Астрид

But if we die together now
We will always have each other
I won't lose you for another
And if we die together now
I will hold you till forever
If we die together
Die together now
Amanda Tenfjord «Die together»

     «Ты будешь моей свидетельницей на свадьбе!» — вот что заявила мне Элиза днём позже после того, как мы вернулись с полицейского участка.

    И этим заявлением я была шокирована. Не просто шокирована, а едва не свалилась в обморок я потому, что в глазах сразу потемнело и я вновь оперлась о стену.  Дружек вообще было трое — я и двое каких-то лучших подружек Элизы. Их я видела тогда, когда мы поехали в свадебный салон выбирать платье для невесты. Там я тоже познакомилась с родителями Элизы — двое милых людей, не менее прекрасных, чем сама девушка. Мужчина выглядел опрятно и сдержано. О каждом платье Элизы он говорил, что оно ей к лицу, что оно выглядит прекрасно, что оно подчеркивает фигуру. Зато женщина не сдерживала комментариев — то слишком откровенное, у того подол не слишком пышный, третье не модное, ещё одно не настолько женственное, как нужно. Я просто поднимала палец вверх, потому, что в платьях больше разбиралась моя мама, а я никогда их не любила. В конце концов мы оббегали восемь свадебных салонов. Восемь!! И в последнем нашлось платье, что идеально сидело по фигуре Элизы и понравилось всем нам.

    Затем мне пришлось ещё и с Феликсом и его друзьями с университета разъезжать в поисках костюма. Точнее, это были два друга и Магнус, как партнёр и как «очень близкий товарищ». Если те два постоянно высмеивали вид Феликса в стильных, темно-синих и черных костюмах, то Магнус давал вполне объективные комментарии. До того дня я и не могла представить, что существует так много разновидностей мужских нарядов. Но выбирать костюм с парнями мне понравилось больше потому, что Феликс остановился уже на третьем, а потом мы вместе пошли в бар. Я, правда, выпить смогла только стакан ледяного ананасового сока.

     Затем мы поехали на менее приятное действие — в полицию на дачу каких-то дополнительных показаний перед психотерапевтом. Я рассказала пухлому мужчине с бэйджиком всё то же, что рассказывала и Феликсу. Не знаю, какие они сделали выводы по моим словам, эти полицейские, но я даже не волновалась когда говорила.

    И вот сейчас я сижу перед зеркалом, мне в волосы вплетают бело-розовые ленты, а я тем временем делаю какой-то примитивный макияж, в то время как лица двух других дружек Элизы сияли. Я с завистью смотрела на Лауру и Кэти — тех самых дружек. На нас троих пошили светло-розовые платья с широкими лентами-поясами и бантиками на спинах и дали букетики из светлых роз в руки. Я не видела ни банкетного зала ни украшений и прочего, но у Элизы было чувство стиля и, возможно цвет из свадьбы будет именно светло-розовой? Интересно, согласился ли на это Феликс? Ха-ха. Знает ли он?

    — Эй, ты какая-то бледная. — пнула меня в плечо Лаура, в то время, как Кэти завязала последний бант моей причёски.

  — Ну, я же недавно в кому грохнулась, не забывайте. — засмеялась я, прикрывая рот рукой.
   — Съешь апельсин. Я слышала, что если есть много цитрусовых, то уйдет бледность. Тем более сейчас, в конце осени, этих цитрусов завались. — Кэти протянула мне оранжевый фрукт. Я взяла его и уставилась но яркую кожуру.

   — Если есть много цитрусовых, то вскоре кожа действительно уже не будет такой бледной, но ты станешь похожей на леопарда. Вся в точках и пятнах. — Лаура забрала у меня апельсин и отложила его в сторону. — Тем более, ты можешь вымазать платье. — вздохнула она.

— Ладно-ладно… — пробормотала я.
    Я уже предвкушала как перед нами откроются двери церкви, как заиграют свадебная музыка, под которую будет идти Элиза, шурша подолом платья. А саму свадьбу пара решила праздновать в каком-то новом банкетном зале где-то далеко за городом, в лесу. Звучит не очень, но я слышала, что там очень даже романтично. Даже не знаю как свадьбу успели организовать всего за пол месяца. Пока я лежала в больнице, отходя от комы, то Феликс с Элизой уже начали планировать празднование. Это и хорошо, что я не пропустила свадьбу брата. Я бы никогда себе не простила. Но скоро судьба завертит и меня, и его и Элизу — всех в калейдоскоп ярких событий.

    — Выгляжу шикарно! — прокомментировала Кэти. — Мне так нравиться это платье. Я бы носила его не только для свадьбы подруги.

— Так носи. — засмеялась Лаура. — Я вдруг вспомнила как мы втроём поспорили на то, кто первый выйдет замуж.

— Что? Интересно… — вникала я в их разговор. — И кто же выиграл?

— Элиза, конечно. Хотя должна была я. — вздохнула Кэти. — Но мой жених сбежал из-под алтаря в день свадьбы. Ничего более позорного быть и не может.

—Ох, мне так жаль. — я коснулась локтя девушки. Она выглядела очень красивой — даже красивее, чем Элиза. Я даже не могу поверить, что обе такие красотки могут дружить между собой. Она была смуглой, высокой, с большими глазами, длинными ресницами, пухлыми губами и плавными формами.

  — Да он был придурком. — выдохнула девушка.

— Зато теперь мы должны Элизе то колье, помнишь? В виде сердца. На него мы и поспорили! — увлечённо и восторженно заметила Лаура. Эта была худенький и низенькой, рыжей, носила очки, но имела ослепительную улыбку. 

— Да, точно. Вряд-ли мы найдем сейчас такое. Может, похожее. — пожала плечами Кэти.

   Мы находились у Феликса ломая пока хозяева уехали в салоны для подготовки своих образов. Минут через десять мы набросили куртки, потому, что как-ни-как ноябрь на улице, и сели в машину Кэти, чтобы ехать к церкви. По дороге мы решили зарядить своё настроение лёгким ритм-энд-блюзом по радио, но лично мне это не помогало совсем. Я чувствовала себя неудобно. В платье, в туфлях, с всеми этими лентами. Ещё переживала из-за предстоящего венчания. Из-за последнего грудь сдавил вовсе не лиф платья, а страх, который скомкал рёбра. Я боялась потерять Феликса навсегда. Боялась, что теперь он станет слишком взрослым, чтобы называть меня «сестрёнка». Но он уже взрослый мужчина. Стоит только вспомнить его лицо, склоненное над чертежами и внимательно изучавшее их.

    Машина беззвучно остановилась перед церковью. Возле неё уже стояли некоторые гости и свидетели бракосочетания. Выйдя из машины, я приглядела своих родителей. Мама стояла в новой белой шубке и, судя по сведеным домиком бровям, уже нервничала. Но когда родители заметили меня, то переживания как ветром сдуло.

— Ты посмотри кто к нам идёт! Это же наша дочь! В последнее время я начала думать, что у нас с тобой два сына, Адам. — вместо приветствия сказала мама. Шутки у неё слишком колкие.

