4 глава. Насмешка бабочки.
Марк зашагал по коридору, но его обычно безупречный внутренний ритм был сбит. Вместо того чтобы свернуть к своему кабинету, он неожиданно для себя направился в маленькую курительную комнату, которой почти не пользовался. Достал сигарету, но так и не закурил, лишь перекатывал её в пальцах, глядя в запылённое окно на вечерний сад.
Он мысленно ругал себя. Эта девушка... Царина. Она была не в его вкусе. Слишком простая, слишком эмоциональная, слишком... настоящая. Она не играла по правилам их мира, где каждое слово — это ход, а каждое действие — расчет. Она просто была. И в этой её простоте была какая-то раздражающая, притягательная сила.
Тем временем на кухне Лилия, вымыв последнюю пробирку, отвела Павла делать уроки. Она на секунду задержалась в холле, поправляя сумку, и увидела свое отражение в огромном зеркале. Усталое, но светящееся изнутри лицо, пятно на блузке, растрёпанные волосы. «Ну и вид», — с легкой усмешкой подумала она и вдруг поймала на себе чей-то взгляд.
В отражении она увидела Марка. Он стоял в глубине коридора и смотрел на неё. Не сводящим, задумчивым, каким-то... не своим взглядом. Их глаза встретились в зеркале на долю секунды. Лилия замерла, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.
Но в следующий миг его лицо вновь стало привычной холодной маской. Он резко развернулся и исчез в тени коридора, даже не кивнув на прощание.
Лилия осталась стоять одна, с странным чувством недоумения. Показалось? Почему он смотрел на неё так, будто видел впервые? Она пожала плечами, списав всё на усталость и свою богатую фантазию. Конечно, показалось. Марк Герц едва ли замечает её существование, кроме как в контексте расписания своего младшего брата.
Она вышла на улицу, даже не подозревая, что за темным окном на втором этаже за её удаляющейся фигурой следили чьи-то внимательные, задумчивые глаза. Марк так и не закурил. Он сжал сигарету в кулаке, сломав её. Эта девушка выбивала его из колеи. И ему это начинало нравиться.
Лилия вышла за ворота, но странное чувство от того мимолетного взгляда в зеркале не отпускало. Она оглянулась на мрачный особняк. В одном из окон второго этажа мелькнула тень и резко отпрянула вглубь комнаты. Сердце Лилии ёкнуло. «Паранойя», — строго сказала она себе и быстрым шагом зашагала к остановке.
На втором этаже Марк отошел от окна, сердце его билось чаще, чем после интенсивной тренировки. Глупо. Нелепо. Она его заметила. Он, всегда расчетливый и контролирующий каждую мелочь, попался на таком детском подглядывании. Он с раздражением потянул пальцами завязь галстука, срывая его с себя.
На следующий день атмосфера в доме ощутимо изменилась. Марк появился за завтраком необычно рано. Он был безупречно одет, но под глазами лежала легкая тень. Он почти не смотрел на Лилию, целиком погрузившись в экран планшета, но его внимание было обманчивым. Он ловил каждое её слово, обращенное к Павлу, каждый её смех.
Когда Лилия, помогая Павлу собрать рюкзак, уронила учебник по французскому, Марк оказался рядом раньше горничной.
— Позвольте, — его пальцы коснулись её руки, когда он подал книгу. На этот раз он не отдернул руку, а задержал её на долю секунды дольше необходимого. Его взгляд на мгновение встретился с её удивленным взглядом.
— Спасибо, — смущенно прошептала Лилия.
— Не стоит благодарности, — его голос прозвучал тише и мягче, чем обычно. Он быстро отошел, но напряжение повисло в воздухе.
Алиса, наблюдающая за этой сценой из-за утренней газеты, подняла бровь. Уголок её губ тронула хитрая, понимающая улыбка. Она перевела взгляд на растерянную Лилию, потом на спину удаляющегося брата.
«Ну что ж, Марк, — прошептала она про себя, — кажется, у тебя появилось новое, очень неожиданное увлечение. Интересно, чем это закончится».
***
Алиса.
Я наблюдаю за этим цирком через край газеты и едва сдерживаю смех. Бедный, бедный Марк. Он так старается быть незаметным, а смотрит на эту простушку-няню, как голодный волк на котлету в витрине. Смешно до слёз.
Он вчера вечером из курительной комнаты вышел весь помятый, с таким потерянным видом, будто не курение там устраивал, а на ринге дрался. А сейчас — этот дурацкий трюк с учебником. «Позвольте». Фу. Настоящий джентльмен. Явно пересматривал старые мелодрамы ночью вместо того, чтобы работать.
А она? Краснеет, глаза опускает. Наивная. Даже не понимает, что стала объектом внимания великого и ужасного Марка Герца. Думает, он просто вежливый.
Папа, конечно, в восторге — Павлик наконец-то не строит из себя затворника. А я... мне просто интересно, как далеко зайдет мой безупречный братец в своих попытках завоевать сердце девушки из народа. Купит ей бриллианты? Или начнет учить французским манерам за завтраком?
Так или иначе, это самое веселое, что случалось в этом доме за последние годы. Нужно будет как-нибудь подкинуть дров в этот тлеющий костер. Ненавязчиво. Чтобы было ещё смешнее.
Притворюсь, что ничего не замечаю. Но боже, как же это забавно.