Ненависть тебе к лицу

Сентябрь

Осенний воздух в Кембридже, Массачусетс, был свежим и прохладным, как будто сам университет Гарвард дышал древней мудростью, пропитанной запахом мокрых листьев и свежескошенной травы. Рэйчел стояла на ступеньках общежития, сжимая в руках потрепанную сумку, и вдыхала этот контраст: позади остался шум Нью-Йорка — гудки такси, крики уличных торговцев и вечный хаос, а здесь, в спокойствии кампуса, эхом отдавались лишь шаги студентов, спешащих по узким кирпичным коридорам. Здание общежития, с его красными кирпичными стенами, увитыми плющом, казалось живым реликтом прошлого — высокие арочные окна пропускали лучи утреннего солнца, которые падали на потертый деревянный пол, создавая узоры из света и тени. Это место пульсировало энергией, но для Рэйчел оно было больше, чем просто здание; это был порог к чему-то грандиозному, к миру, где амбиции могли превратиться в реальность.

Ее непослушные волосы слегка растрепались от ветра, а глаза блестели от смеси волнения и нервозности. Она крепко сжимала в руках коробку с вещами, только что вытащенную из багажника старенького пикапа, на которым они вместе с Кэтлин приехали, и оглядывалась по сторонам, как будто пытаясь запечатлеть каждый момент.

— Что, если я не справлюсь? — едва слышно выдохнула девушка, шумно сглотнув.

— Глупости. Ты видела на каких они тачках? — возмущенно указывая на припаркованные машины, шикнула Кэтлин. — Ты выглядишь единственной, кто поступил сюда из-за своих мозгов, а не папочкиного кошелька.

Кэтлин с силой хлопнула дверцей давно проржавевшего пикапа и закинула несколько сумок на плечо. Она не поступала в колледж в этом году, предпочтя остаться в Нью-Йорке, но настояла на том, чтобы помочь с переездом, словно это была ее последняя возможность быть рядом.

— Давай, Рэйч, не стой как статуя! — воскликнула Кэтлин, поднимая тяжелую картонку, набитую учебниками по праву и стопками одежды. — Ты же еще не на суде. Хотя, судя по твоим коробкам с книгами, ты уже готовишься стать следующим Верховным судьей. "Ваша честь, я обвиняю этого парня в том, что он не убрал за собой в комнате!"

Рэйчел рассмеялась, несмотря на усталость, и покачала головой. Она взяла еще другую коробку, где были аккуратно сложены личные вещи: фото из детства, несколько постеров с мотивационными цитатами вроде "Ты сильнее, чем думаешь" и "Побеждай или учись", которые она мечтала повесить на стены.

— Прекрати, Кэт. Ты же знаешь, я просто хочу быть готовой. Я даже не знаю, смогу ли я здесь выжить. Все такое... огромное.

Ее голос дрогнул слегка, когда она шагнула в коридор общежития. Звуки студентов — приглушенные разговоры, хлопанье дверей и отдаленный смех — эхом разносились по узким проходам, добавляя ощущение жизни и движения. Запах свежести за окном смешивался с ароматом кофе из ближайшей столовой, и лучи солнца, проникающие через старые, немного запыленные стекла, освещали пылинки в воздухе, делая все это почти волшебным.

Они вошли в комнату Рэйчел, типичную для Гарварда — просторную, но с низким потолком и видом на зеленый двор. Кэтлин сразу взялась за дело, разрывая коробки и раскладывая вещи.

— Смотри, вот сюда повесим твои постеры. "Никогда не сдавайся" — идеально для тебя, мисс Амбициозная. А эту кровать давай застелим твоим любимым пледом, чтобы ты не чувствовала себя совсем уж одинокой. — Она говорила быстро, с шутливым тоном, но в ее глазах мелькнуло что-то теплое, почти нежное — напоминание о их дружбе, которая держалась сквозь все бури Нью-Йорка. — А эти учебники по праву... Боже, Рэйч, ты уверена, что не хочешь просто полежать и почитать комиксы? Я бы на твоем месте уже спала. — хихикнула Кэтлин, расставляя их на книжных полках.

Рэйчел присела на край кровати, наблюдая, как Кэтлин развешивает постер с цитатой Мартина Лютера Кинга.

— Ты правда думаешь, что я справлюсь? Занятия начинаются уже через пару дней, а я даже не осмотрелась толком. — Ее слова вырвались с ноткой уязвимости, которую она редко показывала. В этом новом мире — полная неопределенности, где каждый шаг мог изменить ее жизнь.

Девушка поднялась и продолжила распаковывать коробку с одеждой и аккуратно складывая свитера в шкаф.

Кэтлин остановилась, повернувшись к подруге с широкой улыбкой.

— Ты справишься, Рэйч. Ты всегда справляешься. А теперь давай, пошли прогуляемся по кампусу, пока я не уехала обратно. Нельзя же сидеть здесь и нервничать — это твой первый день в Гарварде, черт возьми!

Рэйчел кивнула, чувствуя тепло дружбы, которое разгоняло ее страхи. Занятия вот-вот начнутся, но она знала, что сначала нужно осмотреться, чем быстрее она адаптируется, тем будет лучше для нее.

Девушка достала телефон и быстро проверила Твиттер. В последнее время @DarkCrown снова стал пропадать и она ощущала себя брошенной. Это чувство отравляло ее мысли и заставляло сердце сжиматься от боли, а ночами перечитывать их переписку со слезами на глазах. Она скучала по нему.

@AshenRebel: "Как ты, чемпион? Я пытаюсь занять территорию. Раскладываю вещи."

Ответ не заставил себя ждать и Рэйчел сразу открыла сообщение.

@DarkCrown: "Отлично, бунтарка. Надеюсь, из твоей комнаты приятный вид."

@DarkCrown: "У меня ознакомительная тренировка, так что, я уже бегу. Спишемся."

И снова, он просто ускользал, а в груди что-то сжалось.

***

Рэйчел и Кэтлин вышли из прохладной тени университетского кафе, где они только что перехватили легкий ланч и выпили кофе, и шагнули в солнечный свет Гарвардского двора — сердце Гарварда, где история и современность переплетались в зеленом оазисе. Воздух был наполнен свежестью ранней осени — шорох падающих листьев под ногами, как тихий шепот истории, смешивался с далеким гулом студенческой жизни. Рэйчел глубоко вдохнула, чувствуя, как напряжение от их предыдущего разговора о приеме в университет слегка отступает, уступая место возбуждению. Кэтлин шла рядом, и ее глаза сияли от восторга, как у ребенка в зоопарке.

