План богатой и роскошной жизни с Микото
— Кошмар...
— Что такое?
— Это ужас какой-то...
— Опять не хватает денег на квартиру?
— Это звездец просто...
— Понятно. Значит я прав.
О чём это я? Ничего особенного, просто хозяйка квартиры меня доконала с оплатой, которая задерживается уже ровно на неделю. Денег, естественно, у меня нет, потому что на свою новую работу по специальности я устроилась ровно неделю назад, а моя зарплата прибудет только к окончанию месяца, а с работы в кафе я уволилась как раз перед сессией, то бишь больше месяца назад... В общем, как положено всем плакальщикам вроде меня, я направилась жаловаться на свою жизнь в любимый бар «Хомра», доставая восклицаниями и требованиями сакэ Изумо. Тот с сочувствием отнёсся к моей трагедии и лишь сделал небольшую скидку на алкоголь, а теперь с иронией наблюдал за тем, как я утыкаюсь лбом в барную стойку и перечисляю выше описанные фразы. Некоторые из соклановцев заметили меня и подошли разъяснить ситуацию.
— Как мне теперь жить? — во всю вою я.
— А что такое? — спрашивают подошедшие Ята с Камамото.
— Ей нужно платить за квартиру, а платить нечем, — кратко констатирует факт Кусанаги, передо мной новую стопку сакэ.
— О! Так это не проблема. Одолжи у кого-нибудь денег, — сразу же предлагает Мисаки, ожидая, что он быстро решил проблему. Его радостная мина тут же пропадает, когда я поднимаю на него недовольное лицо.
— Ну уж нет! Я слишком гордая, чтобы заниматься таким унизительным делом, — гордо заявляю с высоко вздёрнутым подбородком, принимая вид сильной и независимой женщины.
— Ага. Настолько гордая, что сидишь здесь и ревёшь, что тебе нечем платить.
На такую наглую и прямолинейную речь Изумо я снова ударяюсь лбом о барную стойку, продолжая издавать нытьё не то кита, не то осла. Ребята тут же меня успокаивают и придумывают альтернативы выхода из моей ситуации. Я не замечаю, как Микото с Анной входят в бар, возвращаясь с прогулки, и подсаживаются рядом, вслушиваясь в разговор. Алкоголь начинает давать о себе знать, потому что в мою голову начинают приходит самые разнообразные идеи решения моего несчастья.
— Знаю! Я подамся в монашки. Священных монашек нельзя выгонять с квартиры, тем более я стану жить в храме.
— Ты в курсе, что ты оттуда потом не выберешься?
— Тогда начинаю участвовать во всех денежных лотереях!
— Шанс один на тысячу.
— Нет, я в то же время займусь хакерством и взломаю код лотереи в Интернете. Тогда я точно смогу победить!
— Тогда можешь уже не работать, а зарабатывать на программировании. Но хакер из тебя никакой. У тебя полетел ноутбук, когда ты попыталась установить какую-то антивирусную программу.
— Окей, тогда... Я надеваю самые грязные вещи, иду на центральную площадь и ложусь посреди улицы, жалуюсь на свою жизнь и молю о лишней монетке. Думаю, к следующему четвергу заработаю на три бутылки пива.
— Ну с этим ты загнула.
Такой и подобный бред шёл беспрерывным потоком из моей головы, пока я отправляла в себя один за другим стакан лучшего сакэ. Ребята отговаривали меня абсолютно от всех идей, хотя мне одинаково все казались неплохими — видимо, я выпила слишком много и перестала видеть разницу между «сильно» и «запредельно сильно». Мой пьяный взор падает на Микото и Анну, которые с любопытством наблюдали за нами, сидя в метре от меня. В голове невзначай вспоминается о их также небогатой жизни, на которую они ни разу не жаловались и которой вполне были довольны, какой бы она не была. Так как пьяным свойственно всё преувеличивать и всех либо любить, либо ненавидеть, я начинаю реветь и за моего возлюбленного и маленькую девочку, с которыми все жестоко обращаются и которых не ценят (а кто именно, непонятно). План решения моей проблемы превращается в план ведения богатой и роскошной жизни Микото с Анной. Он зарождается легко, быстро, лучше всякого импровизатора.
— Всё! Я решила! — громко заявляю я, ударяя последним выпитым стаканом сакэ по барной стойке. — Микото! Милый! У меня есть решение всех наших проблем! — удивлена, как мой язык умудряется не заплетаться, но моя речь продолжает сохраняться такой же чёткой, как у трезвого человека. Принимаю положение поудобнее на барном стуле и разворачиваюсь ко всем так, чтобы можно было каждого разглядеть по отдельности. Я выждала пару секунд, пока все концентрировали на мне внимание, и, дождавшись тишины, начала:
— Слушайте! Значит, завтра мы находим местного семидесятилетнего миллиардера...
