Метаморфоз: Ренегат

       Арка: «Сакральный бал»

 Эйл Даниелс. Прекрасная звезда o Cet в жестоком вальсе планетария. Исаия выделил ему особенное место в созвездии Кита. И возможно совершенно не зря.

Учёный с утра стоял у голограммного зеркала и с пренебрежением к себе кусал губы, рассматривая своё тело.

Поправился.

Он с особым презрением рассматривал себя и своё костлявое туловище.

Точно поправился. Стали бы врать цифры на весах..

Эйл отложил в сторону принесённый заказ с утренними хлопьями и печеньями.

Слишком много углеводов. Достаточно кефира.

Даниелс выпил небольшой стакан кефира, вновь почистил зубы и с тошнотворным настроением и подавленным голодом направился в огромную онуэковскую библиотеку.

         Книги в привычном для нас переплёте остались. Их также много на прилавках, в домах и на дачах, но качество таких книг уменьшилось вдвое. Технологии этого времени позволили создавать плантации деревьев, выращенных с огромной скоростью. Изобрели с помощью Онуэко и её почвы вещества, ускоряющие рост растений. Но многие обыватели до сих пор не понимают, почему качество книг снизилось.

Вот и Эйл уже был в центральной библиотеке и ронял с пола листы, прогнившие в корке старых книжек. Им примерно лет сто.

– Идиоты учёные, – ругался на собственную профессию Эйл, понимая, почему листы так быстро теряют прочность. Дерево должно в процессе развития семени получать огромное количество питательных веществ в эндосперме, да, то вещество из Онуэко прекрасно справляется с подкормкой семени, однако оно со временем распадается и теряет свою эффективность. К тому же сам Венедикт спонсировал помощь в продвижении таких плантаций, а вот его сын был против. Многие молчат о том, что это вещество радиоактивно через примерно сто лет, отчего эти книжки помимо того, что распадаются, так ещё и фонят.

Эйл с досадой набрал к себе на стол около десяти подобных потрёпанных книг, которых уже наверняка скоро отвезут на утилизацию. Все они были о разных планетах, очерках космических путешественников... Он искал любую информацию об Исаии. Кто он... Что такое Марафлай.

Андрей в это время как раз был на танцах у Бенджамина.

       Даниелс же понимал, что Сайа ему ничего не расскажет про Айдена, если Эйл его не порадует какой-либо разгадкой его странных тайн. Первым делом учёный изучал все книги об утерянных и уничтоженных планетах в справочниках, потом очерки путешественников, затем перешёл на искусство. Он стал изучать картину «Сатурн, пожирающий своих детей».

– Кронос пожирал своих детей, боясь, что кто-то из них лишит его власти. Он проглотил Геру, Гестию, Деметру, Аида и Посейдона... Родившийся позднее сын Кроноса Зевс, повзрослев, заставил отца изрыгнуть всех, кого он поглотил, на этом его власть закончилась. – Эйл медленно читал каждую строку вслух, ощущая дрожь по телу. Его что-то внутри заставило сжаться и беспомощно знобить. Стало холодно.

Отложив пыльную книжку искусств и ещё пару мифологических сказок, Даниелс взялся за изучение всех планет, когда-либо захваченных Империей.

Ничего. Никакой Марафлай не существовало.

Долго ещё просидев за книгами, разваливающиеся у него прямо в руках, учёный открыл словари инопланетных языков и стал разбирать значение каждого возможного смысла Марафлай.

Сначала он нашёл планету, которая носила название: «Мара», что означало – смерть. Она не населена никем, в ней нет пригодных условий для жизни, отчего она и Мара. Потом Даниелс обнаружил, что на земном языке fly означает летать.

– Смерть полёту? Летающая смерть?.. Нет, что-то не вяжется.

Ещё десять минут шуршаний страницами, и Эйл обнаружил, что на древнем языке Райдифаер «флай» означает бабочка.

– Смерть бабочки... – снова охватило тот всепоглощающий холод. Эйла осенило. Он понял всё. Самое время сказать свои доводы Исаии и обличить его маскарад.

Пока он в спешке бежал обратно в номер, то по несчастливой случайности он увидел Джо в закромах коридоров, где были разные совхоз комнаты. Сначала он испугался. Даже на мгновение забыл, куда бежал и зачем. А затем его пробрало до самых костей жгучей... ревностью?

Джо Вагнер в своём тёмном пиджаке и в таком же прекрасном виде с высокомерной улыбочкой заходил с каким-то черноволосым невысоким парнем в подсобку, закрываясь на ключ.