— Боже, Рэйчел, это же как в кино! — воскликнула Кэтлин, ее голос звучал звонко, эхом отзываясь от древних камней. — Посмотри на эти деревья, они, наверное, старше, чем вся моя семья вместе взятая. А здесь, ну, разве это не то место, где Линкольн учился? Я имею в виду, он же был президентом, а Гарвард — это же Гарвард, верно? Или это только в исторических фильмах так показывают?

Губы Рэйчел дрогнули в полуулыбке, которая скрывала и гордость, и ту самую тревогу. Она вызубрила всю историю университета, словно это был сценарий для собственной жизни.

— Нет, Кэт, Линкольн не учился здесь, — ответила она, ее тон был уверенным, но теплым, как будто она делилась секретом с близкой подругой. — Он был самоучкой, но Гарвард — это место, где учились другие гиганты. Например, восемь президентов США, включая Обаму. А эти дубы... они помнят революцию. Представь, под одним из них, возможно, обсуждали независимость. — Девушка указала на массивный вековой дуб, чьи ветви раскинулись над лужайкой, отбрасывая длинные тени на газон, усыпанный золотыми листьями.

Вокруг них бурлила жизнь: хохот групп студентов в худи с логотипом Гарварда, разлегшихся на лужайках с книгами и ноутбуками; шелест велосипедов, проносящихся по гравийным тропинкам; и далекий аккомпанемент уличного музыканта, игравшего на гитаре под одним из деревьев.

Рэйчел чувствовала, как ее сердце бьется чаще: она представляла себя здесь через несколько лет, успешным юристом, шагающей по этим тропинкам с пачкой документов под мышкой, но под этой мечтой таилась легкая тревога, как тень под солнцем.

"А что, если я не справлюсь? Что, если все эти усилия — напрасны?"

Они шли дальше, и Гарвардский двор открывался перед ними во всей своей величественной красе. В центре раскинулась зеленая лужайка, окруженная историческими зданиями, которые словно охраняли тайны веков. Рэйчел повела Кэтлин к Мемориальному залу — его готические шпили устремлялись в небо, как стрелы, пробивающие облака, а резные двери, украшенные затейливыми узорами, приглашали заглянуть внутрь. Витражи в окнах переливались на солнце, отбрасывая разноцветные блики, создавая иллюзию волшебства.

— Это Мемориальный зал, построенный в 1870-х в честь солдат Гражданской войны, — объяснила Рэйчел, ее голос приобрел оттенок благоговения. — Здесь проводят церемонии и лекции. Представь, что внутри — огромный зал с эхом, где идеи рождаются и спорят друг с другом. А там Массачусетс Холл, вон тот старый краснокирпичный дом, — девушка указала на массивное здание с колоннами. Был построен в 1720 году. Там жили первые студенты, представляешь? Это как музей, но живой.

Кэтлин восторженно хлопнула в ладоши, ее глаза широко раскрылись.

— Это же как путешествие во времени! А куда дальше? — спросила она, взяв подругу под руку, их дружба ощущалась в этом простой жесте — смесью сестринской близости и взаимной поддержки. — Я хочу увидеть все!

По обе стороны от Гарвардского двора расходились пути: один вел к Библиотеке Уайденера, величественному монолиту из красного кирпича и гранита, который доминировал над ландшафтом, как страж знаний, с миллионами книг, спрятанных за его стенами. Рэйчел невольно замедлила шаг, глядя на его башни и арки — это было место, где она мечтала провести бессонные ночи за исследованиями.

— Там, — сказала она, кивая в сторону библиотеки, — хранится больше книг, чем в некоторых странах. А Научный центр вон там, дальше по тропинке, — она указала на современное здание с стеклянными фасадами, контрастирующее с исторической архитектурой, — это уже XXI век, с лабораториями и лекционными залами. Там студенты изобретают будущее.

Внезапно, они оказались в потоке людей, идущих за студентом-гидом — высоким парнем в красной куртке с логотипом Гарварда, который размахивал флагом, привлекающим внимание.

— Ой, экскурсия! — воскликнула Кэтлин, ее глаза загорелись. — Давай присоединимся, это будет круто!

Рэйчел хотела было возразить — она ненавидела толпу, — но подруга уже потащила ее вперед. Гид, парень лет двадцати с вьющимися волосами и уверенной улыбкой, начал свой рассказ.

— Привет, новички! — закричал он, его голос был полон энтузиазма, эхом разносясь по двору. — Добро пожаловать в Гарвард, где идеи рождаются и меняют мир! Здесь учились такие, как Рузвельт, Билл Гейтс и Натали Портман, а также восемь президентов США, от Джона Адамса до Обамы. Это место, где вы не просто учитесь — вы становитесь частью истории. — А вот и Статуя Джона Гарварда, — он повел группу к бронзовой статуе, где студенты потирали туфлю на удачу, полируя ее до блеска. — Легенда говорит, что если потрешь башмак, то удача будет на твоей стороне.

Группа остановилась у статуи, и Кэтлин, не удержавшись, потянулась к туфле, хихикая.

— Думаешь, это сработает? — шепнула она Рэйчел. — Я бы не отказалась от удачи.

Рэйчел улыбнулась, чувствуя нарастающее волнение.

"А что, если удача — это всего лишь иллюзия? Что, если мне нужно больше, чем просто трение бронзы?"

Гид продолжил, ведя их к Гарвардской площади, где улицы заполнялись кафе с ароматом кофе и книжными магазинами, набитыми томами.

— Гарвардская площадь — это душа кампуса, — объяснял он, — место, где студенты собираются на дебаты, фестивали и даже ежегодный парад. А спортивные матчи с Йелем, как регби или соккер, — это традиции, которые сплачивают сообщество. Здесь рождается дружба, которая длится всю жизнь.

Кэтлин кокетливо накрутила локон волос на палец, остановившись рядом с гидом.

— А как насчет вечеринок? Или это все только про учебу?

— Баланс, друзья. Гарвард — это не только умы, но и души, — ответил парень, открыто улыбнувшись.

