепленные снегом конские бабки, да и та с визгом укатилась обратно под забор, стоило на нее притопнуть.
Кощей сказал, что нужный ей человек будет ждать сегодня до восхода луны в корчме. Искомая нашлась почти у самой стены детинца, вплотную примыкая к воротам, и откуда туда-сюда сновали кме́ти со знаками богатырской сотни на броне. Те, что помоложе, провожали Василису заинтересованными взглядами, те, что постарше – даже внимания не обращали. Ну девка и девка, чего они там не видали?
Девица не торопясь привязала коня к перевязи – благо солнце только-только коснулось реки, выкрашивая небо в багрянец – и, отряхивая с рукавиц снег, зашла в корчму. На нее сразу устремилась не одна дюжина глаз.
«Надо было меч все же на пояс повесить», – запоздало подумалось Василисе.
Рукоять лихо выглядывала из-за головы девицы, равноценно оттягивая плечо, как и сума. Змей уже давно намекал, что можно было бы и заплечные ножны сделать, да она по привычке все вешала их на пояс. В полушубке да рукавицах же было несподручно застегивать все эти ремешки на морозе, потому она попросту закинула все на плечо.
– Гля, мужики, кака краса к нам в сотню пожаловала! Небось богатыршей стать удумала? – гаркнул откуда-то слева витязь с лихими кудрями и лукавыми глазами. Грянул громогласный хохот.
Василиса почувствовала, как предательски загорели под платком уши.
– А ну цыц! – осадил до боли знакомый голос, от которого по спине у дисципула прокатился мороз. – Несте́ра это моя сестричная.
Финист сидел у ближайшего к прилавку стола, но стоило ему подняться на ноги, как все тут же смолкли.
– Нестера, так нестера, – буркнул кудрявый, пряча лицо за кружкой.
Девица старалась не таращиться на давешнего своего ратника. За три с лишнем года тот не изменился, если не считать короткой золотистой бороды. Богатырь не спеша подошел к ней и по-отечески обнял, делая вид, что расцеловывает родственницу.
– Сделай хоть вид, что рада, а то судачить начнут, – шепнул он, наклонившись к самому ее уху и щекотнув бородой.
– Век бы твою рожу петушиную не видать, – медово улыбнулась Василиса, подставляя другую щеку.
– Вроде Кощеева девка, а Змея в тебе поболе слышу.
Закончив с приветствием, Финист забрал у девицы пожитки, повесив их себе на плечо, и нежно приобнял «родственницу», указывая на дверь.
***
– Куда ты ее отправил?! – просипел подавившийся вином Змей.
– В Смоленщину, – спокойно ответил Константин, расковыривая вилкой перепела, – Финист обмолвился, что у них там какое-то зелье странное засветилось.
Горын постучал кулаком по груди, но отпить из кубка снова не решился.
– Не боишься, что она ему по старой дружбе шею свернет?
– Не свернет, – манерным жестом навь наколол кусочек птицы и придирчиво оглядел, поднеся мясо к глазам, – Тем более, что он просто гарант отсутствия вопросов со стороны.
Змей многозначительно поднял брови и уставился на друга. Константин же невозмутимо принюхался к перепелу и довольный результатом отправил кусочек в рот.
– Финист?
– Финист.
– Он такой же гарант, Костя, как я кикимора.
Чернокнижник снисходительно покосился на змея.
– И я в жизни не поверю, что ты не пытался сызнова эту яблоню гисридскую, или как там ее, вырастить!
Снова послышался тяжкий вздох.
– Гесперидову, – поправил Змея навь. – Пытался, в этом ты прав, но мои успехи в садоводстве, увы, оставляют желать лучшего. Ни одно семя не дало всхода.
– А чего Леля не попросил? У него ж всяко с зеленью дела получше обстоят.
– И позволить этому химеру загубить реликтовое заморское древо? Нет уж, спасибо!
Горын терпеливо поджал губы, помня про обещание Василисе не браниться в крепости.