Даниелс вдруг сам себя не понял. Почему? Почему так стало грустно? Отчего всё внутри сжимается?

Этот незнакомец рядом с Джо был ужасно красив собой: кудрявые чёрные локоны, большие круглые глаза василькового цвета, невысокий рост, спортивное телосложение. Он был похож на Эйла своими волосами.

У него много таких как я. Много тех, кому он говорил, что бесподобен, красив, великолепен... Я злюсь? Злюсь, что мой страшный кошмар принадлежит не только мне? Что со мной...

Отринув в сторону все свои непонятливые чувства, учёный убежал прочь, выжидая час встречи с Исаией.

        Наступила та долгожданная космическая ночь, когда на Онуэко приземлился императорский корабль. Всё происходило под торжественный гимн. На Онуэко своего завоевателя встречали с восторгом и напускной любовью. Кроули сурово вышел на публику, окруженный императорским войском под командованием его Телохранителя. Исаия шёл прямо рядом с Императором в чёрном галантном костюме и красным галстуком с кровавым камушком. Кроули хотел отвлечься от головокружительных криков отовсюду и потому перевёл своё внимание на Телохранителя:

– Красный камень на красном галстуке смотрится отвратительно. В Академии вас вкусу не научили? – раздраженно сказал он.

– Оу, правда? Я специально прикрепил красный, у Вас глаза точно такого же цвета, я ими восхищён, – сладко отвечал ему Сайа, горделиво спрятав руки за спину, как полагается Телохранителям.

Марсиэл недовольно фыркнул.

       По краям бокалов стекали сладкие и горькие напитки, дурманящие разум. Люди словно отупели, потерялись в своих пьяных плясках, не замечая, как планетарий спускает с небес свои тонкие ниточки и крутит людьми в кровавом хороводе идиотов. Пышные платья и полуголые тела сновались по всем залам, размешивая этот странный контраст цветов шёлка с телесной палитрой.

Кроули скучал. Его мучила мигрень. Он потянулся за бокалом вина и иссушил его до дна. Затем ещё один. Ещё. Пока не перебрался к более крепкому алкоголю.

       На сцене звучала живая музыка, усиленная специальными технологиями, позволяющими не глохнуть тем, кто рядом со сценой, но и слышать музыку во всех огромных углах вечеринки. Бенджамин нетерпеливо ждал выступления своего номера. Ноктюрн был за кулисами с остальной труппой и натягивал на себя латексные штаны с цепочками. Торс оставался голым. Нокт посмотрел на себя в голограммное зеркало и удивился, насколько мощное и сильное тело Андрея совпадало с его собственным. Они были похожи. У них сердце билось в такт одних мыслей и одних чувств: революция. Но Ноктюрн не очень хотел признаваться своему сокамернику по телу, что он ещё сомневается сам. Парень понимал, что Айден его брат, и он мстит за правое дело, но что-то в сердце не давало покоя. Ну нельзя решать все проблемы кровопролитием!

Андрей же так не считал. Его взрастили среди войны, ему показали, как легко и просто можно добиться своих целей. Всего лишь пролитая чужая кровь, и ты на вершине власти.

Вдруг Ноктюрна взяли за плечо. Один из его участников по танцу позвал на сцену. Веселье начинается!

По всему залу погас свет. Сцена лишь была освещена неоновым свечением красного и синего цвета. В этой неоновой полумгле статично стояли мужчины. Началась музыка. Пошёл танец. Ноктюрн был в первых рядах и наслаждался взглядами, влюблял в своё тело. Бенджамин был посередине и помимо дерзких движений он блистал своей рыжей шевелюрой.

Всё потонуло в ритме танцев. Кроули восседал на троне и любовался всеми возможными мероприятиями, пока Исаия стоял рядом и капал ему на мозги:

– Господин, скоро наступит время «Далёких эпох», и весь зал закружится в вальсе. Не напивайтесь, Вам ещё танцевать. Кого Вы выберете для танца, мой Император?

– Твой труп по залу буду волочить. Заткнись.

– Всё-таки меня? Я, конечно, знаю, что в наше время однополые пары уже ничем не хуже разнополых, однако...

– Сказал же замолчать! Я не пойду танцевать. У людей нервно потеют ладошки, когда я приглашаю кого-то... Противные и вонючие создания.

– Тогда давайте найдём Вам рептилию...

– Нет, у них кожа грубая, черты лица не эстетичные, мерзость. Ещё хуже людей. Знаешь, Исаия, я бы станцевал с тобой, но я пьян. Не хочу позориться.

