Часть 1
Мокрым сентябрьским утром я спешил в театр, чтобы успеть отладить новый пульт (наш пульт ушёл в ремонт и пришлось брать замену в прокат). Я сидел в рубке, жевал остывшую шаверму и смотрел на сцену – по утрам, оказывается, артисты проводят гимнастику. Это действо меня рассмешило: наша разношёрстная труппа была похожа на неуправляемых бродячих артистов, которых заставили сдавать нормы ГТО. Моё внимание привлекла незнакомая девушка в красных лосинах, вязаных гетрах а-ля 80-е и коротком топике. Девушка демонстрировала незаурядную гибкость, вскидывая свои идеальные ножки и, наклоняясь, выгибала спину так, что очертания попки приобретали совсем уж возмутительные формы. Я даже не заметил, как зажевал кусок полиэтиленового пакета вместе с шавермой. Когда гимнастика закончилась и все стали расходиться, девушка осталась на сцене с помощником режиссёра и художником по свету. Я спустил микрофон, чтобы подслушать их разговор:
– ...Просто заливка без динамики, – услышал я обрывок фразы помрежа.
– Вика, ты поняла? Одной «пушкой» проведёшь его и всё, – художник переадресовала просьбу световику.
[Едрить!] Дальше я уже ничего не слышал, потому что этой прекрасной незнакомкой оказалась наша мымра-световик Вика, которую я называл «Световика». Ну, не «мымра», конечно, просто она одевалась странно – в стиле фрик-бомонд, не знаю, как ещё описать её «лук», но точно от слова «антисексуальный». Любила носить одежду на 3 размера больше – широченные брюки (шорты?) длиной чуть ниже колен, из-под которых могли торчать какие-нибудь полосатые гетры. Любила бесформенные пиджаки, длинные платья, шаровары в сочетании с растянутыми свитерами, куда же без них. А сверху носила причудливые головные уборы и всегда была в смешных очках с толстой оправой. Понять, что находится под этой одеждой, было решительно невозможно, и не удивительно, что я не узнал Световику в исподнем. Теперь, когда на улице +10, она шла на обед в коричневом пальто до пяток, в красной вязаной шапке, волоча за собой шарф по асфальту.
Световика шла по улице, а я бессовестно за ней следил. И бессовестно просвечивал её пальто своим пошлым рентгеновским взглядом, пытаясь восстановить по памяти контуры её соблазнительной гимнастической фигуры. А я ведь не мужлан какой-нибудь. Я вообще против отношений – девушки у меня никогда не было и не будет. Я – волк-одиночка. [Красная шапочка – я серый волк, сейчас я тебя съем]. Ну, не «волк», конечно, но серый. Неприметный. Общение с девушками полезно лишь для ночных фантазий, но жить с девушкой – боже упаси. Вообще не представляю – зачем этот гемор? Одному жить хорошо. Сейчас наступает эпоха одиночек. Саморазвитие, самодостаточность, самоудовлетворение. Но трахаться всё равно хочется. [Опять ты за старое? У тебя никогда не будет девушки, прими это как устав своей судьбы и постигни дзен]. Я удовлетворялся мыслями об артистке Альмикаевой. Всё было замечательно, пока не появился новый объект вожделения. А что, если... Одно дело – артистка, с которой меня представить нереально даже в бреду, а другое дело – световик. Тут уже немного другая специфика – мы коллеги, работники художественно-постановочной части. Может поэтому я за ней увязался? [Да брось, ты просто изучаешь её как художник, чтобы написать картину по памяти].
Световика заскочила в кафешку, и я за ней.
– О, ты тоже сюда ходишь? – удивилась она. – Ни разу здесь тебя не видела.
– Я случайно заметил как ты сюда заходишь и, думаю, дай тоже зайду, а то совсем замёрз.
– Для сентября ты что-то легко одет. Ты тоже веган?
– Прости? – не понял я взаимосвязи.
– Это вегетарианская столовая.
[Едрить!]
– Да мне уже всё равно. Хоть согреюсь. Ну что, похрустим?
– Давай сядем там, в углу, у окна.
Это был первый в моей жизни разговор с работником театра вне стен театра.
