Глава 2
Паулина Мартинес жила на побережье в небольшом домишке вместе со своей матерью. Впрочем, эту ветхую хижину нельзя было бы назвать полноценным жилищем. Пол скрипел, крыша протекала, изо всех щелей сквозила нищета. Было очевидно, что обитающие здесь женщины испытывают крайнюю нужду. Но Господь наделил Паулину счастливым, легким характером и ангельским смирением. Она с улыбкой переносила все трудности и не жаловалась на свою судьбу. Единственное, что ее угнетало, — болезнь матери, которая со временем становилась все серьезнее.
Паула действительно была очень больна. Жизнь, полная тяжелого труда и борьбы за кусок хлеба, ослабила ее, и когда хроническая простуда перетекла в воспаление легких, у нее уже не было сил, чтобы сопротивляться болезни. Несмотря на благоприятный тропический климат, ночами сквозняки пронизывали их дом, и это усугубляло болезнь. Кашель душил женщину днем и ночью. Лишь медикаменты, которые ей давала Паулина, приносили недолговременное облегчение.
Для того, чтобы содержать и лечить мать, Паулине пришлось отказаться от учебы в университете, где она заканчивала аспирантуру по психологии, и пойти работать прислугой в отеле. Многие гости, несмотря на высокомерие и вздорный нрав, были щедры и оставляли приветливой уборщице хорошие чаевые. Но все же этого было недостаточно, чтобы вылечить Паулу — лекарства стоили слишком дорого.
— Не волнуйся так обо мне, — просила Паула свою дочь, видя, как Паулина порой с трудом сдерживает слезы, глядя на ее мучения.
— Как мне не волноваться, — Паулина через силу улыбалась матери, ласково поглаживая ее, — ведь ты — самое дорогое, что у меня есть. Единственное, что у меня есть! Я люблю тебя больше всего на свете!
— Неправда, — тоже старалась улыбнуться Паула. — У тебя есть жених, и ты его любишь...
— Но не больше, чем тебя! – горячо заверяла ее Паулина. — Я знаю, что Освальдо тебе не нравится...
— По правде говоря, нет, — согласилась Паула. — Но, если ты выйдешь за него замуж, я смогу умереть спокойно...
— Не говори о смерти, мама! — в голосе Паулины прозвучали слезы. — Ты обязательно поправишься! — И она, чтобы не расплакаться, быстро поцеловала мать и убежала на работу.
По дороге к автобусной остановке она встретила Освальдо. И ее опечаленное лицо просияло. Встреча с возлюбленным немного развеяла тягостные мысли о матери.
— Мы увидимся сегодня вечером? — спросил Освадьдо.
— Нет, — с сожалением ответила Паулина, — я должна подменить на работе Маргариту — она заболела.
— А как твоя мама?
— Все хуже и хуже... — личико Паулины опять помрачнело. — Мне больно видеть ее в таком ужасном состоянии. У нее совсем нет сил! Иногда я думаю, что единственное, что поддерживает в ней жизнь, это страх оставить меня одну! Знаешь, что она мне говорит? Что сможет умереть спокойно только после того, как мы с тобой поженимся...
Освальдо смущенно отвел взгляд и ничего не сказал. Было кое-что, чего Паулине пока что нельзя было знать. У него не хватало мужества признаться ей, что никакой свадьбы не будет.
А Паулина, бесхитростная, озабоченная лишь страданиями матери, продолжала говорить о венчании:
— Мы сможем порадовать ее этим? Сможем пожениться раньше, чем... придет ее срок?
— Да, конечно... — выдавил из себя Освальдо, виновато опустив глаза.
Бледное лицо Паулины озарила улыбка. В этот момент подъехал автобус, и Освальдо вздохнул с облегчением.
— Поедем вместе? – предложила Паулина.
— Нет, лучше увидимся позже. — Освальдо поцеловал ее на прощание и помог сесть в автобус.
Затем он отправился в магазин, чтобы позвонить — дома у него не было телефона.
