Часть 2
На следующий обеденный перерыв я выскочил в фойе раньше времени – настолько не терпелось вновь пообщаться со Световикой [Не называй её больше так – она Вика! Виктория!].
– Вика, я вчера размышлял на тему отношений и понял одну вещь – знаешь, почему я никогда не женюсь? – я задал вопрос, чтобы успеть пережевать листья салата.
– Почему?
– Потому что... – я продолжал говорить с набитым ртом, – не хочу подстраиваться под чужой ритм жизни. [Тогда что ты делаешь в веганской столовке, придурок?]
– А меня пугает другое: я не представляю, каково это жить с мужчиной. Это же такое стеснение. Это так неудобно! Нужно постоянно следить за собой!
– Ты думаешь, нам не нужно за собой следить? Ошибаешься. У меня в комнате такой срач, ужас. Но мне в нём уютно.
– У меня всё чистенько. Я наоборот, люблю порядок. Не дай Бог дома мужик заведётся!
– А если женщина в доме появится, то я не смогу найти свой шампунь среди её тюбиков.
– У меня горы тюбиков. Хотя дома я за собой не слежу. Мужчины считают, что женщины должны быть красивы и ухожены всегда – чёрта с два! Поэтому на хрен мужчин. Я хочу ходить по дому голой и с грязными волосами!
[Да хоть лысая]
– Брак – это как будто жить с родителями – приходится постоянно себя контролировать. Жду не дождусь, когда они переедут в свой дом. Мечтаю жить один!
– Я живу одна и просто счастлива, что уехала от родителей! Это какой нужно быть идиоткой, чтобы привести кого-то в дом после этого?
– И потом подстраиваться под его ритм. Вот об этом я и говорил! – произнёс я с облегчением, удачно проглотив салат.
– И это враньё, лицемерие: «Я тебя люблю, милый! – А я тебя, моё солнышко», тьфу, щщас стошнит! Никто никого не любит, это просто ролевые игры. Я этого в театре насмотрелась. Я не хочу врать, я не хочу стесняться! Блин, даже в туалет по-большому нормально не сходить! Как в гостях: воду в раковине включать, чтобы лишних звуков не было слышно. Разве можно расслабиться на горшке, когда ты не один дома?
– Всю жизнь закрываться в туалете...
– Представляешь? Да! Ну не при живом же муже срать, извиняюсь! И так – всю жизнь извиваться во всём, защищая своё личное пространство.
– Дааа... А говорят, что муж и жена – это единый организм. Брехня, если всё равно приходится что-то скрывать. Какой толк в отношениях, если нельзя оставаться естественным?
– Денис, эх, вот если бы все так думали, как мы... Мир стал бы честнее. Нам не хватает искренности и откровенности. Какое это удовольствие – не стесняясь говорить то, что думаешь!
– Например, поделиться с человеком тем, что утром высрал такую какашулю, что чуть не порвал анус!
– Ха-ха! Да!
– Ну, я сейчас правду говорю. Я чуть не умер на унитазе.
Вика вдруг растерялась. [Я – мистер откровенность, ты меня полюбишь]
– А я... Прямо сейчас хочу... Терплю из-за тебя.
– Так сходи в туалет прямо в столовке, зачем стесняться! Иди давай, посри от души!
Она оглянулась по сторонам, опасаясь, что кто-то мог подслушать, и приложила палец к губам. Потом задорно улыбнулась и пошла в сортир.
– А давай будем всегда так откровенны и говорить только правду? – Вика продолжила разговор, когда мы вышли из столовой.
– И ничего, кроме правды. Рубить правду-матку. Ничего не утаивать. Всё как есть.
– Согласись, Денис, что так будет легче жить?
– Базаришь, – охотно согласился я, перепрыгивая через лужу.
– Кого ты в театре ненавидишь больше всех?
– Помрежа.
– Ужас, что за человек! Вкуса нуль, а корчит из себя непонятого гения.
– И партитуры постоянно меняет, потому что сам не знает, что хочет.
– А кто нравится? – Вика слегка начала провоцировать.
– Альмикаева.
– Она? Что ты в ней нашёл?
– Красивая.
– Она же тупая и неинтересная! То ли дело Мариночка Одлер! У неё столько странностей.
– Ты прикалываешься? У Альмикаевой фигура сексуальная.
