Глава 18 Чонгук
Когда расстался с Одуванчиком, на душе снова заскребли кошки. Сколько в глазах дочери печали! Я понимаю, прекрасно понимаю, как ей нас не хватает. Но пока ничего не могу сделать. Хоть мать и не раз говорила о смене работы, чтобы быть рядом с дочерью, но это не выход. Без неба я свихнусь. Но и терять дочь… палка о двух концах. В любом случае делаешь плохо кому-то. А жертвовать? Тогда на стену полезут домашние от моего присутствия.
По пути до аэропорта набираю номер Карины. Но та, как и раньше, не торопится поднимать трубку. На третьей попытке я откидываю телефон на заднее сиденье машины и в сердцах бью по рулю ладонью. И это мать? Черт возьми, сколько можно бегать от собственной дочери? Кто должен заменить ее? Моя мать? Но Ае нужна любящая женщина, которая… которая что? Что, Чонгук?
Каждый раз я проигрываю в разговоре со своим внутренним голосом. Каждый раз я остаюсь без ответа и ничего не могу с этим поделать.
Я то и дело все время думаю.
Паркую автомобиль на служебной парковке. Включаю сигналку и, надев фуражку, беру сумку и направляюсь в сторону терминала. Прохожу охрану и иду в кабинет Кима.
Что там за спонсоры, которым ни свет ни заря понадобились служащие?
— Доброе утро, — не успеваю зайти в кабинет начальства, как тут же со мной здороваются присутствующие. В кабинете, помимо моего второго пилота и ещё троих из других команд, сидят двое незнакомых мне мужчин в костюмах. Видно, и есть те самые спонсоры.
— Доброе, — отвечаю на рукопожатие одного из подскочивших с места незнакомцев.
Киваю и молча обмениваюсь рукопожатиями со знакомыми парнями, у которых на лице буквально нарисована настороженность и недовольство.
— Повод для сбора таков, — начинает говорить один из партнёров авиакомпании. — Мы заключаем дополнительные соглашения с определёнными компаниями. Там очень большие работы проводятся по согласованию маршрутов. Нам хотелось бы заручиться вашим желанием работать, — говорит мужчина средних лет. С дурацкой бородкой и бегающими глазками. В костюме, не сомневаюсь, известного бренда и ботинках из крокодиловой кожи.
— А от нас что требуется? Вы извините, но у нас ещё по плану предполетные процедуры. А это время и ваши деньги, — не люблю, когда ходят вокруг да около и льют воду в уши.
— А вы кто у нас? — изгибает бровь говорящий. Словно он удивлён, что его перебивают.
— Чон, командир экипажа.
— Так вот, командир, нам важно, чтобы ваш экипаж трудился и выкладывался на все сто процентов во благо компании. А это значит, что у вас увеличится количество вылетов. Соответственно, повысится нагрузка, — елейным голосом вещает "козлик".
— Соответственно, и ЗП тоже будет увеличена, — не спрашиваю, а констатирую я, что мужику явно не нравится.
— Вы, командир, много на себя берете, — встаёт бородатый и подходит ко мне, видимо, решив напугать. Вот только пуганые, знаем. А таких пилотов моего класса им еще придется хорошенько поискать.
— Вы хотите сказать, что работы больше, нагрузка на здоровье максимальная, а оплаты соответствующей не будет? — повторяю все услышанное своими словами и краем глаза вижу одобрительные взгляды коллег. — Отлично. Скажите, наземный персонал уже согласен работать в авральном режиме? Керосином запаслись?
— Я согласен с Чоном, — встревает в разговор один из присутствующих командиров. — Мы семьи и так видим нечасто. У меня дети. И ипотека. Повышайте зарплату.
— Или оставляйте все, как есть. Работу в любом случае я найду, — бросаю взгляд на наручные часы, уже опаздывая на брифинг. — А вот на ваши кабальные условия желающих будет очень мало, — стряхиваю невидимую пылинку с плеча "козлика", чем еще больше его завожу. — Так что советую пересмотреть свои приоритеты, господа гражданские, — и, подхватив свою сумку, покидаю кабинет.
Не хватало ещё жить на этой работе. Но теперь, похоже, придётся подыскивать новое место.
Да уж.
— Доброе утро, дамы и господа. Вас приветствует командир корабля Чон Чонгук. От имени всего экипажа и авиакомпании приветствую вас на борту самолета! Просьба пристегнуть ремни, — чеканю в микрофон уже заученное приветствие. — Наш рейс выполняется по маршруту Корея — Ванкувер. Время в пути составит четырнадцать часов пятьдесят пять минут. Желаю приятного полета, — заканчиваю речь и готовлюсь к взлету.
Связываюсь с вышкой, запрашиваю разрешение на запуск двигателей и, как только слышу в наушниках отмашку диспетчера, приступаю к четко отлаженной схеме, сверяя показания по “Чек Листу”.
Дальше разрешение на взлет и плавный заход на нужную высоту.
— Погода сегодня отличная, — подает голос второй пилот.
— Согласен, — бросаю взгляд на город за бортом, что стремительно отдаляется, и в тысячный раз жалею, что в сердце с детства не поселилась какая-то более приземленная любовь, нежели любовь к полетам. Мысли все бросить иногда просто съедают.
Рейс проходит в штатном режиме. Ничего сверхъестественного.
В Ванкувере первый час ночи. Вот что поистине нравится — это возвращаться по времени назад. Кто сказал, что нет машины времени? Самолет — это та машина, которая может занести на десяток часов как вперед, так и назад. И вот. Снова тот же день, который ты можешь начать заново.
