Глава 17
Статуя ангела смерти в Аду впервые за несколько десятков лет закровоточила.
Землю поразил новый вирус и экономическая война - всадники приложили руку к уничтожению Земли, чтобы потом уничтожить и источник света. Созданные из пыли и тысячи негативных эмоций они бы легко пережили разрушение мира и стали бы существовать только в космосе, имея воспоминания, но не имея живой материи.
Когда Вельзевул, борющийся с головной болью шёл в резиденцию, он видел эпизоды разрушения мира, как и Бартоломео. Только если Вельзевул их мог лишь видеть, и они бы на него не повлияли, то Бартоломео начинал меняться в худшую сторону - его глаза в прямом смысле кровоточили, а самого его одолевало настоящее безумие.
На земле было начало четвертого утра, а в аду вместо света лишь потоки лавы, поэтому время здесь бесконечно. На посту не было охраны, семейный герб был опущен, а вокруг ворот сидели свирепые маленькие черти и смотрели в разные стороны. В резиденции находился Андромалиус - верховный судья Ада, который вычитывал приговор юному всаднику.
Астарот сидел напротив судьи, как верховный правитель, рядом с ним его дочь и зять. Оба были лишены каких-либо эмоций и не пытались смягчить приговор сыну.
Предатель в аду наказывается строго и жестоко. Ахерона ведь судили не как ребёнка, а как взрослого.
Астарот сидел с сощуренными глазами и опущенными губами, его руки были сложены в домик над подбородком, Андромалиуса он пытался о чём-то предупредить с помощью телепатической связи, но судья продолжал вычитывать приговор, иногда глядя на демонов, что пришли «поразвлечься». Вельзевул не решился заходить в зал суда, сел около двери на пол и сжал сердце. От нахождения рядом преступника он почему-то ощущал боль. Его палец с кольцом зудели, он не видел руку, которую положил на сердце - вообще не видел левым глазом. Мигрень не свойственна демонам. Это немыслимо и противозаконно. Бессмертые обладают иммунитетам к головным болям... или Вельзевул в чём-то не разобрался?
Боль в голове усиливалась, к горлу подкатывала тошнота, он прикрыл глаза от красного света и прижал виски.
Андромалиус резко повысил тон, и дверь в зал содрогнулась. Вельзевул ощутил это голой спиной и отодвинулся подальше, превозмогая боль.
- За эти дни вы нарушили больше одиннадцати законов Ада. Если бы вы не нарушили главный закон, вы бы отделались обязательными работами и принудительной службой на распределении. Однако то, что вы совершили - уголовно наказуемо. Вы организовали похищение члена властвующей семьи Мон-Геррет, пытали его на протяжении нескольких дней и насильно пытались выкрасть знания. Проникли в святилище, где спал Вельзевул, по неизвестной нам причине и причинили вред страже. Встали на сторону серафимского совета и примкнули к древнему злу, убили Ахерона Мон-Геррет и обвиняетесь в попытке убийства Бонмал Мон-Геррет. - Андромалиус отложил свиток, сложил руки на столе и посмотрел на Голода. - Но самое важное - вы предали государство. К немилости фортуны, она не смягчит ваш приговор даже несмотря на то, что вы теле убитого вами ребёнка.
- Я не убивал... Ахерона, - ответил Голод и ощутил на себе презрительный взгляд Лерайе.
Он понял - бесполезно пытаться называть себя именем Ахерона.
Голод забрал его тело с одеждой, но не взял имя.
- Вы убили Ахерона, - утвердил Андромалиус и предоставил доказательства. - Его шея была свёрнута левой рукой. Вы работаете левой рукой и пахнете жасмином, как Ахерон. Были свидетели - богиня Райхтум и Буфовирт Мон-Геррет. Ваши следы были обнаружены у постели Ахерона.
