Глава 5.
– Скажи, ты меня любишь?
Дэниэла уже порядком достал этот вопрос.
– Моя милая, ты и так знаешь ответ.
Катрина, до этого лежавшая на своей огромной кровати, рывком поднялась и крепко обняла молодого инквизитора, сидевшего на полу и опершегося спиной на небольшую тумбочку около постели.
Следом был поцелуй. Юная виконтесса делала все, что ей нравится, с особой страстью и увлечением, а предаваться плотским утехам она очень любила в свои-то семнадцать лет.
– Тебе все еще не хватает?.. – устало произнес Дэниэл, практически равнодушно наблюдая за тем, как Катрина стягивает с него кожаные брюки, за которыми тут же были сняты и портки.
– А ты как думаешь? – улыбнулась девушка, начиная медленно ублажать инквизитора.
Дэниэлу было приятно. Даже очень. Но это ему уже надоело. Сначала его довольно сильно привлекала перспектива может и короткого, но все же необычного романа с молодой и весьма красивой дочерью графа, в конце же концов служителю Церкви быстро стало скучно. Он перестал получать удовольствие от объятий Катрины, от ее поцелуев, от вдыхания запаха ее огненно-рыжих волос, от ночей блаженства, проведенных вместе с виконтессой, даже от простого разговора с ней.
Она стала для него обычной.
***
– Когда у нас с тобой будет следующий урок по основам религии? – тихо спросила Катрина, ведя ноготком одной руки по мускулистой груди Дэниэла, а второй теребя инквизитора за черные волосы, то накручивая их, то нежно оттягивая.
– Пока не знаю наверняка. Возможно послезавтра.
– Неплохо. А то я уж было подумала, что ты назначишь дату следующего занятия не меньше, чем через неделю, как тогда...
– Неугомонная ты, Катрина, неугомонная, как ребенок... – произнес инквизитор, поигрывая длинными рыжими локонами, верхняя половина которых была идеально ровной, а нижняя представляла собой бесконечные каскады волос, созданных не иначе как искуснейшим парикмахером Востока.
– И все таки... Как думаешь, что будет, если мои родители или брат узнают о наших с тобой... занятиях? – тихонько хихикая проговорила Катрина спустя несколько минут мимолетных и не очень поцелуев.
– Говоришь так, будто хочешь этого.
– Конечно же нет! Однако... ты не представляешь себе, насколько приятно нарушать запреты! Мне попросту интересна реакция моей семьи на такие вот... действия со стороны их любимой, невинной Катрины, – довольно мурлыкала виконтесса.
– Тут даже гадать нечего. Меня вздернут без суда и следствия, а тебя хорошенько так отходят розгами, да так, что неделю ходить не сможешь.
– Ух, жестоко...
– Это еще детское наказание, под стать тебе, – усмехнулся Дэниэл.
– Да нет, я про то, что тебя, как ты сказал, вздернут без суда и следствия... Неужели все будут против наших с тобой отношений?
– Естественно. Тебе что, в детстве не читали сказок, в которых бедных принцесс из башен, охраняемых огнедышащим драконом, или же злобным колдуном, спасает прекрасный принц в сияющих латах и на благородном белом коне? Или я, по-твоему, похож на принца?
– Твой кузен ведь сам Святой Крестоносец! Даже тот факт, что он, как твой близкий родственник, может замолвить за тебя словечко, ни на что не может повлиять?
– Был бы мой кузен и я родом не из бедной семьи, то, может, что-нибудь да и вышло бы... Даже титул Святого Крестоносца был добыт моим кузеном потом и кровью. Он выполнял самые гнусные приказы Церкви, от которых большинство храмовников отказывается, ибо без этого он не поднялся бы выше обычного рядового оруженосца. И все во имя нашей Божественной Троицы, мать ее...
– Что ты! Разве служителям Церкви можно так говорить? – воскликнула Катрина.
– А почему нет? Думаешь, Боги нас слышат? Делать им больше нечего. У них всех и своих дел полно, – беззаботно, но в то же время вполне серьезно ответил Дэниэл, потянувшись и положив голову на мягкую шелковую подушку.
Виконтессу явно удивили слова любовника.
– Я думала, что инквизиторы – самые набожные церковники...
– На самом деле, инквизиторы – те же головорезы. Отличие лишь в том, что первые обосновывают свою жажду убийства не потребностью в выживании или деньгах, а тем, что так Боги повелели. Просто кто-то из них действительно верит в это, превращаясь тем самым в ненавидимых всеми фанатиков, а кто-то понимает, что эти слова – лишь прикрытие, – тон Дэниэла становился все более твердым и мрачным, что, как ни странно, лишь слегка раззадорило юную девушку.
– Звучит так, будто ты ненавидишь свою профессию, – Катрина по-детски надула щечки, излюбленным ей рывком плюхнувшись в объятия инквизитора.
– Так и есть.
– И все же продолжаешь быть инквизитором, – отрешенно произнесла виконтесса, описывая ноготком круг по прессу Дэниэла.
