Объятия дьявола.
Ей снилось, как отец, с лицом, искаженным отчаянием, протягивает к ней руки, а за спиной у него стоит Том — с пистолетом, чей ствол блестит, как лезвие. «*Беги!*» — кричит отец, но ноги Айлин приросли к земле. Том смеется, низко, хрипло, и его пальцы впиваются ей в плечи, тащат в темноту. «*Ты моя, малышка. Навсегда*». Она просыпается с воплем, который застревает в горле, превращаясь в хрип.
---
3:14 ночи
Комната поглощена мраком. Я вскочила с кровати, дрожащие руки вцепились в простыни. Холодный пот стекал по спине, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Темнота давила, шепча обрывками кошмара: *«Навсегда... навсегда...»*. Я сползла на пол, прислонившись к стене, и поняла — не выдержу оставаться здесь одна.
Босиком, еле переставляя ватные ноги, я выскользнула в коридор. Лунный свет лился из окон, рисуя на полу призрачные узоры. Дверь в его спальню была приоткрыта.
Том лежал на животе, обнаженный по пояс. Широкая спина, испещренная шрамами и татуировками, поднималась и опускалась в такт дыханию. Мышцы играли под кожей, будто даже во сне его тело готовилось к бою. Луч луны скользил по контуру плеча, подчеркивая запретную красоту — грубую, опасную, неотразимую. Я замерла, завороженная.
— Айлин, — его голос прозвучал хрипло, а тело резко повернулось.
Я метнулась прочь, но он был быстрее. Сильные руки схватили меня за талию, прижали к стене.
— Ты что, подглядывала? — он ухмыльнулся, дыхание пахло виски и мятой.
— Отстань! — я била его кулаками по груди, но он лишь глубже впился пальцами в мои бока. — Ты мне не нужен!
— Ох, малышка, — он наклонился, губы почти коснулись моего уха. — Кошмары заставили искать защиты у монстра?
— Я ненавижу тебя! — выкрикнула я, но голос дрогнул.
Он рассмеялся, низко и глубоко, и внезапно прижал меня к себе. Его губы накрыли мой рот — грубо, властно, без права на отказ. Я пыталась оттолкнуть его, но он вцепился в мои волосы, запрокинув голову. Поцелуй был огнем, смешанным с ядом: я ненавидела, как тело предательски отвечало, как мурашки побежали по коже. Он оторвался, чтобы пройтись губами по шее, и я услышала собственный стон.
— Мудак! — вырвалось у меня, когда он приподнял меня. — Отпусти!
— Слишком поздно, — прошипел он, неся меня в спальню.
Я билась и царапала ему спину, но он швырнул меня на кровать, накрыв своим телом. Его губы снова нашли мою шею, спускаясь к ключице, а рука скользнула под мою майку.
— Нет! — я впилась ногтями в его плечо.
Он остановился, приподнявшись. Глаза горели, как угли, но в них мелькнула искра чего-то... человеческого.
— Глупая, — он провел пальцем по моей дрожащей губе. — Я не насильник. Но ты... — его голос сорвался, — ты хочешь этого. И я заставлю тебя признаться.
— Никогда! — я попыталась вырваться, но он повалил меня назад, прижав руки над головой.
— Тогда спи здесь. Под охраной. — Он лег рядом, обвив мою талию железной хваткой.
Я замерла, ожидая подвоха. Но его дыхание выровнялось, а рука, вопреки всему, оказалась... нежной. Я впервые заметила, насколько он огромен — моя спина утопала в его груди, ноги казались детскими по сравнению с его мускулистыми бедрами. Тепло от его тела проникало сквозь тонкую ткань.
— Отпусти, — прошептала я, но уже без сил.
— Не сегодня, — он прижал губы к моему плечу, нежно, вопреки всей своей жестокости.
Сердце все еще бешено стучало, но веки стали тяжелыми. Последнее, что я почувствовала, — его пальцы, вплетающиеся в мои волосы, и тихий шепот:
— Спи. Я здесь.