После того как Андромалиус назвал имена женщин, они кивнули посмотревшему на них Голоду. Всадник прикрыл глаза в ожидании смерти, но неожиданно Андромалиус приказал отпереть клетку, в которой Голод сидел, как цирковой зверь. Голода взяли по обе руки и отвели к Астароту. Когда он оказался слишком близко, его уронили на колени. В зоне, в которой сидел Астарот было жарче, чем во всём Аду, и Голоду было мучительно больно сидеть на голых коленях фактически на открытом огне.
- Вы будете казнены первым из всадников, которые будут сидеть здесь. За вами последует Чума, убившая Негу Дерзест - внучку властвующей над кругом гордости семьи Люцифера и Лилит.
Астарот не услышал имени Бонмал и не спешил радоваться. Даже если казнят Голод и Войну, Бонмал не переживёт собственной сущности и не по своей воле станет виновницей миллионов убийств по всей Земле. Рано или поздно Смерть выскользнет наружу и посеет настоящий хаос в одиночку.
В зале неожиданно взорвалась дверь.
Демоны, что находились у входа были моментально оглушены. По их телам поползли ядовитые чёрные крысы и пытались найти раны, чтобы пустить в них кровь. Следом за кусками дверьми в зал влетел оглушённый кровоточащий Вельзевул со сломанными крыльями. Астарот моментально встал и снял с пальца кольцо. Другие владыки встали на защиту раненого и вооружились оружиями. К клетке с Голодом в ипостаси шла Чума. Белая кожа, чёрные глаза, шляпа чумного доктора, на её теле ошмётки и алая кровь. Невыносимый запах мертвечины и мёртвые крысы на ботинках, острые когти и раскрытая брюшная полость, пропитанная бубонами. Рот всадника был в крови, на губах герпес, а на плечах лежали почти умершие крысы. Когда раздался безумный смех и пищание крыс, Андромалиус взмахнул рукой, пытаясь пронзить всадницу. Когда она отпрыгнула в сторону и стремилась напасть на Астарота, он моментально принял ипостась и не позволил приблизиться ни к нему, ни к его сыну.
Чуму впечатляла дерзость. Она долго парила в воздухе и наблюдала за тем, как Астарот отражал атаки и пытался пронзить сердце, но его неумелость вызывала у Чумы смех. Когда все потеряли интерес к Голоду и принялись защищаться от безумных крыс Чумы и созданных тварей из смолы, Голод пытался убежать. В форме убитого мальчика сделать это сложно, но он решил не рисковать и не принимать истинный облик. Андромалиуса увели слуги, судья не предназначен для драк и кровопролитий. Тем не менее он кинул разозлённому Люциферу своё копьё, и мужчине стало легче избавляться от крыс. Туши с писком поднимали хвосты и вскоре умирали, а их пронзённые животы поразились ядом, которым Чума отравляла людей во времена чёрной смерти.
Все дьяволы упустили Голода, который сумел погнуть дверь и вылететь. Чума специально тратила время дьяволов, чтобы Голод мог спастись, но улететь дальше зала суда он не смог. Он медленно повернул голову и моментально отлетел в сторону он копья Лерайе. Женщину одолел тот гнев, которого в аду боялись все.
-Не уйдёшь... - засмеялась Лерайе и вонзила копьё Голоду в спину, чудом не пронзив сердце.
Голод упал прямо на грудь, из которой торчал острый наконечник копья. Изо рта пульсировала чёрная кровь, а глаза приняли белый оттенок. Чума не могла сменить направление от Астарота к Лерайе, поэтому она, не подавая виду, продолжила выигрывать время и не позволяла Астароту на мгновение повернуть голову. Одна оплошность, и Чума плевала в Астарота ядом, разъедающим кожу.
Лерайе наступила ногой на Голода, отпугивая от себя крыс. Сородичи убитых боялись приближаться к Лерайе и пытались покусать других демонов. Когда Голод пытался поднять голову, Лерайе впечатала её в пол ногой и приказала не пытаться сопротивляться.
