Глава 16
Лика
«...оставьте своё сообщение после звукового сигнала...»
Я снова хмурюсь и уже с раздражением сминаю в руках подушку, падая в неё лицом, когда в двадцатый раз за день слышу эту фразу в динамике телефона. Женский голос в трубке, конечно, приятный, но не его я хочу услышать.
С самого утра понедельника не могу дозвониться до Марка. И мои сообщения с пожеланием хорошего дня не доставлены до сих пор.
Паниковать я не собиралась, даже когда время перевалило за обеденное. Ведь сегодня у Марка по расписанию нет пар. Мало ли... Решил отоспаться. После таких-то выходных.
В субботу вечером мы так и не спустились с двадцать пятого этажа. Да и в воскресенье тоже.
Столько любви, заботы, нежной ласки... Его руки... губы... объятия... Всё было очень жарко и откровенно. В воскресенье вечером я в прямом смысле еле сбежала от Громова. Мы ещё около часа просто как сумасшедшие целовались в машине перед воротами общаги.
До сих пор даже мимолётные воспоминания об этом запускают в моей голове карусель ощущений. И всё ещё немного потягивает мышцы на внутренней стороне бёдер. Но это настолько приятная боль, что щёки загораются по щелчку, стоит вспомнить её первопричины.
Но на часах уже половина восьмого, вечер понедельника. Я же не настолько опытна и активна в интиме, чтобы вымотать Марка до такого желания отоспаться.
И мне уже становится не по себе. Но и что делать, пока не знаю. Найти Марка в социальных сетях не пытаюсь. Ведь он сам обмолвился, что его там под настоящим именем попросту нет. Статус и должность Громова-старшего наложили на это свой отпечаток. А узнать фейковые страницы Марка заранее я даже не подумала.
Поэтому, забравшись под одеяло с головой, решаю на всякий случай прижать к себе телефон, не давать ходу лишним мыслям и попросту пораньше уснуть под бубнёж соседок по комнате. Нужно скорее дождаться утра вторника.
Но ничего не меняется и на следующий день.
«Абонент временно недоступен».
Я с трудом удерживаю на цепи свою панику, потому что машина Марка так и не появляется на парковке университета. Он не приехал на пары. И телефон продолжает быть отключённым.
Кое-как отсиживаю занятия с такими мыслями в голове, что спирает дыхание. Ощущение, что всё-таки что-то случилось, вгрызлось в меня ядовитыми клыками. Я больше не могу ни о чём думать, кроме как: «Какого чёрта происходит?» И ровно в таком состоянии я возвращаюсь в общагу.
— Лик, ты оглохла? — громкий Настин голос выводит меня из какого-то тягучего транса.
— Что? — я отстранённо отзываюсь, оторвав наконец взгляд от экрана телефона, который гипнотизирую уже который час в своих руках.
— Ты с нами будешь?
Смотрю на Веру и Настю, уютно усевшихся за стол напротив моей кровати. Печеньки, фрукты, чай: девчонки явно собрались устроить сладкий ужин. А мне еда не лезет ещё со вчерашнего вечера. Нервы перебивают весь аппетит.
— Нет, не хочу, — сглатываю мерзкий, липкий комок в горле.
Настя обеспокоенно хмурится:
— У тебя всё нормально? Позавчера такая счастливая пришла...
Я снова автоматом бросаю взгляд на свой мобильный. И меня прошибает холодным потом. Боже. Время десять вечера. Я ведь вторые сутки не могу связаться с Марком! Какого чёрта я вообще всё ещё сижу на кровати в своей долбаной общаге?
Срываюсь к вешалке, хватаю ветровку и прямо босыми стопами ныряю в кроссовки, мысленно радуясь, что поленилась переодеть джинсы и футболку, когда пришла из универа.
— Ты куда? — ошеломлённо восклицает Настя, подскакивая со стула.
