Было больно. Будет больно.

Я бежала не глядя. Из-за слёз всё равно ничего не было видно. Я была ужасно напугана и совершенно не знала, куда податься. Чужой город, ни знакомых, ни денег, а на дворе кромешная ночь.
Миновав дворы, я оказалась на освещённой улице. Несмотря на позднее время, заведения всё ещё работали, и меня немного успокоило, что здесь были другие люди. Я оперлась на фасад одного из магазинов и, положив руки на колени, зарыдала. В груди сводило от быстрого бега, и толком не удавалось восстановить дыхание. Глаза ужасно жгло, и сдавливало виски. Что мне, чёрт возьми, делать?
Дверь ближайшего бара открылась, и оттуда вышли две подвыпившие немки. Они говорили о чём-то и громко смеялись. Я могла бы попросить их о помощи, но мы будто были из разных миров. Ненавижу гения, который решил, что человечеству необходимо множество языков. Языки! Точно!
Я вспомнила, что Оля записала мне свой номер на случай ЧП, и, кажется, сейчас настал именно он. Наверное, мне было бы стыдно звонить едва знакомой девушке посреди ночи, но не в таком состоянии. Оля на удивление ответила быстро, и голос её показался мне бодрым.
— Скинь локацию, вышлю за тобой такси.
Я не знаю, сколько времени прошло, но машина приехала довольно быстро. И, конечно же, Оля вызвала для меня бизнес, иначе быть не могло. Водитель поприветствовал меня по-немецки и раскрыл дверь. Он выглядел точь-в-точь как тот надменный швейцар.
Пока мы ехали, таксист не проронил ни слова, и я была безумно рада этому. Больше никаких мужчин, от одной мысли о них становилось тошно.
Когда машина остановилась, водитель молча протянул мне визитку и, прежде чем уехать, бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида. Его глаза на мгновение встретились с моими, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Из дверей отеля показалась Оля. После всего, что произошло, она была лучом в тёмном царстве. Единственной надеждой на спасение. Я бросилась к ней в объятия, точно мы знакомы десяток лет, и она не стала отталкивать меня.
— Ну-ну. Всё в порядке. Ты молодец, что позвонила мне. Мы, девочки, должны друг друга спасать.
— Он… Я… — Не получалось произнести ни слова. Лицо распухло от слёз, а язык завязался в узел.
— Да всё понятно. Мужики — уроды, вот поэтому я в них и не влюбляюсь. Хочешь, я прямо сейчас пойду к Лео и расцарапаю ему лицо? Даже маникюра не пожалею, а он у меня ух какой дорогой!
— Не надо.
Ни на долю не сомневалась, что она и впрямь могла это сделать. Мне кажется, нет в мире мужчины, которого она не уложила бы на лопатки одним лишь взглядом и широкой улыбкой с неприлично дорогими зубами. Поэтому рядом с Олей я чувствовала себя спокойно.
— Лучше одолжи денег. Мне нужно прийти в себя, а потом уже решу, что делать.
— Ты можешь остаться у меня в номере. Мы с Генри снова поссорились, и он переехал в другой отель. На время.
— Мне ужасно неудобно…
— Знаешь, как говорят в России? Неудобно спать на потолке — одеяло падает. А я просто хочу тебе помочь. Мой первый парень выкинул меня на улицу без денег и даже вещи не отдал. После ссоры он просто захлопнул дверь перед моим носом, представляешь? С тех пор я поняла, что мужчины не похожи на книжных героев, кстати написанных девушками. И они совершенно не заслуживают любви. А тебя угораздило втрескаться сразу в двух, так ещё и в родственников. Да ты главная неудачница из всех, кого я встречала. Думаешь, есть что-то более неудобное?
Я не считала Лео плохим. По крайней мере, за пять лет ни разу не замечала в нём и намёка на агрессию, но это не умоляло того, как он вёл себя сегодня.
Признаться, чего-то подобного я скорее ожидала от импульсивного Ашера и даже задумалась, а точно ли между нами могло что-то быть? Или он — лишь очередной побег от проблем, от себя, от собственных демонов. Что, если розовые очки не позволяли мне замечать в них подвоха с самого начала? Теперь я сомневалась во всём.
Мы поднялись в номер Оли. Она дала мне сменную одежду, и мы заснули под одним одеялом. Вот что такое настоящий комфорт.