- За то, что убил моего ребёнка... - Лерайе взялась за копьё двумя руками и вдавила голову всадника в пол сильнее. - ты сдохнешь! Будь ты проклят в следующей жизни, будь проклят на вечное угрызение совести за смерть моего ребёнка!
Лерайе одолел не только гнев, но и настоящее безумие, не свойственное дьяволам вроде неё.
В ней проснулась жажда крови и мести убийце своего малыша.
Она уже знала, что ни за что не найдёт останки Ахерона, но была готова отомстить его убийце по праву и с особой жестокостью. Голод не пытался образумить Лерайе - он больше не являлся её сыном и ничего бы не смогло её убедить. Голод принял ипостась, чем ещё сильнее разозлил Лерайе. Она подняла голову всадника и провела остриём копья по его шее. Затем, она небрежно кинула голову на пол, наступила ногой ему на спину и ударила его около тридцати шести раз, пока Голод не перестал двигаться. Всё лицо Лерайе было в чёрной жидкости и слезах.
Зал суда до этого был чистым. Сегодня все полы и стены были измазаны кровью и ошмётками, море крысиных туш и много павших гражданских.
Кого-то крысы успели поразить, кто-то раздавил их ногой и убивал себе подобных. Многих охватило то же самое безумие, что и Лерайе. Мёртвый всадник мгновенно разложился на мраморном полу и уменьшился в размере до эмбриона. Но даже если крысы кусали демонов, они не трогали Вельзевула, даже если он находился в их поле зрения. Крысы попросту его боялись. Когда силы Чумы окончательно иссякли, она пустила по залу странный дым и растворилась в воздухе. Астарот, весь в крови и следах от острых когтей Чумы едва не упал на Вельзевула, но юношу вовремя оттащили в безопасное место. Когда Лерайе пришла в себе и перестала слизывать кровь с губ, она испугалась, увидев зал Андромалиуса и свои грязные руки. Только сейчас она осознала, что наступала в туши и лужи крови без туфель. В углу от стола Андромалиуса сидела раненая Астарта. У неё в ноге оказался ритуальный нож, а рядом лежал убитый демон. Лерайе, бросив всё и не обращая внимания на пол, рванула к матери. Женщина норовила упасть прямо на труп возле неё, и она едва держалась.
- Лекаря! Приведи сюда чёртового лекаря! - крикнула Лерайе, не смея вытаскивать из ноги матери кинжал.
- Лерайе... уходи отсюда... я спасусь, а ты... в безумии... - Астарота отползла от дочери, боясь, что она причинит ей боль.
Безумие Чумы - худшее, что может одолеть бессмертных. Если его своевременно не выявить, бессмертный станет неконтролируемым и начнёт убивать себе подобных со звериной жестокостью, которой раньше не обладал. Сначала безумие поражает мозг, затем жаждет насыщения кровью и геноцид, лишь бы удовлетворить эту «потребность.» Затем безумие полностью берёт контроль над бессмертным, и тогда он становится настоящим монстром. Он без угрызений совести будет убивать родных и близких, потому что жажда крови лишь усиливается. Затем он начнёт медленно истязать себя, а вскоре покончит с собой с помощью собственного оружия. Один раз проявившись - безумие не закончится. Лечить безумие возможно, но мучительно. Не каждый бессмертный выживает после этого, но способ всё же существует - священные воды проклятого чистилища. Эти воды пропитаны всеми негативными эмоциями умерших бессмертных, и лишь стойкий способен вытерпеть эти мучительные крики и выйти живым. Если крики слышатся в самом ухе - бессмертный уже находится под водой и умирает. Всплывают через мгновение растерзанными, с кровоточащими глазами и ушами. Умирают навсегда и отправляются в небытие. Возврата нет, о тебе никто не вспомнит. Ты проклят на веки вечные, безумие поражает полностью и уже в небытие ты ешь бессмертных и не можешь насытиться кровью. Жажда крови там бесконечна и мучительна.
