Глава 15
Январь 2019 – два года спустя
после неудавшейся встречи в отеле
Люк
Бернард приезжает ровно в шесть. Ничего удивительного... и все же меня это застаёт врасплох. Я чувствую себя чужаком, стоя в собственном фойе в темных джинсах, темном пиджаке и бледно-розовой рубашке. Будто это какой-то самозванец, сжимающий мой телефон и жующий любимую жвачку «Эклипс». Вторник, вечер. В это время у меня почти всегда по графику деловой ужин. Именно туда меня сейчас повезет черный Escalade, припаркованный перед домом: в район Мишн на ужин.
Обычное дело.
Перед тем как открыть дверь и выйти, я отправляю голосовое сообщение своему секретарю. Надо изменить расписание. Завтра у меня прием у врача, но его придется перенести. Главный прораб на стройке нового корпуса начальной школы хочет срочно встретиться, чтобы рассказать о неожиданных перерасходах, а другого свободного времени просто нет, кроме того часа, когда мне должны сделать прививку от гриппа.
Прежде чем спуститься по лестнице, я оглядываюсь через плечо. Никого. По вечерам и в выходные в доме нет прислуги, но меня терзает ощущение, что за мной наблюдают.
С учетом того, что я делаю, это даже логично.
Это чувство преследует меня, пока я шагаю к машине. Я сам открываю дверь, плавным красивым движением запрыгиваю на заднее сиденье. Это навык, которому меня обучали, как и почти всему остальному. Любая роль, которую я играю, притягивает взгляды людей. Каждое мое движение отражается на моей церкви «Эвермор» и её миссии.
Нравится мне это или нет — а иногда мне очень не нравится — я нахожусь под пристальным вниманием СМИ и еще более пристальным вниманием поклонников.
Два года назад я вернулся из Франции и обнаружил женщину в своей спальне.
Годом ранее, после выступления, когда я сходил со сцены - кто-то пытался ударить меня — прикладом винтовки.
СМИ чаще воспринимают меня как просто знаменитость, а не пастора. Я плотно работаю с Голливудом, участвую в благотворительных сборах средств с богатыми людьми, и все это неизменно привлекает внимание. Каждое воскресенье я стою перед аудиторией в 30 000 человек, в то время как 14 миллионов смотрят на меня через экраны на гаджетах и телевизорах.
Быть Люком Макдауэллом значит выглядеть элегантно, даже садясь в свой личный тюнингованный внедорожник. Моя одежда, как и машина, стоят неприлично дорого - но таковы правила игры. Я не обезьяна в клетке. Я распорядитель цирка, а может, временами, кукловод. Я провожу какое-то время за кулисами, но гораздо больше — на сцене, в свете прожекторов.
Для сегодняшнего ужина мой PR-отдел выбрал скромный марокканский ресторан с закрытыми, зашторенными кабинками. И всё равно там кто-то меня обязательно узнает. Скорее всего, почти каждый, с кем я столкнусь.
Щелкаю пряжкой ремня безопасности, и в зеркале заднего вида карие глаза Бернарда встречаются с моими.
- Добрый вечер, сэр.
Я выдаю ему лучшую улыбку, на которую только способен.
- Вы сегодня при полном параде, — дарит он комплимент.
В Escalade есть разделительная перегородка, но я её не использую. Как и мой отец, когда Бернард возил его. Не уверен, в чем был бы смысл уединения в моем случае. Первые несколько лет, пока я осваивал свою роль, Берни знал об «Эверморе» больше, чем я сам.
- Наш пункт назначения - всё так же дом Мейсонов?
Я киваю один раз, потом опускаю взгляд на колени. Дорога займет минут двадцать с учетом пробок в Сан-Франциско. Нет причин не заняться делами по пути.
Открываю календарь в телефоне, делаю звонок.
- Мисс Уокер. Как ваши дела?
Следующие десять минут я обсуждаю предстоящий перевод средств от фонда «Эвермор» в благотворительную организацию, которая обеспечивает сирийские семьи бутилированной водой. Линда Уокер, главный операционный директор фонда, подтверждает, что все наши деньги будут потрачены по назначению. Затем мы кратко обсуждаем стратегию помощи Южному Судану в следующем месяце. Она передает информацию от своего контакта в Госдепе, это ещё больше убеждает меня, что перераспределение средств из Сьерра-Леоне в Южный Судан позволит нам оказать максимальную поддержку.