Я ужасно любила Мэй, и никто никогда не заменил бы её, но она всегда была требовательна, как старшая сестра. Даже когда мы были совсем маленькими, именно она выбирала игру для нас обеих. Контроль — вот слово, точнее которого и не придумаешь, чтобы описать мою лучшую подругу.
Оля была другой. Незнакомой, классной и очень эмпатичной. Если все феминистки мира вели себя так, я, не раздумывая, подняла бы плакат в их защиту. Защита — это слово уже подходило для описания Оли. Она дарила её и не требовала ничего взамен, не устанавливала никаких правил и условий.
На утро я чувствовала себя так, будто всю прошлую ночь пила. А ведь во мне не было ни капли алкоголя. Оли рядом не оказалось, ну и пусть, так даже лучше. Мне все еще было неудобно, что я ворвалась к ней так поздно. Я нащупала телефон на столике и увидела на нём несколько пропущенных звонков и сообщений от Ашера и Лео. Никому из них я не хотела отвечать, вообще не до этого! Я все ещё не знала, что теперь делать: вернуться к Лео нельзя, оставить маму одну — тоже. Как оттолкнуться от дна, когда у тебя нет ног?
Я зевнула и открыла сообщения от Лео. Он писал мне с того момента, как я сбежала, и с каждым сообщением всё сильнее трезвел.
Лео: «Кая, прости меня. Я урод».
Лео: «Где же ты? Я ужасно переживаю». 
Лео: «Прошел целый час. Если с тобой что-то случится, я себя не прощу. Пожалуйста, пришли мне хотя бы точку в ответ».
Не верю. Не верю, что Лео мог так со мной поступить. Нежный мальчик, чьи прикосновения казались шёлком, превратился в нечто ужасное. Я никогда не забуду его руки, сжимающие мой подбородок точно тиски.
Сообщения Ашера были более сдержанными, но звонков оказалось больше.
Ашер: «Так должно было случиться. Я виноват перед вами обоими».
Ашер: «У тебя всё в порядке?»
Ашер: «Ответь на звонок. Я волнуюсь».
Ашер: «Кая, если я обидел тебя чем-то, дам время, чтобы остыть, но скажи, что ты добралась до гостиницы».
Видимо, Оля ответила им обоим за меня, и я даже не злилась. Она не стала церемониться, как я, и разбираться, с кем и в каких отношениях я хотела бы остаться, поэтому с моего номера было отправлено два одинаковых сообщения:
Кая: «Отвалите. Оба».
С этой минуты звонки прекратились. Наверное, поняли, что меня никто не похитил или я не сбросилась с какого-нибудь моста, и сделали, как обещали, больше не беспокоили. Однако, зайдя в список вызовов, я увидела, что один из звонков Ашера всё же был отвечен и разговор длился почти пятнадцать минут. Интересно, о чём они говорили?
Не успела я до конца додумать мысль, как Оля вошла в номер, держа в руках поднос с чизкейком и фруктами. Теперь-то я понимаю, мужчины в книгах и фильмах и впрямь романтичны, потому что написаны женщинами.
— Ну как принцессе спалось? Горошина под периной не беспокоила?
Я смотрела на Олю и восхищалась: свежая укладка, макияж, платье с раннего утра, и всё это не для мужчин! Она выглядела шикарно лишь потому, что любила себя сама. Теперь я знала, к какой самооценке хочу стремиться и какой мне не достичь никогда.
Чизкейк выглядел так аппетитно, что я набросилась на него, едва Оля успела поставить поднос на стол.
— Не знала, что для тебя выбрать, поэтому взяла неумирающую классику.
— Он ужасно вкусный… — пробормотала я, набивая полный рот, точно приехала из голодного края.
— Какой аппетит! Значит, всё не так плохо, как я ожидала. Жаль, я-то думала, мы идём в салон — стричь каре, красить волосы, бродить по магазинам. Я превратила бы тебя в такую конфетку, которая не пришлась бы по зубам ни одному идиоту.
— Кстати о них, — место во рту освободилось, и я сказала более внятно. — О чём ты говорила с Ашером?
— Ууу! Да ты детектив! Я сказала бы тебе, но не могу. Ашер не настолько ужасен, как я представляла. Он очень даже милый. А вот о Лео я подумала наоборот, изначально, но мужчина, который хоть раз позволил себе поднять руку на беззащитного, в моих глазах тут же лишается яиц.
