Точка невозврата

В последнее время я слишком много думаю. Думаю о людях, приходящих и уходящих из моей жизни. Думаю о событиях, которые были настолько скоротечны, что я даже не успела словить момент осознания происходящего. Я всё бежала и бежала куда-то без оглядки, в итоге провалилась в бездну. Да, сейчас-то у меня полно времени это анализировать, но, а что толку? От этого анализа только лишь головная боль и бессонница.

Перевернувшись с одного бока на другой, я сомкнула глаза, давая себе ещё один шанс на сон. Подушка кажется такой неудобной, матрац слишком твёрдым, а покрывало чересчур колючим. Нет, так не пойдёт. Я подхватилась с места и начала мерить шагами комнату. Один шаг за другим. Ну сколько можно уже, а? Мучаю сама себя, где в этом смысл? Мысли в голове проносились с невероятной скоростью, невозможно было остановиться на чём-то одном. Мною было принято решение отвлечься. Я взяла в руки книгу и принялась читать. Благо, моя койка находилась под таким углом, что лунный свет падал именно в её сторону. Раньше меня это дико бесило, но сейчас, как оказалось, эта койка не так уж и безнадёжна. Честно говоря, я даже не вдумывалась в то, что читала. Просто набор каких-то символов, кажется, я взяла латинский словарь. Когда я подумала, что это бесполезная трата времени, я словила себя на том, что зеваю. Надо же. Ещё одна не такая уж и безнадёжная вещь.

Когда я добилась желаемого результата и была уже в полусонном состоянии, я откинула книгу в сторону, накрылась покрывалом и благополучно начала проваливаться в сон. Остатки моего сознания уловили какой-то непонятный шум, но я не придала этому значения, ведь так не хотелось нарушать это блаженное состояние. Я была уже где-то далеко, совсем не в своей ненавистной камере.

Проснулась я от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко открыв глаза, я тут же столкнулась с силуэтом, нависающим надо мной, а затем этот силуэт принялся меня душить. Я растерялась от такой неожиданности, поэтому не успела даже пискнуть. А руки продолжали уверенно сдавливать моё горло, и я никак не могла помешать этому. Это была сильная хватка, скорее всего мужская. Всё моё сопротивление ограничилось лишь царапанием одежды душителя, поскольку он был с ног до головы в чёрном, включая маску и кожаные перчатки. Когда, как мне кажется, весь мой вид свидетельствовал о том, что я вот-вот откинусь, человек в чёрном наклонился к моему уху и прошептал:

— Привет от мисс Пауэлл, сука, — голос мне показался смутно знакомым. Предсмертная игра воображения?

Внезапно я почувствовала резкий прилив воздуха. Тут же закашлявшись, я упала на пол и с жадностью принялась заполнять свои лёгкие, попутно пытаясь разобраться в происходящем. Сфокусировав взгляд на месте, откуда доносился шум и какая-то возня, я увидела следующую картину: Айда сцепилась с нашим гостем и всячески пыталась сбить его с ног, а человек, в свою очередь, размахивал кулаками, в надежде отправить соперницу в нокаут. Это была схватка не на жизнь, а на смерть, ведь по своей силе и боевым навыкам они были примерно одинаковы. Я застыла на месте, всё ещё пытаясь прийти в себя.

— Эрика, тумбочка! Живо! — услышала я отчаянный крик своей соседки.

Я сразу же понеслась к небольшой тумбе, которая находилась возле окна, недалеко от моей койки. Она была единственной в этой камере, поэтому, не мешкая, я начала выгребать всё, что находилось там, в поисках того, что может помочь. Что же Айда имела в виду? Кроме пары тетрадей, колоды карт и непонятного мусора я не нашла здесь ровным счётом ничего.

— Здесь ничего нет! Что мне искать? — испуганно пролепетала я. Но Айда ничего не ответила. Я обернулась и пришла в ужас от того, во что превратилось её лицо. Это было какое-то кровавое месиво, нападавший явно начинал одерживать победу. Нужно срочно что-то предпринимать, иначе будет беда.