Лекари подоспели ровно в тот момент, когда Астарта уже потеряла сознание. Выжившие демоны оказывали помощь друг другу и затем переходили к Астароту и Вельзевулу, а Лерайе, пав на колени, опустила голову к низу не в силах закрыть глаза. Она заражена безумием. Она будет питаться кровью всех, кого видит, потому что её желание неконтролируемо. То же самое одолело и её брата. Они стали опасными для своей семьи. Вот только Вельзевул ещё не понял, чем заразился, а Лерайе... она была готова сделать всё, лишь бы её семья не пострадала. Вздохнув, она встала на ноги и бросила своё оружие рядом с матерью.
- Куда вы собрались?! Разве вы не хотите помочь своему брату?! - обратился к девушке Люцифер и хотел было коснуться её, но Лерайе ловко отошла в сторону, увидев на пальце следы от крысиных зубов.
Она ничего никому не сказала и вышла из резиденции, распахнула крылья и улетела вниз прямиком к проклятому чистилищу.
Воздух становился разряжённым, чуть ниже Ада считай находилась настоящая бездна, и чистилище тому живой пример. Температура становилась невыносимой, в которой бы не выжил ни один человек. Лерайе чувствовала как по ее телу прошлось тысячи разрядов молний, а это значило, что чистилище уже близко. Призрачное пение было характерным признаком приближения. Лерайе слышала томное женское скуление, которое на самом деле было пением.
Вокруг чистилища было течение лавы. На уровне ниже она кипела и источала от себя серный запах. Над проклятыми водами единственное светило в виде кровавого солнца, возникшего здесь искусственным способом. Чтобы бессмертные, пришедшие умереть сюда, не спотыкались об камни над лавой, солнце освещало им последнюю дорогу и находилось прямо над их глазами, когда те лежали на спине в водах и пытались вытерпеть мучительные крики. Лерайе ступила на землю. По телу пробежались мурашки, а в стенах этого места раздалось эхо, которое было не радо видеть гостью. Она игнорировала все попытки эха напугать её и шла по камням, стискивая зубы от боли. Камни были настолько горячими, что никакой дьявол не вытерпит. Подойдя к водам, она тяжело вздохнула и расстегнула платье на спине. Оно оказалось в ногах, и Лерайе отпихнула его в другую сторону. Тело прикрывало лишь тонкое нижнее бельё и длинные винные волосы.
Она вошла в воды по пояс и легла на спину. Моментально оказавшись под водой, она прикрыла глаза настолько сильно, что не видела солнце. Если в чистилище выжил Астарот, значит и выживет Лерайе... думала она, пока души чистилища не стали утаскивать её под воду. Она сопротивлялась насколько могла. Эти крики принадлежали всем: женщинам, мужчинам, детям, новорождённым... крики, полные страданий и мучений, агонии и желания избавиться от всего, что с ними стало. Крики мёртвых были губительным для тех, кто столкнулся с отчаянием один на один, включая заражённым безумием.
- Лерайе!
Она не слышала, как её зовут с суши - услышала лишь, как кто-то нырнул в воды за ней, увидев, что она уже почти на дне. Когда её тела коснулись знакомые руки, она поняла, что за ней пришёл брат. Он узнал от стражи, что сестра отправилась на верную гибель, отчего был готов спасти её и умереть сам. Вельзевул взял сестру за руку. Её глаза уже покрылись кровью. Крики взяли над ней контроль и почти убили?