– У меня нет выбора, – все так же твердо и уверенно отвечал инквизитор.
– Выбор есть всегда, – Катрина резко стукнула ноготком по центру пресса, взглянув на возлюбленного.
Дэниэл намеренно громко усмехнулся. Но так ничего и не ответил.
– Любимый...
– Что?
– А ты когда-нибудь... убивал невинных по приказу Церкви? – слегка дрожащим голосом спросила Катрина.
– Тут уже с какой стороны посмотреть...
– В смысле?
– Церковь считает виновными в чем-либо чуть ли не большую часть людей. Однако, являются ли они таковым на самом деле – уже другой вопрос, который обычно попросту запрещено спрашивать у викария, будучи инквизитором. В нашей сфере очень ценится исключительная исполнительность.
– Ты часто задумываешься над этой темой?
– Над какой именно?
– Ну... виновны ли были те, кого ты убивал.
– Скорее нет, чем да. Это, знаешь ли, попросту лучше, чем каждый раз над этим задумываться, ибо я, в конце концов, всего лишь инквизитор. Исполнитель.
– Вот оно как...
Дэниэл и Катрина больше не разговаривали. Лишь лежали, наслаждаясь теплом тел друг друга.
***
– Обещаешь, что послезавтра?
– Обещаю, любимая.
– Дэниэл.
– М-м?
– Я люблю тебя.
Инквизитор нежно прижал виконтессу к себе и прошептал:
– И я тебя, моя маленькая озорная лисичка.
– Ты же знаешь, что мне не нравится это прозвище, – игриво произнесла Катрина, слегка прикусив Дэниэла за мочку уха.
– По тебе видно, – улыбнулся парень.
***
Частые шаги инквизитора звонко отражались от стен дворца. Был уже почти вечер, и многие из обитателей замка заканчивали ужинать, а некоторые уже посылали слуг за тем, чтобы те наполнили бадьи теплой водой и еще подали к этому подносы с фруктами и виноградом – излюбленной закуской аристократов, по их мнению идеально сочетающейся с принятием ванны.
Хоть и не сломя голову, но все же быстро слуги бежали по десяткам коридоров и лестничных пролетов, даже не обращая внимания на встречающегося у них на пути служителя Церкви. Один из прислуги чуть было не столкнулся с внезапно вынырнувшим из-за поворота Дэниэлом, но инквизитор на рефлексе отскочил в сторону.
– Дэниэл ли это?
Церковник обернулся. Вот уж кого он хотел встретить сейчас меньше всего прямо у выхода из дворца. Около одного из боковых проходов навстречу ему шел высокий кареглазый блондин с невероятно красивыми чертами лица, одетый в тяжелые латные доспехи, изготовленные из режущего глаз при свете солнца серебра. На поясе у него висел дорогой именной меч в не менее дорогих ножнах, в навершии которого красовался немалых размеров бриллиант. Да, именно таких в нынешнее время обожали дамы.
– Это я, виконт Келиас. Какие-то вопросы к моей персоне? – Дэниэл вежливо поклонился перед рыцарем.
– Не сказал бы. Просто захотел поинтересоваться, как там дела у моей сестренки? Надеюсь, она не ленится и постигает науку с такой же любовью, с какой ее постигал в свое время я, – голос виконта был довольно мягок и по-своему мелодичен, под стать его внешности, что также добавляло шарма к и без этого выразительной внешности Келиаса.
– Не смею разрушать ваши надежды, милорд, ибо ваша сестра довольно способная ученица, даже для своего весьма трудного возраста, – произнес Дэниэл с легкой улыбкой, – а вы, как я погляжу, возвращаетесь с задания?
– Да, я еще не успел переодеться в домашнее. Очередной враг Нотвейла в лице главаря разбойничьей шайки Ротнанга Бессердечного сегодня утром был отправлен моим верным клинком Глевассейном к праотцам, – Келиас показательно положил руку на эфес меча.
– Трудитесь не покладая рук, виконт. Это весьма похвально. Однако, ваш отец все еще не одобряет этих действий, по его мнению не достойных для будущего графа.
– Ничего. Скоро даже он поймет важность моих деяний и сможет по достоинству оценить мой талант как рыцаря нашего славного города! – виконт сам невольно воодушевился собственной речью, что выдавали сверкающие глаза, словно у мальчишки, которому наконец-то разрешили сходить на охоту вместе с отцом.
В словах, и в особенности в постоянной полуулыбке Келиаса ярко отражались его уверенность и добрые намерения. "Бесит" – подумалось Дэниэлу.
– Впрочем, не смею больше задерживать вас своей болтовней, – с легким и добрым смешком сказал рыцарь, медленно повернувшись в направление, откуда шел инквизитор. – До встречи, Дэниэл!
– И вам не хворать, виконт Келиас, – бесстрастно произнес церковник уходящему. – Чтоб ты подавился, рыцарь недотраханный, – зло прошептал он, когда Келиас уже почти скрылся во тьме дальнего прохода.