— Да, Лурдес, я тебя люблю, — жарко шептал он в трубку, — скоро приеду к тебе в Мехико...
Освальдо был высоким широкоплечим парнем с провинциальным, но все же привлекательным лицом и пользовался определенным успехом у женщин. Не только Паулина была от него без ума. Несколько месяцев назад он познакомился с очень обеспеченной вдовой, которая отдыхала в Канкуне на дорогом курорте, где он работал, и одинокая пятидесятилетняя женщина очень им увлеклась. Освальдо был искренне влюблен Паулину, но жажда роскошной жизни в нем оказалась сильнее, и он собирался вскоре уехать в Мехико к своей богатой любовнице.
***
На работе Паулина встретилась со своей подругой Селией, и они немного поговорили перед открытием клуба.
— Как думаешь, будет много чаевых? — с надеждой спросила Селия.
— Хорошо бы! Мне так нужны сейчас деньги. Маме не становится лучше... Она уже говорит о смерти. И когда она оставит меня, у меня будет только Освальдо...
Но спокойно поработать Паулине в этот вечер не удалось. Она хоть и догадывалась, что похожая на нее сеньора задумала что-то, но все же надеялась, что, протрезвев, та забудет о своих странных идеях. Не тут-то было, Паола появилась в ресторане снова — в сопровождении все того же смуглого длинноволосого красавца и одетая самым шикарным образом. На ней было обтягивающее платье бежевого цвета, а волосы спрятаны под элегантный тюрбан, расшитый золотом. Столь необычный головной убор Паола приобрела неспроста. С помощью этого наряда она собиралась устроить проверку, выяснить, насколько вероятна возможность, что Паулину не отличат от нее. А единственное, что могло выдать двойника — это пышные длинные волосы Паулины.
— За мой план! — улыбаясь, подняла Паола бокал с шампанским.
— Не понимаю, — нахмурился Лусиано. — Какой еще план?
— Главное, что я себя понимаю, — загадочно сверкнула глазами Паола и отправилась в уборную.
Паулина не обрадовалась, увидев ее в коридоре. Но профессиональная вежливость обязывала улыбаться. И она приветливо поздоровалась с сеньорой.
— Можем поговорить? — без улыбки обратилась к ней Паола.
— Я на работе... — попробовала отказаться Паулина.
Однако от Паолы было нелегко отделаться.
— У тебя работы немного, людей пока нет, идем.
Паулине пришлось пройти с ней в одну из комнат уборной, обставленную диванами. Причем перед входом Паола демонстративно остановилась, ожидая, когда Паулина откроет ей дверь, показывая этим, что она гостья, а Паулина обязана ей прислуживать.
— Знаешь, что мне пришло в голову? — сразу перешла к делу Паола. — Что, если нам поменяться местами на какое-то время?
— Не понимаю, сеньора, — растерялась Паулина. Ей ничего подобного, естественно, в голову не приходило.
— Ладно, скажу понятнее. Я хочу, чтобы ты надела мой наряд, чтобы проверить, насколько ты похожа на меня.
Несмотря на все свое хорошее воспитание, Паулина осмелилась заметить:
— То, что вы хотите — это глупость.
— Скорее, каприз, — уточнила Паола.
— Я работаю, сеньора...
— Вот именно. Я клиентка, и ты мне должна угождать.
— Послушайте, сеньора...
— Не хочу ничего слушать! Раздевайся!
Легче было остановить танк, чем Паолу, и Паулине пришлось подчиниться. Она надела элегантное платье, Паола виртуозно закрутила золотой тюрбан на ее голове и осталась очень довольна результатом:
— Посмотри в зеркало, ты — вылитая я! Я была права, тебя примут за меня даже в доме Брачо!
В этот момент Паулину позвала из другого помещения Селия. Паола тут же придумала:
— С ней и проведем эксперимент! Выходи и изображай меня.
— Но, сеньора, Селия не поверит!
— Посмотрим. Иди, я буду наблюдать из-за угла.
Но Паулина не решалась. Тогда Паола, недолго думая, вытолкала ее пинками.
