Осенняя история
Той осенью мне пришлось поехать в деревню. Мама провела отпуск у сестры на Оке, и ей настало время возвращаться.
- Почему ты едешь за ней? - спросила моя девушка, - есть же автобусы. И вообще, чем ты там будешь заниматься?
- Сначала, - говорю, - познакомлюсь с самой красивой женщиной в магазине.
- А потом?
- Потом буду терпеть ее насмешки. Мух. Падения яблок.
- Это хорошо.
Мы обнялись. Ехать не хотелось. Дорога заняла семь часов. Последние три я пел песни и самому себе рассказывал анекдоты. Несколько раз повторился. Ладно, думаю, схожу там на реку.
- В деревне сейчас хорошо, по вечерам темень, - рассказывал мой дядя Олег, пока я разгружал машину, - как электричество отключат - ничего не видать! Дышать хочется.
Я доставал из багажника все то, чего в деревне не было. Молоко, яйца, мясо, нормальную водку.
- Ботинки у тебя замечательные, - сказал Олег, - можно в город ездить.
- Пойду в них к реке, - сказал я.
Деревня была хорошей, когда-то - татарской. На высоком берегу, рядом чистый лес с маслятами. Ее испортил карьер, точнее, его маленькие, но регулярные зарплаты. Вместе с каменными глыбами перемололи национальности, достоинство, имена.
Олег задумался. Далеко на Оке белый буксир тащил дебаркадер в затон, на зимовку.
- Пойдем сначала к Шамону, - сказал он наконец, - у него недавно был день рождения.
Я понял, что сегодня уже не спущусь к Оке. И, что уж, не вернусь в Москву завтра.
Шамон жил в доме у леса, где ни что не указывало на близость великой реки. Александр было его паспортное имя.
Мы направились в противоположную реке сторону. Сухая трава на обочине доставала до пояса. Мои ботинки покрылись сенной пылью.
В котловане у дороги здоровенный мужик бил бетономешалку. Апперкоты под стальной зев выходили лучше остальных ударов. После них бетономешалка начинала раскачиваться из стороны в сторону, провоцируя его на новую атаку.
Мы встали у края ямы.
- Здорово, - сказал нам мужик, - видишь, что она творит?
- Что? - спросил Олег.
- То, что я ее отпижжю, - сказал он.
Из бетономешалки бежала на землю серая струйка. Я посмотрел на Олега.
- Кто он?
- Это Серега Борман. Его на самом деле зовут Садык, татарин, - сказал дядя, - ему после милиции дали справку дурака.
- Его пытали?
- Не, он сам.
Внизу Борман уже обнимал агрегат и закуривал. Лоб его сверкал в каплях пота. Лопата праздно лежала в грязи на дне котлована.
- Он бывший милиционер из Рязани, - пояснил дядя еще раз.
Мы отправились дальше, и снова прочь от реки.
Дымок из чьей-то трубы впервые наползал на желтое осеннее солнце.
Мы шли по рязанской деревне. Липами, сиренью, антеннами. На лавочке у некрашеного дома сидел совершенно голый мальчик лет шести.
- Эй, москвич, - сказал он.
Я сразу понял, что мне.
- Что?
- Под елду тебе кирпич!
Не стоило, думаю, ботинки надевать. Были же в кладовке чьи-то рваные советские кеды. Хотя какие еще кеды с моим плоскостопием...
- Спасибо, - сказал я.
- Ты где штаны потерял, поросенок? - спросил его Олег.
Тот засмеялся. Из ворот вышла старуха в галошах. В руках у нее была корзина со свежей крапивой для свиней. В коричневых таких руках... Она смотрела на нас безо всякого выражения.
Нет, ни при чем были мои ботинки.
- Вот бы сбросили на нас бомбу американцы, - размечтался я, - все бы разрушило, всех бы убило. Тебя, меня, Бормана. Осталось бы несколько человек. Они бы и обустроили на пустом месте новую, прекрасную Русь.
