Точка невозврата

POV Дэниел

Вглядываясь в темноту ночного Бостона, я неспешно докуривал сигарету, параллельно потягивая виски со льдом. В последнее время это стало неким ритуалом, спасавшим от бессонницы, которая преследовала меня эти полгода. С чем она была связана, я догадывался, однако обращаться за помощью намерен не был. К чёрту этих доков с их надуманными диагнозами и горой никому ненужных таблеток. От них не становится лучше. Никогда. Впрочем, сегодня не помогал и алкоголь, что прежде ещё со мной не случалось. Обречённо вздохнув, я осушил стакан залпом и оставил его на столике рядом с потушенной сигаретой. На улице становилось всё холоднее. Начинал капать дождь.

Пройдя внутрь комнаты, я тихо закрыл за собой дверь и лёг в уже остывшую постель, пытаясь не издавать лишних звуков, чтобы не разбудить рядом спящего ангела.

— Фу, Дэн, ты снова курил... — еле уловимо пробормотала девушка и, перевернувшись на другой бок, провалилась в сон.

Попытки бросить курить вот уже который месяц неумолимо терпят поражение, но, знаете, меня всё устраивает. Торрес сказал, что если продолжу в том же духе — плохо будет, но он не понимает, что без алкоголя, табака и наркотиков будет ещё хуже. Однако как бы там ни было, у меня всё под контролем. И это не грёбаное самовнушение, а я не грёбаный торчок. Просто сейчас так нужно. Так проще справиться, вот только бы понять, с чем... Внутри чувство непонятной пустоты и какой-то растерянности, я не нахожу себе места ещё с тех самых пор, как уехал из Лос-Анджелеса пол года назад. После смерти Фостера дела в компании стали идти куда лучше. Весь юг Калифорнии пал к ногам Дэниела Касла, и это означало мою полную и безоговорочную победу над Штатами. Я не стал зверствовать, и, наверное, впервые за долгое время проявил милосердие, давая шанс бежать, поджав хвосты, всем несогласным с моей кандидатурой самого влиятельного человека в Америке. После президента, конечно. Настало время моего триумфа, ведь все газеты и модные журналы буквально пестрили заголовками о «молодом миллиардере, покорившим мир не только своей улыбкой, но и добрыми делами». Да, вы всё правильно поняли. Дело в том, что я всё ещё был под надзором у федералов. Этим ублюдкам пришлось дать мне иммунитет, ведь Присцилла чертовски хорошо знает своё дело, но один малейший проступок сможет запросто отправить меня за решётку, и они, поверьте, ждут этого больше, чем второго пришествия Иисуса. Именно поэтому мне пришлось залечь на дно и плотно заняться благотворительностью, чтобы отмыться от грязи в глазах общественности, отдав бразды правления компании в руки своего лучшего друга. Артур отлично справлялся, я был полностью спокоен за своё детище, а по сему с чистой совестью окунулся в бесконечную череду светских мероприятий, фотосессий и интервью. Кажется, моё лицо было повсюду, американцы боготворили меня, и это именно то, чего я добивался. Они буквально сожрут правительство, если оно вдруг решит сбросить меня со счетов, ведь люди скорее поверят в то, что земля плоская, чем в то, что «тот самый Дэниел Касл» имеет дело с чем-то незаконным. Забавно... Какой вес в наше время имеет пиар и массмедиа, если даже из такого морального урода и беспринципного убийцы, как я, они слепили ангела во плоти. Люди верят во всю чушь, что пишут «авторитетные» издания, прислушиваются к тому, что говорят медийные личности, но правда в том, что пишут они и говорят лишь то, за что им платят деньги. Ни для кого не секрет, что людьми правят кошельки, и у кого он толще, тот и король грёбаного мира. Вот и вся философия современности, и какой бы циничной она ни была, я — живое тому доказательство.

— Ты опять не спал всю ночь? — прозвучал нежный женский голос где-то в районе уха, вырвав меня из оцепенения.

Повернувшись к окну, я только сейчас заметил, что уже рассвело. Сколько часов я пролежал, бездумно пялясь в потолок? Впрочем, уже неважно. Очередная бессонная ночь позади.