Рэйчел же молчала, впитывая атмосферу, чувствуя, как смех и энергия вокруг нее разжигают и ее собственные амбиции, но и подливают масла в тревогу.

Когда экскурсия закончилась, Рэйчел почувствовала прилив сил, смешанный с той же тревогой, но Кэтлин, с ее неиссякаемым оптимизмом, обняла ее.

— Это было потрясающе. Ты готова к своему будущему?

Рэйчел кивнула, но в ее глазах мелькнула тень сомнения, пока они шли дальше, к следующему повороту. Ее пронимала нервная дрожь и она никак не могла остановиться от того, что заламывала пальцы. Завтра Кэтлин уедет и она останется одна, совсем одна в этом огромном и чужом месте.

***

Элиот швырнул свою спортивную сумку на кровать, где она приземлилась с глухим стуком, добавив еще больше хаоса к беспорядку в комнате. Общежитие, типичное для студентов-атлетов Гарварда, было заполнено всем, что кричало о страсти к спорту: стены увешаны постерами звездных команд — от "Манчестер Юнайтед" до сборной США по соккеру и даже старая выцветшая афиша с "Гарвардские Кримсон". В углу лежал новенький мяч, а рядом с ним валялся потрепанный мяч, покрытый следами грязи от прошлых тренировок. Куча одежды и учебников все еще были упакованы по хаотично разбросанным коробкам и Элиот никак не мог заставить себя разложить все по местам. Несколько энергетических батончиков валялись на его кровати, которые он вытряхнул из рюкзака в спешке. Под ногами были разбросаны пары кроссовок, пока он искал нужные ему. Это было его первое настоящее жилище в колледже, и оно уже пахло его одеколоном, свежей краской и мужским адреналином — смесь, которая делала пространство уютным для него, но, наверное, кошмаром для уборщиц. Он стоял посреди этого бардака, пытаясь собраться с мыслями. Единственное, что грело его мысли — Аугуст и Матео, заселившиеся вместе с ним.

Он вышел в общую комнату наблюдая Аугуста, развалившегося на диване с ленивой грацией.

— Чувак, ты уверен, что нам нужно мчаться как угорелым? Тренировка же только через полчаса, — протянул он, зевнув.

Матео, напротив, уже носился по комнате, как будто его подключили к розетке.

— Черт, парни, мы не можем опоздать на первую тренировку! Это же Гарвард, блин, а не какая-то школьная разминка. Представьте, если тренер увидит, что мы плетемся последними — он нас сразу в запас отправит! — выкрикнул он, хватая свою сумку и роясь в куче вещей в поисках бутс.

Элиот усмехнулся — он хлопнул Аугуста по плечу, чтобы встряхнуть его, и кивнул Матео, указывая на бутсы, которые тот искал.

— Ладно, давайте не будем зря тратить время. Тренировка начинается через десять минут, и мы на Охири Филд — это всего пара минут бегом, — сказал Элиот, стараясь звучать уверенно, но в его голосе скользнула нотка волнения. Это была их первая ознакомительная тренировка по соккеру в Гарварде, и для первокурсника вроде него это был шанс заявить о себе. Он быстро надел футболку с номером 19, которую выдали ему. В школе он бегал под номером 9 и это было его счастливым числом, но сейчас девятка принадлежала основному центральному нападающему, и Элиот жаждал вернуть ее обратно. — Аугуст, хватай свою сумку, и не валяй дурака. Матео, успокойся, но ты прав — мы не опоздаем.

Аугуст наконец-то лениво встал, потянувшись так, что хрустнули суставы.

— Что будем делать с дедами? Эти ублюдки наверняка думают, что поле — их собственность, — произнес он с усмешкой, но в его словах сквозило нервное раздражение.

Матео, не в силах сдержаться, уже мчался к двери.

— Похуй! Если мы не побежим, то точно опоздаем. Представьте: тренер кричит, все смотрят, а мы торчим здесь, как идиоты! — его слова вылетали пулеметной очередью, и он дернул дверь на себя.

Элиот закинул сумку на плечо, чувствуя, как напряжение сжимает живот — смесь предвкушения и страха.

Они выскочили из комнаты, их шаги эхом отозвались по коридорам общежития, переходя в хруст гравия под ногами, как только они выбежали на улицу. Воздух был свежим, с легким дуновением ветра, несущим отдаленный гул кампуса — смех студентов, шум машин и крики с других полей. Первые капли пота уже выступили на лбах парней и это ощущение только добавляло адреналина. Элиот чувствовал, как сердце колотится в груди, не от бега, а от предвкушения: это был их момент.

Аугуст, бросив взгляд на друга, тихо хмыкнул:

— Помнишь, как мы в школе чуть не пропустили финал из-за твоей прокрастинации? Не повтори историю.

Матео расхохотался, толкая Аугуста локтем:

— Заткнись, лентяй! Ты просто боишься, что сегодня тебе прилетит мячом в зад.

— Пошел ты, Мантегю!

Смех Матео стал громче и он вырвался вперед.

Когда они подбежали к Охири Филд, поле открылось перед ними как арена славы — зеленый ковер травы, огражденный деревьями и трибунами, которые сейчас пустовали, но казалось, ждали зрителей. Свежий воздух наполнял легкие, принося с собой запах влаги и земли, и это пространство казалось живым, пульсирующим энергией.

Там уже было около двадцати двух парней, в ярких формах Гарвардской команды, с номерами на спинах и бутсами, которые блестели под солнцем. Они разминались, выполняя легкие пробежки и растяжки, их тела двигались в унисон, как хорошо отлаженная машина, кроме нескольких других новичков, которые уже были на поле.

Их смех и шутки эхом разносились по полю, создавая атмосферу братства и соперничества.

— Эй, че стоим как вкопанные? — крикнул один из них, высокий и мускулистый старший парень.

— Присоединяйтесь, будет жарко! — вторил ему другой, с татуировкой на руке, швырнул мяч в воздух и поймал его, ухмыляясь.

Губы Элиот исказились в оскале, а прямой взгляд сканировал присутствующих — эти ребята выглядели опытными, с мускулами, отточенными годами тренировок. Не то чтобы он жаловался на свою физическую форму, но ему было над чем еще работать. Аугуст, подошел ближе, вставь рядом.

— Не парься, чувак. Мы уже прошли через ад на сборах.