У Константина было много предрассудков, которые он успешно перерос, но уверенность, что Лель – неразумная и дикая тварь все еще жила в нем. Что, к слову, весьма часто приводило к ссорам с Вигой. Та, еще со времен дисципульства, пыталась доказать брату, что химеры не просто звери-перевертыши, но вполне себе разумные существа. И даже тот факт, что химер умел читать чужой разум и воздействовать на него, друга ничуть не переубедил.
– Поэтому ты решил справиться сам? – змей пригубил воды из другого кубка, искоса глядя на чернокнижника.
– Почва не та, – навь либо не уловил колкости, либо сделал вид, что не уловил, – украденная яблоня высажена в родную землю, вероятнее всего дело в этом.
– Ну конечно... Костенька, я вот порой диву даюсь, как тебя с твоими тараканами послом-то назначили.
– Я не...
– Да все ты прекрасно понимаешь, – Горын сдержанно поставил кубок на место, хотя в груди уже закипало недовольство. – Тебе проще было замарать все возможности, чтобы вырастить эту треклятую яблоню, заместо того, чтобы просто отдать это тому, кто буквально воплощение природы. А теперь ты еще и отправил Василису в богатырскую сотню, только потому что Финисту чего-то там привиделось да послышалось?
– Это не пустые домыслы Финиста. В письме был образец зелья.
– Брага поди из белого налива, а ты и повелся...
– От этой, как ты выразился «браги», в мгновение ока состарился и умер один из кметей.
***
Василиса откровенно скучала, стоя под тремя тяжелыми взглядами старших богатырей, которые решали, что делать с Кощеевой ученицей. Пощипывающий бороду Финист сидел на лавке подле дверей.
«Хоть бы присесть предложил, гад», – тоскливо подумала девица, переминаясь с одной затекшей ноги на другую.
Три видных и статных витязя в летах хмыкали и переглядывались меж собой.
– Ну никак нельзя девке тут оставаться, – выдал самый молодой из них, тот, что с косматой черной бородой и проседью на висках. – Юнцы такое устроят, мало не покажется!
– А куда прикажешь ее девать? – не унимался тот, что сидел посередине и больше походил на писаря, – Чай опять кто этой отравы налакается – чихнуть не успеем! Благо этот черт гулящий был, никто и не хватился особо...
– Тогда пусть делает свое дело и уходит. Чем быстрее, тем лучше, – подал голос седой, но от этого не менее статный богатырь. Василиса ясно чуяла в нем навью силу, даже яснее, чем от Финиста, но разумно помалкивала. – Велеславыч, возьмешь себе в помощники кого-нибудь из молодцев, да управьтесь скоро. Надо будет – девицу на постоялом дворе заночевать оставите, только глаз с нее не спускать.
– Боитесь, я вам тут шороху наведу? – не удержалась Василиса.
Лицо Финиста надо было видеть.
– Опасаюсь, что за тебя потом Кощей Смоленщину с землей сровняет, коли с тебя хоть волос упадет, – ответил седой.
На том и порешили.
Недовольного Финиста снова приставили к девке, как и три года назад, только теперь он за ней еще и аки нянька присматривать должен.
– Вот пошто ты мне, наказание? – ворчал витязь, шагая рядом с девицей, волком глядя на всех мимо проходивших.
– Ну так ты ж сам помощи у домиуса попросил, чего теперь жалуешься?
Они шли по мощеному камнем коридору, по стенам которого висели расписные полотнища с образами. На одних были привычные лики и жития святых, на других – ратные подвиги кого-то из сотни. На одном девица даже узнала своего первого ратника, а затем...
– А это еще что?
– Где? – не понял Финист, когда Василиса замерла аки вкопанная перед одним из полотнищ. На нем была весьма искуссно намалевана ведьма, чем-то напоминавшая Раду, которую ногой попирала, кто бы мог подумать, Вига с навьим огнем в руке.
– Ну это вот! – девица ткнула пальцем в полотнище.
– Своих уж не узнаешь, да?
– Я не про рисунок.