— Только проснулся, милая, — чмокнув шатенку в лоб, я тут же встал с кровати и направился в душ, дабы не слушать её привычное ворчание.

— Не лги мне, Касл, твои мешки под глазами не увидит, разве что, слепой, — словно ураган, понеслась прямиком за мной в душ девушка. — Может, стоит послушать Шона и начать принимать таблетки?

— Таблетки? Боже, не смеши! Единственное, на что они влияют, это на потенцию. Ты правда хочешь отказаться от этого? — демонстративно снимая боксёры, я многозначительно окинул взглядом девушку, жестом приглашая в душ, однако та осталась непреклонно стоять на месте.

— Правда в том, Дэниел, что у тебя и так скоро не встанет. А знаешь, из-за чего? Из-за той белой дряни, что ты прячешь за фотографией Изабеллы в своём кабинете. Или ты наивно думаешь, что я не вижу, когда ты под кайфом?

— Что ты делала в моём кабинете? — разозлившись не на шутку, я выключил воду и двинулся в сторону шатенки.

— Ты обещал мне, обещал, что завяжешь...

— Третий раз повторять не буду: что ты забыла в моём кабинете?! — подойдя вплотную, я крепко сжал её горло, пожалуй, даже слишком, так, что лицо девушки вмиг стало багровым, вены на шее вздулись, а изо рта начали вырываться нечленораздельные звуки. Она пыталась ослабить хватку, то и дело колотя меня по всему телу, но с каждой секундой её удары становились всё слабее. — Помни своё место, Энджел, и да... Хватит меня спасать, ведь ты не в состоянии спасти даже себя... — когда девушка начала терять сознание, я опустил руку, и она тут же рухнула на пол, пытаясь отдышаться.

Выйдя из душевой, я наспех натянул на себя одежду и покинул номер, будто скрываясь с места преступления. Сегодня я перегнул палку, впрочем, это уже не первый случай. Наркотики сильно влияют на моё поведение, обнажая всё самое отвратительное, что сидит внутри. Раздражение, агрессия, отрешённость — я чувствую их практически постоянно. Обычно я довольно сдержан, но с каждым разом сдерживать себя становится всё сложнее. Честно говоря, понятия не имею, как Энджел до сих пор терпит все мои выходки. Знаете, эта девушка ведь действительно зацепила меня. Она взбалмошная, весёлая, непредсказуемая, немного не от мира сего — этим мы с ней похожи. Правда, в последнее время ей нравится строить из себя девочку-пай, но, клянусь, когда я нашёл её в Богом забытом притоне, она готова была душу Дьяволу продать за парочку полос. Мы перепробовали с ней всё, что только можно, начиная от лёгкого стаффа, заканчивая старым добрым героином. Но даже сейчас, когда она завязала, мой интерес к ней не угас. Мне нравится её присутствие в моей жизни, нравится её запах, её волосы и её тело. Нравится дизайн, что она выбрала для нашей квартиры, нравится ужинать с ней, засыпать и просыпаться, нравится трахать её во всех возможных позах и полностью обладать ею. Но больше всего мне нравится честность, что присутствует между нами. Энджел прекрасно знает, что я никогда не надену на неё кольцо и не поведу к алтарю. Мне не нужен от неё ребёнок, а ей от меня деньги, ведь она знает, что при любом раскладе не получит и цента. Она знает, что я ничего не чувствую к ней, просто потому, что не способен на подобные чувства. Я надеюсь, что она тоже, ведь если нет — она пропадёт.

Вжавшись в сидение новенькой ламбы, я с упоением вдохнул запах кожаного салона и уверенно нажал на газ. Быстрая езда меня успокаивала, особенно, когда ездить приходилось за городом. Выжимая максимум, я резво мчал в сторону небольшого городка Бельмонт, и, поскольку эта малышка была способна на многое, ехать мне оставалось всего ничего — минут двадцать от силы. К середине дня погода наладилась и уже вовсю светило солнце, да так, что не спасали даже очки, заставляя всю дорогу щурится. Включив кондиционер и любимый плейлист, я быстро доехал до места назначения. Остановив машину у огромных железных ворот, ко мне навстречу вышел старик и, проверив документы, открыл их, представляя моему взору живописные просторы. Проехав по небольшому склону вверх, я оказался у подножия внушительного размера особняка, больше похожего на загородную усадьбу. «Психиатрическая клиника Маклина» — гласила чуть выцвевшая табличка, расположенная на фоне развевающегося флага США.