Вельзевул и Лерайе вместе оказались на дне, где крики усиливались. Вельзевул тоже зажмурился и сжал другую руку, чтобы вытерпеть мучения. Рука Лерайе сравнительно ослабла в хватке Вельзевула, она продолжала терпеть крики. Воздух в лёгких уже заканчивался, Лерайе стремительно опускала руки и всё тело, кровь начала идти из ушей. Когда она думала, что сейчас захлебнётся, неведомая сила вытолкнула её из вод, и она осталась лежать на спине. Она не пришла в себя. Вельзевул терпел крики дольше и лучше, но вонзал ногти в кожу на руке. Ему было больно, но нельзя показывать это душам из вод. Они кричали на него сильнее обычного, пытаясь сделать так, чтобы глаза и уши начинали кровоточить. Вельзевул, будучи менее жестоким заражённым, который никого не убил, поднялся со дна и моментально пришёл в себя, стоило его голове оказаться на суше. Если он быстро открыл глаза и моментально поднял голову, то Лерайе продолжала лежать с кровоточащими глазами и ушами. Вельзевул уже успел похоронить сестру, но она резко открыла глаза и прохрипела, выплёвывая кровь. Лерайе оказалась на руках у брата, не стесняясь. Даже когда Вельзевул случайно касался оголённой кожи и тут же, сообразив, убирал руку, Лерайе было не до норм приличия. Она едва не погибла, если бы не странная сила, проснувшаяся внутри неё.
- Ты совсем спятила, Лерайе?! - Вельзевул вышел с сестрой из вод, посадил её на грязную, пропахшую кровью землю и взял руками за щёки.
Впервые за двадцать пять лет жизни Вельзевул пытался привести Лерайе в чувства, а не она его. Сейчас была уязвима Лерайе, а не младший брат. Однако если о таком поступке узнает Астарот - несдобровать обоим и мало не покажется.
- Я не умерла. Как это возможно? Если у меня началось кровотечение, значит всё плохо. Это признак смерти, Вель.
Меньше всего Вельзевул ожидал услышать уменьшительно-ласкательную кличку именно от сестры. Так его называли только Дагона и мать.
- Папа. Мы привязаны к нему, вот и всё. Страдаем мы - страдает и он. Если бы ты погибла, папа бы потерял часть своей силы. Тогда бы это привело к катастрофе, потому что без того количества могущества и ярости папа, по сути своей, никто. Конечно, он бы не обрадовался, если бы услышал, но тем не менее...
В воздухе послышался запах ладана, карамели и виски. Видимо, Вельзевул сумел призвать Астарота своей фразой - не специально.
Лерайе встала без помощи брата и села на колени перед отцом. Для него это было удивительно - до этого Лерайе никогда не садилась, даже если в чём-то провинилась. Астарот сложил руки на груди, показывая своё недовольство. С ним не было ни Люцифера, ни ещё одного члена свиты - лишь двое стражников Астарты. По всей видимости Астарот не знает, что случилось с его женой. Когда он пришёл в себя, он моментально ринулся за детьми, почувствовав их энергию в чистилище. Может он пытался найти супругу взглядом среди кровавого месива и кучи разорванной одежды, но ему не удалось. Вельзевул последовал примеру сестры, но она двинула брата по ноге и потребовала встать. Сама же она даже не думала смотреть отцу в лицо после такого глупого поступка. Астарот подошёл к дочери, сел на корточки и поднял подбородок Лерайе. Большой палец ласкал порозовевшую от стыда щёку. Глядя на печальное лицо дочери Астарот принимал всё более спокойное выражение лица. В один момент он прижал её к себе и обнял, поглаживая рыжую голову. Лерайе уткнулась отцу в плечо и некоторое время сжимала зубы, чтобы не заплакать. Но всё же она не сдержалась и прижалась к отцу так, что едва не села ему на ноги. Астарот ожидал это и взял дочь на руки. Выплакав всё, что было, Лерайе шмыгнула носом и успокоилась. Всё это время Астарот молчал, позволяя Лерайе выпустить негативные эмоции. По окончании он, по просьбе дочери, поставил её на землю и отряхнул кожу от крови и грязи. С Вельзевулом было меньше церемоний - Астарот сразу начал кричать.