– Хм, у меня не потеют ладони? – Сайа наигранно стал рассматривать свои руки. Неон окрашивал его телесный бледный цвет кожи в яркие фосфоритные свечения. Ноктюрн в этот момент прыгнул на обруч сверху и пронёсся по всему залу, будто летая.

– О! Вот этот мужчина здорово держится одной рукой за металлический обруч, поди и руки не потеют. Хотите его на танец?

– Ты меня достал.

– Ладно-ладно, давайте бухать вместе.

Они чокнулись бокалами, но Кроули не сводил взгляд с Исаии. Любовался его чертами лица, его глотками игристого шампанского...

– Сайа, выйди вместо меня на танец. Пригласи какого-нибудь элегантного и важного человека нашего общества. Пусть объявят, что ты представляешь лицо Императора и танцуешь за меня. Я посмотрю на тебя со стороны.

– Для меня честь представлять Ваше лицо... Слушаюсь и повинуюсь, – Иса допил шампанское и с позволения Кроули покинул его в поисках своей спутницы... Эйла Даниелса.

Когда музыка стихла для озвучивания «Далёких эпох», Исаия подкрался сзади к Эйлу, грустно высматривающему ночное небо около панорамного окна.

– Андрей Красс сдружился с Бенджамином. Какая досада, твой друг от тебя отдаляется, – ехидно высказался у его уха де Хелл. Эйл тут же развернулся к нему, и в лице его не было ни капли страха, сомнений, апатии или ещё чего-то в духе увядшего в паутине космоса учёного. Исаия как-то по-человечески даже вздрогнул, заметив, что при Луне (он так привычно называл все звёзды на любой планете, выступающие здесь в роли Луны) глаза Даниелса светились сталактитами в мрачной пещере. Что-то в этом взгляде выдавало в учёном опасность, словно если Исаия сделает хоть ещё один шаг к нему, то он провалится в эту пещеру и напорится животом на сталагмит, тянущийся ввысь...

– Ничего страшного, он не моя собственность, господин де Хелл, – Голос Эйла выбил его из колеи. Эйл же ничего не заметил (или ему было абсолютно плевать) на странную накатившую нервозность у Исаии. Де Хелл понял, что учёного не впечатляет такой странный настрой, отчего тут же вернул на лицо свою игривую маску жестокого кукловода.

Он загадочно улыбнулся, будто в голове сейчас у него проносились астероидами странные мысли, которые лучше никому не озвучивать.

– Тогда не будешь против станцевать со мной в вальсе звёзд?

– Я как раз хотел пригласить Вас на танец. У меня к Вам разговор.

– Удивил. Что ж, давай покажем, как красиво танцуют учёные под руку с воинами.

Когда весь народ разошёлся по углам громоздкого зала, то прозвучали слова диктора:

«Дамы и господа, жители разномастных планет, жители Земли, жители космических кораблей, Император возжелал, чтобы первый танец открывающегося праздника «Далёких эпох», следующего за «Неоновым дождём», начал его близкий и верный воин – Исаия де Хелл с приглашенным на танец Эйлом Даниелсом – будущим Главным учёным Империи после его отца Венедикта Даниелса!».

Раздался эхом живой оркестр, уводящий каждого присутствующего в прошлое, когда балы проводили аристократы, когда мир был полон неведений, болезней, голода и тьмы, сейчас же всё это есть, только за пределами одной Земли.

Исаия нежно взял за руку учёного, одетого в чёрное праздничное пальто лёгкого пошива. Эйл был опрятен, а также его чёрные полукудрявые волосы заложены назад с объёмным и аккуратным зачёсом. Он выглядел как чёрный принц.

Они закружились в вальсе. Все были восхищены изяществом их движений, казалось, что они оба отрабатывали танец не меньше месяца, но каждый из них просто ощущал движение партнера.

Ещё пару минут вальсирования по залу, и все стали разбиваться на пары, выходить на белоснежный пол и танцевать.

Смешавшись в толпе, Исаия всё также галантно придерживал Даниелса за талию и также обольстительно наблюдал за его выражением лица. Оно было спокойное, чарующее и без всяких переживаний. Он впервые видел Эйла не напряжённым.

– Ты разгадал мои тайны? – первый начал он, аккуратно пробираясь в танце подальше от других. Ещё он внимательно и по-кавалерски следил, чтобы ничья спина, локоть, рука или нога не задели Эйла.