— Мистер Касл? Вот это сюрприз! Мы не ждали вас в гости сегодня, — пролепетала выбежавшая навстречу пожилая санитарка.

— Это ничего, мисс, ведь я сам не ожидал, что окажусь в Бостоне. К тому же, сегодня воскресенье — хороший день, чтобы навестить матушку.

— Воистину, милый, воистину...

— Как она поживает? — пройдя внутрь здания, я уверенным шагом направился к уже до боли знакомой палате.

— Знаете, мистер, в последнее время её стали мучать кошмары. Ночью почти не спит, просыпается всё время, да так кричит, что весь этаж ходуном ходит. Уж чего мы только не перепробовали, помогают исключительно сильные седативные, но, сами знаете, в её положении злоупотреблять никак нельзя. Вот и мучается ночами, только днём к ней приходит покой. Вы, мистер, будьте аккуратнее, она, кажется, сейчас спит.

— Спасибо, я постараюсь не шуметь, — вымучив подобие улыбки, я наградил ею назойливую старуху, что следовала за мной по пятам.

Осторожно открыв дверь, я прошёл вглубь палаты. Перед моими глазами предстала небольшая светлая комната с видом на здешний сад: зелёные деревья, опрятно выстриженные газоны и кустарники, античные скульптуры. В помещении царил цветочный аромат с еле уловимыми нотками медикаментов. На стенах были развешены абстрактные картины, выполненные в постельных тонах. Буквально каждый сантиметр здесь был пропитан спокойствием, умиротворением и душевной гармонией. Переведя взгляд на кровать, я услышал тихое посапывание. Посреди комнаты лежала женщина преклонных лет и мирно спала, издавая характерные для сна звуки. Её сон казался таким хрупким, что мне тут же захотелось покинуть палату, боясь украсть её и без того редкие часы в царстве Морфея, но я переборол это желание и аккуратно присел на край кровати, беря её тёплую ладонь в свои руки.

— Здравствуйте, матушка, — неразборчивым шёпотом начал я. — Давно я не заглядывал к вам, виноват... Как обычно: дела, бизнес, всё такое, — неуверенно начал оправдываться я. — Хотя, то, чем я занимался последние несколько месяцев, вряд ли бы вам понравилось. По правде говоря, в том, чем я занимался на протяжении всей своей жизни вообще мало хорошего, — сам того не замечая, я повысил тон и стал сильнее сжимать её хрупкую руку. — Я потерялся, матушка, я глубоко несчастен. Ничто не приносит мне покоя и даже толики радости. Время потеряло смысл, порой мне кажется, что я болен и моё место здесь, рядом с вами. Но я настолько эгоистичен, что каждый раз цепляюсь за жизнь, отбирая её у других. Я плохой человек, совсем не тот, кем вы привыкли видеть меня в стенах этого заведения. Матушка, я так виноват перед вами... — в какой-то момент я потерял контроль над эмоциями и впервые за многие годы дал волю слезам. — Знали бы, что я сотворил этими самыми руками, ни за что не простили бы. Но я и не прошу о прощении, я его не заслужил. Я лишь прошу здешних сестёр, чтобы они хорошенько молились за вас. Если Бог есть — он обязательно услышит их молитвы, — целуя тыльную сторону морщинистой ладони, я замер на мгновение, заостряя внимание на её подрагивающих пальцах.