— Согласен. Мы умеем играть жестко, — поддержал Аугуста Матео, хрустнув шейными позвонками.

Элиот цокнул языком и медленными, почти вальяжным шагом, как будто он всегда знал, что успеет везде, направился к толпе.

Когда все собралась, появился главный тренер — мужчина за пятьдесят, с седеющими висками и строгим, высеченным из гранита лицом, одетый в темный спортивный костюм. За ним следовали ассистенты: два молодых тренера, оба в форме, с планшетами в руках, и тренер по физической подготовке — крепкий, как танк, с руками, покрытыми шрамами от старых травм. Но все внимание приковал к себе капитан команды — Тэян, с которым парни успели познакомиться, когда получали свои номера и спортивную форму. В свои двадцать один год он был воплощением лидерства: ростом под два метра, мускулистый, с темными волосами, которые слегка блестели от легкого пота после собственной разминки. Его форма обтягивала широкие плечи и рельефный торс, подчеркивая каждый мускул, выкованный годами тренировок. Походка Тэяна была уверенной, почти царственной — он шагал, не торопясь, но с такой силой, что земля под его ногами, казалось, прогибалась. Его пронизывающий взгляд, темный и острый, как лезвие, скользил по новичкам, оценивая каждого с головы до ног, словно решая, кто из них выстоит, а кто сломается.

Главный тренер поднял руку, призывая к тишине, и его голос, хриплый от лет криков на поле, разнесся над полем:

— Хорошо, джентльмены, — начал он, его голос гремел по полю, — Добро пожаловать в команду соккера Гарварда. Вы дошли до этого, но здесь начинается настоящая работа. У нас девять свежих лиц сегодня. Я поверил в вас и ожидаю, что вы покажете все, на что вы способны и принесете клубу еще больше славы!

Тэян шагнул вперед, поравнявшись с тренером. Он выпрямился и встретился взглядом с каждым игроком по очереди, его взгляд задерживался ровно настолько, чтобы они почувствовали себя замеченными — оцененными, даже. Его голос, когда он заговорил, был глубоким и резонансным.

— Слушайте, команда. Я — Тэян, ваш капитан. В этой команде мы не выживаем — мы завоевываем, — произнес он, его слова разрезали воздух как боевой клич. — В Корее, где я начинал, тренировки были не просто игрой — это была война. Каждый спринт — как побег от бури, каждый пас — как удар меча. Здесь, в Гарварде, не иначе. Вы здесь не просто играть, а бороться за каждый мяч, как за свою жизнь. Это не отдых, это война на поле! Если вы думаете, что сможете выжить, полагаясь на удачу, то вы ошибаетесь. Я видел, как парни вроде вас падали, но я также видел, как они вставали и становились сильнее. Покажите мне, что вы из тех, кто встает!

Его слова повисли в воздухе, заряженные энергией. Элиот почувствовал прилив адреналина, его соревновательный дух загорелся от слов Тэяна, хотя он не мог не заметить твердый взгляд капитана, как будто Тэяна уже классифицировал его как актив или помеху.

Аугуст сглотнул, его глаза расширились, а Матео кивнул, пытаясь скрыть волнение. Тэян продолжал сканировать группу взглядом, его темные глаза задерживались на каждом: на Элиоте — с намеком на уважение, на Аугусте — с легким сомнением, на Матео — с вызовом. Это не было жестокостью; это было лидерством, построенным на доверии и ожидании. Он хотел, чтобы они почувствовали себя частью чего-то большего, но знал, что для этого нужно пройти через огонь.

— Я один его боюсь? Надеюсь, он не заставит нас делать отжимания до рвоты, — пробормотал себе под нос Аугуст. В его тоне не было насмешки; вместо этого начало формироваться неохотное уважение, вызванное магнетическим присутствием Тэяна.

С речами покончено, тренировка перешла в полную силу, превращая спокойное поле в хаотическое поле боя. Тренер по физической подготовке резко дунул в свисток, подавая сигнал к началу упражнений.

— Спринты! Двадцать раз по полю!

Игроки рванули вперед, трава хлюпала под их кроссовками, а воздух наполнился тяжелым дыханием и криками. Пот уже через несколько минут стекал по лицам, пропитывая майки, которые вскоре начали липнуть к телам. Элиот, с его выносливостью, мчался впереди, но даже он чувствовал, как легкие сжимаются, будто готовые вывалиться наружу с каждым выдохом. "Черт, это гребаный ад!" — пронеслось в его голове, но он не смел остановиться, видя, как Тэян наблюдает.

Аугуст и Матео, доведенные до предела, уже задыхались. Лицо Аугуста покраснело как свекла, его массивное тело неуклюже преодолевало спринты, как будто таща невидимый груз, а легкие горели как огонь.

— Давай, чувак, держись! — прохрипел Матео рядом с ним, его кудри прилипли ко лбу, но слова прерывались хриплым дыханием, ясно показывающим, что он тоже боролся.

К третьему кругу оба сняли футболки, обнажив потные торсы — широкая, мощная грудь Августа вздымалась с каждым вдохом, его мышцы дергались от напряжения; более худощавое, но поджарое тело Матео, блестело под солнцем, пока он боролся с позывом к рвоте.

Затем перешли к передачам: мяч летел от одного игрока к другому, отскакивая от земли с глухим стуком, а ассистенты кричали указания.

— Быстрее! Точнее! Жестче! — эхом несся голос главного тренера.

Грязь и пятна травы покрывали их шорты и кожу, превращая когда-то чистую форму в знаки битвы. Тэян двигался среди них как хищник, его глаза сканировали каждое движение, каждую оплошность. Он иногда вмешивался, демонстрируя идеальную передачу или жесткий подкат с непринужденной точностью, его мышцы перекатывались под футболкой.

— Вот так, Элиот — используй эту скорость! Август, ты сильный, но тебе нужно быть умнее в выборе позиции, — говорил он, его акцент добавлял ритмичность критике, делая ее похожей на личный вызов, а не на упрек.

Матео, с его мускулистыми руками, пытался держаться, но даже он тяжело дышал, его лицо исказилось от усилий. Тактические драки за мяч добавили хаоса: игроки сцеплялись, падая в грязь, которая налипала на их тела, смешиваясь с потом и оставляя синяки. Звук мяча, ударяющегося о поле, перемешался с хрипами и ругательствами:

— Черт возьми, отдай мяч! — кричал кто-то, а Тэян, все так же наблюдая, вмешался в одну из стычек, демонстрируя идеальный перехват. Его взгляд, пронизывающий и оценивающий, создавал напряжение — он видел слабости, но и потенциал, и это подчеркивало командный дух, где каждый знал: он не один.