Я решила ещё раз осмотреть тумбочку, чтоб уж наверняка, но там всё ещё не было ничего полезного. Тогда я отодвинула её, и вот он, джекпот! Сбоку вывалилась какая-то палочка. Как оказалось, это была типичная тюремная заточка из зубной щётки, и я, тут же её схватив, ринулась в сторону потасовки. Айда совсем была никакая, она дралась из последних сил. Казалось, вот-вот — и он добьёт её окончательно. Я, не долго думая, вонзила заточку в ногу душителя, а когда он закричал и обернулся в мою сторону, я испытала настолько сильный ужас, что чуть не выронила своё оружие из рук. Я ощутила всю его ненависть и злость, а когда этот человек, наплевав на ногу, двинулся в мою сторону, я совершенно попрощалась со своей головой и принялась что есть силы вонзать заточку ему в шею. Не знаю, сколько раз бы мне потребовалось ударить его, чтобы понять, что я в безопасности, но шёл уже не один десяток ударов, он давно лежал на полу без сознания, а я продолжала вбивать эту заточку в шею. Когда Айда оттащила меня от тела, я дрожала. Сознание постепенно начинало прояснять голову, и я увидела всю открывавшуюся передо мной картину целиком: я с ног до головы в крови сижу на полу, в моих руках оружие, которым я только что зверски убила человека, возле него была огромная лужа крови, струйки которой всё больше и больше растекались по камере, а его шея... Проще сказать, её уже не было. Ещё чуть-чуть — и голова в самом деле отделилась бы от тела. Маска была наполовину сорвана, но я всё ещё не могла разглядеть лица, ведь открытая часть была полностью в крови. Я повернулась к Айде, которая что-то говорила мне, успокаивающе поглаживая по голове, но я ничего не слышала. Ощущение, будто меня оглушило. Я поползла в сторону тела, было жизненно необходимо знать, кто он. Полностью сорвав маску, меня будто прошибло током. Я закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть на это.

— Эрика, ты вообще слышишь меня?! Чёрт побери, не смей уходить в себя! — трясла за плечи меня Айда. — Слушай внимательно. Сейчас сюда придут копы. Много копов. Тебе нужно кое-что запомнить, слушаешь меня? Слушай. Этого человека убила я. Не ты, а я, — как умалишённой, принялась на пальцах объяснять моя соседка, показывая то в мою сторону, то в свою. — Это, — указала она на заточку, забрав её из моих рук, — моё оружие. Точила её я, отпечатки пальцев на ней тоже только мои. Твоих отпечатков там нет, и не было никогда. Он напал на тебя, я напала на него и убила этой заточкой. Всё. Конец истории. Ты меня поняла?

Я смотрела на неё непонимающим взглядом. Айда отвесила мне звонкую пощёчину.

— Ну же, Эрика, повтори! Тебе не за чем гнить здесь лишние годы, а меня всё равно не спасти.

Я легонько кивнула и повторила всю нашу историю от начала до конца. Только сейчас я заметила, что на всю тюрьму воет сирена. Когда Айда удостоверилась в том, что я всё запомнила, она принялась тереть заточку полотенцем, шепча про себя: «Здесь никто разбираться не будет. Убила и убила. Так ведь? Убила и убила.» Я сидела и смотрела в одну точку, но уже через считанные секунды в камеру ворвалось стадо охраны, которое скрутило меня и Айду, прижав к стене.

— Твою мать! Что за тип? — брезгливо окинул взглядом камеру один из них, толкнув ногой голову лежавшего мертвеца.

Вдруг Айда начала вырываться, ни с того ни с сего прокусив руку охраннику, державшему её. Это было какое-то безумие, я ни разу не видела её настолько агрессивной, скорее даже сумасшедшей. Она решила включить ту старую Айду, только вот зачем? Прежде чем её вырубили шокером, она успела устроить неплохую взбучку всем присутствующим. Опасаясь похожей реакции с моей стороны, меня тоже решили шибануть данным прибором для профилактики, только не таким сильным разрядом. Я свалилась на пол, на меня тут же надели наручники. Уже с пола я наблюдала за тем, как из камеры выносят Айду, её пальцы всё ещё слегка подрагивали от перенесённого напряжения тока. Последний взгляд я кинула в сторону бездыханного тела Доминика Прайса, а затем устремила его в потолок.

Месяцем ранее

Я простояла ещё около минуты, пытаясь понять, шутка ли это. Но, кажется, никто из моих друзей не шутил, все они сидели с серьёзными лицами, что ещё больше вводило меня в ступор.

— Только не говорите, что вы действительно решили ограбить Патрицию Пауэлл. Вы спятили!

— Просто послушай, здесь есть логика, — вмешался Оливер и начал быстро мне что-то объяснять.

— Не хочу даже слушать! Вы действительно решили, что так просто заберёте у неё деньги, и вам сойдёт это с рук? Не в обиду, Эмиль, но ты не знаешь свою мать, не знаешь, какой она стала спустя многие годы вашей разлуки. И уж тем более не знаешь, какой властью обладает сейчас. Пока я жила с Каслом, я многое слышала, и поверьте, с ней лучше не связываться.