Но мне некогда и не хочется разговаривать. Стоя в дверях комнаты, дрожащими пальцами вбиваю в телефоне адрес Марка.
— Наверное, к своему красавчику, — вздыхает Верка, жадно откусывая сочный ломоть шоколада.
И я снова игнорирую всё вокруг. Приложение уже обозначило, что машина прибудет через три минуты. Я не думаю о том, что могу опоздать в общагу, когда еду в такси практически в другой конец района. Не думаю ни о каком лимите времени, когда поднимаюсь в лифте на двадцать пятый этаж. В моей голове бьётся, захлёбывается криком лишь одна мысль: хоть бы с ним всё было в порядке! Потому что то, что происходит — это совсем не порядок.
И, прежде чем я нажимаю кнопку звонка возле квартиры Марка, мне на секунду кажется, что оттуда слышен шум. Мгновения с момента мелодичной трели до распахнутой передо мной двери я не дышу. А потом вообще впадаю в ступор, когда с порога квартиры на меня смотрит совершенно незнакомый парень.
Высокий, коротко стриженный блондин, раскачанный до того, что футболка едва не лезет по швам, с интересом оглядывает меня с головы до ног. И мне кажется, что он быстро понимает, кто перед ним.
— Лика? А ты чего здесь? Я думал, ты уже не появишься, — парень изумлённо вскидывает брови.
И я не знаю, что ему ответить. Мнусь перед незнакомцем, слушая, как из недр квартиры доносятся не только приглушённые басы музыки, но и голоса. Мужские... Женские... И смех. Открытый. Грудной. Очень и очень знакомый.
— Тебе позвать Марка? — Блондин ведёт себя как ни в чем не бывало и жестом приглашает в квартиру: — Проходи.
Но я не могу сдвинуться с места. Стою перед дверью как в болоте увязшая. Я не понимаю, что происходит. Даже когда белобрысый орёт Марку, зазывая его сюда, — не понимаю. И только появление самого Громова на пороге его квартиры подталкивает ко мне призрачные крупицы осознания происходящего. Когда он замечает меня, чёрные глаза сначала испуганно распахиваются, а потом лицо Марка приобретает невозмутимый вид.
— Дэн, иди. Я сейчас, — бросает он блондину через плечо и, сделав шаг вперёд, оттесняет меня от дверей квартиры, закрывая их за своей спиной.
Я послушно отступаю в подъезд и хаотично скольжу взглядом по Марку. То, что с ним эти два дня всё было в порядке, — неопровержимая аксиома. Жив и здоров. Его темноволосая копна взъерошена, а сам Громов одет в свою домашнюю одежду: спортивки и оверсайз-футболку.
— Лика, ты зачем здесь? — Опершись спиной о закрытую дверь, Марк прячет ладони в карманы штанов.
Интонация его голоса и какой-то отстраненный взгляд заставляют меня поёжиться.
— Марк, я пытаюсь тебе дозвониться уже два дня, — лепечу не своим голосом, а взглядом буквально поглощаю каждое движение Громова, его мимику.
До саднящего ощущения в груди хочу понять: что не так? Передо мной просто не тот Марк, который жёг меня глазами и целовал моё тело так, что я забывала, как меня вообще зовут...
— А может, так и задумано? — вздохнув, он вяло пожимает плечами. И смотрит будто сквозь меня.
— Не понимаю... — Нервно тереблю манжеты своей ветровки, натягивая их на костяшки заледеневших пальцев.
Очередной глубокий вдох Марка раскатывается эхом по длинному коридору подъезда.
— Тебе не нужно было сюда приходить.
— Почему?
— Потому что всё, Лика. Всё.
Распахнув глаза, смотрю на Марка снизу вверх. Между нами шаг, а почему-то кажется, что бесконечная пустота. Но мне так хочется прикоснуться к нему. Обнять... Потому что я и все мои чувства внутри скучали по нему.
— Марк, но ведь мы...