— О Боже... — закатывает глаза Изумо, поняв, к чему я веду.
— Причём нужно точно убедиться, что у него там жёсткие проблемы с сердцем, жить осталось немного, наследство некому передать, жены и детей нет, потому что до этого возился с молоденькими кралями в мини-платьях и каблуках на двадцати сантиметрах, а сейчас он задумался о семье и ему вдруг приспичило женится. Выясняем, в каком баре или клубе или где-то там ещё он решает искать спутницу своей недолгой жизни, я надеваю САМОЕ короткое платье в своём гардеробе и самые высокие каблуки, навожу марафет...
— И соблазняешь его, — продолжает за меня Изумо. — Он дарит тебе самые дорогие подарки: шубу, машину, купоны в дорогие салоны красоты и рестораны.
— Именно! А я эти подарки продаю заново и делаю на этом бизнес.
— Даже так.
— Да! Так проходит месяц или два. Я, конечно же, веду себя скромно, называю себя неприкосновенной и независимой женщиной, которая хочет посвятить свою жизнь семье...
— И поэтому ты ищешь своего будущего мужа в местном клубе с пьяными малолетками и носишь мини-платья? — со смешком выдаёт Кусанаги, и весь бар наполняется хохотом хомравцев.
— Да, это всё для убыстрения...
— Убыстрения?.. — смешки продолжаются.
— Убыстрения процесса его поиска. Он делает мне предложение, говорит, что жить без меня не может, а он уже не молод и за них нужно ухаживать. Я принимаю предложение. Медового месяца не будет, потому что придётся устраивать брачную ночь, а образ неприкосновенной и скромной женщины перестанет быть образом.
— Ты в курсе, что тебе тогда придётся изменить Микото? — осторожно замечает бармен.
— Именно, — соглашаюсь я, — поэтому я намекну ему, что медовых месяц на его яхте с поездкой в Австралию слишком сильно отразится на его больном сердце, поэтому мы просто распишемся и официально становимся мужем и женой, следовательно, я официальная наследница его добра в случае его кончины.
— Так, а Микото? — спрашивает кто-то с команды, и я с удовольствием начинаю воображать.
— Микото становится моим любовником. Проходит полгода, год или два, его больному сердцу становится всё тяжелее. Он перед смертью переписывает на меня всё наследство, и я устраиваю ему пышные похороны. Мы живём с Микото как короли, проходит год траура, я снова выхожу замуж, уже за Микото. Вуаля! Жизнь прекрасна!
— А если этот старик захочет от тебя наследника? — интересуется Тоцука, и я снова начинаю воображать развитие событий.
— Я говорю ему, что занимаюсь любовью исключительно в темноте, — хохот снова насыщает весь бар, — повторюсь, в темноте, и пока он голый лежит где-нибудь на кровати, я заказываю проститутку и отправляю к нему. Потом плачу врачам за то, чтобы они подделывали мне справки о беременности. Проходит год или два, он умирает с мыслью, что я беременна и рожу ему наследника, а сама отлично заживу на его добре.
— Ты в курсе, что ребёнок вынашивается 9 месяцев? — прыснув со смеха, замечает Кусанаги.
— Да. Но он же с возрастом слегка глуховат, слеповат и забывчив, поэтому будет всё это время думать, что я на последних сроках, в крайнем случае скажу, что у меня задержка, что наследничек должен быть здоровенький, крупненький, сильный, как и подобается наследнику.
Вся Хомра залилась дружным смехом, выслушав всю выдуманную историю и ещё весь месяц со смехом вспоминала её. Микото же, молча выслушав мой план, обозвал меня неумелой пьяницей и, закинув на плечо, понёс в свою спальню, приказав выкинуть из головы этот бред. Он пообещал одолжить мне нужную сумму за квартиру и попросил больше таких планов не составлять, потом уложил в кровать и выключил свет. Я была слишком пьяна, чтобы на следующий день не вспомнить об этом, и со стыдом и смехом слушала мной же выдуманную историю. Микото лишь закатил глаза и на мои извинения похлопал меня по голове.
— Если тебя выгонят с квартиры, просто приходи жить ко мне. Это будет твой второй дом.
Это наш общий дом, Микото. Дом всей Хомры. Дом моего Красного короля. Дом, которому не нужно придумывать замены в виде богатого особняка какого-то семидесятилетнего бизнесмена.