– Я разгадал всё, чтобы понять, как я был слеп. Теперь я вижу всё, и меня это не пугает. Меня не пугает, что я не могу оторвать от себя сердце и отдать его людям, зато я готов порубить его на мелкие кусочки, чтобы больше никогда не стоять в одиночестве среди пляски глупых тел, я хочу танцевать с Вами. Я клянусь, что никому не расскажу о Вашей тайне, никому и никогда не поведаю, что сейчас здесь... со мной танцует Вселенная. – В голосе Эйла играла завораживающая нотка элегантности и дурной влюблённости в свои идеалы. Он говорил помешано, но осторожно, не теряясь с мысли и не вопя о том, что думает. С расстановкой, с аккуратной воспитанностью он делился своим сердцем с тем, кто отнюдь желал этого момента с самой их встречи.

– И что же у меня за тайна? – Сайа прошептал это тихо, аккуратно, словно боясь, что Даниелс убежит от него.

– Марафлай – мёртвая планета, люди совершили ошибку. Они нашли на этой планете механизм «Бабочка»?

– Верно.

– Они украли то, что человек не должен трогать. Эта планета создана раньше остальных, на ней возможно жили какие-то сверхсущества... Но Вы не марафлаевец. Нет. Вы сущность этой планеты, Вы и есть она.

– Хорошо, тогда что ещё ты узнал?

– Что Вы... видите в себе Сатурна? Нет. Зевса.

Исаия приподнял брови в неком удивлении, а затем вновь расплылся в улыбке.

– По мифологии Сатурн хотел съесть всех своих детей, чтобы они не забрали его власть. Сатурн – это Империя? Тогда Вы – Зевс, который смог заставить отца изрыгнуть обратно Ваших братьев и сестёр. Сатурн Ваш отец, ибо Вас не существовало, если бы они не взорвали планету, Ваши братья и сёстра – это погибшие марафлаевцы. Господин Исаия, откуда у Вас это тело?

– Я забрал его имя, тело, жену и жизнь. Саталия до сих пор верит, что я наполовину кто-то и наполовину её любовь. Нет. Он мёртв. Умер ещё в тот день. Зато теперь есть я. Эйл, ты не отвернёшься от меня?

– Каждый день умирают. Почему я должен бросить Вас, моего, если так можно сказать, Бога из-за такой мелочи? Я звучу сейчас как беспощадная мразь, но я итак всю жизнь играл роль добродетелей, Пожалуйста, Исаия, я хочу танцевать с Вами этот вальс Планетария. Я готов быть зависим, хоть чувствую, что ноги дрожат, – Исаия внимательно изучал его лицо, при этом стараясь не подавать виду своего недоумения: Эйл говорил о страхе, но в его глазах не выражалось ничего, что можно назвать страхом. Его зелёные глаза обрели ту пугающую палитру, напоминающую едкую зелёную жижу, наполняющую лёгкие до предсмертного хрипа. Что он думает? Исаии было пока сложно дать на это ответ.

– Так ты хочешь совершить со мной уничтожение Империи? – Решительно спросил Сайа, надеясь, что этим вопросом наконец-то распознает шифр настоящих эмоций на лице учёного, но тот непростительно коварно заулыбался, словно они оба поменялись местами.

– Нет, я хочу, чтобы ты уничтожил Империю. А я... уничтожу всех, кто тебе помешает. Абсолютно всех. Даже если нужно будет, я убью себя. Ты не подумай, я не свихнулся, просто пока разглядывал ночной Онуэко, то осознал, как мне важно, чтобы ты рассказал мне о Вселенной. Я всю жизнь объяснял Андрею, как устроен мир, но сам задавался вопросами не меньше его. Поэтому, наверное, я так люблю своего друга. Он похож на меня, только пока он интересуется, чем пахнет мёд, и срут его пчёлы или вырыгивают, я пытаюсь понять, есть ли у Вселенной разум? Я готов сойти с ума рядом с тобой, только бы узнать всё, что терзает меня с рождения...

Они оба резко перешли на «ты», если Исаия и раньше допускал такую форму обращения, то теперь они оба смотрели друг другу в глаза и ощущали себя так, словно стоят вместе на вершине горы ЭльФириума*, пока другие смотрят на них снизу. Они чувствовали себя на равных.

Исаия слушал его внимательно, сжимал к себе и смотрел с каким-то непонятным взглядом. Серьёзным и на грубость мрачным. Он был проницателен, словно видел что-то за гранью слов Эйла.

