Табл. 4
Пока собирал свои рати несметные Агизур, Имсен проскользнул в покои Нирры. Давно желал он женою брата овладеть: влекла его красота Нирры и весть о золотой змее, в ее покоях спрятанной.
Дым курений кружил ему голову, но ярко горело в душе его чадящее пламя Танурефт. Увидев Имсена, испугалась Нирра: знала она о тайных помыслах его, но никогда не думала, что Имсен в покои брата своего войти осмелится.
Позвал Имсен Нирру, и, точно серна испуганная, выглянула она из-за тяжелых занавесей. Протянул Имсен к ней руки, и стал словами, точно вьюнами, оплетать, надеясь разум ее смутить и голос сердца заглушить, чтобы позабыла Нирра Агизура хоть ненадолго.
– Все золото царское – к твоим ногам брошу, сердце собственное вырежу – и к твоим ногам брошу, самую душу свою тебе вверю за один твой благосклонный взгляд, за прикосновение нежное... Умереть я готов, лишь бы в объятиях твоих возродиться.
Улыбнулась Нирра, замысел Имсена прозревая, и молвила:
– Пусть по-твоему будет, Имсен. Отгадаешь мои загадки – о чем хочешь проси, все для тебя исполню.
Дрогнул Имсен, но не отступил.
Нирра ресницами длинными взмахнула и сказала:
– Вот первая: сто лошадей — одна уздечка.
Задумался Имсен, вожделеющим взглядом скользя по ней, и, торжествуя, ответил:
– Это гроздь виноградная.
Дрогнула улыбка Нирры.
– Она рождается рогатой и рогатой умирает.
– Это луна! Легки твои загадки, Нирра.
Потемнел взгляд Нирры, и молвила она:
– Слушай последнюю: эта птица не знает покоя, всегда в полете она; у нее четыре крыла, и, в небо взмывая, уносит она лучшие ароматы.
Долго думал Имсен над третьей загадкой, сокрушаясь, что не так он умен, как брат его, Амезвар. Тем временем, Гартаам и Танан пробрались в дальние комнаты Нирры и змею золотую выкрали. Укрытые плащом Мрок, тихо шли они – никто не смог им помешать. И все еще думал Имсен, когда несли их быстроногие кони ко дворцу чародейки Йерене.
Не справился с третьей загадкой Имсен, и прочь прогнала его Нирра.