Гнездовище. I
Раскисшая от дождей грязь с противным чавканьем засасывала и выплевывала конские копыта. Тракт, который раньше ежегодно выравнивали и посыпали песком, сейчас от непрекращающегося дождя превратился в непролазное болото.
После прошлогоднего пожара деревня Верхние Дубки больше напоминала кострище －обугленные остатки домов чернели на фоне серых туч, навевая тоску.
– Не погода, а пес пойми что, – недовольно прошипел Горын, натягивая капюшон глубже и крепче прижимая к себе дрожащую от сырости Василису. Девочка подула на озябшие пальчики.
Это была уже четвертая мертвая деревня за последние пару дней, которую они объезжали. Кощей велел взять дисципула с собой в дозор.
– Василисе надобно практиковаться,– тоном не терпящим отказов выплюнул чернокнижник.
– У меня иногда месяцы уходят, чтоб обойти беспокойные места. Прикажешь ее с собой таскать?
– Да.
И боле, паскуда, слушать ничего не захотел.
Скрипнув зубами Змей согласился, благо за полгода не было ни единой жалобы на нежить. На соседей пьющих, татей да купцов вороватых － да, но с ними и сотники запросто справятся. А вот с навьей поганью...
– Привал, – черный змеев конь, больше напоминавший девочке битюга, облегченно вздохнул, когда хозяин спешился и повел его под уздцы в остатки просторного сарая. Крыша тут хоть и была дырявой, но была.
Василиса, кряхтя, перекинула затекшую ногу через широкое седло и неуклюже сползла с конского крупа. Горын еле заметно улыбнулся. Девочка с наслаждением размяла поясницу и прохрустела суставами.
– Обходить будем, али чутьем проверить?
Змей недовольно глянул девочке поверх головы, а потом снова на нее. Противный дождь и не думал униматься.
– Проверь, только, сдается мне, кроме лягушек нет тут никого.
Дисципул удивленно похлопала глазами, но спорить не стала.
***
Змей оказался прав – акромя живности лесной никого не было.
Василиса сидела возле разведенного Змеем костерка и куталась в одеяло, которое он достал из седельной сумки. Сам же мечник обратил свой боевой чеканный доспех в более легкий и теперь с удовольствием разминался и потягивался.
– Чего пригорюнилась?
Девочка встрепенулась, как воробушек, и плотнее закуталась.
– Ничего.
– Ой, да ладно, я ж не слепой. Ты всю дорогу молчала, аки воды в рот набрала, – Горын сел напротив, протягивая раскрытую ладонь прямо в огонь. Пламя точно котенок заластилось о пальцы змея.
– Не скажешь домиусу?
Мечник громко фыркнул, от чего костерок выплюнул сноп искр.
– Что я Костяну, челядь － ходить докладывать? Рассказывай.
– Мне кажется, – вздохнула девочка, глядя на носки выглядывающих из-под одеяла сапог,– что Кощей меня специально с тобой отправил, чтоб я под ногами у него не крутилась.
– Верно говоришь, – лукаво прищурил янтарные глаза со зрачками-щелочками мечник, – кажется тебе. Ты два года в детинце просидела, надобно и мир теперь поглядеть. Тем паче, что тут всякое-разное встретить можно. Тех же волколаков или водяных, они в этом мире любят осесть, им тут вольнее дышится.
Девочка снова вздохнула и толкнула носком лежащий рядом камушек.
Не убедил.
– Ко́стюшка наш не самый открытый... человек, если можно так выразиться, – язычки пламени ласкали широкую ладонь мечника, откликаясь на огонь внутри него. – Но поверь, не хотел бы – не звал к себе в дисципулы. И уж точно бы не отправил со мной.
Это правда, ни один Кощеев дисципул не был так окружен защитой, как Василиса. Особенно Змеем, который готов был глотки рвать тем, кто косо в ее сторону посмотрит.
– Тогда почему мне так погано от этого?
– Потому что ты устала, – Горын подмигнул поникшей девочке и потянулся за спину, нашаривая в сумке заговоренную котомку с пирожками. – И голодная.
Мечник достал пару румяных пирожков и зажал их между ладонями, согревая своим теплом. Через мгновение от печева шел ароматный пар.
– Чутка перегрел, – цыкнул языком Змей, поднимаясь на ноги.
– Спасибо.
Девочка приняла горяченький пирожок и аккуратно его надломила, вдыхая сладковатый аромат. С капустой.
Ее любимые.
