cake No. 14
И все огни, которые ведут нас туда, - ослепляют.
Ryan Adams: Wonderwall
***
Я хочу ощущать тепло во всем доме, исходящее от живого человека. Хочу каждый вечер наблюдать за кем-то. Как он движется, как дышит, как говорит, о чем думает. Слушать приятный и успокаивающий голос, умеющий добраться до самых глубин моей души и растопить за день окаменевшее сердце, влив в него надежду. Положив в него частичку себя и своих раздумий, которые наполнили бы мою голову и не дали возможности размышлять о проблемах, гложущих все время. Я не хочу больше быть одной. Я не хочу больше надеяться на то, что во мне кто-то нуждается, ведь я хочу это чувствовать. Каждый раз, когда кто-то будет смотреть на меня, я хочу видеть в его глазах то скрытое и личное.
— Мне нравятся мосты. Мне нравится их величие и то, какой страх они вызывают у многих, — мы идем слишком близко друг к другу, и я могу чувствовать его плечо, которое каждый раз трется об меня. — Их придумали самые умные люди, которые хотели соединить несоединяемое. Они хотели разрушить оксюморон, и это получилось у них, ведь сейчас мы имеем возможность пересекать абсолютно разное расстояние между местами с помощью мостов. С помощью обычных железных пластин, скрепленных между собой, и я считаю это самой удивительной вещью.
— Я боюсь мостов.
— Ты боишься не мостов, а того, что они соединяют. Ты боишься того, если мост вдруг пропадет, но сама же это отрицаешь, — это поистине самая умная и глубокая мысль, которая только могла быть мною услышана за этот вечер. Я не могу осознать то, что Калум - тот человек, который полностью соответствует моему воображению и пунктам об идеальном парне. Он умный, привлекательный и не поверхностный, что чертовски важно.
— Чего боишься ты? — мои пальцы уже давно превратились в ледышки, хоть я и пыталась их согреть изо всех сил.
— Что все исчезнет. Я боюсь того, что в один момент я проснусь и увижу, что кроме меня больше никого нет. Быть одиноким - очень плохо.
— Быть одиноким не так уж и ужасно, если тебе нравится проводить время с самим собой, — фыркаю, взбираясь на бордюр, который прилично выше, чем все остальные. Он ограждает зеленую лужайку за парком, на которой не столь много людей, и для нас с Калумом это отличное место для долгих разговоров.
— Почему бы нам не выбраться завтра в город днем, — задевая мою руку своей ладонью, говорит парень, изгибая одну бровь, отчего я ухмыляюсь и отворачиваюсь в сторону, наблюдая за двумя птицами, возящимися в своем гнезде. Оно слишком мало для них обоих, но они не прекращают жить там.
— Мне нравится гулять ночью.
— Почему?
— Потому что ночи созданы, в основном, для того, чтобы говорить то, чего нельзя сказать днем, — опускаю голову вниз, задумываясь о том, что все на самом деле так и есть. Я бы никогда не начала разговор с Калумом, если бы мы встретились днем при таких же странных обстоятельствах. Он стянул меня с подоконника, и это, наверное, стало первым шагом на наше сближение, потому что, если бы не он, мой папа бы оплакивал потраченные на мои похороны деньги.
— Ты не можешь все время сидеть там, где нет никакой связи с живым миром. Мы не говорим сейчас об интернете, — осекаюсь, прикрывая рот из-за последнего предложения, исходящего от Калума, ведь хотела упрекнуть его в том, что у меня есть непосредственная и самая прямая связь с людьми. Она не столь "живая", но мне хватает и этого, чтобы пробежаться глазами по нескольким статьям из череды новостей и осознать то, что я сделала правильный выбор, отказавшись от общения в реальном мире.
— Я могу делать все, что захочу. Мой возраст позволяет мне это, ведь девятнадцать лет не такая уж и огромная цифра, ведь так? — мои предубеждения на этот счет могут обрушиться в любую минуту, когда я нахожусь с этим парнем, ведь наш возраст разделяет, я думаю, лишь пара месяцев, и Калум добился намного большего, чем я, и он имеет полное право указывать мне на это. Если только не хочет общаться со мной дальше, конечно же.
— Нормальные люди реализовывают себя в этом возрасте. Они ищут место для учебы, место для работы, для социального общения и массовых сходок, чтобы иметь еще больше знакомых для хороших связей в будущем. Наша молодость - это то, что называют стартом на беговой дорожке. Мы имеем возможность изменить все именно в этот период времени, ведь амбиций в нас больше, чем во всех взрослых людях вместе взятых. Никто из стариков не может отказаться от всего и поменять направление своего пути. Есть, конечно же, отважные, которые считают, что могут сделать все, но они терпят крушение на первых же шагах к изменениям.
Рассуждения Калума насчет жизни приводят меня в восторг и страх одновременно. Этот парень знает цену своим словам и определенно уверен в толковых высказываниях, которые строятся в его голове, и которые он не стесняется говорить.
— А если я выбрала уже свой путь? — птицы улетели в другое место, и мне больше нет причины смотреть на пустое гнездо, обложенное ветками и листьями, которые служат за теплую и удобную подстилку. Мне нужно найти что-то еще, на чем я могу зациклиться, ведь смотреть в глаза парню - настоящая пытка. — Что, если я больше не хочу менять курс своей жизни?
— Ты хочешь, чтобы твой корабль плыл по течению? И даже не собираешься брать весла в руки, чтобы направить его на полосу, которая ведет к берегу?
— Мне нравится море. Я не хочу выходить на сушу, лишая себя возможности быть наедине с собой все время, пока мой корабль будут бросать волны в бушующем океане моих беспорядочных мыслей.
— Я восхищаюсь тобой, Чарли, — я не убираю руки, когда прохладные пальцы Калума дотрагиваются до нее. Мы пробовали это раньше, на моем балконе, заваленном воспоминаниями и грустными рассуждениями. Над нами висло молчание, и мы не могли подобрать подходящих слов, а потом в какой-то момент все испортилось, и губы парня так и не коснулись моих. Не дали мне почувствовать себя свободной от своих мыслей хотя бы на секунду. Не дали вдохнуть жизнь с новой силой. Не дали мне сделать того, чего я жаждала так долго. — Мне поистине нравится слушать то, о чем ты думаешь.
Я не могу сказать, в какой из моментов мне стало вдруг дурно и жарко от всего происходящего. Я не могу сказать, когда потеряла связь с реальностью, и моя душа блуждала по глубинному космосу настолько долго, что воздуха в моих легких не хватало, чтобы существовать дальше. Калум дал мне получить немного кислорода, когда отстранился от моих губ, но не отстранился насовсем. В тот момент, когда он снова прикоснулся к моим устам, я чувствовала лишь его. Лишь его губы и руки, обнимающие меня и дающие определенное пространство, из которого мне не хотелось выходить.
Лужайка за общественным парком, с птицами, которые улетели сразу же, как только почувствовали присутствие людей, с настолько чистым воздухом, что я готова была задохнуться от него, подарила мне новую жизнь и надежду на то, что когда-то я закончу любовную историю о Деборе и Сиде.
***
Я не верю, что кто-либо чувствует то же, что я чувствую к тебе сейчас.
Ryan Adams: Wonderwall