К концу тренировки поле превратилось в поле битвы: тела игроков, обнаженные до пояса, блестели от пота, грязь покрывала формы, а воздух вибрировал от адреналина. Солнце уже клонилось к горизонту, оставляя на поле длинные тени, Тэян и главный тренер стояли посреди вымотанной, тяжело дышащей команды.

— За лето так размякли, что стыдно даже смотреть! — хохотнул тренер, его голос резкий и насмешливый, но с ноткой тепла, которая делала шутку не обидной, а мотивирующей. Он хлопнул по плечу ближайшего парня, чьи плечи дрожали от усталости. — Выглядите, как стадо коров после дождя! Если так пойдет, то на следующей игре нас просто смоет с поля.

Тэян, стоящий рядом с ним, скрестил руки на груди, его мускулистое тело все еще вздрагивало от остаточного адреналина.

— Да, парни, вы выглядите так, будто целый месяц только пиво пили и на пляже валялись. Может девок трахали, но это не точно, — добавил он, его голос ровный и уверенный, с легким металлическим оттенком, который заставлял всех слушать. — Смотрите, даже Фрост выглядит, как будто он только что вылез из песка.

Команда рассмеялась, некоторые из парней стукнули друг друга по плечам, маскируя усталость под притворным возмущением. Это был их способ скреплять узы — через юмор, который подчеркивал, что все они в одной лодке, несмотря на пот и грязь, покрывающую их формы.

Парни, мокрые и грязные, с каплями пота, стекающими по лицам, начали собираться, чтобы перейти в раздевалку. Они шли группками, их шаги эхом отдавались по коридору, ведущему к помещению. Раздевалка была просторным помещением: ряды металлических шкафчиков выстроились вдоль стен, их дверцы покрыты царапинами и наклейками от прошлых сезонов; голые лампы под потолком отбрасывали резкий свет, подчеркивая усталые лица; эхо от кафельного пола отражало каждый звук — от шарканья ног по плитке до далекого шума льющейся воды в душевых. Это место было сердцем команды, где усталость сменялась облегчением, а разговоры — искренними, без масок.

Как только они вошли, тренер хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

— Ладно, новички, берите свои ключи и приводите себя в порядок. Не хочу видеть вас здесь дольше, чем нужно — завтра еще тяжелее будет.

Один из ассистентов быстро раздал ключи от шкафчиков. Парни начали раздеваться, бросая формы в корзины, и вскоре поток хлынул в душевые — просторную комнату с несколькими лейками, где пар от горячей воды поднимался к потолку, создавая туманную атмосферу. Вода смывала пот и грязь, стекающие по телам ручьями, и в этом моменте усталости на поверхность выходили настоящие эмоции.

— Так ты у нас был школьным капитаном? — обратился к Элиоту парень, мылясь под соседней лейкой, его татуированная рука взметнулась, разбрызгивая воду.

— Да, и центральным нападающим, — уточнил Элиот, намыливая шею.

— Метишь на мое место, чувак? — оскалившись, поинтересовался спортсмен. — Я Фрост — центральный нападающий.

Элиот вскинул брови, бросая на собеседника оценивающий взгляд. Они были почти одного роста. У парня была хорошо развита мускулатура, светлые волосы, пирсинг в носу и ушах, а также татуировка со словами на левом предплечье. Он излучал расслабленную харизму, как будто весь мир был его личной шуткой. Его волосы были растрепаны, а на лице застыла ухмылка, которая говорила: "Я здесь, чтобы повеселиться".

— А ты что, так плох? — иронично уточнил Элиот, наблюдая, как в серых глазах спортсмена рождается интерес.

— Ха-ха, — Фрост хохотнул и обернулся в сторону Тэяна, стоявшего под душем неподалеку. — Слыш, капитан, тут есть желающий на твое место, — бросил он с ухмылкой, его голос был полный шутливого вызова, но в ней скрывалась сталь — Фрост знал, как выживать в команде, и его дружба с Тэяном делала его острые слова еще более весомыми.

Тэян, стоящий в углу под своей лейкой, наблюдал за всем с типичным хладнокровием. Вода стекала по его мускулистому телу, подчеркивая шрамы от прошлых травм, и он не спешил присоединяться к болтовне, но когда Фрост подколол его, он не удержался.

— Тебе стоит позаботиться о своем месте, Фрост, — сказал он спокойно, его глаза встретились с взглядом друга, — оно давно напрашивается на смену. А ты, новичок, меньше на него реагируй. Он много болтает.

Его слова повисли в воздухе, но вместо напряжения они вызвали взрыв хохота — Фрост хлопнул по плечу Элиота, а другие парни подхватили, перекидываясь шутками. Тэян, выключая воду и вытираясь, бросил взгляд на Элиота, и в его глазах мелькнуло что-то расчетливое. Он знал, что этот новичок мог стать угрозой или союзником — и предстоящие недели покажут, как все сложится.

Парни только что вышли из душа, их тела еще блестели от капель воды, а воздух в раздевалке был пропитан густым ароматом мыла, пота и свежего дезодоранта. Ветераны вроде Скотта, вратаря, и пары защитников — уже начали одеваться, перекидываясь шутками о только что завершившейся тренировке и обменивались впечатлениями полученными во время летних каникул. Атмосфера была непринужденной, почти братской.

— Молодец, новичок! — кто-то из парней хлопнул Элиота по плечу, направляясь к своему шкафчику.

Он все еще тяжело дышал, поправляя полотенце на бедрах. Его глаза блестели от адреналина, но он старался не показывать, насколько вымотан. Вокруг раздавались смешки, хлопки дверцами шкафчиков и шелест одежды — обычный ритуал, где напряжение сменялось расслабленным балагурством.

— Если ты не можешь забить, то хотя бы не пропусти в следующий раз, Хейстингс! — один из защитников с мощными руками, швырял мокрое полотенце в кого-то, повышая голос. — Это твой второй год, что за дерьмо я вижу на поле?!