После сдачи всех документов и проверок мы оказываемся в гостинице. Я устало бросаю сумку у входа, скидываю китель и валюсь на постель. Глаза сами собой закрываются, и, как был в форме, я как будто отключился на неопределенное время. А разбудил меня настойчивый стук в дверь.
— Ты живой? — заглядывает в номер Ыну.
— Да, что-то умотался я за рейс. Все нормально, — поднимаюсь с постели, потираю глаза. Чувствую себя разбитым корытом.
— Ужин пропустил.
— Я не голоден.
— Ну, тогда утром разбужу, — и, махнув рукой, второй пилот закрыл за собой дверь.
В режиме зомби достаю телефон, отключаю авиарежим, и тут же прилетает пара сообщений от матери и одно от дочурки.
“Пап, как ты?” — от Аи.
Улыбка сама растягивается на губах. Моя малышка. Как бы не ворчала и не бойкотировала — любит отца и переживает за своего старика.
Тут же строчу ответ: “Полет прошел хорошо. Через десять часов вылет обратно. По времени постараюсь забрать тебя из школы. Веди себя хорошо. Люблю!”.
И, недолго думая, набираю номер Карины. И черт с ним, со временем. Я вторую неделю не слышал бывшую. Ей каким-то фантастическим образом удавалось меня игнорировать.
— Ты с ума сошел? — тут же слышу женский недовольный голос.
— И тебе привет, — хмыкаю я, прекрасно угадав настроение женщины. Все-таки три года в браке, это вам не шутки.
— По какому поводу звонишь, Чон?
— По поводу дочери, Чон, — язвлю в ответ. — Хочу напомнить, что ты все-таки мать, — уже чуть ли не рычу в трубку.
—Чонгук. Я вообще-то занята, — начинает свои отговорки.
— У тебя всегда дела. Я также работаю. Но про дочь не забываю. А вот ты…
— Я все поняла. Поговорим позже! Чао, — мгновение, и в трубке слышатся короткие противные гудки.
— Карина, — шиплю сквозь зубы в тишину номера.
Зашибись.
Просто исчезла. Как всегда!
Вот в этом вся моя бывшая.
* * *
Ночь проходит в относительно спокойном сне. Утром, после стука в дверь и фразы “подъем”, скомандованной Ыну, я тут же ныряю под струи ледяной воды. Взбодриться и привести мысли в порядок. Впереди еще один длинный перелет.
Далее все, как всегда: выселение из номера, сбор в аэропорту, медосмотр, брифинг с экипажем, синоптики, и за час до взлета каждый из моей команды занимает свое место на борту.
И все по новой, и все по кругу.
А почти через пятнадцать часов полета шасси едут по родной земле.
— Дамы и господа. Говорит командир корабля. Наш полет завершен… — зачитываю стандартную речь при посадке, буквально ощущая, как подходит к концу этот нелегкий рейс. — Ladies and Gentlemen. This is your Captain…
А дальше еще пара часов уходит на сдачу смены, и я быстрым шагом направляюсь к парковке, где бросил накануне машину.
— Чонгук, — окликает меня женский голос, заставляя притормозить. — Не подвезешь? — опускается на плечо ладошка стюардессы, а накрашенные малиновой помадой губы тянутся к моим. — Что-то мы давно не шалили, Чонгук, — томно и с многообещающей улыбкой на губах.
Вот только совершенно не вовремя.
— Нет, я за дочерью в школу, — нетерпеливо поглядываю на часы, отрезая все препирания. — Прости, Лия, но я уже опаздываю, — и, не дожидаясь ответа, аккуратно убираю от себя женскую руку и ныряю в машину.
— Гад ты, Чон, — дуется девушка, я же в ответ только пожимаю плечами и выезжаю на дорогу. Нет никакого желания терять времени с чужой для меня девицей.
У школы оказываюсь как раз тогда, когда выходят дети. И снова в мои руки прилетает Лиса. А у меня пульс зашкаливает, как только вижу ее, как только вдыхаю ее запах. И вот эти ее зеленого цвета глаза, что хлопают длиннющими рисницами, сводят с ума своей открытостью и теплотой. А ее смятение во взгляде, сменяющееся удивлением, когда замечает мои форму, лихо волнует самолюбие. Неужели я произвел такое впечатление на нее своим видом, что девушка даже начала запинаться на каждом слове?
Как же невероятно хочется пообщаться с ней. Обратить ее внимание как во время похода на себя, хотя бы ненадолго. Но… вот этот мужик… да какой мужик? Сопляк, что так по-собственнически прижал ее к себе, мгновенно будит внутри злого зверя. Ее испуганный взгляд явно говорит о том, что девушка чувствует себя не в своей тарелке. Руки зачесались, как захотелось съездить ему по самодовольной морде, но, в конце концов, я не зеленый юнец. И что вообще на меня нашло? Словно торопился не за Аей, а увидеть ее. Лису.
В машину сажусь злой, как черт, но уезжать не тороплюсь
— Пап, мы поедем? — интересуется дочка, сидя на заднем сидении машины, пока я наблюдаю, как ссорится пара. А они ругаются. И Лиса совершенно не хочет садиться в машину этого буржуя.
— Да, сейчас, — смотрю в зеркало и вижу, как девчонка копается в телефоне. Снова играет в игрушки.
И когда вижу, как Лиса перебегает дорогу и теряется в подземном переходе, тут же срываюсь места. Тут нет метро, значит, она выйдет на той стороне дороги.
Ищу ее глазами. И нахожу хрупкую фигурку среди немногочисленного народа.
Срываюсь с места и несусь к ней, только бы не успела заскочить в автобус, что уже маячит на горизонте.