Странно, но я не ревновала Ашера. Может я и ошибалась, но не думаю, что Оля применила на нём хоть один из своих обольстительных приёмов. Она могла бы соблазнить любого мужчину при помощи одного лишь голоса, но навряд ли поступила бы так, зная, что есть девушка, влюблённая в него. А это было именно так.
— Кая, Кая! Вот наблюдаю за тобой, а у тебя не жизнь, а сплошная мелодрама, как ты живёшь?
Ох, если бы ты только знала.
— По поводу каре. Может, мне и правда стоит сделать это? Ну, не обязательно именно каре и точно не черный цвет, но я хотела бы немного освежиться.
— Неужели ты одна из тех, кто думает, что волосы хранят воспоминания?
— Да нет же. Просто ты такая красивая, я уверена, что мы могли бы подобрать что-то и для меня. Я позвоню подруге, одолжу немного денег.
Оля фыркнула.
— Деньги. Деньги — это сущая мелочь, я готова проспонсировать, чтобы этот мир увидел на одну красотку больше.
Мы не стали впадать в раздумья, и меньше чем через час я уже сидела в кресле стилиста. Неприлично дорогого стилиста. Когда я увидела расценки этого салона, сразу же захотела сбежать, сделав вид, что ошиблась дверью, но Оля схватила меня за шкирку, у нее оказались очень даже сильные, хваткие руки. Затем она надела коронную улыбку и позвала мужчину, обращаясь к нему по-немецки.
Я совершенно не понимала, о чём они говорят, но почему-то совсем не переживала. Парикмахер подворачивал мои волосы на разную высоту, примеряя к лицу, крутил их в разные стороны, и если Оле что-то не нравилось, она игриво хлопала его по рукам. Потом они и вовсе отвернули меня спиной к зеркалу. Мужчина замешал неведомый цвет из нескольких флакончиков и принялся за меня.
По лицу Оли мне не удавалось понять, выходит ли хорошо или я становлюсь серо-зелёной, хотя это даже не худший вариант. Я боялась лишь одного — увидеть в зеркале свою голову, выстриженную под мальчика. Мама сделала со мной так однажды, когда в школе началась эпидемия вшей. Я даже не заразилась, но мама решила подстраховаться, и все смеялись надо мной, тыкая пальцем, и кричали, что я блохастая.
— Что угодно, только не под мальчика. — Мысленно молилась я.
Не знаю, сколько времени прошло, но по ощущениям целый день. Спина ужасно затекла, нос щипало от запаха аммиака, и казалось, что болят не только корни головы, но даже волосы. Девушки, для которых подобные занятия рутина — герои.
Парикмахеру удалось заставить меня забыть о перенесенных муках, когда он усадил меня на мойку и принялся массировать горящую кожу. В голове стало так легко, я вся покрылась мурашками. И лишь на минутку задумалась, что пришла бы ещё раз только ради этого массажа.
Результат я увидела не скоро, когда меня высушили, уложили волосы и сделали макияж. Оля сияла от радости, и я будто загорелась лишь от одной её реакции. Но когда кресло повернулось и я увидела саму себя… Нет, не себя, не могу сказать, что в зеркале всё ещё была я.
Соломенные волосы приобрели жгучий холодок, но я вовсе не походила на снежную королеву, ледяную и строгую, совсем нет.
Боже мой, да у меня и правда каре! Но я и представить не могла, что мне так понравится эта стрижка. Волосы аккуратно ниспадали немного ниже уровня подбородка. Они выглядели так гладко и ухоженно. Не знаю, чего намешал этот волшебник, но он наверняка прибег к магии, ни одной торчащей антенны, идеально гладкий, притом объемный блонд.
— Ну как тебе?
Я пыталась выразить хоть что-то, но изо рта лишь вылетали невнятные звуки мычания.
— Вау! — наконец смогла сказать я. — Как по-немецки будет «волшебник»? Нет, лучше переведи ему, а то я такого могу наговорить!
Парикмахер самодовольно улыбнулся, выслушивая лестную похвалу. Он, наверное, привык к чему-то подобному, потому что на лице оставалась прежняя безмятежность.
Я обняла Олю так крепко, как могла, когда мы вышли на улицу. Вот она как раз явно была в восторге от моей благодарности и, казалось, готова была слушать её и слушать.