— Сэндлер, полегче. Втянется обратно, — ровный голос капитана разнесся по раздевалке и защитник отступил, открывая свой шкафчик.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, эхом отразившийся от бетонных стен. Скотт, вратарь команды, высокий и мускулистый парень, отреагировал мгновенно.

— Парни, бубенчики прикрываем! Живо! — рявкнул он, его голос перекрыл общий гул.

Все засуетились, торопливо затягивая полотенца и прячась за шкафчиками. Гомон сменился хаотичным бормотанием, кто-то чертыхнулся, когда полотенце зацепилось за крючок.

Дверь с грохотом распахнулась, и в раздевалку ввалилась толпа девушек из группы поддержки — в ослепительно яркой униформе Гарварда: бордовые топы, облегающие как вторая кожа и подчеркивающие каждую кривую, короткие юбки с шортами под ними, чтобы не снимать маску скромности, но все равно оставляя мало места для фантазии. Их волосы, были уложены в высокие хвосты или волны, глаза горели предвкушением, а на лицах отражались хитрые, кокетливые улыбки.

Они ворвались как ураган, заполняя пространство энергией и ритмом. Из динамиков, кем-то предусмотрительно включенных, завыла ритмичная музыка — поп-ремикс с тяжелым битом, что пульсировал в такт сердцебиения.

Девушки начали зажигательный приветственный танец, символизирующий начало нового учебного года, полный флирта и сексуального подтекста. Их движения были отточенными, синхронизированными, гипнотическими, как будто они репетировали это специально для такого момента — вращения бедрами, касания друг друга, скользящие прикосновения к окружающим парням. Атмосфера мгновенно переменилась: расслабленное мужское пространство заполнилось женской грацией и хаосом.

Звуки хлопков ладоней по бедрам и стука каблуков по бетону заполнили воздух, а запах их парфюма — сладкий и провокационный — смешался с мужским потом, создавая эротический коктейль. Девушки рассыпались по раздевалке, обходя скамейки и шкафчики, их тела извивались в такт музыке. Медленные приседания, покачивания ягодицами и легкие трения о парней создавали электрическое напряжение — полотенца сжимались крепче, а смех становился хриплым. Одна из девушек скользнула рукой по плечу ближайшего парня, заставив его вздрогнуть, а другая, с каштановыми волосами, сделала медленный присед, покачивая ягодицами так, что полотенце у кого-то из новичков едва не соскользнуло, вызвав взрыв хохота.

Тела черлидерш почти сливались с парнями, создавая электрический заряд в воздухе. Танец был откровенным: медленные приседания, где юбки задирались выше, чем следовало, покачивания ягодицами, что создавали трение о ноги парней, и легкие, почти неуловимые касания, от которых кожа покрывалась мурашками.

Особое внимание девушки уделяли новичкам — как будто они были свежим мясом на пиршестве. Они подходили ближе, их руки скользили по обнаженным плечам и бедрам, заставляя парней крепче хвататься за полотенца. Ощущение их теплой кожи, легкие трения тел — все это добавляло напряжения, и заставляло полотенца естественно оттопыриваться.

Элиот, стоявший у своего шкафчика, почувствовал, как его сердце забилось чаще, когда он признал Амелию в одной из них. Ее кожа блестела от пота — не от усилий, а от адреналина, — облегающий топ подчеркивал ее грудь, а короткая юбка открывала загорелые ноги. Она заметила его, и ее глаза, светло-серые, полные озорства, загорелись. Она была ослепительной: атлетичная блондинка с длинными волнистыми волосами, которые поблескивали под светом. Она выглядела как воплощение уверенности и соблазна.

Амелия подошла ближе, ее бедро мягко потерлось о его ногу, вынуждая Элиота сесть на скамью. Он почувствовал тепло ее тела сквозь ткань, и его пульс ускорился, как будто кто-то нажал на газ.

— Привет, красавчик, — прошептала она с очаровательной улыбкой. — Как твои успехи на поле?

— Твои родители знают, чем ты тут занимаешься? — выгнув бровь, уточнил Элиот, в его голосе слышался ничем не завуалированный интерес.

— Скажи, что тебе не нравится, красавчик, и я остановлюсь, — провокационно касаясь напряженных мускул на его груди, прошептала девушка в ответ.

Элиот ухмыльнулся, жестом показывая, что она может продолжать. Он от такого шоу точно не станет отказываться.

Амелия начала танцевать вокруг него, кружить, наклоняясь так, что ее грудь почти коснулась его лица, и ее руки скользнули по его рукам, от плеч до локтей, оставляя следы тепла на коже. Она изгибалась, не стесняясь демонстрировать свою гибкость. Ее пальцы были теплыми и настойчивыми, и оставляли следы мурашек на его коже. Элиот старался сохранять спокойствие, его челюсти сжались, но пульс отдавался в висках — он чувствовал запах ее духов, сладкий и провоцирующий, смешанный с ароматом пота от тренировки. Он сжал край полотенца в кулаке, а его дыхание стало прерывистым.

— Ты выглядишь... мокрым, — сказала она с ироническим смешком, ее глаза блеснули, и она сделала медленный присед перед ним, покачивая бедрами так, что юбка едва слегка поднялась выше.

Ее пальцы задержались на его бицепсе, сжимая слегка, чтобы почувствовать напряжение мышц. Он сглотнул, стараясь не смотреть ей в глаза, но его тело предавало его — полотенце на бедрах дрогнуло, и он крепче сжал его, борясь с волной возбуждения.

Тэян был прирожденным лидером, всегда собранным, с железной волей, но в этот момент его самообладание трещало по швам, а контроль ускользал от него, словно никогда ему не подчинялся. Он фиксировал свой взгляд на Амелии и новичке, и его глаза, практически черные, как безлунная ночь, горели не от адреналина, а от ярости. Его мускулистое тело, все еще в полотенце, напряглось, кулаки сжались так сильно, что ногти впивались в ладони, оставляя полумесяцы. Дыхание стало тяжелым, как будто он только что пробежал марафон, а в голове крутились мысли, которые он не хотел признавать:

"Она моя. Черт возьми, она не должна так с ним флиртовать."

Ревность жгла его изнутри, как огонь, кипела в нем, как лава, заставляя жилы на шее набухать.

Фрост, его лучший друг, с вечной иронической ухмылкой, заметил напряжение и легонько толкнул Тэяна в плечо.