— Да-да… Это платье выбирала Элиза, не я. Я тут как свидетел со стороны Элизы. — сказала я, махнув перед из лицами маленьким букетом.

— Почему не со стороны своего брата? — нахмурился отец.

— Ну, там его дружбам пришлось одеть темно-синие фраки с голубыми бабочками. Мы обе посчитали, что платье на мне будет выглядеть несколько лучше. — мрачно сказала я, совершенно не желая отчитываться.

    Отец оглядел меня с ног до головы, заглянул даже в декольте платья, ведь я расстегнула молнию куртки. Видимо, он оценивал моё состояние сейчас. На самом деле я чувствую себя немного лучше с того времени, как покинула больницу, но изменений в теле не увидела. Сегодня голова кружилась лишь однажды, а тошноту я надеюсь вообще не встретить. Хотя, не знаю, на вечеринке будет много алкоголя. Сдержусь ли я? Главное потом не увидеть позорный ролик в интернете. 

— Ты тут походи, дочка. Приглядись хорошо кто с кем пришел. Кто с парой, кто без. Тут ведь не только наши родственники, но и много просто уважаемых людей, с которыми мы обязаны иметь связи. Они нам ещё жизнь спасут, вот увидишь. — взялся да своё отец, перейдя на более низкий тон.

— Опять ты о своих связях? Я выйду замуж только по любви. Точка. Когда ты уже поймёшь? — я даже не видела смысла снова ему это объяснять, поэтому развернулась на каблуках и хотела от них отойти, но отец схватил меня за локоть и привлёк к себе.

— Не припирайся. Я разве что-то говорил о замужестве? Приглядись. Это не помешает. — раздражённо прошипел он мне на ухо, а его пальцы сильнее сжали плечо. Я выдернула руку из его руки.

— Я учту твои слова. — подняв подбородок повыше, я откланялась перед ним, сгорая от злости и пошла прочь, ведь машина Элизы и Феликса уже прибыла.

*
    Я судорожно сжала маленький букетик в руках. Первая свадьба на которой я буду в этой жизни. Свадьба моего брата. Моего дорогого и любимого брата. Сердце колотило как бешеное. Мы скоро должны были выходить, потому, что за дверьми я слышала разговоры ожидающих гостей. Всё, прощай мой маленький брат. Заиграла медленная музыка и в этот миг душа упала в пятки. Двери открывались так медленно, словно издевались над нами — являя щёлочку, которая всё больше росла и росла.

Элиза сделала первый шаг. Она была грациозна.

Элиза сделала второй шаг. Она была идеальна.

Элиза сделала третий шаг. Она была прекрасна.

   Вместе с ней медленно шагали и мы — сначала Кэти, за ней Лаура, а последней шла я.

   Элиза была прекрасной. Мелкие блёстки рассыпались по скромному подолу делая его невесомым, лиф облегал талию, подчёркивая фигуру, в ушах висели диамантовые серьги, а волосы уложили в белоснежные кудри. Почему она так прекрасна? Может, я женюсь не ней?

   Мы шли за невестой в немного более скромных нарядах — в платьях немного ниже колен, нежно-розового цвета с таким же сиянием, как у Элизы. Элизу вёл под руку её сдержанный папа, держа спину ровно. Я невольно подметила, что спина моего отца выглядит могущественнее и шире. Я не видела лица Элизы, но зато видела как одухотворённо она идёт по дорожке между рядами кресел. На креслах ее строгими глазами осматривали аристократы, бизнесмены залипали в телефоны и даже не пытались сделать вид, будто интересуются происходящим, дети (а особенно чья-то маленькая дочь) восхищённо рассматривали фигуру в белом платье и вереницу нежных девушек за ней — нас.

    На другом конце свою будущую жену ждал мой брат. Он выглядел и легко и тяжело одновременно — лицо побледнело, руки безвольно висели, зато даже сквозь костюм было видно как напряжены его плечи. Вместе с ним переживала и я. Если бы на меня так упорно смотрело сотню гостей, половину из которых я вовсе вижу впервые, я бы упала в обморок. Но не я была главной на этом торжестве, а Элиза и Феликс, поэтому каждый взял на себя по пять десятков взглядов, чтобы было легче.

   Элиза сделала последний шаг и отец девушки скромно отступил в сторону. За девушкой выстроились и мы. Мне пришлось спрятать лицо за Кэти, чтобы другие гости не увидели мою печаль. Часто бывает, что люди плачут на свадьбах — могу сказать даже исходя не из статистики или практики, а из этого момента. Мама Элизы и моя мама захлёбывались в слезах. Моя мама уткнулась носом в плечо папы и было видно как костюм отца в том месте промок. Но мама невесты вытирала слёзы  белоснежным платком потому, что муж принимал участие в ритуале бракосочетания. Но я не плакала. Я была уверена, что я не заплачу на свадьбе своего брата потому, что я стойкая, я намного более стойкая, как отец. В какой-то момент я подумала, что к чёрту эту стойкость и хотела позволить слезе проложить дорогу по щеке, но потом наткнулась на лицо Феликса. Теперь оно сияло от счастья, от бодрости, от… любви. Да, он смотрел на свою будущею жену так, как голодный человек смотрит на кусок торта, так, как слепой, который вдруг начал видеть. В этот момент грусть покинула меня. Марш стих последним аккордом и сотня человек замерла в ожидании.

    Элиза и Феликс взялись за руки, чтобы видеть лица друг друга. Повисла густая тишина и только два их сердца в унисон били ритм любви.

— Я, как служащий Господа, как сын его и покровитель, имею честь сегодня объединить две души верующие воедино. — сказал священник торжественно. — Господь рад видеть все эти души, собранные сегодня как свидетели бракосочетания перед Богом. В этот день перед нами стоят Элизабет и Феликс, два дитя. В этот день их любовь соединиться под фамилией Либеро , но совершенно не это станет их общей радостью, а их ярые и искренние чувства к друг другу. Дорогие мои брат и сестра, произнесите же клятву за мной, чтобы Господь мог благословить вашу семью на благополучие, а чувства на долговечность. — священник глянул на Феликса. — Клянёшься ли ты, сын Божий, Феликс, что вечно будешь превозносить Элизабет, как любовь свою?

   Феликс прокашлялся, а потом его глаза засияли ярче прежнего.

—Клянусь… — сказал он нежно, почти интимно.

— Клянёшься ли ты, Элизабет, что твои чувства чисты и ярки, как безгрешная душа? — обратился священник к девушке.

   Я затаила дыхание, пока Элиза собиралась с духом. Пальцы вспотели, сердце стучало. Если даже я чувствую такое бешенство, то страшно даже представить какие ощущения у Феликса!

   — Я клянусь… — Произнесла Элиза и изо моего рта вырвался вздох облегчения.

   В полной тишине раздался всхлип моей матери.

   — Если так, то два новобрачных могут обменяться кольцами, символами крепости их любви. — позволил священник.