Пока Василиса вдумчиво отщипывала от горячей начинки кусочки, Горын украдкой поглядывал на девочку.
За два года испуганный воробушек подрос, скинув птенцовый пух. Взгляд её стал жёстче, речи увереннее, и только краснеющие при появлении Горына щёчки напоминали о той испуганной мышке, которую они с Кощеем спасли от татей. Ещё через пару лет от женихов отбоя не будет.
Змей тоскливо вздохнул и тряхнул волосами.
– Темнеет уже. Заночуем здесь, а утром дальше двинемся.
Пирожок показался Змею безвкусным.
***
К утру не распогодилось, но и лить перестало. Грозовые тучи низко висели, придавливая своей тяжестью верхушки деревьев. По земле стелилась легкая дымка тумана, будто над болотом.
– Куда дальше?
– Севернее есть ещё деревенька. Вроде тихая, но проезжавшие мимо жаловались, что оттуда "могильным духом смердит зело". Надо бы проверить, – Горын легко подсадил Василису в седло, а затем запрыгнул следом. Конь предвкушенно всхрапнул и пошёл бодрой рысью.
Добрались быстро, и полдня не прошло, но увиденное ни Змею, ни Василисе не понравилось. Если Дубки выглядели как самое обычное погорелище, то это безымянное селение навевало у них одну общую мысль - погост.
– По-моему, они как-то смягчили про «могильный дух», – Василиса задумчиво оглядывала мёртвые окна домов, зябко ежась от ощущений. Чутье буквально вопило об опасности, но вокруг и правда было тихо.
– И не говори, – глаза Горына вспыхнули раскаленными углями, а из груди вырвалось сдавленное шипение. Деревенька буквально тонула в мертвяцкой вони, благо девочка этого не ощущала. － Доставай амулеты.
– Какие?
– Все.
Быстро проехав по главной улице, Змей развернул коня и выехал обратно на тракт.
– Мы не пойдём смотреть?
– Я пойду, а ты здесь останешься.
– Но...
– Без но. Если не вернусь до полудня – садишься на Аспида и стрелой до Белозёрки. Поняла?
– Горыня...
– Поняла?
Это была не прихоть - приказ. Василиса понятливо кивнула, и выудила из-за пазухи ворох амулетов, которые ей с собой снарядила Вига. Часть из них легонько сияла, указывая, что рядом нежить.
Мечник спешно собирался, доставая из седельных ножен кинжалы и меч. Парными своими клинками он пользовался исключительно ради разумных противников, которые тоже были вооружены. Для всего остального у Горына было припасено заговоренное и посеребренное Жало. Оно было короче обычных его мечей на пол ладони, что давало подпускать тварей ближе, притупляя их внимание.
Василисин же меч, выкованный по Линкиному заказу в Смоленщине, был приторочен к седлу и ждал своего часа в ножнах с васильками.
– Один раз повторяю: за мной не лезть, коли не вернусь...
– Да-да, помню, скакать в Белозёрку.
Стоило Змею сделать пару шагов к деревне, как девочка его окликнула.
– Горыня, стой! Возьми!
Она сорвала с шеи шнурок с тонким амулетом-ракушкой и кинула его в когтистые руки мечника.
Шаги скрадывать.
Змей благодарно кивнул и по кругу направился к деревне.
Время тянулось так, будто все вокруг потонуло в крутом киселе. Василиса снова проверила предупредительный барьер, который она выставила сразу после того, как Змей пропал за поворотом. Пока было тихо.
— На погосте и то живее, — буркнула девочка, то и дело поглядывающая сквозь золотисто-прозрачный камушек на небо. До полудня ещё не скоро, а тревога за мечника все сильнее разцветала внутри. Дабы успокоить скачущие зайцами мысли, Василиса достала из заплечной сумки книгу и принялась ее листать. «Малыи бъстiярiи» — гласила надпись на корешке. Девочка умыкнула ее из вивлиофики уже давно, но все никак не удосуживалась пролистать. Со страниц на неё пустыми чернильными глазницами смотрели всякие страховидлы. Мруны, упыри, и прочие неживые скалили кривые клыки ловко отрисованные чьей-то лихой рукой.
— «По одиночке не представляют зело опасности», — вслух зачитала девочка. — «Для упокоения хватает одного удара мечом али кистенем в голову.» Ну это так и живого упокоить можно. Тоже мне...