Сегодня они дрожали сильнее обычного. Прогрессирующая форма склероза брала своё, и я задумался о том, что все мы когда-нибудь окажемся на её месте. Дай Бог, чтобы дети позаботились о нас в старости, а не упекли в дом престарелых, но я уркал у этой женщины такую возможность. С моего последнего визита она заметно постарела. Голова практически полностью покрылась сединой, на лбу просело несколько новых складок, а руки стали гораздо шершавее. Знаете, я бы многое отдал, чтобы остановить старение этой женщины. Ведь только с ней я чувствовал себя лучшей версией себя же самого. Мы могли болтать часами напролёт, могли смеяться и молчать. Я не раз просил у неё совет, и так же не раз получал подзатыльники, что было исключительно её привилегией. Я глубоко уважал её, ведь она была воплощением всего того, чего никогда не было в моей жизни.

Когда она попыталась перевернуться на другой бок, я резко подскочил, порываясь быстро ретироваться, но моя попытка уйти незамеченным с треском провалилась.

— Алан, сынок, это ты?

Меня будто окатило ледяной водой, и я так и остался стоять к ней спиной. Развернуться лицом не хватало духа.

— Нет, Миссис Холл, это Дэниел.

— Что за вздор, какой ещё Дэниел? Я разве сына своего не узнаю, — как само собой разумеющееся, заявила она. — Проказник, решил меня провести! Ещё и букет притащил, балуешь старушку.

Только сейчас я обратил внимание на стоявший близ кровати букет пионов. Её любимые цветы.

— Ты чего встал, как вкопанный? Проходи, раз пришёл... — начала тараторить женщина, а я впервые в жизни почувствовал себя здесь лишним.

Ничего не ответив, я покинул палату и сразу же наткнулся на ту же санитарку, которая, видимо, всё это время стояла под дверью.

— Так быстро уходите?

Проигнорировав её вопрос, я лишь вяло кивнул и направился к выходу. Она, конечно, поплелась за мной.

— Тот букет, что стоит в её палате... Очень мило с вашей стороны, — решил разбавить напряжённую тишину я.

— Мистер Касл, мне нужно кое-что сказать вам, — она остановилась, коснувшись моего плеча, и начала нервно теребить рукав своего белого халата. — Возможно, это пустяк, но, думаю, вы должны знать... — она всё мялась на месте, за что мне хотелось дать ей оплеуху, но я лишь сдержанно поджал губы, готовясь внимательно слушать её рассказ. — Сегодня утром приходила девушка, она просила встречи с миссис Холл. Конечно, мы не пустили её к ней, но букет, что она оставила... Нам показалось, что пионы порадуют вашу матушку. Мы сказали, что они от вас.

— Что за девушка? Как она выглядела?

— Это была приятная молодая леди. Волосы длинные, светлые, глаза голубые, очень выразительные. Говорила ещё так складно, как же её звали... То ли Эриан, то ли...

— Эрика?

— Да-да, точно! Я ещё подумала, что её зовут, как сестру моего двоюродного племянника... — продолжила бормотать женщина, но я не слышал ровным счётом ничего. Время для меня остановилось, а всё вокруг потеряло значение. Она здесь. Эрика в Бельмонте.

— В следующий раз обязательно пустите её, — отрезал я и тут же направился к машине.

На заднем фоне всё ещё были слышны отголоски старухиного голоса, но мне уже было плевать. Мною будто овладела неведомая сила, я, словно одержимый, стал высматривать светлую макушки среди жителей этого города. Всё, что мне нужно было в эту минуту, всё, чего я желал — это увидеть её. Впервые за долгое время я почувствовал такую безграничную нужду, я будто обрёл смысл жизни. И вот, спустя мучительные часы петляния по улицам Бельмонта, я-таки увидел знакомые черты в проходящей мимо блондинке. Не став медлить, я тут же выскочил из машины и окликнул её. Но она никак не отреагировала и, беззаботно попивая напиток из пластикового стаканчика, продолжила свой путь. Тогда я догнал её и легонько схватил за руку:

— Эрика?

— Что, простите? — девушка с недоумением уставилась в мою сторону, а у меня земля ушла из-под ног. Это была не она.

— Извините, я обознался.