— Я ищу девушку, которая здесь работает, сеньора Паола, — обратилась к ней Селия. — Наверное, она отошла в подсобку. Вам она нужна? Я пойду поищу ее.
Как только Селия вышла из уборной, Паола выскочила, радостно хлопая в ладоши:
— Я знала! Твоя коллега ничего не заметила!
И когда они обратно обменялись одеждой, Паола прямо спросила, сколько денег Паулина хочет за то, чтобы отправиться в ее дом и жить там под ее именем.
Паулина онемела. Она, конечно, с самого начала знала, что у сеньоры проблемы со здравым смыслом, но не догадывалась, насколько серьезные.
Паола тем временем убежденно твердила, что никто не заметит подмены, если Паулина научится вести себя, как светская дама, и будет ходить в салон красоты почаще.
Когда к Паулине вернулся голос, она попробовала втолковать безумной женщине, что одним салоном тут не обойдешься:
— Сеньора, вы бредите...
Но Паола была не из тех, кто слушает чужое мнение. Если она что-то задумывала, никто не мог ее отговорить.
— Подумай, это хорошее предложение. Ты будешь жить в роскошном доме как сеньора с высоким положением, тебя будут уважать и слушаться. Будешь наслаждаться комфортом, ну, скажем, один год. Потом я вернусь и займу свое место, а ты получишь хорошую сумму денег, которые обеспечат твое будущее. И тебе больше не придется убирать туалеты!
— Но зачем вам все это нужно? — только и могла спросить Паулина, испуганно глядя на нее.
— Чтобы отдохнуть от семьи, которую я не выношу, — честно ответила Паола.
Паулина только было открыла рот, чтобы предложить ей тысячу и одно другое решение этой проблемы, но тут же захлопнула его, поняв, что эта Паола явно не в своем уме и попросту неспособна воспринимать разумные доводы. Однако она все же попыталась достучаться до сеньоры, объяснить ей, что подобная авантюра — противозаконна.
— Послушайте, нет таких денег, которые меня заставят совершить подобное преступление! — отчаянно заявила она.
— Ради Бога, Паулина, не будь такой совестливой! — легкомысленно отмахнулась Паола. —Я уверяю тебя, что это никому не причинит вреда.
— Кроме моей чести! — гордо ответила девушка.
Но для Паолы вопросы морального характера не существовали — у нее не было принципов.
— Тебе что, деньги не нужны?
— Нужны, и очень, — опустила голову Паулина. — Моя мама очень больна...
— Тогда не понимаю, в чем дело! — совершенно искренне удивилась Паола. Для нее деньги всегда были превыше всего, ради них она была готова на что угодно.
Паулина объяснила ей коротко и просто:
— Я порядочный человек, сеньора.
Паола лишь ухмыльнулась:
— Порядочность — вещь растяжимая и относительная, дорогуша.
— Только не для меня, — покачала головой Паулина, видя, что ее доводы не находят понимания, как она и предполагала. – Для меня порядочность очень важна.
Паолу эти разглагольствования утомили.
— Так что ты мне ответишь?
— Не рассчитывайте на меня в этом деле, сеньора! — отрезала Паулина.
Паола испепелила ее злобным взглядом, но, сделав над собой усилие, сдержалась.
— Я дам тебе время обдумать мое предложение. И подумай хорошенько.
— Не о чем тут думать, ответ будет — нет.
Паола сделала над собой еще одно усилие.
— Скоро увидимся. Спасибо за все. Ты была неподражаема и заслуживаешь вознаграждения. — Она открыла сумочку и вытащила оттуда несколько крупных купюр. Но, заметив смятение, отразившееся на лице Паулины, спрятала деньги обратно: — Нет, лучше отдам их тебе, когда ты решишься!
Паулина, которая уже обрадовалась, что сможет купить лекарств матери, выглядела очень жалко, когда поняла, что не получит денег.
Вместо них Паола дала ей свою визитку:
— Здесь ты сможешь меня найти, если согласишься. А я знаю, что ты согласишься.