— Боже мой, я клянусь, что верну всё до цента. Ну, правда, не сразу и, вероятнее всего, через парочку лет, — я замялась, вспоминая, сколько денег намазали на мою голову, — максимум три.
— Расслабься, крошка. Пригласишь на свадьбу, так уж и быть, приду без подарка, чтобы лишний раз тебя не смущать.
Я засмеялась. Свадьба. Мне всё больше казалось, что это не про меня. Будто едва я родилась, судьба решила оставить пропуск на месте, где мне положено белое платье.
Мы добрались до отеля, и теперь мне даже не было стыдно появляться там. Будто изменилась не моя прическа, а что-то более глубокое во мне. Оля сделала акцент на том, что я держала осанку ровнее, чем прежде, и грудь от этого выглядела гораздо красивее, сама я этого не заметила.
Войдя внутрь, я увидела на ресепшене Лео. Сердце застучало быстрее, и мне сразу же захотелось сбежать, будто от него до сих пор исходила невидимая угроза. Но я взяла себя в руки — я не одна, и пока мы здесь, мне никто не навредит. Я не сразу заметила в руках Лео чемодан, его чемодан. Он расписывался в каких-то журналах, и до меня вдруг дошло: он уезжает? Без меня? Но как я останусь здесь одна? Как доберусь до дома?
Я попросила Олю подождать и не вмешиваться, а сама направилась в его сторону. Лео обернулся, и мы едва не столкнулись лбами. Он замер, глядя на меня, и лицо тут же сделалось грустным. Чтобы извиниться, ему не нужны были слова, я и так видела, что ему было безумно стыдно передо мной. Лео стал белее кафеля в холле.
— Куда собрался? — спросила я, минуя разговоры о том, кто из нас виноват больше.
— Я… Ты была права. Между нами уже давно всё кончено, а я, идиот, никак не мог взглянуть правде в глаза и делал только хуже. Когда я увидел ужас на твоём лице, только тогда понял, что дальше продолжать нельзя. Ты ведь знаешь, я бы никогда тебя не обидел, но то, что произошло вчера, не могу даже объяснить, что произошло со мной. Тебе не обязательно съезжать из номера, можешь побыть рядом с мамой хотя бы до конца месяца. Доктор прав, никаких гарантий нет, поэтому постарайся сказать ей всё, что хотела, ладно? Я оставил немного денег на еду, такси и… Сама решишь, что нужно. Если ты их не возьмешь, заберут горничные, поэтому подумай, стоит ли того твоя гордость.
На его лице появилась еле заметная улыбка, но и она была очень болезненной. Лео потянулся ко мне и, едва касаясь, поцеловал в щеку. Я вздрогнула, но не отстранилась. Он прошептал мне на ухо:
— Ты очень красивая, ромашка.
Больше не было слов. Даже Оля молча стояла в стороне, лишь уставилась на нас тупым взглядом.
Лео уходит? Навсегда? Будто наше первое прощание не казалось мне настоящим, а сейчас всё было взаправду. Я больше не боялась его и, наверное, простила за всё, но не хотела, чтобы он возвращался.
Какое-то время я не могла прийти в себя. Это произошло так неожиданно, сейчас он улетит домой, а я останусь здесь, в чужой стране. Не знаю, заметно ли было, но я дрожала от ужаса.
Телефон завибрировал, вырывая меня из ступора.
Лео: «Знаешь, как я узнал об Ашере? Твои видео до сих пор копируются в общее облако. Смени пароль :)»
Господи. Неужели всё оказалось так просто? Когда живёшь с кем-то долго, ваши жизни становятся неделимыми, и всё, что было твоим, переходит в разряд общего. Облако. Лео видел всё, все мои фотографии, видео, слышал каждое слово, которое я записывала, плача на камеру, а ведь я об этом даже Мэй рассказать не могла!
Я не стала терять времени, сразу же вышла из облака, и теперь нас ничего не связывало. Совсем.
Внутри меня, там, где когда-то была любовь к Лео, осталась лишь пустота. Не болезненная, совсем нет. Оказалось, что душа страдает, если чувства ещё живы, во мне больше нечему болеть.
Я посмотрела на Олю и улыбнулась, она в ответ тоже и сразу же пошла ко мне навстречу, разведя руки для объятий.