Внутри будто что-то сломалось. Возвращаясь к машине, я не понимал, что эта девчонка творила со мной! Неужели даже спустя полгода сплошных попыток забыть, я всё ещё одержим ею? Рука невольно потянулась к карману, выудив оттуда мобильный телефон. Тогда, в Лос-Анджелесе, я дал себе обещание никогда не искать её. Только Артур знал, что с Эрикой, ведь ему было велено за ней приглядывать. Периодически я интересовался, всё ли у неё в порядке, также я слышал, что она занялась творчеством, кажется, даже неплохо преуспела в этом, несмотря на то, что не взяла тех денег, что я оставил для неё. На этом всё. Большего я знать не хотел. И вот сейчас я собирался нарушить данное себе обещание, неуверенно вводя в поисковой строке «Эрика Беннет». Как давно это имя не звучало в моей голове... Пролистав первые пару ссылок, я наткнулся именно на то, что искал. Сегодня она открывает свою выставку в Бостоне, и мне непременно нужно попасть туда. Задержав внимание на её изображении у себя в телефоне, я невольно задумался. Действительно ли мне стоит ворошить прошлое? Ведь, возможно, она забыла обо мне, и эта встреча не принесёт ничего, кроме больных воспоминаний? Пару секунд на размышления — и я выжимаю педаль газа. К чёрту всё, я должен увидеть её.

Дорогу до Бостона я провёл в размышлениях и терзаниях, догадываясь о её реакции на моё появление. Ведь я бросил её тогда в номере отеля, ушёл рано утром, ничего не сказав. Снова. Она никогда не поймёт и не простит, но я не жалею о своём решении. Такой, как я, не должен быть с такой, как она. Эрика не смогла бы жить со мной, ведь жить со мной — значит жить на цепи. Я был честен с ней до конца, никогда ничего не обещая, и даже в последнюю нашу ночь я лишь дал обещание, что всё наладится. И я его сдержал. Впервые в жизни я выключил свой грёбаный эгоизм, хоть и нуждался в ней больше, чем в ком-либо. Знаю, я оставил её без чувств, построив лабиринт, из которого не выйти. С самого начала, с той самой встречи в «Хилтон Плаза» я решил отнять у девчонки жизнь, не оставив в ней ничего, кроме пустоты и разрухи. Меня всегда бесила её одержимость этим глупым мальчишкой, Аланом Холлом, и, честно говоря, я убил его лишь тогда, когда понял, что хочу быть единственным мужчиной в жизни Эрики. Я знал, что она пойдёт за мной, знал, что влюбится по уши, именно этого я и добивался. Хотел сломать её, для меня это была лишь игра, но, в конечном итоге, проигравшим оказался я, ведь я что-то почувствовал. Это чувство стало разъедать меня изнутри, я был так обескуражен, что не заметил, как она обвела меня вокруг пальца. Именно поэтому я не смог нажать на курок, мне ничего не оставалось, кроме как отпустить. Но я лишь дал ей отсрочку, призрачный шанс на светлое будущее. Шанс, который я собирался отнять, и когда она попала в тюрьму, я понял, что время пришло. Затаившись, словно хищник, я ждал, что она сама свяжется со мной, приползёт на коленях и будет молить о прощении, но я никогда так сильно не ошибался. Моя принцесса, весь тот тюремный Ад, через который пришлось пройти, стоил ли он твоей гордости? Так или иначе, я вернулся за ней, будто Ангел-спаситель, протянув ей свою руку помощи, но это была не более чем медвежья услуга. Я лишь забрал то, что принадлежало мне по праву, не оставив ей пути для отступления. Да, это именно я прислал видеозапись из офиса Патриции Пауэлл её друзьям, ведь она была к ним так привязана. Когда Эрика пришла ко мне в номер тем вечером, эта был момент триумфа. Кроме меня в её жизни никого больше не осталось, но по какой-то причине это не принесло мне желанного удовлетворения. Меня не покидало дурацкое чувство разочарования, ведь я завладел лишь её телом, но не душой. Я отдалился, закрылся в себе, погрузился в работу, лишь бы уйти от своих мыслей, пытаясь выбросить эту девчонку из головы. Наверное, поэтому я принял решение о её переезде в Лос-Анджелес. Мне казалось, что если она будет далеко, я смогу отвлечься, забыть, но, если быть откровенным, всё это время я не находил себе места. Я никогда не сомневался в ней, она тысячу раз доказывала, что способна на многое. Моя храбрая малышка... Когда Риду всё же удалось выбить дурь из моей головы, я понял, что пора заканчивать этот цирк. Я собирался забрать её оттуда, но всё зашло слишком далеко. До сих пор кровь стынет в жилах от мысли, что я чуть было не потерял принцессу. Вынося Эрику из амбара, я уже знал, что это будет последняя наша встреча. Нужно было сразу дать ей уйти, но вы же помните? Я грёбаный эгоист. Мне хотелось в последний раз прикоснуться к ней, чёрт, я до сих пор в точности помню каждый изгиб её тела, каждый вздох. Той ночью я был честен с ней, ведь она этого заслужила. Это меньшее, что я мог для неё сделать, ведь через несколько часов я ушёл из её жизни навсегда, снова оставив умирать. Но я знал, что Эрика воскреснет. Всегда знал.