   На алой подушке он протянул молодым два золотых кольца. Я медленно наблюдала, как Феликс принял эту подушку из его рук и взял с неё маленькое, крохотное колечко. В другую рук он нежно положил руку Элизы. Теперь плакала уже девушка, прикрывая рот рукой. Феликс одел на ее палец кольцо и люди из кресел тихо зааплодировали. Девушка хотела взять с подушки второе кольцо, но пальцы дрожали. Мне даже показалось, что сейчас оно выпадет из нежных пальцев. Но Феликс вовремя помог ей и вскоре второе кольцо тоже было одето на его руку.

    Священник не успел ничего сказать как оба прильнул друг к другу губами и слились в недели поцелуе. Я отвела взгляд, потому, что это показалось мне слишком интимным, но вот сотня людей в зале зааплодировали, наблюдая за этим во все глаза.

  — Эй, помоги мне. — ткнула меня в бок Кэти, протягивая бокалы.

   Я ничего не поняла, но взяла два бокала в руки. Лаура передала ей бутылку со светлой, пенящей жидкостью. Наверное, шампанское! Вскоре оно оказалось в двух бокалах, а Кэти ещё раз ткнула меня в бок, кивая на целующуюся пару. Когда они отстранились друг от друга, то я протянула им шампанское. Правда, я не понимала зачем, но, видимо, так надо. Мне никто не объяснил что делают свидетели на свадьбе, поэтому я просто собиралась делать всё, о чём меня попросят Лаура или Кэти.

    Мне показалось, что Феликса и Элизу словно подсвечивает какой-то божественный ореол. Словно, их чувства вдруг стали материально проявляться, словно чувства настолько ярки, что рвутся наружу. На душе стало так тепло, что я позабыла о своих тревогах.

*
   Шумные разговоры за столами длились уже который час. Мы сидели в ресторане, в красивом, роскошном банкетном зале. За самым большим столом сидели жених с невестой, а по обе стороны от них — близкие родственники. Я сидела впритык к Феликсу, а с другой стороны нервно играла вилкой мама. Она мне вынесла все мозги по поводу того, что она переживает насчёт подарка для Феликса и Элизы. Она выбрала какой-то очумительный подарок, но не уверена нужен ли он им и понравиться ли им. Папа качал головой, когда она говорила сколько времени потратила на выбор, но в итоге полетела в Италию, чтобы проверить здоровье (по плановому осмотру) и нашла этот подарок в первом же магазине Рима, который встретился ей по пути.

   Я же о подарке не подумала. У меня пока не было денег, чтобы его купить, но позже, когда будут, я обязательно им что-нибудь подарю. Это будет первым моим приобретением за заработанные средства.

   Мужчина-ведущий, который ещё совсем недавно огласил начало свадебного банкета, опять вышел на полусветлую сцену и взял в руки микрофон. Тут же стихла тихая музыка, что лилась по залу.

— Дорогие дамы и господа, этого момента ожидали все, присутствующие здесь. Самый трогательный, самый интригующий, чувственный и нежный момент этого вечера. Кто-нибудь попробует угадать о чём идёт речь?... — ведущий сделал напряжённую паузу, но никто из аристократов не попытался угадать, поэтому повысила тишина. Кто-то в зале недовольно цокнул языком. — Я о первом танце молодых! — сказал он в пустоту, но уже немного нервным тоном, и поправил воротник. — Что ж… Э-э… Просим молодую семью Либеро ов станцевать нам и… Э-э… показать нам свои чувства. — ведущий взмахнул рукой в сторону двух фигур, стоящих на танцплощадке.

   Надо же, а я и не заметила как они ушли. Но сейчас они выглядели такими хрупкими и чувственными. Между ними было всего небольшое расстояние. Кажется, они замерли в танцевальной позе. Тишина пронзили первые ноты танца. Вальсовый, чувственный ритм наполнил помещение. Они начали движения. Я не сводила глаз с того, как две фигуры перемещались по танцплощадке, забыла как дышать. Кажется, они ходили на какую-то танцевальную подготовку, но сомневаюсь, что там могли научить танцевать так живо. Это был не просто первый танец молодых, не просто вальс и не просто набор движений и комбинации передвижения ног и рук, а способ проявления их любви. Они выливали любовь в танец. Возможно, только я видела в их вальсе такое тепло. Возможно, только я следила за ними и даже в полутьме видела сияние из глаз. Возможно, я всё это придумала, ибо мне хотелось, чтобы это было так. Они продолжали кружить по танцплощадке, как два лёгких мотылька, как падающие осенние листики, как две лодки на озере. Движения были в такт и плавными, резкими и неумелыми, профессиональными и неожиданными. Элиза обернулась вокруг своей оси, когда острый аккорд пронзил уши. Феликс схватил её и притянул к себе, а потом она прогнулась назад, повиснув только на его руке. Это движение слилось с последним звучанием музыки и их фигуры замерли. Тишина. Я живо оглядела лица аристократов. О нет, слишком неправильный для них танец. Слишком не идеальный, слишком живой. Слишком дикий. Слишком яркий. Не такой, как положено. Кто-то мотал головой. Кто-то сжимал губы. Кто-то закатывал глаза. Я перевела глаза на маму с отцом. Кажется, они были поражены. У них не хватало слов или действий, чтобы передать этот восторг.

   Я единственная встала с места и медленно зааплодировала. Было неловко. Глупо. Сердце стучало очень быстро, хотя к этому его привёл всего лишь танец, и то не мой. Чужой. Всего лишь чувства, пульсирующие вместе с музыкой. Мои хлопки поддержал отец. За ним стала хлопать мать. Потом я увидела, как со своего столика поднялся Аксель, а за ним ещё несколько человек. Наконец танцующие одержали то, чего были достойны, хотя, сомневаюсь, что это можно оценить хлопками. Но кое-что впало мне во взгляд — Магнус не хлопал. Почему? Что он задумал? Он остался сидеть на месте, держа в руке бокал вина. Слава Богу, что не смотрел на меня синими глазами так испепеляюще, как прежде. Но потом парень словно почувствовал мой взгляд и резко повернул ко мне голову. Я отвела взгляд и сосредоточилась на Феликсе и Элизе. Оба стояли счастливы.

*
   — Здравствуйте, мисс Паладжо. — сказал мой отец какой-то пожилой даме. — О, Кристиан, здравствуй и ты.

   Я пыталась быть дружелюбной ко всем, с кем он меня знакомил, ведь это свадьба моего брата и не хотелось портить ничего. Но все эти Кристианы, Бернарды, Гастоны, мисс Паладжо, миссис Делон, мистер Хаус и другие… Они просто слились в одну серую толпу вечно недовольных и скучающих людей.

— Мистер Либеро … Мои поздравления. — улыбнулся парень, державший под руку бабулю.

— Спасибо, Кристиан. Мне тоже очень нравиться праздник моего сына. Как тебе креветочные тарталетки? По-моему у них замечательный вкус. — тёплым голосом сказал отец.