— Что ты имеешь в виду?

Я могла рассказывать Эмилю о том, чем занимается его мать, ведь это было бы весомым аргументом в мою сторону, но не стала. Ведь это причинит ему боль, он окончательно потеряет связь с матерью, как потеряла её я пару часов назад.

— Они с Каслом вроде как конкуренты, и Патриция неплохо справляется. Соперничать с Дэниелом — сущий ад, и это уже о чём-то да говорит, — прозвучало не очень убедительно.

— У тебя есть другие варианты, как достать деньги? Время идёт, Эрика, эти уроды могут в любой момент завалиться сюда, и чем быстрее мы достанем деньги, тем быстрее всё закончится, — вступилась за ребят Селена.

— Но не таким же способом! Господи, София, они и тебя втянули в это?! — она сидела всё это время, поджав хвост. Было видно, что ей тоже не нравится это, но безысходность может каждого загнать в угол, толкнув на любые поступки, даже самые безрассудные.

— Послушай, план ведь правда может сработать. У Эмиля в компании работает приятель, который сможет нам помочь. Он достанет все координаты, шифры и прочую хрень, которая понадобится, дело остаётся только за нами, — с надеждой пролепетала подруга, сама не до конца веря в свои слова.

— Как хотите, но я в этом не участвую, — я подняла руки вверх и удалилась в спальню, хлопнув за собой дверью.

Как же они не поймут, во что ввязываются! Неужели Эмилю настолько снесло башню, что он готов ограбить собственную мать? Так говорит, будто это пустяк. Ещё и приятель какой-то нарисовался, кто он вообще такой? Чёрт! Ну почему именно тогда, когда ты пытаешься встать на ноги, устроить жизнь, происходит нечто подобное? Откуда льётся всё это дерьмо? Тонны дерьма.

Я села на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. Возражать и пытаться что-то объяснять уже не было сил. Пусть делают, что хотят, а я посмотрю потом, как они будут бегать от этой чокнутой мамаши. Надоело всё. Надоела эта безнадёга, пытаешься что-то сделать в жизни правильно, а тебя посылают, и всё в итоге летит к чертям. Семьи нет, друзей скоро тоже лишусь, никаких перспектив и надежд на дальнейшее будущее, в мире всё так же будут продолжаться войны, а такое гнильё, как Патриция Пауэлл, будут продолжать руководить этим балом Сатаны, убивая невинных людей. Просто прекрасно. Будет ли шанс хоть что-нибудь исправить в этой жизни?

Внезапно меня посетила одна мысль, но я сразу же отбросила её, ведь эта мысль ещё бредовее, чем всё, что мне наговорили мои друзья. Или нет? Чем она бредовее той мысли, что посетила меня два месяца назад, когда я решилась на побег с Каслом? Да и чего ради? Сейчас-то на кону гораздо большее. У меня ведь есть возможность спасти гораздо больше, чем одного своего друга.

Я снова принялась думать. Один проступок — и мы загремим все дружно за решётку. В лучшем случае. Но стоит мне рискнуть, и я могу спасти жизнь сотне, а то и больше детей, которых эта безжалостная сука отправляет на верную смерть. Это определённо стоит риска. Мне нужно всего-навсего получить данные с компьютера Патриции Пауэлл, а дальше... А что дальше? Идти с ними в полицию? Не очень-то верится, что меня станут слушать, ведь я сразу сдам себя с потрохами. Здесь нужно гораздо более разумное применение информации. Пораскинув мозгами, я решила, что лучше всего будет отослать всё Каслу. Он знает, что с этим делать, и я не сомневаюсь, что он сделает всё возможное, чтобы утащить Пауэлл и её бизнес на дно. Но когда-нибудь... Настанет день, когда я доберусь и до Касла, даю слово.

Пулей вылетев из комнаты, я словила на себе удивлённые взгляды друзей.

— Какой у нас план?

Все тут же оживились и принялись показывать чертежи, которые уже успели где-то раздобыть, попутно раскрывая тонкости данной схемы.

—... понимаешь, да? Мы отключим камеры во всём офисе, нас никто даже не заметит! Блок питая находится здесь, а мы зайдём вот с этой стороны, таким образом... — пояснял Эмиль.

— Я поняла, умник, только вот где всё это время будет охрана?

— Один из них, мой давний кореш Райли, вырубит всех остальных охранников снотворным. Чтобы не вызывать подозрений, он и сам примет дозу, ведь кто знает, что потом начнётся в «Гранде».