От следующей страницы у Василисы побежал по коже мороз. Тварь была настолько любовно намалевана, что казалась живой. Тощее тело с длинными кривыми когтями, массивной клыкастой челюстью и остатками волос на голове звалось моровым гадом или просто мороем. Жрало все, что двигалось, не выносило прямого солнечного света, навьего огня и было, судя по книге, неуязвимо для чар. Как убить мороя не говорилось, зато трижды подчеркнутая фраза «обходить гнездовище поганое за три версты» бросилась Василисе в глаза сразу.
Еще она вспомнила, как Вига рассказывала о навьем море.
Эта чума завелась во время Триединой войны, когда ведьмы стравили навье и человечье царство, исподтишка науськивая то одних, то других, чтобы потом пировать на останках обоих. Кто-то из ведьмовских решил, что будет неплохо добавить головной боли воюющим, если к кровопролитным сражениям добавится еще и чума.
Чумы не вышло － кто-то из них перемудрил с колдовством － и вместо болезни, выкашивающей деревни и города, эти самые выкошенные стали подыматься из своих свежих могил, дожирая живых. Число их росло да так лихо, что едва успели опомниться. Люди винили навьев, навь — ведьм, а те знай себе потирали ладошки и ждали, когда морои сделают свое дело, а потом передохнут от голода.
Судя по всему, объединенным силам Царства и Нави удалось изничтожить большую часть тварей, но не извести на корню.
Напряженное чутье завопило о движении в сторону девочки. Василиса подорвалась с места, резким движением выдергивая меч из ножен, но через мгновение она облегченно вздохнула. Вспыхнувший в груди приятный жар, говорил о том, что приближающийся к ней - живее всех живых и буквально пышит гневом и недовольством.
Горын шел с обратной стороны околицы, чуть прихрамывая на левую ногу.
Это нехорошо.
— Я же сказал уезжать! — рявкнул он, не доходя до деревьев, под которыми сидела девочка.
— Так нет еще полудня, — опешила дисципул, с ужасом разглядывая бурые пятна на одежде мечника. — А с ногой что?
— Подвернул, когда в погреб падал.
— Зачем?
— А тебе все скажи, сорока любопытная, — Змей жадно присосался к туеску с водой. Василиса пропустила колкость мимо ушей, продолжая разглядывать кровищу на его груди и мече.
Обычная темная свернувшаяся кровь мерзкими сгустками стекавшая по кожаному нагруднику и серебрёному лезвию. Никаких признаков чего-то серьезного.
— И что там было?
— Сама не почуяла? — вздернул точеную бровь Змей, вытирая о тряпицу меч.
— Почуяла, но не поняла, что там. Мертвяк?
— Трое умертвий: дед с бабкой да шавка.
Девочка облегченно вздохнула.
С умертвием она бы справилась и без Горына. Неповоротливые из-за холодного тела, они были ничем иным, как поднятыми с могилы остатками заклятий мертвецами. Двигала ими не жажда крови и плоти, а лишь чужая воля. «Побочные продукты мертвочар», — как выразился домиус Константин. Пугать — пугали, но не более. Особливо впечатлительных, правда, до удара доводили, а вот селян побойчее да с вилами — нет.
— А чего в погреб-то свалился?
Змей недовольно фыркнул и выразительно посмотрел на девочку, но язвить не стал.
— Проверял, не забыл ли кого. Полез смотреть, так ступенька под сапогом пополам треснула, ну я и полетел...
— Так ты ж сказал, что умертвий трое было?
— Ну мало ли, — меч снова сверкал чистотой и теперь навь принялся оттирать нагрудник. — Мертвечиной на всю округу несёт, а умертвия всего три, и не сказать, что старые. А ну-к какая корова еще шастает да смердит.
Василиса закрыла глаза и прислушалась к чутью. Лес вокруг стоял мертвой стеной, птицы и те не кричали, а в брошенной деревне было и того тише, даже мышь нигде не скреблась. Это было странно.
— Запомни, Василиса, — вещал монотонно Кощей, — первый признак нежити, существующей самостоятельно, — это тишина. Их боится все живое, поэтому в радиусе нескольких верст может быть «мертвый круг».
— Тут еще что-то есть, — шепотом сказала девочка.
— Уверена? — Горын не стал спорить и припираться, он и сам это прекрасно чувствовал. Знакомый зудящий меж лопаток тяжелый взгляд там в погребе. Говорить девочке он об этом не стал, чтобы не напугать, так что пусть сама чего додумает. А как уснет - еще раз деревню проверит сам.
— Да. Не знаю, кто и сколько, но они где-то здесь.