   Что? Какие ещё тарталетки? Он серьезно? Говорить на свадьбе сына о каких-то тарталетках? Таскать меня с собой ради того, чтобы поговорить о креветочных тарталетках?

— Не очень люблю креветки. У меня, вообще-то на них аллергия… — ответил Кристиан.

   Отец неловко кашлянул.

— А… Это моя дочь. Это Астрид. Вы с ней ровесники. — представил меня отец, толкая плечом вперёд.

   Если креветочные тарталетки — это всё, что нужно с ним обсудить, то я с удовольствием. Но в светских темах осталась ещё погода, несправедливость цен, расхваливания роскошности свадьбы Феликса и прочее, прочее… Слишком много слов, слишком мало времени.

— Очень приятно. — Кристиан протянул мне руку и я пожала ее, хотя было неловко.

— Мисс Паладжо, у вас восхитительные серьги. Где вы их купили? Где-нибудь в лучших ювелирных Парижа? — встряла в разговор моя мама.

   Бабуля поднесла к ней глаза за толстыми стеклами очков и улыбнулась золотым ртом. Меня передёрнуло. Это могла бы быть милая дама, если бы я не знала кто она на самом деле — одна из самых обсуждаемых тем последние в года, как раз с тех пор, как пригрозила своим родственникам составить завещание. Теперь каждый ее «четвероюродный брат  племянника неродного пра-пра-правнука» пытается выслужиться перед пожилой дамой. Вот, как Кристиан. Милый на вид, но в голове только деньги. Да, возможный наследник крупного состояния, но как только бабка окажется в земле, как он покажет свою настоящую сторону. Деньги всех портят. Испортят и его. Зачем только мисс Паладжо на свадьбе моего брата? Наверное, ради крупного конверта.

   Мама отвела мисс Паладжо в сторону, а отца тут же привлёк к себе какой-то седовласый мужчина. Я почувствовала себя неуютно и обидно — эту свадьбу, такое святое торжество, тоже использовали ради того, чтобы скрепить связи. Вряд-ли Феликс или Элиза захотели бы пригласить на праздник такую толпу незнакомого им народа. Это всё наши родители. Возможно, кто-то из гостей действительно был близким для нас человеком либо хорошим знакомым, но остальные 99% только слышали о нашей семье, не более. И пришли сюда только из-за бестолковой болтовни друг с другом.

— Кристиан, верно? — сощурилась я на парня.

   Он кивнул. То, что моя мать куда-то повела старуху его очень забеспокоило и он вытянул шею, чтобы проследить за их спинами.

— Не бойся ты так, не убьёт она ее. Понимаю, конечно, твою тревогу… Явно фальшивую. Не прикидывался, будто не был бы рад, если бы со старухой что-то случилось. — съязвила я внезапно. Отвращение к Кристиану накатило меня на большой волной.

— Что? О чем ты? Не неси чушь! — разозлился он.

— Да ладно. Не говори, что ты притащился сюда с ней из-за своей искренней любви и заботы. — всплеснула я руками.

   На лице Кристиана заходили желваки. Он отвел взгляд в сторону, яростно дыша. Выглядел о так, будто что-то задумал и только его статус мешал это воплотить в реальность. Он приблизился ко мне ближе, чтобы говорит тише.

— Я, конечно, слышал, что ты выжила из ума после своей комы… Но, чтобы настолько, что оклеветать меня… — прошептал он. Даже сквозь тихую живую музыку я услышала эти слова. Жаль, что не услышали их другие. Я покраснела от возмущения.

— Не прикидывайся паинькой. Про твою любовь, размером с кошелек и заботу со значком доллара и так уже давно всем известно. — прошептала я в ответ.

— Я расскажу о тебе… — начал он, но я его перебита.

— Кому? Бабушке? Вперёд, она будет рада послушать о том, какая я плохая, а ты хороший. Только ей на меня плевать, знаешь ли? — съязвила я.

— Действительно полоумная. Сучка. — прошипел он, оттолкнул меня локтем и пошел за бабушкой.

   Правда всегда глаза колет. Когда нам говорят о правде со стороны, то нам сложно ее принять. Кто знает, может, со временем у него появляться мозги. Мне было бы жаль мисс Паладжо за то, что старушку окружает лишь искусственная любовь, но она и сама не самый хороший и чистый человек. Хотя выглядит мило. Время от времени.

   Я бросила взгляд в сторону Элизы и  Феликса. Они как раз принимали подарки от гостей и складывали все конверты и коробки в одну кучу под стенку. Ну, раз никто не видит, то можно и выпить. Мимо проходил официант с подносом шампанского и я выхватила оттуда один бокал. Пенящая жидкость и терпкий вкус. Я скучала за этим. Как только я пригубила бокал, как почувствовала головокружение и шум в ушах. В таких случаях мне советовали выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Я и рада сделать это, даже в холодный вечер ноября. Поэтому я направилась на террасу. Отсюда открывался прекрасный вид на густой лес и дул прохладный ветер, что вызвал на коже ряд мурашек почти сразу же. Платье с голыми плечами не пощадило меня и мне пришлось поставить шампанское, чтобы обхватить себя руками.

    Тут было тише, а ещё не было людей. Я сразу полюбила эту террасу. Но до поры до времени, пока моё одиночество не было нарушено чьими-то шагами за спиной. Я не оборачивались. Кто-то замер позади и буравил мою спину взглядом. Я была уверена в этом, но не чувствовала дискомфорта. В место этого я сделала ещё один глоток шампанского, а потом ещё один вдох лесного воздуха.

   — Ты надеялась на одиночество? Прости. — сказал голос за спиной. Я сразу узнала Акселя.

— Всё хорошо. Можешь присоединиться. — позволила я.

   Аксель облокотился о бортик террасы рядом со мной. Если я могла позволить себе только лёгкое шампанское, то в руке у этот парня явно колыхался в бокале вискарик. Я фыркнула, но, наверное, от зависти.

— Что такое? — покосился на меня Аксель синими глазами и улыбаясь.

— На, выпей. — протянул он мне виски.

   Я скривила нос и отвернулась.
— Нет, мне это нельзя. — ответила я, глубоко вздыхая.

— А мне нельзя курить… — улыбнулся Аксель. Он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, разжигая одну. Затем он пригубил сигарету, выпуская дым из уст. Запахло сладким дымом, который я зачем-то впустила в лёгкие.

— Зачем ты куришь, если тебе нельзя? — спросила я.

   Аксель улыбнулся.
— А зачем ты пьешь шампанское? — задал он вопрос а ответ. А и правда. Зачем я его пью?

   Я не знала что я делаю, но я придвинула пустой бокал к краю бортика. Затем придвинула ещё. И ещё на два миллиметра. Мной овладели чувства и затуманили голову, когда резким движением столкнула тонкий стеклянный сосуд с террасы вниз. Раздался звук падения. Мы с Акселем одновременно уставились вниз — вон он, на тропинке из камня. Только теперь бокал похож на мелких песок. Эх, его не склеить.