– Ах вот оно что. Ты её хочешь, что ли?
– Да, – развёл я руками. – Теперь ты скажи, кто из наших мужиков тебе нравится?
– Как мужчина? Ну, блин... Придётся отвечать – Порежко.
– Едрить, Порежко? Ему же за полтинник уже!
– Ну и что? Он в хорошей форме. И седой.
– Ты бы трахнулась с ним?
– Блин, Денис... Ну... Да. Я бы с ним трахнулась!
– А ты, кстати, когда последний раз занималась любовью?
– Ой, не помню, год уже наверное. Хотя, что скрывать, всё я помню – два года назад.
– Едрить! И как ты держишься?
– А я просто ни кем не вдохновляюсь. Ну а у вас, мальчиков, всё намного проще, да?
– Это называется дрочить.
– И ты в это время думаешь об Альмикаевой?
– Ты меня недооцениваешь – на самом деле у меня богатый выбор.
– Ух ты... А... Как бы это спросить... А ты случайно ко мне не клеишься?
– Я что, похож на того, кто клеится к девушкам? – уклонился я от ответа.
– Кстати, давно хотела спросить, а что это у тебя?
– Остеопорозом в детстве переболел, отсюда искривление позвоночника, сколиоз III степени, инвалидность. В остальном всё в порядке, ни на что не жалуюсь.
– Понятно. Ну а всё-таки, что ты обо мне думаешь?
– Ты слишком экстравагантно одеваешься.
– Обожаю комбинировать предметы гардероба! Это же идеальное творчество – объект, который ты наряжаешь, никогда с тобой не спорит! Искусство для себя, максимальная свобода творчества.
– У тебя хорошая фигура, зачем ты её прячешь?
– Я не люблю, когда оценивают физиологию. Ты как никто должен меня понимать: оценка внешних параметров – это унизительно, будь то красота или уродство. Моя физиология от меня не зависит и это бесит. Я не виновата, что родилась такой. Я хочу, чтобы во мне видели личность, а не устройство для похоти.
[Интересно, что с тобой будет, если ты подсядешь на шаверму]
– Только я, в отличие от тебя, не могу скрыть свой изъян.
– Но ты же равнодушен к оценке окружающих?
– Просто я привык к этому. Ты тоже можешь не обращать внимания на похотливые взгляды.
– Уродом быть проще чем красивым, посуди сам: унижать калеку в обществе не принято, а унижать красоток поощряется! «Девушка, у вас отличная фигура, может познакомимся?» – Сириозли? Фигура? А как же характер, эрудиция, воспитание? Как вообще люди могут оценивать человека по сиськам? Они что, в мясной лавке? Социум вкладывает в женщин паттерн мяса – будь сочной, выпуклой, упругой – и однажды тебе повезёт лечь на разделочную доску.
В другой раз мы говорили о музыке:
– А правда, что все звукачи слушают странную музыку?
– Это да. Я вот, например, люблю странный инди-рок. Gang Gang Dance знаешь? TV on the Radio? Нет? Animal Collective? Ну, Arcade Fire уж точно слышала?
– О! Этих я знаю! Они сумасшедшие! А ещё мне нравятся Passion Pit.
– Они звучат так, как если бы Arcade Fire решили конкурировать с Empire of the Sun.
– А их солист развёлся с женой и теперь хочет стать трансгендером. А ты слышал новый альбом Interpol?
– Ну конечно. И он крутой!
– Да, я больше не знаю таких стабильных групп. Все альбомы крутые, и даже новый.
– Это редкость. Но второй альбом всё равно самый лучший.
– Мой любимый. Это потому, что эта музыка обросла воспоминаниями. И новый альбом тоже обрастёт эмоциями, которые мы переживаем сейчас.
– Когда я слушаю песню «A Time to Be So Small», хочется плакать. Хорошие были времена.
– Боже, это моя самая любимая песня! Обалдеть, вот это да! У нас много общего, Денис.
– Едрить! Мы как родственные души!
– Эх, почему мы раньше не познакомились?
– А знаешь, как я тебя называл? «Световика»!
– Ты думал, что меня зовут Света?
– Не, потому что ты «световик» Вика! Прикольно?
– Фу, какая пошлость. Я не световик, я осветитель. Так-с, нужно срочно придумать тебе кличку... Я буду называть тебя «Едрить»!