— Расслабься, парень, тут не при чем. Они просто развлекаются. Не делай из этого драму, — шепнул он, его тон был легким, насмешливым, пытающимся разрядить ситуацию, но в глазах сквозила обеспокоенность.

Тэян шумно сглотнул, его кадык дернулся, но он не ответил, только сильнее сжал челюсти, и когда его глаза встретились с Амелией, в них полыхнула ревность, как искра в сухой траве.

Амелия, почувствовав его взгляд, оторвалась от Элиота и повернулась к Тэяну, замирая на мгновение. Ее улыбка на миг дрогнула, и она подошла к Тэяну, пробираясь через танцующих девушек.

— Тэй, привет! — сказала она, пытаясь поцеловать его в щеку в дружеском приветствии, но из-за его роста ей пришлось подпрыгнуть, что вышло немного неловко.

Ее губы коснулись его кожи, но он только хмуро посмотрел на нее. Его лицо застыло в маске сдерживаемой ярости. Амелия нахмурилась, замечая его эмоции, ее глаза расширились в замешательстве.

— Что с тобой? Ты как будто готов кого-то убить, — взволнованно спросила девушка.

Тэян не ответил, только глубоко вздохнул, борясь с эмоциями, которые грозили вырваться наружу.

Вокруг них хаос продолжался: — одна из девушек случайно задела полотенце другого парня, и оно упало, вызвав взрыв хохота и криков.

— О, боже, прикрывайся! — закричала она, притворно прикрывая глаза, но ее смех был заразительным.

Парни свистели и хлопали в ладоши, атмосфера продолжала накаляться. Музыка пульсировала все сильнее, подчеркивая ритм их бедер, пока девушки не замерли в финальной позе — руки вскинуты, тела выгнуты, как в триумфе. Парни разразились аплодисментами, свистом и хлопками, атмосфера разрядилась смехом.

Рука Тэяна непроизвольно легла на талию Амелии, чтобы отодвинуть ее чуть в сторону, создавая незаметное расстояние между ними. Это движение было инстинктивным, почти защитным, скрывая его собственное возбуждение, которое бурлило внутри, из-за ее близости.

Амелия нахмурилась, встревоженно посмотрев в его глаза. Она бегло облизала губы и обернулась, чтобы подозвать к ним Элиота и представить его. Конечно, она понимала, что Элиот уже знаком с капитаном команды, но ей казалось, что было бы правильным прояснить ситуацию для Тэя, если его нынешняя реакция каким-то образом была связана с ее танцем.

— Тэян — это Элиот, Элиот — это Тэян, — пытаясь разрядить обстановку, проговорила девушка. — Наши родители дружат, мы познакомились на ужине. Я рассказывала тебе...ты еще тогда сказал, что "он хорош на поле", помнишь? Разве не круто, что он здесь?

Тэян кивнул, но его взгляд был твердым, почти колючим. Он сжал пальцы на ее талии, не отпуская, и в его глазах мелькнула тень ревности — той самой, которую он так старательно скрывал.

— Да, он неплох, — ответил он хрипло, стараясь звучать нейтрально, но его голос выдал напряжение.

Внутри него кипела буря: тайная влюбленность в Амелию, которую он держал в секрете, жгла как огонь, а ее легкость в общении с другими парнями только подливала масла в пламя.

Фрост, все это время внимательно наблюдавший за этой сценой, шумно выдохнул.

"Люций, ну почему всегда я должен разгребать всякое дерьмо?"

С широкой ухмылкой и растрепанными волосами, он оттащил Элиота в сторону, якобы показать ему шкафчик с резервной формой. Он наклонился ближе, его шепот был полон иронии:

— Слушай, чувак, ты классный парень и все такое, но Амелия за капитаном, то есть за Тэяном. Лучше не лезь, а то получишь по башке. Больно. Это типо как лезть в улей без костюма. Еще сравнения нужны или понятливый?

Элиот обернулся, его взгляд упал на Тэяна и Амелию — Тэян нависал над ней, рука все еще на ее талии, создавая интимный барьер. Элиот вскинул брови, его лицо осталось спокойным, без тени ревности или интереса.

— Нам стоит свалить? — спросил он Фроста, его тон был почти равнодушным.

Фрост рассмеялся, не стесняясь разглядывать сцену, его глаза блестели от озорства.

— Расслабься, чувак, он дрочит на фантазии, а не на реальность, — прошептал он, его слова были грубыми, но произнесенными с легкостью, как будто это была самая обыденная шутка. — Тэян всегда такой — кипит внутри, но ничего не делает. У него проблемы с головой, а не с тобой, — добавил нападающий, разблокировав свой телефон. — Думает, что она слишком хороша, а я думаю, что ей просто не хватает хорошего капитанского члена между ног, — Фрост прикусил язык и прищурился. — Я тебе этого не говорил, понял?

— Забей. Мне не до драмы.

— Вот и ладненько.

Тэян все еще удерживал Амелию на расстоянии, его пальцы сжимали ее талию, но теперь в его взгляде мелькнула усталость.

— Ты была на высоте, но не переигрывай с новичками, — выдохнул он, его голос был низким, с ноткой предупреждения.

Амелия нахмурилась, ее брови сошлись в легкую складку, и она слегка оттолкнула его, не грубо, но достаточно, чтобы показать границы.

— Тэй, расслабься, — ответила она, ее глаза встретились с его, полные искренности. — Элиот — просто друг семьи. Ты всегда для меня на первом месте, капитан. Не будь таким... напряженным и злым.

Ее слова были предназначены, чтобы успокоить, но они только подчеркивали ту драму, которая кипела под поверхностью их отношений. Тэян чувствовал, как ревность жжет его, как огонь, но он молчал, сжимая кулаки. Он не смел рушить то, что они с таким трудом построили и сохранили, не ради своих низменных желаний.

Несколько громких ударов по металлическому шкафчику заставили всех обернуться. Скотт сложил руки на широкой груди, привлекая всеобщее внимания к Фросту, забравшемуся на скамью.

— Дамы и господа, я требую херову минуту вашего внимания! Заткнитесь все! Хватит трепаться, бесите! — закричал во весь голос Фрост. — Альфа Дельта Фи — это не просто буквы, это стиль жизни! Мы приглашаем всех на легендарную вечеринку в честь открытия сезона! Начало в девять! Но помните, что я сказал: побрейте свои яйца, иначе девчонки сбегут быстрее, чем вы скажете "Гарвард"! Девочки, ваши...м-м всегда восхитительны!