— Откуда ты взял, что я его пью? Доказательства. Не пойман — не вор. — я подняла подбородок.

   Аксель не спускал с меня глаз. Странно наверное будет сказать, что у них с Магнусом глаза идентичны, но взгляды разные. У Акселя он мягкий, романтичный, задуманный, будто вечно флиртующий.

— Ну, раз так, то… — Аксель потушил сигарету о каменный бортик террасы и тоже бросил ее вниз.

— Жаль. Она так пахла клубникой. — засмеялась я.

    Я повела плечами от холода, но не собиралась идти обратно. Ели и полумрак мне нравились намного больше, чем шум и софиты толпы.

— Ты права, клубничная Хочешь попробовать? — Аксель зашуршал карманом и вынул оттуда ещё одну сигарету. Она выглядела соблазнительной, хотя никогда ранее я не курила. Какой-то момент мне пришлось сражаться с самой собой, чтобы не принять запретный плод из рук змея искусителя, а потом замотала головой. — Ох, да, извини. Не буду тебя этим соблазнять. Говорят, что из нас двоих — меня и Магнуса — самым вредным всегда был я.

— Это так? — я посмотрела на него опять, но быстро отвела глаза на ряд машин внизу, на парковке.

— Не совсем. Хотя, наверное, да. Я никогда не следовал правилам ни детского сада, ни гимназии ни интерната, в которых нам повезло воспитываться. Всегда делал всё по-своему, потому, что хотелось привлекать к себе внимание. — сладко вспоминал парень. Я уставилась на его розовую рубашку с надписями на французском. Похоже, внимание он любит и до сих пор. — Но вот Магнус всегда был прилежным, серьезным и сдержанным. Учился на отлично, смиренно следовал дисциплине. Но дрался ужасно. Стоит только зажечь в нём огонь и пожар будет уже не потушить. Но я драться не люблю. Понимай это как хочешь, но обычно из нас двоих более тактовным был я.

   — Один-один. Идеальных людей не бывает. — улыбнулась я тепло.

— Скажи, тебе нельзя алкоголь из-за комы, верно? — сменился вдруг Аксель.

   Я убрала дурацкую улыбку со своего лица и медленно кивнула.

— Мне жаль…

— Нет! — резко сказала я, выпячив глаза. Да как он смеет извиняться, если виновата я? — Нет, ты не знаешь о чём говоришь.

— Моему поступку нету про…

— Замолчи! — я разозлилась. — Хватит. Ты знаешь, что там произошло? Ты знаешь почему я оказалась тогда там, где оказалась?

   Я сделала пару шагов назад от него, потому, что расстояние между нами вдруг показалось мне слишком маленьким. Не дожидаясь ответа, я отвернулась.

— Были гонки… — горестно начала я. — Дороги должны были закрыть и их закрыли, но я свернула не туда куда нужно, потому, что была так сильно увлечена тем, чтобы обогнать того ублюдка, что голову напрочь отшибло. А потом… Я налетела на слишком острый камень или… кусок стекла. Не знаю, что это было. Меня занесло и я не смогла справиться со своим мотоциклом. И в итоге попала на дорогу. Ты бы не успел затормозить.

   Губы задрожали. Опять пришлось вскрывать рану. Я так не хотела ковырять ее до крови снова, но все эти разговоры про мою кому, про события трехлетней давности так мне надоели. Почему каждый всё пытается мне об этом напомнить? Они вправду думают, что я живу только мыслями об аварии? Да я же живой человек! Мне надоело восстановление, надоело головокружение, усталость, слабость, разговоры с врачами, жалость ко мне… Легче будет сойти с ума. С ума сходят только слабые, а я сильная. Я дочь своего отца, пусть и не хочу его видеть сейчас.

— Я ехал с вечеринки… — услышала я низкий голос Акселя. — С той проклятой вечеринки моей подруги, Анны. В тот день я не просто напился. Я принял кое-что посильнее, чем любой алкоголь или сигареты. Ты понимаешь, о чём я. Чёрт его побрал, но я не знаю зачем я сел в таком состоянии в машину. Я едва помню как ехал, едва помню аварию и всё, что было после неё. Очнулся уже в госпитале и мне сказали, что я получил какую-то травму позвоночника. Все эти три года я проходил разные курсы реабилитации, сделал все нужные операции и вуаля. Как ты видишь, я стою. Хожу. Бегать тоже могу. Но не могу теперь смотреть на… то, что стало причиной.

— На меня? — глухо спросила я.

— Нет, ты прекрасно знаешь о чём речь. Если ты думаешь, что я позволю тебе взять всю вину за аварию на себя, то ты глубоко ошибаешься. — я услышала, как Аксель сделал пару шагов ко мне. Я подняла голову повыше и успокоила дыхание, чтобы он не подумал, будто я уязвима на чувства.

    Я ещё раз повела плечом. Было холодно и, кажется, чем ниже опускалось солнце, чем больше оно пряталось за пушистые кроны деревьев леса, тем холоднее становилось. Но музыка праздника не становилась тише.

— Мне холодно. Я пойду внутрь. — обхватив себя руками, сообщила я Акселю и, даже не посмотрев на него, собралась уходить.

   Но парень взял меня за локоть, останавливая. Я недоуменно уставилась на него, боясь, что в глазах он сможет что-то прочитать. Боль, например. Жалость, например. Жизнь, например. Аксель снял с себя пиджак и одел мне на плечи. Он хочет, чтобы я осталась? Раньше я бы врезала ему в переносицу просто за то, что посмел так неожиданно меня хватать, но сейчас я осталась стоять и чувствовала, что пару недель назад из комы очнулась уже не та я.

— Ты скучаешь по мотоциклам? — зачем-то спросил парень, коротая расстояние между нами мелкими шажками.

— Разве, что по скорости. А ты скучаешь… по тому чувству? Кайфу или… как оно называется? — я говорила это полушепотом. Он всё равно стоит близко и всё равно слышит. Боюсь, не только слышит, но ещё и ощущает моё дыхание у себя на груди.

— Разве, что по тем моментам, когда забываешь даже родное имя и… все проблемы становятся дальше горизонта. — прошептал и он. От него пахло клубникой. Как и от его сигарет.

— Но ведь это не решает проблем. Просто избавляет от… их тяжести… — я не поднимала на него взгляда, хот сине-черные глаза точно любовались мною на такой близости. Это и пугало меня и будоражило. Я же едва его знаю.

— Я знаю. Но есть кое-что, что избавляет от тяжести проблем получше… — сказал он так, что в голове разлился туман.

— Ч-ч-что? — я ощущала себя словно сразу после пробуждения от комы: руки трясло, язык стал тяжелее свинца, в голове — гул и пустота. И приятно и страшно одновременно.

