Улыбайся, ты теперь чужой.
> Париж. Раннее утро. Осень.
Дождь не лил, но небо было серым. Париж встретил его прохладой и запахом угля.
Карета остановилась у кованых ворот особняка в центре города. Тэхён не выказал удивления - знал, что будет жить у дяди, брата своей матери.
Но всё в этом городе казалось чужим: узкие улицы, вывески на другом языке, лица, не ожидающие его.
Он вышел из кареты с ровной осанкой, как учил отец.
Слуга взял чемодан. Водитель что-то сказал на французском, но Тэхён не вслушался.
На крыльце стоял его дядя - высокий, с холёным лицом, в безупречном костюме. Он улыбался: вежливо, безэмоционально, как принято среди аристократов.
- Bienvenue, Taehyung. Добро пожаловать в Париж, - произнёс он, не приближаясь.
- Благодарю, мсье, - ответил Тэхён. Голос был ровным, пустым. Он поклонился, как положено. Без души.
- Ты выглядишь уставшим. Но это нормально. Париж утомляет всех вначале, - сказал дядя, разворачиваясь к дверям. - Внутри тебя ждёт комната и лёгкий завтрак. Надеюсь, ты любишь кофе. У нас он крепкий.
> Тэхён не любил кофе. Он любил чай с жасмином и теплый голос сестры за завтраком. Но он кивнул.
Особняк был огромен, но внутри - мёртв.
Тихие коридоры, картины на стенах, запах старого дерева.
Пока он поднимался по лестнице, ему показалось, что этот дом проглотит его без следа.
Он больше не боролся. Он просто принимал. Потому что боль, которую ты не показываешь, со временем становится твоим лицом.
Комната, которую ему отвели, была просторной, с высоким потолком и мебелью из красного дерева.
Окно выходило на узкий переулок. Свет туда заглядывал редко.
Тэхён не распаковывал вещи.
Он аккуратно разложил пару рубашек и повесил пиджак на спинку кресла - больше из вежливости, чем из желания обустроиться.
Как будто он не приехал жить, а просто оказался в ожидании чего-то, что даже сам не мог назвать.
Париж оказался не сказкой.
Он был величественным, холодным и шумным.
Город пах табаком, сыростью и людскими шагами.
Дядя представил его обществу - на небольшом приёме.
Говорили о погоде, о политике, о лошадиных гонках.
Иногда спрашивали о Лондоне. Улыбались.
Никто не спрашивал, как он себя чувствует.
Он сидел с бокалом в руке и чувствовал, как от него отходит сама жизнь.
Не трагично. Не ярко. Просто - как догорающий фитиль.
---
Каждое утро он выходил в город.
Просто идти - не важно куда. Лишь бы не оставаться в этих стенах.
Он видел художников на мостах, женщин с корзинами, шумные кафе.
Но даже сквозь свет и разговоры ему казалось: он идёт по городу, который не предназначен для него.
Он не чувствовал себя живым.
Но и мёртвым не чувствовал.
Просто - чужим.
---
Однажды вечером, лёжа в постели, он сказал себе вслух - впервые с тех пор, как уехал:
- Это не пройдёт, да?
Комната не ответила.
И он уснул.
---
И в эту ночь ему не снилось ничего.
Как будто сама судьба решила больше не разговаривать с ним.