***
Паулина нехотя взяла изящный прямоугольник, на котором Паола написала свой местный номер телефона, и наконец попрощалась с неприятной посетительницей.
Подходя к дому, она услышала крик своей соседки Филомены, которая зашла проведать Паулу:
— Беги скорей, доченька! Твоя мама умирает!
Паулина бросилась в хижину со всех ног.
Паула задыхалась в приступе кашля.
— Нужно вызвать врача! – сказала Филомена.
— Да, но у меня нет денег, чтобы заплатить за лечение!
— Но ты знаешь, что доктор Гутьеррес может посмотреть ее бесплатно, дашь ему денег, когда сможешь! Я позову его.
Филомена побежала за доктором, а Паулина в слезах упала на кровать, где с жутким хрипом дышала Паула, из последних сил цепляясь за жизнь.
— Потерпи, мамочка, все будет хорошо, — всхлипывала Паулина, хотя не особо верила, что старенький врач, их сосед, чем-то поможет умирающей. Для облегчения страданий нужны были дорогие лекарства, а их доктор Гутьеррес принести не мог...
***
Тем временем Паола пребывала в замечательном настроении. Стоя на террасе своего номера, она смотрела на сияющий огнями ночной Канкун и курила, попивая шампанское. Она уже твердо решила, что убедит Паулину согласиться на подмену, чего бы это ни стоило. Нужно отдохнуть как следует от муженька и его родственничков — и подольше! Возвращаться в полный горечи и уныния дом Брачо у нее не было ни малейшего желания.
А ведь эту горечь и уныние она посеяла там сама...
***
Родриго, старший брат Карлоса Даниэля, вместе со своей женой был вынужден переехать жить отдельно, чтобы не видеть Паолу — настолько он ее ненавидел. Несколько лет назад Паола пыталась соблазнить его, но не смогла, и с тех пор она побаивалась Родриго. Конечно, было маловероятным, что он отважится рассказать Карлосу Даниэлю о домогательствах Паолы, ведь тот слепо обожал свою жену и не видел ее порочности, но все же отношения Родриго с Паолой были крайне натянутыми. Чтобы не видеть, как эта бесстыжая особа вьет веревки из Карлоса Даниэля, Родриго был вынужден покинуть родной дом. Но с его уходом все только усугубилось.
Паола почувствовала себя полновластной хозяйкой — всех остальных членов семьи она уже давно подмяла под себя. Бабушку Пьедад, самую старшую представительницу рода Брачо, она намеренно спаивала, сначала тайком от всех, а когда стало невозможно скрыть алкоголизм старушки — то уже и открыто, никого не стесняясь и не боясь.
Эстефания, младшая сестра Карлоса Даниэля, и экономка Фиделина знали, что творит Паола, неоднократно пытались помешать этому, но они не имели никакого влияния на Карлоса Даниэля.
— Где Паола? Пусть она принесет мне коньяк! — требовала бабушка Пьедад.
— Вам нельзя пить, донья, — увещевала ее Фиделина.
— Ты неблагодарная! Столько лет живешь здесь — и чем платишь мне! Вы все меня убиваете в моем собственном доме! Только Паола меня любит! Только она меня понимает, мой добрый ангел! Пусть придет Паола! Моя доченька любимая! Уходи отсюда, предательница!
Примерно те же слова слышала и Эстефания, которая не обладала терпением и смирением Фиделины и возмущенно высказывалась, но ничего не смогла поделать. Бабушка считала Паолу единственным близким человеком, потому что та приносила выпивку, а всех остальных — врагами, потому что они эту выпивку старались отнять.