    Теплая рука прикоснулась к моему подбородку и подняла его вверх. Не успела я сделать и вдоха, как напорные, но мягкие губы прильнул к моим губам. Я закрыла глаза от наслаждения. Я почувствовала влагу, тепло, мурашки, которые бежат по телу. Мне показалось, что ноги подкосились, когда Аксель положил руку мне на талию. Его губы были такого же, клубничного вкуса. Он целовался умело, наверное, много кого целовал до этого. Я целовалась впервые. Наверное, поэтому между нами чувствовался контраст. Я не знала куда деть свои руки, но в итоге они наши себе пристанище где-то в волосах парня. Он сделал вдох и я попыталась вдохнуть тоже, прежде чем снова прикоснуться к его устам. Мой пульс перетекал в его пульс, моё тепло сливалось с его. Мы так увлеклись, что холод больше не был для нас весомой причиной оторваться друг от друга.

    Я легко оттолкнула его рукой, когда поняла, что делаю. Голова кружилась, но совершенно не от остатков комы, совершенно не так, сладко, непривычно. Для меня головокружение было будничным, ведь оно преследовало меня после каждого вздоха, но только не это. Чёрт, кажется, я только, что целовалась с парнем. Первый раз за двадцать три года. Поздно? Я сделала несколько шагов назад. На каблуках пришлось нелегко. Я только сейчас заметила, как тяжелы мои ступни. Аксель стоял красный, волосы взъерошились. Кто же их так? Неужели я? Стало неловко. Кажется, я такая же красная, как и он сам.

— Кажется, виски ударил в голову… — смущенно прищурился Аксель. Он засунул руки в карманы брюк. Сейчас он выглядел так свежо, ненормально, обыденно…

— Хорошо, для тебя оправдание алкоголь, но что со мной? — нахмурилась я, ловя очередную волну мурашек.

— Кажется, я сразил тебя своей красотой. Я же говорил, что я красивее, чем Магнус. Ты же согласна? — флиртуя он взял с бортика наполовину пустой бокал виски.

— Не буду влезать в ваши братские разборки, ладно? — усмехнулась я. На губах ещё был вкус клубники. — О, и не пей больше виски. Хотя бы ради того, чтобы безопасно доехать домой. Ну, или, чтобы виски не ударил тебе в голову ещё раз, когда вдруг будешь говорить с какой-то из милых аристократок.

   Кажется, было самое время вернуться на праздник. Я потянула на себя дверь и вошла обратно. Тут как раз заканчивали кружиться в парном танце пары. Музыка была живой: на пианино и на скрипке играли два музыканта, а перед микрофоном пела девушка в серебристом платье. К ним на сцену вышел ведущий и сообщил о том, что сейчас вынесут свадебный торт.

*
    Сливочно-черничная прослойка, нежный, пушистый бисквит голубого цвета, белая мастика. Кусочек такого блаженства лежал на моей тарелке. Рядом стоял стакан лимонада, добавленного в меню свадьбы только ради детей некоторых гостей. И ради меня. На сцене тем временем какой-то очень эффектный мужчина, который лично мне напоминал какого-то шарлатана, показывал фокусы. Его ассистентка в сверкающем купальнике стояла в кабинке для исчезновения и всячески демонстрировала, что кабинка пуста и полностью герметична, что выход отсюда только один — чёрный занавес прямо перед глазами зрителей.

   Фокусник задернул занавес, но девушка появилась ещё раз — выглянула на секунду и элегантно провела рукой. Шарлатан тем временем подошёл к столику, на котором были разложены разные предметы и взял оттуда длинную палку. Взмахнув ею, он зажёг край и тот начал искрится, словно бенгальский огонь. На миг это заворожило меня. Самый большой бенгальский огонёк в моей жизни. Но то, что сделал фокусник далее… Он поднес искрящуюся палку к черному занавесу и тот вспыхнул, словно пропитанный бензином. Занавес горел быстро — с самого низа и до верха. С каждой секундой становилось понятно, что в кабинке никого нету. Ассистентка в сверкающем купальнике исчезла.

    Раздались вялые аплодисменты зрителей, повидавших в своей жизни много чего более впечатляющего.

   Феликс приземлился в место рядом со мной и устало выдохнул.

— Ты устал? — взволновано посмотрела я на него.

— Веришь или нет, но я сам не пробовал ничего из того, что стоит на столе. Даже свадебный торт. Подозреваю, что торта останется ещё много. Я голоден. — сообщил он и придвинул тарелку с крупным куском чудо-лакомства.

    Большая его половина ещё осталась стоять, в том числе и элегантные буквы F и E, увенчивающие третий ярус.

— Вся эта суета — танцы, подарки, фокусы, организация, поздравления. Я никогда не был настолько популярен за жизнь, как сегодня. — чвакая тортом, сообщил Феликс. — Хорошо, что праздник скоро закончиться, осталось только проследить за тем, чтобы этот салют запустили в правильном месте. Вчера же согласовывали, но пять минут назад эти бездари мне позвонили и сказали, что там какой-то ветер у них, ветки. Ничего сделать сами не могут.

    Феликс  впопыхах запихивал в себя торт и запил его шампанском с бокала. Я положила руку ему на запястье.

— Феликс… — прошептала я. — Я знаю, что ты уже слышал это примерно… Сотню раз? Ну да, гостей ведь сотню… Но мне необходимо тебя поздравить. Я помню тебя три года назад, когда ты ещё не был таким… Ответственным, таким понимающим, заботливым, серьезным, взрослым, мужественным, элегантным… За эти три года ты так поменялся. А я даже не успела понять как… не смогла быть с тобой в это время, не смогла наблюдать за твоим преображением. За это я глубоко перед тобой извиняюсь. Сейчас ты выглядишь как мужчина, и я имею в виду не только внешние изменения, а ещё и взрослость твоих слов, твоих выборов и решений. Ты ответственный. Об этом говорит уже эта свадьба. И я горжусь тобой, Феликс. Горжусь как родная сестра, но понимаю что в этом нету моей заслуги. Я завидую тебе, ведь сейчас ты полностью обеспеченный, ты счастлив и любим. Элиза для тебя идеальная пара и я рада, что сейчас вы вместе. Я чувствую вашу любовь и она похожа на сумасшествие. Такой любовь и должна быть, горячей, настоящей, искренной. Я желаю вам быть вместе до конца ваших дней, преодолеть все невзгоды, которые будут попадаться вам на пути и ни за что не переставать любить. Самое ужасное, что может случиться с обученной парой — исчезновение между ними искр. Пусть ваши искры всегда сияют в унисон.

    Феликс смотрел на меня всё время, пока я говорила эту речь и улыбался. Сама не знаю почему на меня накатила такая волна нежности, но слова сами вырвались наружу. Я люблю своего брата. Люблю больше всего на свете.

— Спасибо, твои слова очень важны для меня. — он крепко обнял меня, а я уткнулась в его плечо.

— Я ревновала тебя к Элизе всё это время. Думала, что теперь ты станешь меньше меня любить и твои обязательства перед ней, твоя роль заботливого жениха не позволит тебе быть для меня тем Феликсом, каким ты был раньше.  — откровенно сказала я ему на ухо.

