ЛАМПА
Так как Хинкон – бог бедности, денег на квартиру или хотя бы комнату у него не было. Мали естественно не хотел ему отдавать свой фургон, а значит, Хинкон расположился в кабинете Бармена. «Я тебя не потесню?» – спросил он хозяина, на что тот просто хмыкнул: «Я уже не удивлюсь, если весь ваш пантеон переедет сюда. Я надеюсь, ты хотя бы не храпишь». Хинкон пожал плечами. Вдруг он заметил на столе Бармена фотографию подростка в рамке и удивлённо спросил: «У тебя есть дочь?»
Бармен кивнул и впервые за всё время посмотрел на бога, Хинкон вздохнул: «У меня вот тоже ребёнок есть, сложно с ними, да?»
– Насколько я помню, у тебя сын – сухо ответил Бармен, почесав рога.
– И что? Когда им исполняется шестнадцать, с ними одинаково сложно... – вновь вздохнул Хинкон.
– Я её почти не вижу, поэтому нет. Не сложно.
– Я Раку тоже теперь не вижу.
Они замолчали.
– А у неё твои рога – заметил Хинкон.
– И копыта – сказал Бармен.
– А разве не мамины?
– У мамаши ноги кривые.
И снова они замолчали.
Вдруг бог состроил не очень довольную физиономию и огляделся: «Есть что пожрать?» Бармен тяжело вздохнул: «Сейчас» и направился к двери.
– Козёл, а козёл! – позвал его Хинкон.
– Что? – Бармен обернулся.
– Дай молока?
– Ме-е-е...
Бармен скрылся за дверью.
За барной стойкой Мали познавал работу Бармена, и судя по всему, ему это не нравилось. Ну, то есть, нравилось, особенно та часть, где надо пробовать виски. Бармен посмеялся над попытками Мали не уронить шейкер и ушёл к холодильнику. Там он взял всего по чуть-чуть, но этого чуть-чуть оказалось много. «Воровать не хорошо» – сказал бог, наблюдавший за ним, «Я кормлю нашего бедного гостя», – оправдался Бармен, на что Мали сказал, что Хинкону достаточно плошки лапши, засунул всю еду в холодильник и достал нужный пакет.
Хинкон смирно сидел в кабинете, только не знал, куда деть длинные руки, как бы он их ни пристраивал, они затекали и жутко болели. В конце концов, он растянул их вдоль стола и спокойно расслабил плечи. Он продолжал разглядывать кабинет и постепенно пришёл к выводу, что на самом деле, это место совершенно ничьё. Хинкон – бог бедности, легко определяет, какая вещь имеет хозяина, а какая нет. В кабинете ему было не комфортно, там была дорогая и вроде уютная мебель, но при этом ощущение было, словно ты находишься в пустоте. Словно хозяин ещё не понял, зачем ему эти стол, стул и шкаф.
Наконец, Бармен вернулся с двумя тарелками лапши, они начали есть. Для бедного бога Хинкон ел на редкость спокойно, а Бармен слишком неуклюже, он постоянно задевал рогами настольную лампу и тихо матерился. «Что-то не так?» – спросил Хинкон, Бармен потирал рог: «Я просто никогда не сидел с этой стороны стола».
– Потому что надо обустраивать комнату так, чтобы удобно было везде, – ответил бог, прожевав еду.
– У меня нет времени, – отмахнулся Бармен.
– Не оправдание.
– Это мне говорит тот, у кого дома настоящая свалка?
– Зато это удобная и уютная свалка.
– Мне, может, тут тоже удобно.
– Однако ты рогами бьёшь лампу.
– И что? Я привыкну.
– А не проще её переставить?
– Знаешь, что? В своём кабинете я сам буду решать, где стоять лампе.
– Ну – ну. В твоём, конечно.
Весь день Бармену не давал покоя собственный кабинет, он как будто всё время был слеп, а теперь промыл глаза и увидел, насколько ему неудобно. То лампа опять бросается под рога, то колени упираются в тумбочку, а на столе куча ненужных бумаг. В конце концов, когда лампа избила его как боксёр, Бармен выдрал её из розетки, собрал кучу каких-то бумажек, о назначении которых он не знал и не хотел знать, на пути столкнулся с мусоркой, её тоже собрал и выбежал на задний двор. Весь этот хлам, а может, просто вещи, он собрал в кучу и поджёг. Горело хорошо, пахло пластиком. Бармен достал сигарету и прикурил от костра, почему-то ему показалось, что вкус табака изменился, да и дышать стало как-то легче. Он вернулся обратно в кабинет и стал собирать остальное: какие-то бутылки, скляночки, книги о рыбалке, дырокол – словом, всё, что не касалось отчётов, документов и портрета Вилли.
Всё сгорело дотла, только еле уцелевшая лампа торчала из костра и досматривала последнюю сцену в своей жизни. К Бармену подошёл Хинкон и тоже закурил: «И что ты тут натворил?» Бармен с задумчивым видом ответил: «Мне кажется, я начинаю понимать, о чём ты говорил. Я избавился от хлама, может быть, моя жизнь теперь тоже очистится».
«Идиот», – выдохнул Хинкон – «Надо было просто лампу переставить».