- Ты чем думал, Вельзевул?! Только очнулся и сразу полез в пекло. Как ты вообще оказался в зале Андромалиуса и пробрался прямо на приговор?! Чума что-то с тобой сделала? Причинила боль? Крыс её трогал?
Астарот взял сына за лицо и вгляделся в глаза. Те выглядели здоровыми и даже горели от ярости.
- Тебя больше волнует это? Я мог погибнуть и признаю, что поступок - опрометчивый и идиотский, но я делал это ради вас! Я знаю, что творит эта херня с нами - своими глазами видел. Мне не хотелось бы, чтобы вы стали подобиями чудовищ из-за того, что я, зная, как вылечить безумие, попросту этого не сделал.
- Какое к чёрту безумие? Как ты мог видеть его? У тебя что, глаза Чумы? Разочарую тебя, сын, но это невозможно.
- Нет, папа. Это запретное знание.
Астарота как будто подменили.
Его лицо приняло обеспокоенное выражение лица. Таким его видели в моменты тяжёлых политических ситуаций, когда на кону, в первую очередь, стояли жизни его дорогих и любимых детей. Таким его видели, когда Зепар рассказал всё о Бартоломео, а через несколько часов его нашли растерзанным, с отрубленной головой и укусами крыс. Безумие - след проклятия Чумы, обиженной всадницы, у которой не было никакой роли в круговороте. Из-за своей обиды на братьев и сестру она много и часто злилась, отчего породила ненависть ко всему. Животная натура Чумы запечатлена в книгах, которые писали для того, чтобы усмирить её гнев, равносильный гневу махадеви Кали. Писари умирали, насыщая кровожадную всадницу. С тех пор её «учение» было утеряно.
Астарот так только думал, если бы не пугающие слова его сына. Вельзевул в подробностях рассказал обо всём, что видел во сне, и Астарот сопоставил это с возникшим из ниоткуда странным поведением Бартоломео. У обоих кровоточил глаза, на лицах играли широкие улыбки, в голове роилось множество пугающе точных предсказаний насчёт будущего мира. Вельзевул не мог видеть всю картину в отличие от Бартоломео. Если Бартоломео, рождённый метис, говорит, что мир ополоснётся в крови, значит кто-то его в этом убеждает. Не запретное знание, а кто-то извне, владеющий смертоносной силой.
Кагунал.
Божество войны, демон, способный одним щелчком пальцев породить настоящий хаос на земле. У Бартоломео не безумие Чумы. Кагунал просто не позволяет ему заразиться этой гадостью, но морально убивает Бартоломео своими погаными сетями. Знанием обладает кто-то снизу. Бартоломео же не по своей воле создал и теперь хранит в голове, как зенице око, новое, не менее опасное запретное знание, которое наиболее близко к правде. Если не уничтожить Чуму - мир действительно ополоснётся в крови, как утверждает Бартоломео.
- Если бы Бартоломео здесь оказался, ты бы на него не накричал, - вставил Вельзевул.
- Откуда ты знаешь? Ему бы вообще не хватило смелости попасть сюда. Он бы забился в уголке, как котёнок.
- Почему столько мыслей о Бартоломео? Земля не вращается вокруг него.
- Что ты заладил с ним? Ещё одно слово о Бартоломео, и ты огребёшь. Меня начинает раздражать эта беспочвенная ревность и намёки на то, что во всех бедах виноват именно он. Ты бы казался умнее, если бы помолчал. Но тебе обязательно нужно показать, как сильно ты ненавидишь Бартоломео, хотя на это нет причин. Твоё поведение оставляет желать лучшего. Я не вижу дальнейшей перспективы, потому что ты всегда будешь настаивать на своём. Тебе станет намного лучше, если Бартоломео умрёт. Но я спешу тебя огорчить - этому не бывать. Тебе нужно повзрослеть и перестать думать о нём. Даже если Бартоломео совершает ошибки - они только его и не должны тебя волновать. Посмеешь упомянуть его имя ещё раз после этого - будешь наказан. Мне не составит труда сделать это, Вельзевул. Если только это закроет тебе рот...