Поток моих мыслей прервал голос из навигатора, оповестивший о том, что я прибыл к месту назначения. Это было большое чёрное здание в центре Бостона, выглядевшее очень стильно и современно. Внутри всё было сделано не менее искусно, но меня сейчас заботило лишь то, что я стоял у входа в зал и трусил, как мальчишка.

— Вы заходите или нет, сэр? — послышалось из-за спины.

Обернувшись, я увидел мужчину средних лет, который стоял и выжидающе пялился в мою сторону. Я лишь закатил глаза, но всё же прошёл внутрь зала и вмиг поразился масштабу выставки. Здесь было очень много картин разного стиля и размера, начиная от натюрмортов и пейзажей, заканчивая некой абстракцией. Сложно было поверить в то, что их написал один и тот же человек, но просмотрев несколько полотен, как мне показалось, совершенно разных по своей стилистике, я увидел, что все они были за авторством Эрики Беннет. Невероятно, у неё и вправду талант! Я ходил от одной картины к другой, как заворожённый. Ничего не смысля в искусстве, я лишь мог отметить, что это было сделано очень тонко и красиво. В этих картинах чувствовалась эмоция, я будто узнавал в них саму Эрику. В какой-то момент я понял, что увлёкся, совершенно забыв о цели своего визита, но осмотревшись, не увидел в помещении ни одной блондинистой макушки.

Вдруг моё внимание привлекла одна из картин. Она была расположена практически в конце зала, так что я не успел ещё дойти до неё. Встав напротив, передо мной предстал портрет молодого мужчины. У него были иссиня чёрные волосы, каштановые глаза и россыпь веснушек по всему лицу. Мужчина смотрел на меня надменным взглядом, будто насмехаясь, и я тут же ощутил дискомфорт. Хоть лицо его и было красивым, остальные части тела вызывали отторжение. Сквозь мятую белую рубашку виднелись рубцы и живые порезы, окрашивая одежду в багровый цвет. Открытая кожа будто прогнила, собрав вокруг бесчисленное количество мух, а где-то в области сердца была огромная чёрная дыра, из которой, словно живые, сочились черви и опарыши. Картина была поистине устрашающей, но больше всего меня пугало то, что этот мужчина напомнил мне...

— Поразительное сходство, — озвучив мои мысли, ко мне подошла молодая короткостриженная девушка и протянула свою руку. — Мистер Касл, не так ли? Не знала, что вы интересуетесь искусством.

— А вы, мисс... — пожав руку в ответ, я продолжил созерцание картины, в надежде, что меня оставят в одиночестве.

— Меня зовут Эстер, я подруга автора выставки и по совместительству её менеджер.

— Очень приятно, Эстер. Не подскажете, могу ли я приобрести эту картину?

— «Портрет Дориана Грея»? Увы, именно это полотно не продаётся — личное пожелание художника. Но вы можете выбрать любую другую работу, их здесь, как вы заметили, бесчисленное множество. К примеру, эту, — показав на соседнее полотно, девушка жестом пригласила подойти к нему ближе.