У Эстефании был еще один повод ненавидеть Паолу. Ее муж, Вилли, уже давно попал в сети Паолы, которая соблазняла без разбору всех мужчин, которых встречала. От Эстефании наглые любовники никогда особо не скрывали свою связь, находя весьма забавным то, что они развлекаются у нее перед самым носом, а она ничего не может сделать. Выгнать Вилли из дома Эстефания не могла, потому что слишком его любила, эта любовь была слабостью, с которой она не могла совладать. Но и рассказать Карлосу Даниэлю о бесстыдстве, которое происходит у него за спиной, тоже не могла — это грозило непредсказуемыми последствиями. Учитывая то, что она была не родной сестрой Карлоса Даниэля, а приемной дочерью его родителей, то шансы на то, что они с Вилли после скандала останутся в доме, равнялись нулю. Разумеется, Карлос Даниэль разведется с Паолой, узнав об измене — он слишком гордый мужчина, чтобы простить такое. Но вместе с бесстыжей женой он выгонит на улицу и Эстефанию с ее мужем-лентяем. А так как сама Эстефания ничего делать не умела, а Вилли попросту не желал работать, то их будущее в этом случае виделось весьма плачевным. И единственное, что оставалось Эстефании в этих обстоятельствах — молить Бога, истово молить о том, чтобы Паола больше не вернулась в дом Брачо.
Впрочем, комментарии в адрес Паолы, причем довольно едкие, Эстефания иногда себе позволяла в присутствии брата.
— Бабушка Пьедад опять требует коньяк, — вздохнула Фиделина, подавая Карлосу Даниэлю утренний кофе.
— Не давайте ей ни капли! — строго велел он.
— А смысл? — процедила сквозь зубы Эстефания, сидевшая в углу, нервно сжимая в руках молитвенник. — Когда этот демон вернется, бабушка совсем сопьется. Мы знаем, кто ее довел до такого состояния...
— Сколько тебе повторять: не отзывайся неуважительно о Паоле! — возмутился Карлос Даниэль, и вспыхнула очередная ссора, которые так часто случались в доме по вине Паолы, даже без ее присутствия.
Что же до Вилли, то с ним у Эстефании отношения портились все больше. Он заметно скучал в отсутствии Паолы, и Эстефания, понимая это, испытывала целую гамму негативных эмоций – от унижения до ярости. И между ними ссоры вспыхивали еще чаще, чем между ней и братом. Например, однажды вечером Эстефания, как обычно, молилась у импровизированного алтаря в углу комнаты, рядом с ней горел ночник. Вилли, не зная уже, к чему придраться, стал возмущаться тем, что свет мешает ему спать.
— Иди молись на улице, — недовольно проворчал он, лежа на кровати в такой позе, что Эстефании и присесть негде было.
— Тебе мешает все, что я делаю! А вот Паола...
— Ну все, хватит, убирайся отсюда и не надоедай мне!
Эстефания выбежала из комнаты, не забыв выключить свет. И, перебирая в коридоре четки, услышала нытье Карлитоса, сына Карлоса Даниэля, который не хотел ложиться спать.
— В чем дело? — раздраженно накинулась она на племянника, зайдя в комнату. — Я с тобой разговариваю, Карлитос!
— Тетя, я боюсь темноты, пусть не выключают свет!
Слова про выключение света стали последней каплей. Эстефания отодвинула в сторону Фиделину, которая пыталась уложить мальчика в постель, и больно схватила Карлитоса за руку:
— А ну ложись быстро! Ты же не девчонка, чтобы бояться! Все, тихо, спи.
Карлитос побоялся спорить с тетей, зная, что она и подзатыльников надавать может, если ее разозлить. И попробовал уснуть. Но это было непросто. Мальчик чувствовал себя очень одиноким. Когда он был совсем маленьким, тетя Эстефания не была такой суровой, она смеялась и рассказывала сказки на ночь, была приветлива и нежна. Но вот уже несколько лет она лишь ругала его и наказывала. А мама, хоть и была всегда ласкова с ним, все же не уделяла ему много времени. Вот сейчас, например, она вообще уехала, и неизвестно, когда вернется. Что касается папы, то он порой, казалось, даже не вспоминал о том, что у него есть дети – так много он работал. Конечно, были еще Фиделина и бабушка Пьедад... Но они такие старые! Вот если бы у него были друзья в школе... Засыпая, Карлитос тяжело вздохнул. Ни одного друга у него не было.