— Соболевская, ну какие мы? — выпаливает он, чуть наклоняясь ко мне. Достав руки из карманов, он скрещивает их на груди. А в его чернильных радужках сгущается тьма, от которой ползёт лёд по телу. — Мы просто с тобой переспали. А теперь всё. Я тебе никаких «мы» не обещал.
Сердце колошматит по моим рёбрам так, что эта боль отдаёт в виски. «Соболевская». «Переспали». «Не обещал». Эти слова становятся белым шумом в голове.
— То есть это всё... — запинаюсь, проталкивая в себя омерзительную горечь, — это всё было только ради того, чтобы затащить меня в постель?
Марк лишь молча поджимает губы, опять равнодушно дёргая плечами. И в этом жесте я вижу однозначное «да». Но понимать этого не хочу... Так не бывает. Я же не в долбаной мелодраме.
Делаю резкий шаг к Марку. Схватившись за его руку, впиваюсь в неё пальцами изо всех сил.
— Посмотри мне прямо в глаза и скажи, что ничего настоящего между нами не было. Я не верю... — судорожно выдыхаю я, заглядывая в его лицо.
И оно вмиг теряет всю расслабленность: линия высоких скул становится резче и четчё, делая и без того грубовато-правильные черты каменными. Вздёрнув подбородок, Марк упирается затылком в дверь и утыкается взглядом в потолок.
— Лика, не надо... — холодно цедит он.
— Скажи, неужели это всё было, чтобы уложить меня в свою постель? Что с самого начала ты знал, что так и будет, — мой голос сипит и дрожит одновременно, пока мои пальцы вдавливаются в стальные жилы на руке Громова.
Я буквально приподнимаюсь на носочки, тянусь к его взгляду, прилипшему к потолку. Хочу увидеть, узнать, что там в бездонно-чёрных глазах. Только Марк не смотрит на меня. Он просто шумно и тяжело сглатывает. И эти секунды дарят спасительную надежду.
Но она рушится быстрее, чем любой замок из песка...
Дверь в квартиру Громова распахивается настолько резко и неожиданно, что её хозяин, стоящий возле, как у опоры, едва не теряет равновесие.
— Марик, блин, ты чего застрял? Сложно расплатиться с доставкой пиццы, что ли?
Моя ладонь, державшая в капкане руку Марка, безвольно разжимается, опадая вдоль тела. Потому что за широким плечом Громова я вижу её... Господи, а я ведь за прошедшие пару дней вообще забыла о существовании той самой брюнетки из библиотеки.
Длинные ноги девицы обтянуты скинни, а её чернющие волосы рассыпаны по плечам, которые спрятаны под футболкой Марка. И, походу, это та же самая футболка, что была и на мне тогда...
— Карина, зайди внутрь, — слышу спокойный голос Громова, пока я и она смотрим друг другу в глаза.
И эта Карина расплывается в улыбке, достойной победителя, и молча закрывает дверь.
Во мне прорывается целая плотина боли. Она топит. Всхлипнув, я запускаю пальцы в волосы и грубо сжимаю их, отшатываясь назад. Перед моими глазами пелена из горючих слёз. Это ужасно стыдно, что он видит их... Но как же больно. Внутри всё давит и кусается.
— Тебе лучше уехать, Лика, — почти не слышу голос Марка. — Давай вызову такси.
И в его словах мне почему-то мерещатся ноты сожаления... или вины? Но что есть сил трясу головой, пятясь к лифту:
— Иди к чёрту, Громов! Я тебя ненавижу.
***
Я вообще не помню, как добираюсь до своей кровати в комнате общежития. И вроде бы даже раздеваюсь... И девочки ещё не легли спать... Но это всё уже неважно. Я просто прикладываю голову к подушке и даже не плачу. А зачем? Ведь завтра я проснусь, и этот дебильный сон закончится. И я снова буду его Рыжиком.
Ведь так, как сегодня, — это неправильно. Так не бывает...