Импринт

Кингстон, Шотландия.

Призрак.

Семь лет назад.

- У тебя все хорошо, Даша?

Я предусмотрительно не включаю камеру во время звонка с Заком. Если контроль голоса был мне подвластен, то выражение лица могло меня выдать. Особенно перед дядей, который всегда был слишком проницательным.

Чертов канадский шпион.

- Да, все хорошо, - уверенно отвечаю я, с яростью размазывая антрацитовую краску по холсту.

- Ты уверена?

Я замираю, разглядывая депрессивные оттенки. Без понятия, что это будет за картина. Я даже не понимаю, какие конкретно образы рисую, они просто приходят в мою голову, поедая меня заживо.

- Да, все в порядке, Зак, - мой голос стал мягче. - Много домашки в начале семестра, ты же знаешь. Лучше расскажи, как там Сэм.

- Ну-ну, - дядя хмыкает и переводит камеру на золотистого лабрадора. Лапа Сэма перевязана, а карие глаза смотрят на меня с любовью, хотя пес даже не знает, кто находится по ту сторону экрана. - Доктор Фишер сказала, что еще пару дней и будет как новенький. Из травм у него останется только боязнь ежей.

- Слава богу, - я вздыхаю, откладывая палитру с кистями. - Надеюсь, ты пригласил ее на свидание?

Дядя Зак был очень похож на моего отца: пшеничные непослушные волосы, зеленые глаза и острые скулы. Ума не приложу, почему он никак не решался позвать эту девушку на свидание.

- Не думаю, что Аврора готова нарушить лечебную этику, - Зак усмехается, а из моей груди вырывается смешок.

- Не думаю, что лечебная этика работает таким образом.

- К тому же, Сэм влюблён в нее по уши. Я стану настоящим врагом, если уведу у него девушку.

Я держусь за живот, когда из меня наконец выходит нормальный смех... пока не чувствую, как по спине неожиданно ползут мурашки.

Острые клыки тревоги впиваются в мою кожу, но я заставляю себя не смотреть в окно, как обезумевшая
- Сэм переживет, - я прочищаю горло. - Я серьезно, Зак. Пригласи ее на свидание.

- Может быть, в следующий раз. Расскажи про свои выходные.

Боже, какой же он настырный. Я люблю своего дядю. Безумно люблю. Но если я поведаю ему о недавнем инциденте, то ссоры с мамой не избежать.

Дядя Зак будет до последнего отстаивать позицию о моем немедленном переводе. Мама же будет изводить меня разговорами о деньгах и о том, как много они в меня вложили. Между ними опять вспыхнет война, и их хрупкое перемирие канет в небытие.

Тем более... Кембридж.

После Кингстона мне будут открыты все двери, и я не собираюсь изменять своей мечте ради какой-то четверки засранцев.

- Ничего особенного, - бормочу я, чувствую чужое присутствие.

Я растерянно оглядываюсь в комнате, в которой кроме меня никого не было. Но я ощущала чужое присутствие.

Словно кто-то наблюдает.

Мной повелевает совершенно детское желание проверить ванную комнату, шкаф, заглянуть под кровать, чтобы убедиться, что там нет монстров.

Однако я всегда знала правду: монстры живут только в моей голове.

- Ты куда-то выходила?

- Да, - выдыхаю я. - На вечеринку вместе с девочками.

Я вытираю руки и подхожу к окну. Тусклые фонари и луна подсвечивают вековые деревья, делая их по-настоящему жуткими. Внутренний двор обычно плохо освещался в вечернее время суток, но ранее это никоим образом меня не пугало.

Задвинув шторы, я возвращаюсь к рабочему столу.

- И как все прошло?

Серые глаза дяди Зака смотрят на меня внимательно, под их тяжестью хочется сдаться. Я задыхаюсь от невысказанных слов, которые горят в моем горле.

- Так себе, - вру я. - Лучше бы осталась дома.

- Вот как. Ты продолжаешь бегать? С твоей умственной нагрузкой тебе полезны физические упражнения.

- Хотела выйти на пробежку после нашего звонка, - несмело произношу я, снова кидая взгляд на окно.