- Также я уже начала подготовительную работу для «Программы Сострадания», — говорит Линда. – Помните? Организация, которая снимает те самые рекламные ролики?
- Помню.
- Вы все еще рассматриваете их для нашей внутренней программы в марте?
- Если вы за, то и я тоже.
Я принимаю окончательные решения по крупным финансовым переводам, но именно Линда управляет всеми пожертвованиями фонда.
- Мне они нравятся, — говорит она.
- Тогда договорились.
После разговора откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Я устал. Но уснуть не могу. Чтобы глаза не закрывались, набираю Перл.
- Привет, перед домом снова два котенка в кустах. Я опять вызвал Службу спасения животных, но хотелось бы, чтобы кто-то проконтролировал, что они действительно приедут.
- Я отправлю Дэвида.
Он школьник, мальчик на побегушках у Перл.
- А потом я еще раз перезвоню в «Шелковую завесу», уточню детали по поводу твоего приватного столика.
- Спасибо.
- Может, еще чем-то помочь?
- Не думаю, - я прикусываю щеку - ммм… хотя, возможно, есть кое-что. Если можешь - свяжись с Майклом, маминым шеф-поваром. Он говорил, что она снова отказывается от еды. Я должен был разобраться с этим утром, но…
- Конечно. Я поговорю с Майклом. А ты сосредоточься на отдыхе, шеф.
Я представляю себе обеспокоенную складку между ее бровей — ту самую, что появляется у нее в последнее время каждый раз, когда мы говорим.
- Всё сделаю. И оставлю тебе голосовое сообщение о том, что он скажет. Ты ведь отключишь звук?
- Да.
- Ты надел то, что я советовала? — в голосе лукавая нотка.
Я закрываю глаза.
- Да.
- Вот и умница.
Закатываю глаза.
- Спокойной ночи, ПИП.
- Хорошего вечера, ПЛ.
Заканчиваю вызов и кладу телефон на колени. Медленно дышу, позволяя телу покачиваться в такт движения машины. Я всего лишь груз, который перевозят в тщательно выбранное место назначения. Как груз с едой, которую на следующей неделе сбросят над Раккой и другими сирийскими городами. Только намного менее важный. Младший пастор, Энсли Стивенс, мог бы управлять церковью и без меня. Я тру глаза, пока перед ними не поплывут разноцветные пятна... потом снова смотрю на экран - на свое отражение. Два года назад мне сделали лазерную коррекцию бровей. Визажисты постоянно жаловались на них, и один из моих ассистентов предложил попробовать. Я пользуюсь всеми возможными благами цивилизации. Почти всеми.
А всё остальное... не важно. Если жизнь и подчеркивает что-то для нас, то именно это. Ты работаешь в пределах границ, установленных для тебя. Круглое отверстие, а ты квадратный колышек? Шлифуй края, детка.
Я разглаживаю штанину джинсов, проводя пальцем по темному дениму. Бернард на светофоре поворачивает направо. Открываю электронную почту, читаю отчет главы попечительского совета «Академии Эвермор», а следом - короткое сообщение от Руфуса, лоббиста церкви.
Пока Бернард везёт нас по улице, застроенной домами в эдвардианском стиле, - телефон вибрирует. Еще одно письмо. От команды по дизайну интерьера, которая курирует расширение западного крыла церкви. Я просматриваю комментарии и вопросы Айдена - они адресованы не мне, а дизайнерам. Мне просто отправили копию письма для отчетности. Но мой взгляд цепляется за одну фразу, и я замираю на ней, пока Бернард паркуется у тротуара.
«А что насчет живописи или фрески на южной стене? Той большой, в атриуме, между двумя главными залами. Это скучная стена без окон, позади сцены театра. Пэм считает, что её хорошо было бы чем-то оживить».
Я с трудом сглатываю. Прячу телефон в карман.
И когда поднимаю голову - она плывет по дорожке, словно ангел, окутанный бледно-голубым шелком. Мисс Меган Мейсон — моя спутница на сегодняшнем ужине.