– Рассказать о Вселенной? Всё просто, мой милый Эйл, я не Вселенная, я, как и всё живое и неживое, её создание, однако отличаюсь тем, что наделён большим преимуществом и одновременно с этим проклятием. Но это ты сам давай разгадывай, я не любитель говорить о себе. Авансом за твою удивительную реакцию (ну, правда, я ожидал, что ты будешь дрожать и восхищаться мной, а в итоге ты со мной так строг, что я сам скоро задрожу!) я скажу тебе секрет, – Сайа наклонился к его уху, находясь довольно близко, чтобы почувствовать приятный запах его волос, возможно, это был запах онуэковских цветов, – я знаю будущее...

Эйл вздрогнул. Они даже прекратили танцевать. Даниелс просто встал с ним посреди зала, но при этом он не отпустил его холодную руку, переплетающуюся с его пальцами.

– Будущее? Ты знаешь, что будет дальше?

– Знаю, но не до конца. Я был запечатан в осколке планеты Марафлай, всё это время, пока я летел, чтобы приземлиться и найти себе тело, я видел отрывки миллиардов будущих возможных событий. Их просто было нескончаемое множество! Я видел и тебя там... Так что я соорудил планетарий, чтобы запоминать, что мне делать, чтобы не вышел тот исход, который мне нежелателен.

– Я буду звучать уже не так строго, если скажу, что впечатлён? Что ж, внесу поправку: я танцую с тем, в ком я нуждался всю свою жизнь.

Сайа улыбнулся шире и вдруг резко схватил Эйла за талию и стал грубо и одновременно с этим игриво вальсировать по залу, чтобы у них у обоих под конец точно закружилась голова и они свалились в беспамятстве.

– Знаешь, почему я отправил тебя и твоего друга Андрея на эту планету? Здесь, сейчас на этом балу много-много повстанцев, они жаждут крови, они хотят покарать Императора. Я сделаю это своими руками, я тот, кто приведёт к победе революцию и усадит её на трон из костей и обрубков планет.

– Не сомневаюсь ни одному твоему слову, – Эйл уже больше не выражал того ужаса, страха и сомнений, что были раньше при любом упоминании насилия. Сейчас в нём царили безмятежное спокойствие и пугающая мгла в зелёных глазах.

– И ты правда не захочешь меня остановить? Не боишься, что я и твоего отца убью? Вырежу ему глотку, опущу в кислоту его потное и старое тело... Правда, Эйл? Ты меня больше не захочешь упрекать, смотря своими жалкими изумрудами, в которых я нашёл успокоение?

– Я же сказал, что мне плевать на всё. Я глупый самодур, если посмею пойти против тебя. Мне теперь нужны только ответы на мои вопросы. За них я буду жестоко и беспощадно игнорировать любую свою нежность.

– О, это прекрасно! Тогда пора заканчивать наш вальс, я поцелую на прощание твою белоснежную руку и потеряюсь в толпе. Танцуй, пей, веселись, пока я буду вершить правосудие.

– Разумеется, но с тебя ответы. За любой приказ мне я требую ответы.

– Ох, какой ты... Умный. Ладно, ещё увидимся, мой звёздный Кит*, Я пойду в покои Императора, пора ему принять ванну, он слишком много выпил...

С этими словами Сайа остановил их танец, аккуратно, даже не касаясь, поцеловал руку Даниелса и растворился в толпе. Учёный медленно опустил руку, до сих пор пытаясь по кусочкам разложить в правильной комбинации пазлы. Неужели Исаия собрался действительно убить Императора? Слишком рискованный шаг. Для умного и догадливого отца Кроули смерть сына будет небольшой потерей, а значит убить Кроули – значит оказаться дураком.

Поняв это, Эйл собирался догнать Исаию и подробно расспросить про его план, но его уже нигде не было. Учёный остался стоять посреди вальса Планетария, где каждая танцующая парочка была лишь мерцающей маленькой звёздочкой, но среди них были тела-гиганты, играющие самую немаловажную роль в стратегии.

Эльфириум* - самая высокая гора в Галактике Е3, расположенная на планете Омегараст*.

Омегараст* - планета, которую населяет раса, не превышающая в размерах ста пятидесяти сантиметров. Но при этом на этой планете огромные непроходимые биомы, горы и реки, достигающие в ширину невообразимых размеров. Её население страдало от плохих условий и низкого уровня выживаемости, но с приходом людей на их планету всё нормализовалось. Империя помогла защитить их расу от вымирания, но не потому что люди сжалились над ними, а потому что они имели выгоду – девушек и парней Омегарасты скупали на аукционе за бешеные суммы, их ценили как особый вид коллекции «рабов», ведь внешность у них неотразимая, влюбляющая в себя.

Звёздный Кит* - отсылка на 15 главу, где Эйл олицетворяет на Планетарии данное созвездие.