Картина демонстрировала ночной пляжный пейзаж: раскаты грома, неспокойное море, костёр на берегу и две девушки, задорно пляшущие вокруг него.

— Очень чувственная работа, она написана в память о её близкой подруге, — добавила Эстер.

— И что же случилось с этой подругой?

— Совершила самоубийство, — как-то слишком безэмоционально произнесла та. — Это одна из последних работ Эрики. Кстати, вы уже успели познакомиться с ней?

— Нет, к сожалению, пока мне не выпала такая возможность.

— Это нужно срочно исправить! Куда же она запропастилась? Сейчас я её позову.

— Пустяк, не стоит отвлекать её в такой важный день... — возразил я, но девушки уже и след простыл.

Ещё раз взглянув на портрет мужчины, я вдруг осознал, что придя сюда, совершил ошибку. Я стал для Эрики не более, чем уродливым изображением, плохим воспоминанием, запертым в этой самой картине. Так пусть же так и остаётся. Зачем я здесь? Конечно, ради себя. Нужно немедленно уходить, пока не стало поздно.

Перед самым выходом я замер, услышав среди прочих до боли знакомые нотки женского голоса. Сердце пропустило удар и я обернулся. Она стояла в середине зала и увлечённо болтала с гостями. В её глазах искрилась радость, Эрика будто ожила за эти полгода, и я убедился, что принял верное решение. Её лицо практически не изменилось, за исключением длинных нарощенных волос и яркого, несвойственного для Эрики, макияжа. Она смотрелась очень эффектно, в каждом её движении скользила изящность и уверенность. Но стоило Эстер подойти и что-то шепнуть ей на ухо, как блондинка резко поменялась в лице. Её взгляд вмиг стал растерянным, я бы даже сказал, тревожным. Эрика тут же стала хаотично шариться взглядом по залу, но когда он устремился в сторону выхода, меня уже там не было.

Вернувшись в квартиру, я обнаружил там пустоту. Энджел ушла, забрав с собой все свои вещи, но я знал, что она вернётся. Всегда возвращается, ведь я — самая сильная зависимость в её жизни. На втором месте были наркотики, и я не удивлюсь, если встречу её в каком-нибудь гадюшнике. Открыв небольшую шкатулку в гостинной, я лишь убедился в своей правоте. Ещё утром здесь лежали несколько пакетиков с кокаином.

— Вот же сука! — выругался я, ведь в планах на сегодня было обдолбаться.

Налив в стакан немного янтарной жидкости, я сделал глоток и попытался расслабиться, но сегодняшний день не выходил у меня из головы. От чего-то вдруг стало невероятно грустно и тоскливо, захотелось с кем-нибудь поговорить, и я набрал номер своей сестры. Долгие протяжные гудки, затем автоответчик. Как всегда. В последнее время Изабелла заметно отстранилась. Она никогда не говорила это вслух, но глубоко в душе я понимал, что именно меня сестра винила в смерти Джастина. После её отъезда обратно в Европу наше общение свелось лишь к редким звонкам и коротким разговорам. Глупо было надеяться, что она возьмёт трубку.

Отложив телефон в сторону, я сел на диван и устремил голову к потолку. Оттуда на меня уставилось уставшее лицо заядлого алкоголика и наркомана. Пора признать, что ни хрена у меня не под контролем. Я тону в собственном дерьме и никто не сможет мне помочь, ведь я остался совершенно один. А оставаться один на один с собой — самая большая пытка.

Гробовую тишину прорезал звонок моего телефона. Это был Артур Рид.

— Да, Рид.

— Дэниел, звоню напомнить о сегодняшнем интервью для местного телешоу. Ты ведь не забыл?

— Я... Нет, конечно, — вот чёрт.

— Сейчас я скину тебе геолокацию. Поторопись, съёмки начнутся уже через час.

— Артур, слушай... Давай после съёмок встретимся? Сходим куда-нибудь, выпьем, как в старые добрые.

— Дэн, я бы с радостью, но сегодня у нас с Лаурой годовщина, мы уже забронировали столик в ресторане. Ты же её знаешь, если всё сорвётся — я не жилец.