Вельзевул молчал. Внутри он горел от ненависти к Бартоломео. Этому... глупому метису всё сходит с рук, абсолютно все оплошности. Почему его замечают, а Вельзевула нет? Почему Астарот отвергает его?
- Я знаю, о чём ты думаешь. Впредь попрошу никогда больше не считать, что я тебя отвергаю, Вельзевул. - Астарот поднял подбородок сына и посуровел. - Отверг бы, как предыдущий Сатана. Я не такое животное. Я никогда не предам детей, которых хотел и воспитал.
Вельзевул выслушал отца и ничего не сказал. Вместо этого он взмахнул крыльями и поспешил улететь прочь из этого злополучного места. Следом за Вельзевулом полетели Лерайе, Астарот и сопровождающие. Эхо в чистилище перестало различаться после того как все его покинули. Тем не менее оно ждёт следующего - того, кто решит пойти против козней жестокой всадницы.
Астарот и Лерайе оказались в нейтральной зоне. Вельзевул предпочёл одиночество - никто не пытался его «образумить» или уговорить присоединиться. В покоях супругов было два лекаря. Один поил Астарту отварами, которые бы помогли ей вскоре восстановиться, другой писал что-то на пергаменте с поникшим лицом. Сама Астарта едва не плакала - отчего, Лерайе и Астарот не поняли. Мужчина подошёл к любимой жене, сел возле неё и взял за руку. Она жива, и это самое главное. Тысяча благодарностей тому лекарю, кто вытащил кинжал из бедра, благо Астарот не знает о произошедшем. По просьбе Астарты ему ничего не сказали о кинжале в бедре - перешли к горькой правде:
- Мой господин, мы обработали рану госпожи... но этого оказалось недостаточно. - Пишущий лекарь показал пергамент. Астарот взял его, пробежался глазами по тексту и опешил. Этого не могло произойти.
- К сожалению, госпожа останется хромой. Навсегда, - уточнил лекарь.
От глаз Астарота не ускользнул спрятанный в ткани кинжал. Он резко встал и снял кольцо с пальца. Астарта потянулась к мужу, но он пресёк её.
- Кто это сделал?
Астарот спрашивал Астарту, но ей показалось, что вопрос касался всех.
- Что молчишь?
- Я не видела.
- Врёшь, раккаани. Всё ты видела. Боишься, что найду того, кто причинил тебе боль и казню у всех на глазах. Это я и сделаю.
- И как же ты себе это представляешь? Этот преступник уже наверняка сам слёг. Ты видел сам, во что превратился зал суда.
- В таком случае это пощада. Если я почую, кто сделал тебя хромой - долго церемониться не буду. Ты будешь в первых рядах, посмотришь в лицо этой бесстыжей твари.
- Довольно, - пресекла родителей Лерайе.
Её оскорбляло такое отношение отца к травме матери. На красоту Астарты хромота не повлияет, но жить с ней тяжко даже бессмертному. Это - необходимость контролировать каждый шаг, чтобы не повредить бедро сильнее. Пышущий гневом Астарот не замечал, как это ранит любовь всей его жизни. Когда Астарта не характерно шмыгнула носом и поджала губы, Астарот прижал её к себе, спрятав руку в волосах. Астарта плакала сколько о вечной хромоте, сколько о ситуации. Едва не погибли её дети, которых она рожала с большим трудом. Едва не погиб любимый муж, пытаясь спасти пришедших демонов от гибели. Но если Астароту удалось уберечь семью от смерти, не удалось спасти друга.
Люцифер погиб, храбро защищая свою раненую супругу и обезумевшую дочь. Погибла мать Буфовирт, чья голова была найдена подле трупа Голода.