Я любила Кингстон еще по одной главной причине: здесь безопасно. Лучшая охрана, лучшие технологии, полностью закрытая территория. Если не брать в расчет жестокий и аморальный клуб, мне и вправду было спокойно.

До субботней ночи.

- Отличная идея, Дашка. Напиши, как вернешься. Пока, крольчонок.

- Пока, Зак.

Я вешаю трубку, раздумывая над этой идеей, а потом решительно иду переодеваться в спортивную форму. Натянув на себя черные леггинсы с ветровкой, я обуваю кроссовки и выхожу на пробежку.

К черту, все это.

Без понятия, откуда взялась эта странная паранойя, но я не желаю идти у нее на поводу и ограничивать себя из-за глупых страхов.

Моя кровь бурлит при воспоминании о вечеринке. О том, какие ужасные вещи там творились. Я чудом вытащила Марка, вдоволь наглотавшись соленой воды, но благо все обошлось.

Меня даже не доставал Эрик Боулмен, хоть я и ждала скорой расправы из-за моего удара. На меня смотрели все ученики Кингстона, меня обсуждали, но на протяжении недели меня никто не тревожил.

Интересно, так все и будет продолжаться? Или..

Никакого или.

Даш, - прошу я себя. - Успокойся.

Холодный воздух приводит меня в чувства.

Я с наслаждением втягиваю в себя запах сырой земли и прелой листвы, пока бегу в сторону футбольного поля. Бег всегда помогает мне сосредоточиться, очистить голову, но, к сожалению, не в этот раз...

Густые деревья леса больше не кажутся мне привлекательными, а хруст под ногами приводит в настоящий ужас и заставляет прислушиваться к каждому шороху. Выйдя на протяженную аллею, на меня с новой силой накатывает паника.

Я замедляюсь, чтобы выключить музыку в наушниках, и продолжаю бежать.

На улице темнее, чем я ожидала. Тусклые желтые огни едва ли способны подавить мое разыгравшееся воображение. Это не в первый раз, когда я бегаю после захода солнца, но почему-то именно сегодня мне неспокойно.

В животе все сжимается. Мне приходится глубоко дышать, чтобы не скатиться в паническую атаку. Моя скорость все больше, но это не помогает рассеять ужасающих призраков.

Опять это дурацкое ощущение.

Словно кто-то смотрит на меня.

Кто-то позади меня.

Я резко останавливаюсь, загнанно дыша.

Черт возьми, Даш, ты спятила! Здесь никого нет! А если и есть, то это студенты, преподаватели или персонал.

С деревьев доносится шорох, и мое сердце на миг останавливается.

У меня перехватывает дыхание, но я не останавливаю попытки сохранять хладнокровие, а затем пускаюсь в бег. Очень-очень быстрый бег.

Боже, да я никогда в жизни так быстро не бегала. Мои мышцы горят от напряжения, а легкие вот-вот лопнут.

Я почти у кампуса...

Почти...

Но резко останавливаюсь, когда вдалеке вдруг мелькает высокая темная фигура. Крик застревает в моем горле. Я пячусь к двери спиной, боясь, что на меня нападут. Но стоит отвлечься на вход в общежитие и вернуть взгляд на деревья, как фигура исчезает.

Дело в том, что это не в первый раз. И не во второй.

После школы, во время уроков, во время прогулки - я замечала кого-то. Этот кто-то даже не пытается быть незамеченным.

За мной кто-то следит.

Я чувствую на себе пристальные взгляды.

Или мне так кажется?..

Черт побери, да что со мной такое?

Оказавшись у себя в комнате, я несколько раз проверяю заперта ли дверь и замираю прямо на пороге. На мрачном холсте сверкает яркое багровое пятно свежей краски.

Краски, которую я совершенно точно не наносила.

***

Я ненавижу то, как в последнее время меня поглощает тревожность.

И еще я ненавижу свою успеваемость. Моя первая "С+", выведенная отвратительными красными чернилами, смотрит на меня с усмешкой и вызывает противную тошноту.

В последний раз я получила С на уроке черчения.

Когда мне было девять.

И то, у меня был сломан палец, я физически не могла делать четкие эскизы. Но "С+" по тригонометрии - это просто удар под дых. И новый преподаватель искусств меня невзлюбила... Превосходное начало семестра!

