Пролог к хаосу
В вакууме повседневного существования, где подлинные чувства вытеснены ироничной отстраненностью, а реальность подменена цифровым фасадом, рождается извращенная жажда. Это жажда не созидания, но хаоса — единственной силы, способной пробить скорлупу глянцевой пустоты. Когда человек перестает быть участником собственной жизни и превращается в ее мемолога, пассивного наблюдателя, оценивающего катастрофы по десятибалльной шкале, он рискует призвать в свой мир силу, которая не понимает иронии. Это история о том, как приглашенный ради забавы живой артефакт первобытного мира, ходячий символ разрушения, становится не просто контентом, а зеркалом. Зеркалом, в котором отражается не лицо, а зияющая дыра в душе, и которое в конечном счете безжалостно поглощает и своего владельца, и хрупкий мир, который он так отчаянно презирал.
Глеб был 23-летним задротом, ветераном анонимных имиджборд и онлайн игр, человеком, чья реальная жизнь давно схлопнулась до единственной функции — быть аватаром. Он не жил, а скорее, перманентно присутствовал онлайн, где его истинная личность растворилась в потоке тредов, рейдов и токсичных комментариев. Его мир состоял не из людей, а из никнеймов, не из событий, а из хайповых инфоповодов. Вся его энергия уходила на поддержание статуса героя в онлайн-играх и коллекционирование мемов, которые служили ему одновременно и языком, и системой ценностей, и единственным способом взаимодействия с враждебной вселенной.
Его физическая оболочка была лишь жалким, заброшенным приложением к его цифровому "я". Тело, бледное и рыхлое, напоминало сырое, не поднявшееся тесто — прямой результат диеты, состоящей из священной троицы отшельника: энергетиков, пива и пиццы "четыре сыра". Сальные, слипшиеся волосы неопрятными прядями падали на лицо, скрывая под собой не только россыпь подростковых прыщей, но и глаза — тусклые, лишенные фокуса и пустые, как черные дыры даркнета, бездумно поглощающие гигабайты бесполезной информации. Он вечно ходил в одной и той же растянутой футболке с логотипом 4chan, покрытой картой застарелых пятен неизвестного происхождения, словно это была не одежда, а боевая униформа, пропахшая потом и презрением к миру за пределами монитора.
Комната Глеба была материальным воплощением его внутреннего хаоса, это была не просто берлога, а настоящая свалка артефактов цифровой эпохи. Пустые банки из-под "Monster Energy" громоздились в углу, образуя шаткие, липкие башни, похожие на небоскребы в постапокалиптическом городе. Под кроватью, среди комьев пыли и окаменевших крошек, покоились устаревшие материнские платы и видеокарты — кладбище его прошлых апгрейдов. Воздух в комнате был густым и тяжелым, пропитанным едкой смесью запахов пота, перегретой электроники и несвежих носков — смрад, который Глеб считал ароматом подлинной свободы.
Его родители жили в другом измерении. Отец, Игорь Николаевич, был типичным нуворишем: вечно орал в телефон про нефть марки Brent, считая сына ошибкой молодости. Мать, Светлана, тратила жизнь на салоны красоты и охоту за сумками Birkin, глядя на Глеба как на испорченный аксессуар, который нельзя вернуть в бутик. Они не требовали от него многого — лишь не лезть в их идеальную, отфильтрованную для Instagram реальность.
— Глеб, ты когда-нибудь вылезешь из своей берлоги? — крикнула мама Света из кухни, помешивая свой утренний смузи из авокадо и спирулины.
— Зачем? — буркнул Глеб, не отрываясь от монитора, где он лайкал пост про эксперименты отряда 731. — Мир снаружи — говно.
— Это ты говно, — вмешался папа Игорь, листая котировки на планшете. — Сходи хоть воздухом подыши, а то воняешь, как бомж.
— Это мой аромат свободы — огрызнулся Глеб. — Вам не понять.
— Свободы от чего? От мозгов? — фыркнул отец. — Убери этот бардак, пока я не выкинул твои железки на помойку.
— Попробуй, — бросил Глеб, — и я выложу твои фотки из 90-х в тред. С челкой и в малиновом пиджаке.
Отец замолчал, а мать закатила глаза. Их сын был потерян для общества, но это их мало волновало — главное, чтобы он не портил им фон для сторис.
Глеб не просто махнул рукой на реальный мир — он объявил ему войну, выбрав тактику полного игнорирования. Его душа, словно цифровой беженец, нашла убежище в самых темных и зловонных закоулках даркнета. Там, в анонимности и мраке, он чувствовал себя дома. Часами он мог поглощать видео с шокирующей жестокостью, не испытывая отвращения, а скорее, странное, извращенное удовлетворение, словно прикасаясь к чему-то предельно настоящему, лишенному лицемерной морали. Треды, посвященные теориям заговора и грядущему концу света, были для него не страшилками, а желанным прогнозом погоды. Однако пассивного созерцания ему стало мало. В его воспаленном сознании созрело желание — перестать быть зрителем и стать режиссером Апокалипсиса, держать первобытный хаос на поводке.