    Феликс резко и оторопело оторвал меня от себя и посмотрел в глаза на расстоянии вытянутых рук, лежащих на обеих плечах. Он смотрел на меня, как на ополоумевшую, удивлённо и сконфуженно.

— Как ты только посмела так думать? Не думай, что я вдруг разлюблю свою сестру из-за какого-то там брака. Да простит меня Элиза. — вдруг сказал он супер-серьезно. Я даже подумала, что сейчас он выругает меня и почувствовала себя его дочкой, наделавшей вреда.

— Я тоже рада, что ты любишь меня. Иногда мне этого не хватает. — я ослабила его хватку, потому, что вдруг она стала невыносимой.

— Ладно. Позже мы об этом ещё поговорим. Возможно, я даже найду тебе кого-то, кто эту любовь будет предоставлять круглосуточно. Но сейчас я хочу доесть торт и пойти разобраться с салютчиками. — выдохнул он, а я возмутилась.

— Кого? Ничего мне не надо. Что ты как отец уже? Хватает мне любви. Я же не серьезно это сказала. — резко выпрямилась я. Почему-то вспомнился поцелуй с Акселем на террасе и я чуть не покраснела.

— Расслабься, я тоже пошутил. Хотя ты сейчас стала чуть ли не главной темой для обсуждений среди всех этих капиталистов. Только и говорят о том, что ты вышла из комы и распускают слухи, якобы отец ищет тебе достойную пару. Хотя почему же слухи? Это почти правда. — кидая в рот бисквит торта, рассказывал брат.

— Правда говорят обо мне? Вот же… А отец… Надоел уже со своими женихами. — я закрыла лицо ладонями, чтобы скрыть негодование.

— Крепись, это только начало, Астрид. И не о таком будут сплетничать. Ладно, мне пора. Салют через двадцать минут, а ещё ничего не готово. Если Элиза будет меня искать, то скажи, что скоро сам ее найду.

   И он покинул меня, спешно стремясь к выходу и поглядывая на наручные часы. А я снова обратила внимание на сцену. Именно в этот момент ассистентка в сверкающем купальнике появилась из-под стола с разными принадлежностями, чем надеялась вызвать удивление у публики…

*
   Толпу аристократов зачем-то выгнали на улицу. Они так возмущались, будто их заставили впервые в их жизни взять в руки лопату и перекопать огород. Снаружи была глубокая ночь, сверкали звёзды, морозный воздух окутывал лес вокруг. Огни из окон ресторана и фонарей вокруг территории не подпускали темноту слишком близко. В этот раз я была умнее и взяла с собой кофту, чтобы не мёрзнуть.

    Небо было тёмным, глубоким, одиноким, холодным. Вроде бы небо, а вроде бы океан темноты с рыбками-звездами. Поднимая голову вверх, я, маленький человек, понимала, что гляжу на что-то вечное, на что-то непостижимое, почти волшебное. Не нравилось мне сильно вглядываться наверх ночью, потому, что начинаешь понимать, что твоя жизнь для этого величия ничего не стоит. Ты родился, а небо уже было и после смерти твоей будет. И вдруг послышался выстрел и в темноте расцвёл прекрасный цветок фейерверка. Он прогнал темноту прочь своими лепестками, показал всю свою красоту разными цветами и… увяд. За ним на небе появился ещё один цветок потом ещё, потом целый букет. Они появлялись в темноте, словно весной на клумбе. Разными цветами сияли лица людей, наблюдающих за этим, такими же цветами сияло и моё. Это было удивительно. Кажется, я совершенно забыла как выглядит салют и на что способна его огненная феерия.

    Выстрелы напугали птиц и те покинули свои деревья. Глупые, только посмотрите наверх! Небо будто горит, сияет. Оно больше не внушает мне страх, а внушает восторг и восхищение. В детстве я боялась салютов, а Феликс не давал мне закрыть глаза руками и заставлял на них смотреть. Я плакала. Но фейерверки оставались в моей памяти. До одури жуткими мне они казались. Так почему я не боюсь сейчас?

    Послышался последний выстрел и последний узор расцвёл на небе — самый красивый. Буквы F и E стали рядом, окружённые красным сердцем, словно в уютном доме, словно Феликс и Элиза в своём особняке в «Флай» Правда были они на небе лишь долю секунды, а потом осыпались искрами вниз. И всё равно фейерверк очень впечатлил меня. Я буквально влюбилась в него и готова была запомнить как минимум до завтрашнего утра. Я принялась аплодировать, хотя было не понятно кому именно, и некоторые заскучавшие гости вяло поддержали мой энтузиазм.

    Немного поодаль я увидела целующихся Феликса и Элизу. Что может быть романтичнее, чем пропустить шоу салютов из-за поцелуев?

*
    Гости разъезжались очень медленно, словно мухи, нежелающие доставать лапы из мёда, хотя и так было понятно, что аристократам сей праздник не по вкусу. Жених и невеста уехали уже давно, не вспомнив обо мне, а я решила о себе и не напоминать. Сегодня им точно будет не до меня. Самым лучшим решением мне показалось остаться пока в ресторане, а там будь что будет. Может, официанты выслушают от меня какую-то слезливую, неправдоподобную историю,  решат помочь бедняжке и позволят остаться где-то тут переночевать? А утром я как-нибудь доберусь. Может, вызову такси? Жаль, что в три ночи они не работают, только проблемы мне доставляют.

    Я сидела на низком диванчике в холле, сняв туфли, ведь ноги от них так саднили. В моей руке был кусок зефирки и канапе, незаметно украденных со стола, а на плечах та самая кофта. Подозреваю, что тушь растеклась, а волосы сейчас больше похожи на голубиное гнездо. Наверное, глядя на меня, только сочувствие чувствуют люди, проходящие мимо. Кто-то был не совсем трезв, кого-то ужасно клон до в сон, а кто-то уходил домой при ясном разуме. Я бросила канапе в рот и медленно жевала, когда чья-то рука опустилась на плечо. Я вздрогнула и подняла мутный взгляд на незнакомца рядом. Их оказалось даже двое. Идентичных. Сначала я подумала, что опьянела даже от бокала шампанского, но потом встряхнула мозги и поняла кто передо мной — Аксель и… Магнус. При виде первого я покраснела, снова вспоминая события на балконе, а при виде второго нахмурилась, ведь он нехорошо глядел на меня снова. Да что ему нужно? Стоит тут в своём безупречном пальто, с ровной стрижкой, пахнет духами и испытывает ко мне отвращение. Да пусть катиться к чёрту. Я бы послала его прямо сейчас, но вовремя вспомнила, что она вроде бы, ничего такого не делал.

    — Почему ты тут сидишь? Я думал, что ты уже давно уехала. — наклонился ко мне Аксель.

— Эй, братец, оставь ее. Нам ещё домой ехать. — дёрнул его за рукав розовой рубашки Магнус и посмотрел на наручные часы.