- А что, если бы мне повезло, и я бы выжил? - спросил меня дядя.
Я взглянул на него. Нормальный мужик, умеет чинить машину. Давно толстеет. Таким иногда везет.
- Лишь бы не мне, - сказал я.
Мы прошли дом Дениса. И не так уж давно он уехал на Кольский полуостров, где сделал бизнес на перевозках и погиб в автокатастрофе. Вместе с новым БМВ разбилась его красивая греческая голова.
У забора стояла та же старая японская машина, из тех, которые водят герои Мураками и Китано. В картонной коробке под капотом раньше хранились сухари для овец.
Лет десять назад мы прятались в ней от ливня, втроем - с Ольгой. В то лето она перекочевала к моему другу. Тогда Ольга оказалась со мной на заднем сиденье. Денис, понятно, за рулем.
Дождь не прекращался. Денис коротко посмотрел на нас в зеркало заднего вида.
- Дима, это была случайная связь или родственная? - спросил он.
- Не знаю, брат, - сказал я.
Ольга приезжала из Москвы к своей татарской бабушке. Семья Дениса постоянно жила в деревне, дожидаясь своего часа. Они были греками, бежавшими откуда-то из Ферганы, где добывают уголь. Меньше всего их интересовал очередной карьер.
Рядом с Денисом я казался вопиюще беспородным. Ольга же с ним в паре становилась гордой и осанистой, в ней возгоралось все ее тюркское. Может быть, только такой, с ним, она и нравилась мне.
Через несколько лет я встречу ее на самой бессмысленной московской улице - Новом Арбате. Не помню и причину, которая привела меня туда.
Надо же, думаю, как туфли реформируют женщину. Ольга и ее спутники садились в машину. Один из мужчин открыл ей дверь. Она садилась в машину правильно, то есть сначала занесла внутрь попу, потом ноги с голыми коленками. Ноги при этом показались еще длиннее.
Я пошел к метро. Все равно Дениса уже не было.
...У ворот Шамона стоял Белаз - исполинский грузовик с кабиной-скворечником, к которой вела так же по-птичьи узкая лестница. Дом пресмыкался перед ним во всю свою старую крышу.
Мы зашли в сарай. Отдельное от хлева помещение было обито внутри бумажными мешками от аммонала. Шамон спал за столом в автомобильном кресле. Перед ним стояла трехлитровая банка с пловом, из которой рычагом катапульты торчала ложка. Муха неторопливо пересекала его лицо.
За стеной закудахтала курица. Он без удивления пробудился.
- Водку найдете, стаканы тоже где-то были, - сказал он.
Мы нашли и то, и другое. Плов, конечно, был очень плох. Шамон смахнул осеннюю муху. Он окончательно проснулся.
- Это не Белаз, а мудотряска, - сказал он, - из-за него меня Светка выгоняет.
- Шамон, ты который день в рейсе? - спросил Олег.
Тот не ответил.
- Мы вообще к реке шли, - сказал я.
- Так бери машину и езжай, хули ты пойдешь. Ключи в кабине, - сказал Шамон.
- Это же Белаз.
- Так ты на глаза никому не попадайся.
- Идем, - сказал Олег.
По лесенке друг за другом мы залезли в кабину. Олег сел за руль. Мы вдруг увидели всю деревню сверху. Пирамиды шиферных крыш, окурки труб, беспорядок во дворах. За забором Светлана развешивала свое белье. Потом она достала сигарету, закурила, нескоро выдохнула первое облачко. Взревел двигатель Белаза. Ей было все равно.
Мы поехали на берег. С автоматической трансмиссией и гидроусилителем руля управлять 40-тонной машиной было просто. Деревенская улица показалась совсем короткой.
Наконец, я подошел к Оке. Пахло разогретой солнцемтиной. У другого берега рыбаки выбирали сети с поплавками из пластиковыхбутылок. На бакен села чайка и крикнула о чем-то. Реке не было до меня никакогодела.