Эта навязчивая идея нашла свое воплощение в три часа ночи, в тот мертвый час, когда мир нормальных людей погружен в сон, а мир Глеба, наоборот, кипит активностью. Бесцельно пролистывая очередной сомнительный форум под названием "Фауна Африки (продам)", он наткнулся на объявление, которое, казалось, было написано специально для него. Корявый, машинный перевод с неизвестного языка бил прямо в цель: "Продажа обезьяна бабуин. Мужчина, 3 года. Очень социальный, уважает бананы. Доставка из ДР Конго. Надежно". Эта лингвистическая катастрофа, лишенная всякого намека на маркетинг, кричала о своей подлинности. А цена — 5 биткоинов — звучала как сакральная плата за право обладания артефактом из другого, дикого мира.
В его сознании павиан мгновенно превратился из примата в идею, это был живой мем, идеальное оружие для разрушения стерильного благополучия родительского дома. Вселенная наконец услышала его немой крик и послала ему идеального союзника. Мысль о бабуине полностью захватила его, вытеснив все остальное. Засыпая в своей пропитанной запахом застоя кровати, Глеб уже не видел снов — его мозг лихорадочно прокручивал варианты, как можно быстрее и незаметнее заполучить заветные битки, чтобы оплатить свой билет на представление, где он будет главным действующим лицом.
Утро следующего дня:
— Эй, батя, — крикнул Глеб, вваливаясь в кабинет отца. — Скинь биткоины.
— Чего? — Игорь оторвался от ноутбука, щурясь поверх очков. — Зачем тебе?
— Инвестиции, — соврал Глеб с каменным лицом. — Хочу вложить в будущее.
— В будущее? — хмыкнул отец. — Ты свое будущее уже просрал. Ладно, бери, но если потеряешь — не ной.
— Не потеряю, — ухмыльнулся Глеб, уже мечтая о славе в интернете.
Спустя полторы недели ожидания, наполненных лихорадочными мечтами о славе в интернете, к особняку Глеба подкатила ржавая "Газель" с замазанными грязью номерами, словно вынырнувшая из подпольного мира даркнета. Из кабины, хрустя гравием под тяжелыми ботинками, выбрался мужик с суровым, безразличным лицом: шрам, пересекающий пол-лица от виска до подбородка, придавал ему вид пирата из дешевого боевика. Не говоря ни слова, он открыл заднюю дверь фургона, вытащил металлическую клетку, покрытую пятнами ржавчины, и с глухим стуком поставил её на землю. Внутри сидел павиан — молодой самец с мощными плечами и взглядом, в котором сквозило холодное презрение, будто он уже знал, что этот мир не готов к его приходу. От зверя разило джунглями — влажным, землистым запахом, смешанным с едким смрадом его собственного дерьма и чем-то неуловимо диким, что Глеб мысленно окрестил "ароматом свободы". Мужик молча сунул Глебу мятый лист бумаги с невнятными печатями, буркнул что-то невнятное и исчез так же быстро, как появился. Глеб, сердце которого колотилось от восторга, наклонился к клетке, чувствуя, как адреналин заливает вены. "Ты мой пропуск к популярности, Вася," — прошептал он, глядя в глаза бабуину, чья морда, казалось, выражала насмешку над его амбициями. Родителей в доме не было — Игорь уехал на очередную сделку по нефти, а Светлана отправилась в спа-ретрит в Дубае, а потом они должны были встретится в Милане на совместный шопинг, оставив Глеба в их стерильном особняке одного, что только подогревало его жажду хаоса.
Втащив клетку в свою комнату, Глеб с трепетом открыл замок, и Вася, не теряя времени, выскочил наружу с грацией, которая скрывала его разрушительный потенциал. Через час он уже восседал на заваленном хламом столе Глеба, хрустя чипсами Lays, которые выудил из открытой пачки. Его мощные лапы сгребали картофельные крошки, а кетчуп, который он нашел в пакете из доставки, размазывался по монитору, оставляя жирные красные полосы на экране, где еще мигала вкладка с форумом. Вася не просто ел — он исследовал, разрушал, присваивал пространство, срывая провода с полки и швыряя пустую банку из-под пива в угол. Его движения были одновременно ленивыми и угрожающими, а взгляд, брошенный на Глеба, говорил: "Я здесь главный". Глеб, не теряя времени, схватил телефон и снял первый тикток с Васей, который тут же взорвал платформу: ролик набрал тысячи лайков за считанные часы. Появились сотни комментов: "Как ты его привёз?", "Это не котики, это топ контент!", "Вася — новый король интернета!". Кто-то даже написал: "Глеб, ты молодец, но следи за ним, а то он тебя сожрет". Глеб, упиваясь первыми волнами хайпа, не заметил, как Вася, доев чипсы, принялся грызть край его клавиатуры, оставляя на пластике глубокие следы клыков. Хаос, который Глеб так ждал, уже пустил корни в его комнате, и это было только начало.