Я встаю из-за стола и захлопываю тетрадь. Я использую конюшню, как укромное место, в котором можно спрятаться. Эль обожала быть волонтером, и взяла меня сюда за компанию, за что я ей сильно благодарна.

До ужина у меня есть около часа, чтобы почистить и покормить лошадей. Наконец, оставшись наедине с моей любимицей Блюбелл, я провожу рукой по ее светлой шее и начинаю с нажимом гладить - слишком нежные прикосновения лошади воспринимают как щекотку.

- Скажи, Колокольчик, я спятила? - тихо спрашиваю я, заглядывая в ее добрые глаза.

Навязчивое желание обернуться никуда не уходит.

Словно я везде вижу его. Призрака.

Нет, призраком была я, а моя тень
была Охотником, который желал поглотить меня полностью и без остатка. Всю неделю я уверяю себя, что это лишь игры моего больного воображения. Больше не было никаких признаков преследования: кроме разве что ощущения пристального взгляда и того случая с краской. Но то и другое я могла списать на паранойю.
Может быть, я действительно тогда добавила красный и не заметила?

Погладив Блюбелл напоследок, я распускаю волосы и иду в сторону главного здания. Под конец сентября учащаются дожди, и даже сейчас, несмотря на проглядывающее солнце, есть небольшая морось.

Как ни странно, небольшая прогулка и божественный запах озона успокаивает меня. Редкие капли попадают на телефон. Прикрывая ладонью экран, я захожу в общий чат девочек, чтобы проверить сообщения.

Эмма: меня пугает сентябрь. Прошла половина месяца, а траты по моим счетам выглядят так, словно я купила машину.

Элеонор: *смеющийся эмодзи* Опять новая сумка?

Эмма: нет, организовываю путешествие на конец декабря. Мама хочет поехать в Куршевель, чтобы покататься на лыжах. Поедите с нами?

Элеонор: я пас.

Эмма: Даша? Напиши, как освободишься.

Каплан: я тоже не смогу, обещала Мари провести рождество в Лондоне *грустный эмодзи*. Вы в столовой?

Эмма: предатели. Да, мы в столовой. Тут всадник апокалипсиса и задница кузен. Взяли тебе ужин, ты скоро?

Я прикусываю губу и останавливаюсь посреди дороги, когда вижу последнюю строчку. Интуиция кричит о том, что нужно развернуться и бежать, а здравый смысл, как всегда, проявляет гордость:

Боже, Даша. Если ты будешь бояться всех восемнадцатилетних мудаков, то можно просто не выходить из дома.

***

Обеденный зал Кингстона - это довольно сложное строение, представляющее собой средневековый холл с необычным столом на возвышении, за которым иногда трапезничали профессора. Нам приходилось есть не только под пристальным вниманием учителей, но еще и картин семнадцатого века - лица Рембрандта и Вермеера выделялись за счет подсветки и смотрели на нас с неодобрением.

Или на меня.

К черту, спокойствие.

Да, "С+" все никак не могла выйти из головы, и когда я, наконец, захожу в зал, на моем лице читается: "скажите мне хоть слово, и я убью вас на месте".

Увидев девочек, я машу им рукой и подхожу к столу, за которым меня уже ждали томленые овощи и жареная курица. В холле стоит странный ажиотаж, впрочем, причина излишней возбужденности становится ясна сразу - в самом дальнем углу в окружении десятки других ребят сидят Чон Хван и Эрик Боулмен. Последний, закинув на стол ноги и пуская в потолок дым, неторопливо курит, не заботясь о мнении преподавателей.

Господи, ну что за придурок.

- Ты сегодня поздно, - произносит Эмма, нахмурившись.

- Да, задержалась в конюшне, - каким-то чудом я ухитряюсь изобразить на лице улыбку и аккуратно наливаю себе зеленый чай. - Как прошел ваш день?

Эль громко вздыхает.

- Лучше не спрашивай.

- Латынь? - понятливо уточняет Эмма.

- Да.