— И что же ты пообещал своему приятелю, что он так просто согласился?

— Всё в этом мире решают деньги. К тому же, я не знаю человека, который бы так же сильно не любил мою мать, как Райли. Был у них в прошлом какой-то конфликт, в общем, с тех пор они друг друга на дух не переносят. Но из уважения к его отцу Патриция не решается уволить сына, ведь тот внёс огромный вклад в развитие её компании. Короче говоря, это неважно. Я уверен в Райли на все сто процентов. Он уже сделал много полезного, достав нам эти чертежи и дав нужные коды для доступа к хранилищу банка компании. Теперь всё зависит только от нас. Если мы всё продумаем, каждый грёбаный шаг, то у нас должно получиться.

— Ты уверен, Эмиль? Она ведь твоя мама, как никак.

— Патриция отняла многое у меня в жизни. Пора отплатить ей тем же.

И мы принялись снова шерстить весь план, прорабатывая его до мелочей. Всё должно быть идеально, иначе нас ждёт провал. Мы заучивали каждый вход и выход, продумывали каждый шаг, и в итоге провозились целую ночь. Под утро ни у кого не осталось сил, и мы решили немного передохнуть. Воплотить в жизнь наш план мы собирались послезавтра, 26 числа, поэтому у нас оставалось ещё немного времени в запасе. Я свалилась на диван, не в силах даже думать о предстоящем событии. Ведь когда начинаешь думать, приходит осознание масштабности нашего преступления, и тогда уж панических атак не миновать. Усталость брала своё, и я начала потихоньку вырубаться, но почувствовала, как диван прогнулся рядом со мной. Это был Оливер.

— Можно пристроиться рядом?

— Конечно. А Селена куда пропала?

— Мы повздорили с ней немного, и она выгнала меня спать на пол.

— Как романтично, — хохотнула я.

— Да, она у меня с характером, — мечтательно ответил Оливер и замолчал. Но всего на секунду. — Знаешь, я ведь действительно люблю её.

— Это здорово... Найти такого человека, — наверное.

— Нет же, ты не понимаешь. Я правда люблю. Это настолько... настолько сильное чувство. После твоего ухода она буквально слепила меня по кусочкам, она многое сделала для меня, и я чувствую её любовь постоянно. Она продолжает делать всё это только для меня, а я что? Принимаю наркотики, ввязываюсь в сомнительные компании, пропадаю на несколько дней, ни сказав ни слова, впутываю её в свои проблемы, а она готова прощать. А потом идти и грабить мать моего лучшего друга, и снова ради меня. Что ж я за парень такой непутёвый, а?

— Все вы такие непутёвые, Оли, не мне тебе рассказывать.

— Знаю, Эрика, знаю. Так хочется её порадовать наконец. Хоть чем-нибудь. Завтра ровно три месяца, как мы вместе, а у меня нет денег даже на грёбаные цветы, представляешь?

Эмоции Оливера били через край, я редко видела его таким раздосадованным. Мне хотелось помочь ему, успокоить, но подходящих слов просто не находилось. И тогда я вспомнила про кулон, что покоился у меня на шее. Мне он совсем не нужен, а Селене будет приятно.

— Вот, держи, горе луковое, — я сняла с себя этот кулон, вкладывая Оливеру в ладошку. — Мне он всё равно не нужен, я как раз думала от него избавиться.

— Кулон? Эрика, я не могу...

— Бери, мне всё равно он не к лицу. Да и тебе он нужнее, — пыталась убедить я друга.

— Боже, ты лучшая! — Оливер просиял и заключил меня в крепкие объятия. Это ли не дороже всяких безделушек?

Когда мы уже спокойно улеглись на диване, Оливер всё не унимался.

— А откуда он у тебя? Я что-то раньше не замечал его.

— Подарил один знакомый, — я не стала говорить, что это был подарок Касла, чтобы не вызвать у друга бурную реакцию.

— М-м-м, а что там написано?

— Господи, Оли, откуда я знаю?

Оливера было уже не остановить. Но я пригрозила скинуть его с дивана, если он сейчас же не замолчит, и как по волшебству, в зале воцарилась полная тишина. А я сверлила взглядом окно, из которого выглядывали первые лучи солнца. Они вытанцовывали танец на противоположной стене, заполняя комнату ярко-жёлтым светом и окутывая своим теплом. Скоро таких дней будет становиться всё меньше. Именно поэтому от последних дней лета так веет грустью.