— Какой же ты, мудак, Форест! — выкрикнул кто-то из девчонок, но ее крик утонул в поднявшемся гуле.

Его слова разорвали тишину как взрыв. Парни разразились хохотом, кто-то швырнул полотенце в Фроста, и в шутку обнажил "причиндалы", вызывая еще больше грубых шуток и легкий хаос. Девушки из группы поддержки пищали, краснея и отмахиваясь, но их смех только подогревал веселье. Атмосфера накалилась — смех эхом отскакивал от металлических шкафчиков, создавая живую, хаотичную картину.

Черлидерши рассыпались по коридору раздевалки, их смех эхом отскакивал от бетонных стен, словно игривый ветер, разгоняющий остатки от возбуждения и адреналина. Тэян ждал, отмечая, когда Амелия выйдет из раздевалки с остальными девушками и лишь тогда посмотрел в сторону новичка, чье присутствие больше не вызывало в нем ничего положительного.

Прежде чем Тэян успел сдвинуться с места, Фрост перехватил его, положив руку на плечо. Он, всегда был бдительным и хитрым, как лис в норе, и всегда замечал все быстрее других. Его хватка была твердой, но не агрессивной — типичная для Фроста смесь дружеской поддержки и скрытой угрозы. Фрост был одним из немногих, кто знал Тэяна насквозь: капитана, который скрывал свою уязвимость под маской хладнокровия.

Он наклонился ближе, его голос прозвучал тихо, но твердо, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Не дури, Тэян. Элиот — нормальный парень, и ты капитан. Покажи класс, а не ревность. Это не сделает тебя сильнее, только хуже. Девчонки такие — они любят огонь, но не хотят, чтобы он перекинулся на них.

Тэян сглотнул, его челюсти сжались, но слова Фроста ударили в цель. Он кивнул едва заметно, стараясь не выдать себя, но внутри все кипело. Друг отпустил его и отступил, его глаза мельком скользнули по Элиоту, который стоял в углу комнаты, все еще в своем полотенце, и раскладывал вещи в своем шкафчике. Элиот выглядел расслабленным, его светлые волосы были растрепаны, а глаза — спокойными, как озеро в безветренный день. Он не искал конфликта, но Тэян не мог не заметить, как легко новичок вписывался в эту группу, словно был здесь всегда. Задатки лидера сложно было не заметить, а в Элиоте это было, и он не мог этого не признать. Но внутри Тэян все еще кипел, его сердце колотилось, как барабан перед матчем.

Аугуст и Матео окружили Элиота, их лица сияли от возбуждения, как у мальчишек после удачной выходки.

— Чувак, это было эпично! — воскликнул Аугуст, его голос эхом разнесся по помещению, полному запаха пота и дезодората. — Я думал, что вступление в команду — просто тренировки и пот, но эти черлидерши просто кайф. Эта блондинка тебя чуть не поимела. Она — огонь, брат, чистый огонь. Если это стандарт для нашей команды, то я готов играть в футбол всю жизнь!

Его слова были пропитаны восторгом, и он рассмеялся, тряхнув головой, чтобы стряхнуть капли воды с волос.

Матео скрестил руки на груди и сжал губы. Он стоял ближе, и его глаза метались от Элиота к Тэяну, улавливая напряжение в воздухе.

— Да, теплый прием, это точно, — сказал он, его тон был полон шутливого подтекста, но с ноткой осторожности. — Я один заметил, как капитан на тебя смотрит, Блэквуд? Тэян выглядит так, будто готов кого-то убить. Не завидую ему — ревность, наверное, жрет его изнутри, как огонь в желудке, как при изжоге. Но ты, брат, держись подальше от его девушки, если не хочешь драки. Он похож на бульдога: лает, кусает и не отпускает. Мы здесь за матчами, а не за драмой, но ты знаешь, как это бывает — один неверный взгляд, и все полетит к черту. Не то чтобы я не любил драки, но трое против двадцати трех, шансы прям вообще не равны.

Элиот усмехнулся, его губы изогнулись в спокойной, уверенной улыбке, которая только подчеркивала его хладнокровие. Он не спешил с ответом, собирая мысли, как опытный игрок расставляет тактику на поле.

— Я не ищу проблем, — ответил он спокойно, его голос был ровным, без тени вызова. — Амелия — дочь друга моего отца. Она крутая, не спорю, но мои мысли вообще не о ней. Матчи на первом месте. Я здесь, чтобы играть, а не устраивать драмы. Команда — это семья, и я не хочу ломать это из-за чьих-то взглядов.

В его словах сквозила искренность, и он даже не взглянул в сторону Тэяна, чтобы не провоцировать конфликт. Элиот был новичком, но уже проявлял зрелость, которую Тэян, в своей ревности, не мог не заметить. Это только добавило горькости — Элиот не флиртовал, не играл, а просто существовал, и это делало его еще более опасным в глазах капитана.

Парни кивнули, такой ответ их устроил. Они бросили полотенца, наконец начиная переодеваться, но раздался стук в дверь — громкий и настойчивый. Парни замерли, их лица исказились от неожиданности. Элиот инстинктивно прижал полотенце обратно, Аугуст и Матео бросились к своим вещам, хватая что попало, чтобы прикрыться.

Тэян, все еще кипя от эмоций, не удержался и выругался под нос:

— Чертова дверь, что еще за херня?

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась одна из черлидерш — та, что была помладше, с каштановыми волосами и заразительной улыбкой. Она стояла там, хихикая, держа в руках забытый шарф.

— Извините, парни, я только за этим, — проговорила она, ее глаза сверкнули от смеха. — Не хотела прерывать вашу... эээ... приватную вечеринку.

Комната взорвалась хохотом — нервным, освобождающим, как выдох после долгого забега. Аугуст согнулся пополам, Матео хлопал себя по коленям, а Элиот, все еще с полотенцем, лишь покачал головой, улыбаясь. Даже Тэян, несмотря на свою ярость, почувствовал, как напряжение отпускает, и уголки его губ дрогнули в полуулыбке. Ревность никуда не ушла, а просто затаилась, как тлеющие угли.