- Я могу позаниматься с тобой, - предлагаю я, почти не подумав. Черт, придется как-то совместить дополнительные уроки по математике и помощь Элеонор, но уверена, у меня получится найти время. - Например, в субботу.

Эмма категорично машет головой.

- Отныне суббота - священный день недели, Даша! Больше никакой учебы, в эту субботу мы точно едем на вечеринку в Элгин. У Вивьен день рождения, нам нужно обсудить подарок.

Я содрогаюсь при одном воспоминании о том, что произошло в прошлый раз.

- Нет, я не поеду. Мне нужно... - мой голос обрывается, когда я вижу новых посетителей.

В столовую Кингстона под всеобщий гул приветствий заходят Виолетта Малышенко и Аарон Кинг. Я хмурюсь, думая, что те здесь забыли. Обычно они не обедают в общем зале. Эти богатые засранцы живут в своих резиденциях и ездят в школу только на учебу.

Я заставляю себя собраться и прочищаю горло, игнорируя пристальный взгляд рыжеволосого дьявола. Чертов Эрик Боулмен все-таки заметил меня.

- Мне нужно учиться.

- Тебе? - Эмма хмурится, скрещивая руки на груди. - Ты издеваешься, мисс заучка? Вот кому-кому, а тебе точно не нужно учиться. Ты и так...

- Эмма, - обрываю я. - В эту субботу я буду учиться.

Наверное стоило рассказать девочкам о моей позорной "С+", однако одна мысль об этом вызывает во мне стыд.

"Тебе просто нужно взять себя в руки, потратить чуть больше времени на учебу и попросить миссис Гилмор дать дополнительное задание, чтобы наладить статистику" - такая мантра позволяет мне успокоить нервы и даже почти не обращать внимание на высоких монстров в конце обеденного зала.

Почти.

По лицу Эммы можно легко догадаться о том, что она недовольна моим ответом, но слава богу, девушка успокаивается. По крайней мере, до поры до времени. Как я уже говорила, в лексиконе Эммы Кларк отсутствует слово "сдаться".

- Кажется, футбольный матч прошел удачно, - встревает Элеонор.

Я благодарно смотрю на подругу, нанизывая на вилку картофель.

- Определенно, - Эмма бросает взгляд на знаменитую четверку. - Кингстон разгромил Лоррето со счетом "5:0", даже не дав им шанса.

Сегодня был футбольный матч с другой школой. Так вот почему большинство одеты в фирменные толстовки Кингстона. А еще я видела много незнакомых лиц в коридорах... Боже, пожалуй, мне стоит усерднее участвовать в школьной жизни.

Борясь со странным чувством, я позволяю себе поднять взгляд на четверку чудовищ и замираю, на секунду почувствовав знакомый взгляд. Но на меня никто не смотрит. Ни Чон Хван, ни Аарон, ни даже Эрик - все они беседуют с красивыми студентками, а Виолетта...

Лицо Виолетты Малышенко жестокое, холодное и отстраненное. Ее не заботят девушки, которые пытаются привлечь ее внимание. Ей просто... все равно.

Виолетта сидит прямо на столе, уперев длинные ноги в скамейку, и смотрит в телефон. Рукава серой толстовки закатаны до локтей, открыв вид на дорожку вен, выпирающих на фоне бледной кожи. Даже издалека я вижу, насколько она сильна. Не удивительно, что об этой девушке ходит немало пугающих слухов. Например о том, что ей ничего не стоит убить человека.

Или о том, что она уже убила человека.

Я не думаю, что Виолетта действительно кого-то убила, но покалечить могла вполне - поэтому она пропустила один год учебы. Сколько ей сейчас? Девятнадцать?

Достав свой телефон из сумки, я борюсь с иррациональным желанием, но все же открываю ее профиль. Почти двести тысяч подписчиков, но подписана она лишь на десятерых. Фотографий немного, и все они черно-белые. Вполуха слушая разговор подруг, я начинаю просматривать ее ленту.

Смазанное фото ее руки и половины лица. Длинные изящные пальцы с разбитыми костяшками держат сигарету...

Красная Lamborghini, внушительный мотоцикл Harley-Davidson.