— Да, да, понимаю... — усмехнулся я. — Береги её, Рид, она у тебя сокровище.

— Знаю! Так что, в следующий раз?

— В следующий раз, — перекинувшись ещё парочкой фраз, в телефоне послышались гудки.

Обречённо вздохнув, я наполнил стакан до краёв и, не морщась, осушил его залпом. Конечно, от такого количества алкоголя я не опьянею. Но мне катастрофически необходимо было расслабиться, иначе этот вечер мне не пережить. Водить машину в нетрезвом виде мне было не впервой. Я отлично справлялся с управлением в любых состояниях, да и лишение водительских прав, учитывая мой статус, мне не грозило. А по сему я спокойно сел за руль и двинулся с места в указанном направлении.

Подъезжая к студии, я заметил образовавшуюся у входа небольшую толпу людей. Увидев меня, они сразу ринулись к машине, умоляя о совместном фото или автографе. Я же, предварительно надев тёмные очки, постарался как можно скорее их миновать, и в этом мне помогла охрана, которая вышла ко мне навстречу. Я не был приветлив с этими людьми, не был общителен или улыбчив, честно говоря, мне просто хотелось, чтобы этот вечер поскорее закончился. В гримёрке меня быстро привели в порядок, так как до эфира оставались считанные минуты, и буквально вытолкали на съёмочную площадку. Я оказался под прицелом камер в свете софитов и даже сообразить ничего не успел, как кто-то крикнул:

— Три, два, один... Пишем!

Тут же заиграла весёлая музыка и ко мне навстречу вышла широко улыбающаяся молоденькая ведущая. Она радостно поприветствовала меня, даже немного кокетливо, шепнув на ухо, что от меня разит алкоголем. Отличное начало, думаю, мы поладим! Усевшись на диван, я, наконец, смог рассмотреть студию. Кажется, это было типичное вечернее шоу с живой публикой. Несколько десятков зрителей уставились на меня с обожанием, у некоторых в руках были даже плакаты. Я лишь сдержанно помахал им рукой и переключил своё внимание на ведущую. Пошли банальные вопросы, ответы на которые у меня уже отскакивали от зубов. Карьера, бизнес, детство, личная жизнь — мы говорили обо всём и одновременно ни о чём. Интервью было поверхностным, а ведущая непрофессиональной в силу своего юного возраста. Я быстро заскучал, а к концу интервью и вовсе закружилась голова, ведь в студии было невыносимо душно.

— Итак, мистер Касл, у меня остался к вам последний вопрос. Вы богатый, успешный, молодой и, что уж греха таить, дьявольски красивый. Об этом многие могут только мечтать! Так скажите, Дэниел, каково быть самым счастливым человеком на Земле?

Я хотел ответить очередной шаблонной фразой, лишь бы быстрее убраться отсюда, но, открыв рот, резко замолчал. Её вопрос вызвал во мне какой-то внутренний диссонанс.

— Я... Я не знаю.

Весь зал, включая операторов, непонимающе уставились в мою сторону.

— Вы только посмотрите, он ещё и скромняга, — отшутилась ведущая, зал вздохнул с каким-то дурацким умилением.

Отвратительное зрелище, они ведь не могут допустить и мысли о том, что богач может быть несчастлив.

— Хоуп, вы верите в перерождение? — услышав мой вопрос, девушка, сидевшая напротив, впала в ступор.

— Честно говоря, я... Я даже не думала об этом, мистер Касл...

— Знаете, я верю. И если хоть в одной из своих жизней я проснусь в небольшом доме, в котором будет стоять ароматный запах маминой выпечки, рядом будет лежать белокурая принцесса, а из окна доноситься смех детей... Не моих, конечно! Пусть будут моей сестры, ей бы понравилась роль матери, — улыбнувшись впервые за вечер, я внимательно посмотрел на всю эту толпу, что с замиранием сердца ловила каждое моё слово. — Наверное, тогда я был бы по-настоящему счастлив.

Мгновение спустя режиссёр объявил о том, что съёмка окончена. Камеры выключились, софиты погасли и я покинул студию.