    Вы только посмотрите. Глядит на дорогой циферблат, сверкающий от света дорогой люстры у нас над головой. Этим он меня ужасно бесит. Выглаженными штанами под конец свадьбы, белым воротником после застолья, свежим видом в три часа ночи и темно-синими глазами, ясными, словно он не выпил ни бокала. От Магнуса не несло алкоголем, хотя время от времени я поглядывала на него и знаю, что он пил, но зато Аксель, наклонившись низко, обдал мои рецепторы запаха чем-то похожим на виски, вино и спирт с высоким градусом в одном флаконе.

— Отвянь Магнус, она не чёрная кошка и не приносит неприятности. — буркнул в сторону брата Аксель.

— Хочешь сказать, что это проверенный факт? — он поднял свою поганую бровь и поправил запонку на руке. Вырви себе эту запонку и засунь куда поглубже, вместе с этим мерзким тоном и проверенным фактом.

— Хочу сказать, что она всего лишь немного сонная девушка. — снова попытался меня защитить парень, но ухмылка — даже не фраза и не слово — Магнуса уже переиграла его защиту.

— Я не сонная. Просто брат уехал, а такси вызвать не могу. Говорят, что работают завтра с семи. — оправдывалась я, мигом поправляя помятое платье и приглаживая волосы. Более того, я бросила в рот остатки зефира, а потом попыталась поправить макияж, хотя это, наверное, было невозможно.

— Ох, бедная. Может, сядешь на мотоцикл и умчишься в сторону рассвета? — не совсем дружелюбно бросил Магнус, хотя раньше мне казалось, что манеры у парня есть.

— Не обращай на этого болвана внимания. Почему бы тебе не поехать с нами? — предложил Аксель, садясь рядом со мной. Я замерла в не самой элегантной позе, сложив ноги лотосом, от чего платье помялись ещё сильнее.

— Ха, ни за что! Ты ничего не забыл, а? Может, спросить у меня? — разозлился Магнус, сверкая глазами.

— Какая разница? Она переночует в моей комнате и ты даже ее не увидишь. — принялся спорить Аксель.

— Стоп, погодите. Кто сказал, что я согласилась? Вообще-то я бы хотела остаться здесь. Не хочу доставлять вам неудобства и подкинуть забот на эту ночь. — устало посмотрела я на обоих. О, да, и на мистера обиженного тоже.

— Что? Как ты себе это представляешь? Боишься меня? Пусть я немного пьян, но, держу слово, что буду держать свои руки и штаны при себе! — засмеялся Аксель.

   Мне было не смешно, я серьезно задумалась над их предложением. С одной стороны провести ночь в уютном доме было бы лучше, чем поспать прямо на этом диване, да и Аксель ко мне так любезен, что я была бы не против отблагодарить его поцелуем в щеку завтра утром. Но с другой… Не хочется дышать с Магнусом одним воздухом и находится под одной крышей. Он просто омерзителен для меня, а ещё хам и грубиян. Как только два таких разных человека могут быть братьями? Один излучает солнечные, розовые лучи, а второй обдает морозом.

— Я пошёл в машину, а ты делай что знаешь. Утром я не хочу видеть ее у нас, так, что постарайся встать раньше меня, чтобы убрать это из нашего дома. — пренебрежительно кинул Магнус, засунул руки в карманы брюк и пошел к выходу.

    Святые бокалы, как же мне хотелось плюнуть ему в спину! Но вместо этого я опять закрыла лицо руками, чтобы скрыть эмоции и тут же почувствовала руку Акселя на плече.

— Не парься, он такой злобный только потому, что он всегда такой бяка. Ты не виновата. Хотя, знаешь, Магнус чуть не засудил тебя и даже начал требовать от твоих врачей, чтобы они поскорее будили тебя, ибо место тебе якобы только за решеткой. Но это просто потому, что он волнуется за меня. Магнус просто заботиться обо мне и переживает, если кто-то делает мне больно. Не просто переживает, а выходит из себя! Помнишь, я говорил тебе, что он был драчуном? Таким колючим он и остался. Просто защищает. — успокоил меня Аксель, хотя и не собиралась его прощать просто потому, что «это просто Магнус и он такой и есть». Это всё равно, что простить убийцу потому, что «это просто убийца, ему просто захотелось убить».

    Аксель помог мне встать, когда я наконец согласилась на его предложение и вёл под руку от ресторана до чёрной тачки, а потом заботливо открыл передо мной дверь. Я села в кожаный салон, пахнущий чем-то похожим на сладко-горькую вишню. За руль сел Магнус, а Аксель упал на передние сиденье рядом с ним. Первый бросил на меня недовольный взгляд. Нет, не так. Убийственный взгляд. А второй включил музыку по радио.

    «Some days, things just take way too much of my energy
I look up and the whole room's spinning
You take my cares away
I can so overcomplicate, people tell me to medicate
Feel my blood runnin', swear the sky's fallin'
How do I know if this shit's fabricated?
Time goes by and I can't control my mind
Don't know what else to try, but you tell me every time
Just keep breathin' and breathin' and breathin' and breathin'
And oh, I gotta keep, keep on breathin'»

Ariana Grande «Breathin»

    Пелось в песне, пока Магнус заводил мотор, пока он выезжал на лесную дорогу и пока Аксель подпевал певице голосом школьницы. Мне хотелось рассмеяться, но присутствие мистера обиженного мешало мне.

— Эй, братец. Может, тебе стоит послушать о чём поёт барышня? Тебе не помешает иногда просто сделать вдох-выдох. Придумал, может, ты пойдешь на йогу? Нет, я запишу тебя в класс медитаций с твоими неожиданными приступами злости. — подкалывал близнеца парень в розовой рубашке. Мне пришлось закрыть рот рукой, чтобы не засмеяться.

— Заткнись и выруби это. Песни меня отвлекают. — сцепив зубы, приказал Магнус и лёгким движением заставил певицу замолчать на полуслове, а салон автомобиля окунуться в тишину.

*
    Мы приехали в город. Минут пять я наблюдала за почти пустынной дорогой, ленивым светом фонарей, тенями деревьев, пока машина не заехала в двор жилого комплекса-высотки, ныряя под шлагбаум. Я уже была готова задремать, когда Аксель сотряс моё плечо и сказал, что мы приехали.

    Двор был аккуратным, с подстриженными кустами, детской площадкой рядом, обгороженный забором и с парой фонарей, хорошо освещающих подъезды. Магнус быстро закрыл машину и, не дожидаясь никого, направился к одному из входов. Аксель тут же взял меня под руку, а я подобрала полы платья, чтобы оно не валялось по полу, хотя уже и так выглядело жалко. В подъезде сидел охранник, вглядываясь в лица братьев, а потом и в моё. Но я почувствовала себя неловко. Чего это ему не спиться в третий час ночи? Но потом мы прошли к лифту, Магнус опять нетерпеливо посмотрел на наручные часы, пока Аксель вёл меня, а как только нога последнего перешагнула границу лифта, как двери молниеносно закрылись, чуть не прижав его штанину. Парень нажал на седьмую кнопку и я схватилась за стену, чтобы не упасть от неожиданного движения пола вверх.