Ему не нравился дворец. Слишком уж внимательно в нем нужно говорить, а свободу слова Дэниэл очень любил. Он поспешил выбраться на улицу и окунуться в приятную тишину улочек Нотвейла.
Инквизитору очень нравилось ходить по безлюдному ночному городу. Никто не разговаривает, нет назойливых стражников с полумертвыми минами на лицах, недоверчиво взирающих на всех любителей прогулок под звездами, нет орущих во всю глотку детей, то и дело норовящих на бегу врезаться в тебя и сбить с ног. Тихо. Слишком тихо. Спокойствие.
У входа в Церковь его уже ждали. В свете фонаря был виден силуэт рослого мужчины, на нем был обычный походный плащ, за которым поблескивали хоть и изрядно испачканные, но все же не до конца потерявшие свою белизну латные доспехи, которые носили только лучшие рыцари города. По выражению его уже не совсем молодого лица, он явно устал ждать кого-то, а веки то и дело опускались, при этом тут же резко поднимаясь. Возраст также выдавали и уже седые, отлично уложенные и собранные сзади в конский хвост, волосы, хотя ему на вид было не больше сорока пяти.
– Извини за задержку, Кристофан, – сказал Дэниэл мужчине, подойдя к нему поближе.
– Постарайся так больше не делать, – спокойным голосом отвечал рыцарь, – ведь ты же прекрасно знаешь, что я очень не люблю ждать.
После этих слов он резко развернулся и быстрым шагом направился ко входу в Церковь, Дэниэл последовал за ним.
В божьей обители все уже крепко спали, так что Дэниэлу и Кристофану не нужно было даже приглушать звук своих шагов. Они быстро двигались по множеству длинных коридоров, тускло освещаемых свечами, каждый из которых имел ответвление в чью-нибудь комнату, либо погреб, либо тренировочный зал.
– Тебе еще не надоело, Дэниэл?
– Есть немного.
– Не ровен час, как вас с Катриной раскроют, не Келиас, так кто-то другой. Может, все таки скажешь ей правду, раз уж тем более она начала тебе надоедать?
– Знаешь, я буквально недавно понял, что получаю намного больше удовольствия от самого факта существования возможности нашего разоблачения, чем от связи с Катриной. Пока мне это не наскучит, я буду и дальше ее "учителем по основам религии".
– Тебе рано или поздно все равно придется сказать все виконтессе. Не боишься гнева ее брата?
– И что же он мне сделает? – с насмешкой произнес Дэниэл.
– Ну, как-никак, он почти одолел меня в поединке за звание Святого Крестоносца. Тебе не стоит его недооценивать.
– Перед тобой стоит один из лучших инквизиторов, Кристофан, а не какой-то зеленый малец с еще невысохшим молоком на губах, только вчера взявший в руки оружие. Как минимум отбиться и убежать смогу, если на меня нападет не один Келиас. Если же он рискнет выйти против меня в одиночку, то я не буду сдерживаться.
– О-хо, а ты настроен серьезнее, чем я думал, – удивился Кристофан, слегка усмехаясь, – молодой виконт тебе так не нравится?
– Как кость в горле. Единственный его плюс – возможность стать для меня достойным противником, с которым я смогу вдоволь развлечься. В остальном же – крайне пренеприятная для меня личность – законченный альтруист, поборник справедливости, "герой", мать его... Блевать тянет от таких "правильных" выродков.
В ответ последовал довольно неожиданный и громкий смех Кристофана.
– Эй, не смейся так громко! Сейчас еще разбудишь кого-нибудь из этих занюханных святых отцов, – громким шепотом воскликнул Дэниэл.
– Прости, прости. Просто довольно необычно слышать такое, будучи Святым Крестоносцем, по сути – живым воплощением всего тобой перечисленного. Не был бы ты моим двоюродным братом, и мне пришлось бы покарать тебя.
– Это все равно создано лишь для того, чтобы людям было на что надеяться и во что верить. На деле же, мы ведь оба знаем, что никакой ты не святоша.
– Ну, что есть, то есть братец, – выдохнул Кристофан.
По итогу они пришли в самый крупный тренировочный зал на территории Церкви. Кристофан парой ловких движений пальцами отстегнул ремешки доспехов, оставшись лишь в одних простых облагающих штанах да в черной майке, даже не пытающейся скрыть отличную фигуру пускай уже не молодого, но все еще крайне сильного рыцаря. Дэниэл сделал то же самое, сняв свою черную сутану и серебряный крест – отличительный знак каждого священнослужителя – и предстал в своих кожаных брюках и белой рубашке.
Кристофан достал из ножен длинный палаш, до этого висевший у него на поясе, в то время, как Дэниэл разминал кисти рук, в конце достав из-за пазухи два кинжала с широкими лезвиями.
– Готов? – спросил Крестоносец, встав в стойку.
– Как всегда.
– Давай сегодня представим, что ты столкнулся с Келиасом. Ну же, нападай!
– А ты знаешь, как нужно меня провоцировать, черт побери!