– А ты до сих пор на меня сердишься? – за столиком Вика продолжила разговор.
– За что? Ах, из-за того, что положила мои провода в свой ящик, после демонтажа сцены?
– Угу. Я так толком и не извинилась.
– Ерунда. Они же были немаркированные. Проехали.
[И правда, ерунда какая-то. А ведь ещё вчера я вынашивал планы жестокой мести путём случайного обрушения на Вику штанкета с 12 приборами. Святая утренняя гимнастика, что ты творишь]
– Ну как, вкусно? – поинтересовалась Вика.
– Знаешь, а неплохо, мне нравится. [Если на обратном пути зайти за шавермой]. Надо будет ещё раз сюда сходить.
– Тогда завтра вместе пойдём, – Вика вытерла салфеткой уголки губ, порыжевшие от моркови.
С утра пораньше я взял шаверму и дополнительных салфеток. Пригодятся после утренней гимнастики. В своей рубке я сидел с выключенным светом и наблюдал за гимнастическим спектаклем. Ох, какая тугая у неё попка! Ох-ох-ох. Пирсинг на пупке поблёскивает. Интересно, для кого он поблёскивает по ночам? А талия-то какая! Морковка и капустка творят чудеса.
В обеденный перерыв мы встретились в фойе и направились в столовку.
– Сегодня опять световую партитуру править. Я уже задолбалась. Во втором действии во всех эпизодах! Силуэты нужно выявлять контровым светом.
– Мне тоже принесли кучу правок. Ты сказала «эпизодах», ты в театр из кино пришла?
– Да, закончила актёрский факультет ВГИКа.
[Едрить, она тоже актриса! Не удивительно, с такой-то внешностью. Почему я западаю на актрис, а не на реквизиторов или бутафоров? Хотя, мне даже билетёр не даст]
– Так ты москвичка?
– Да, но всегда хотела переехать в Питер. Мне Питер по характеру очень подходит.
– А почему ты стала осветителем?
– Хотелось больше свободы, хотелось творить самой, а не исполнять чужие прихоти. Я потом на костюмера ещё поучилась.
[Хорошо, что им не стала. Милая, почему же ты так себя уродуешь. Ну что это за пальто?]
– А потом поняла, что хочу быть художником по свету и переехала сюда.
– Успела где-нибудь сняться?
– Да, ещё до ВГИКа снялась в рекламе с Антоном Макарским. Помнишь, «Кто идёт за Клинским»?
– Давненько это было.
– Пляж, пиво, девочки. Я – одна из девочек. Мне 16-ти лет ещё не было.
На обратном пути я решил навести более важные справки:
– Слушай, Вика, а почему ты в театре ни с кем не дружишь?
– Наверное, по той же причине, что и ты.
– Одиночка? У тебя что, и парня нет?
[Лесбиянка что ли?]
– Не-а. А на кой чёрт он нужен? Мне комфортно в одиночестве.
[Ого, точка пересечения интересов!]
– Как я тебя понимаю. Не вижу никакого смысла в отношениях. Особенно длительных.
[Давай, обнимемся, как герои мемов]
– Да, точно, – Вика нахмурила брови. – Отношения – это как-то неестественно. Сплошное враньё и лицемерие. И ради чего это всё?
– Просто, чтобы решить проблему секса.
– Вот именно, Денис.
[Наконец-то она назвала меня по имени... Приоткрыла калитку во френдзону?]
– Меня лично отношения пугают тем, что ты берёшь на себя лишние обязательства. Вот скажи, Вика, у нас что, мало обязательств в жизни?
– Я ипотеку взяла.
– А я дом родителям помогаю строить. Денег итак не хватает, ещё и на баб всяких тратить, да ну на хрен.
– Ага, а сколько сил уходит на заботу о муже? Нет, брак – это для идиотов.
– А измены? Мне кажется, все проблемы происходят оттого, что институт брака противоестественен по своей природе. Когда ты живёшь для себя, то ты никому не причинишь боль.
– Денис, у тебя правильные мысли! Странно, что мы раньше не общались.
[Калиточка, отворяйся, я вхожу во френздону!]