Она стоит в черном пальто и фотографирует себя в зеркале, показывая широкую спину и черные гладкие волосы - мокрые от дождя...
Запотевшее стекло ее машины с надписью "Страх убивает"...

Боксерские перчатки, капли крови...

Она вместе с Аароном на улицах Нью-Йорка. Ее пустые глаза смотрят прямо, разрушая чужую душу даже не напрягаясь. Это фото я пролистываю быстрее всего, чувствуя ужасную неловкость от этого пугающего взгляда.

Много алкоголя, много сигарет. И... фото ее тела.

О черт!

Я давлюсь овощами и быстро блокирую телефон, когда вижу последний пост. Перед глазами все еще стоит нечеткая черно-белая картина ее широких плеч, скульптурного пресса и... россыпь необычных татуировок по всей коже. Цветы. Последнее, что я ожидала увидеть на Виолетте Малышенко, - это цветы.

- Даш, - обращается ко мне Эмма. Я с ужасом ощущаю, как теплеет моя кожа. О нет, я что, краснею? - Тебе уже пришел имейл с результатами лабораторной?

- Что? - почти шепчу я, сбитая с толку своей странной реакцией.

Эмма прищуривается.

- Результаты лабораторной... У тебя нет температуры, Даша? Ты, кажется, горишь.

Эль заботливо дотрагивается до моего лба, а я заставляю себя дышать размеренно и неторопливо. Боже мой, Даша, ты спятила? Это просто фото.

- Со мной все хорошо, - улыбаюсь я, обратно залезая в телефон так, чтобы девочки не заметили, чем я занималась последние пять минут. - Просто здесь жарко.

Я немедленно хочу выйти из приложения, но палец замирает прямо над экраном.

"Вы подписаны".

Сердце ухает в пятки.

- Дерьмо! - ругаюсь я слишком громко.

- Что?..

Мой позвоночник дергается, и знакомый холодок пробирается мурашками к низу моего живота.

Я случайно подписалась на профиль Виолетты, мать его, Малышенко!

Прежде чем я успеваю хорошенько подумать, я быстро жму на кнопку "отписаться", закрываю приложение и медленно, слишком медленно поднимаю голову, чтобы посмотреть вперед, где среди студентов сидит Виолетта. Ее взгляд до сих пор направлен в телефон.

- Черт возьми, - стону я, пряча лицо в ладонях.

- Что случилось, Даша? - испуганно спрашивает Элеонор.

Я вытягиваю руку вперед, мысленно умоляя ее замолчать, и пытаюсь привести мысли в порядок. Какова вероятность, что она заметила? Учитывая, что она все это время сидела в телефоне?

Никакой верно? У нее тысячи подписчиков, не будет же она смотреть профиль каждого, кто на нее подписался. К тому же, ну подписалась я, и что? Я же не лайкнула ее фото?..

Чувствуя, как зашкаливает пульс, я свайпаю на разблокировку и предельно осторожно проверяю фото ее профиля.

Под самой откровенной фотографией горит красное сердце.

Я лайкнула. И подписалась.

Боже мой...

Я блокирую телефон обратно.

- Даша, - Элеонор осторожно пересаживается ко мне на скамейку и обнимает за плечи. - Ты вроде бы не дышишь.

Правда?

Да, я, кажется, и вправду не дышала все это время.

- Я, пожалуй, пойду, - шепчу я, хватая телефон и сумку с учебниками.

Только не смотри на нее.

Только не смотри на нее...

- Я забыла... - я пячусь в сторону выхода. - Я вам напишу.

Сердце колотится, но я из раза в раз повторяю себе, что ничего страшного не произошло. И что это всего лишь случайность. Моросящий дождь приводит меня в чувства. Практически переходя на бег, я даже не замечаю, как на улице начинается самый настоящий ливень.

Добежав до густой аллеи, ведущей в сторону моего общежития, я прячусь среди деревьев и прижимаюсь спиной к мокрому стволу дуба. Я шумно и часто дышу, пока не слышу какой-то шорох позади.

Мурашки ужаса бегут по всему телу.... Почему мне так резко стало не по себе?

Я оборачиваюсь и следующий вдох вдруг душится чужой холодной ладонью, прижатой к моему рту.

А потом я вижу ее.

Преследователя.