Розовый шторм

Лихорадка

Даниэль почувствовал недомогание ещё утром, когда едва смог заставить себя подняться с кровати. Всё тело ломило, как будто его избили заново, а в голове пульсировала тупая боль. Он списал это на усталость, но стоило сделать шаг, как его замутило, а в глазах потемнело.

— Чёрт… — он схватился за край тумбочки, чтобы не упасть.

Ричард, уже готовый выйти из комнаты, обернулся, недовольно нахмурившись.

— Что с тобой?

— Ничего… — Даниэль стиснул зубы, не желая показывать слабость. Он с трудом доковылял до ванной, закрылся изнутри и долго стоял, упершись ладонями в раковину. Кожа была липкой от пота, а в груди тянуло так, словно кто-то давил на неё изнутри.

Весь день он чувствовал себя разбитым, словно его тело больше ему не принадлежало. Виктор снова цеплялся к Ричарду за бизнес, давя на него, как всегда, но Даниэлю было не до этого. Всё плыло перед глазами.

Когда они сели за ужин, он понял, что даже держать вилку — это пытка. Мир перед глазами качался, звуки становились приглушёнными.

— Ты что, опух? — холодно спросил Виктор, бросая на него взгляд.

Даниэль не ответил. Вкус еды вызывал у него отвращение, а пальцы едва слушались. Он незаметно потянулся к Ричарду, чтобы схватить его за рукав, но тот машинально убрал руку.

Это стало последней каплей.

Он попытался резко встать, но ноги подкосились. В глазах вспыхнули белые пятна, колени ударились об пол, а голова бессильно наклонилась вниз.

Последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание, был крик Ричарда:

— Даниэль?!

---

Лихорадочный бред

Очнулся он посреди ночи. Всё тело горело, веки были тяжёлыми, а дыхание прерывистым. Кто-то осторожно приложил влажную ткань к его лбу.

— Даниэль… — голос. Глухой, напряжённый.

Он с трудом приоткрыл глаза.

Ричард.

Омега хотел что-то сказать, но лишь глухо закашлялся.

— Тише… — Ричард убрал ладонь, но Даниэль вдруг заметил, что его пальцы дрожат.

Снова сон.

Ему снилось что-то далёкое, но тёплое. Тот дом, где он вырос, солнечный свет в окнах, запах свежей выпечки… Кто-то обнимал его, гладя по волосам.

— Папа… — вырвался у него хриплый, сдавленный шёпот.

Он не видел реакции Ричарда, потому что снова провалился в тьму.

---

Врача вызвали ещё ночью. Он долго осматривал Даниэля, после чего устало выдохнул.

— Это нервное истощение. Организм на пределе. Если он продолжит находиться в таком состоянии, последствия могут быть необратимыми.

Ричард слушал, не перебивая.

— Что ему нужно?

— Спокойствие, тишина и уход. Полный покой.

Ричард сжал кулаки. В этом доме покоя не существовало.

Когда врач ушёл, в комнату вошёл Виктор. Он холодно оглядел больного Даниэля, затем посмотрел на сына.

— Ну вот, что я говорил? Омега, который даже держать себя в порядке не может. Зачем он тебе?

Ричард молчал.

— Если он так и не оправится… ты знаешь, что делать.

Даниэль не слышал этих слов. Он спал, но его лицо было напряжённым.

Ричард посмотрел на него и вдруг понял, что Виктор только что сказал нечто ужасное.

Он предложил ему выбрать.

И впервые за долгое время Ричард не был уверен, что выберет Виктора.

Выбор

Даниэль спал беспокойно. Лихорадка не отступала, заставляя его метаться по кровати, что-то невнятно бормотать. Его дыхание было тяжёлым, губы пересохли, а кожа была бледной, словно белый мрамор.

Ричард сидел рядом, глядя на него сверху вниз.

Он не привык видеть его таким слабым.

Не привык видеть его беспомощным.

Каждый раз, когда Даниэль был наглым, дерзким, когда смеялся в лицо врагам, когда подначивал его самого — он был живым. Горящим, пылающим огнём. А сейчас этот огонь угасал, и что-то в груди у Ричарда скручивалось в тугой узел.

— Чёрт… — он наклонился, провёл пальцами по горячему лбу омеги.

Даниэль вздрогнул, что-то прошептал во сне, но Ричард не разобрал слов.

— Он тебе не нужен, Ричард, — голос отца прозвучал за спиной.

Ричард медленно выпрямился. Виктор стоял у двери, сложив руки за спиной, как всегда выглядя непоколебимым.

— Он слаб, — продолжил Виктор, даже не глядя на Даниэля. — Ты сам это видишь. Этот омега не сможет родить тебе наследников. Он не выдержит жизни рядом с тобой.

Ричард стиснул зубы.

— Ты слишком много говоришь.

— А ты слишком мягок, сын.

Виктор шагнул ближе, его взгляд был холодным и расчётливым.

— Если ты хочешь сохранить своё положение, если ты хочешь, чтобы твоя семья уважала тебя… откажись от него.

Ричард сжал кулаки.

— И что ты предлагаешь? — его голос был глухим.

— Камиллу.

— Я её выгнал.

— Ты знаешь, что это ничего не значит. Она вернётся, стоит тебе щёлкнуть пальцами. Её семья будет только рада такому союзу.

Ричард промолчал.

— Даниэль… это ошибка. Позаботься о нём, пока он болен, и отправь подальше. Будь умнее.

Виктор бросил последний взгляд на его омегу, развернулся и вышел из комнаты, оставляя за собой тишину.

Ричард долго смотрел в одну точку, переваривая услышанное.

Позаботься о нём, пока он болен, а потом… отправь подальше.

Он прикрыл глаза.

Но почему от этой мысли в груди разливалась злость?

—---

Даниэль уже несколько дней чувствовал слабость, но продолжал держаться. Он не хотел показывать Ричарду, что болен — знал, что тому всё равно. Однако сегодня его тело окончательно его подвело. Голова кружилась, руки дрожали, а внутри всё сжималось от усталости.

Ричард снова был в плохом настроении. Виктор не унимался с упрёками, работа давила, а ещё это чувство — странное, противное, когда он смотрел на Даниэля и злился на самого себя. Почему он не может просто сломить его? Почему омега до сих пор сопротивляется?

— Ты что, опять ходишь с этим несчастным видом? — процедил Ричард, заходя в комнату. — Думаешь, если сделаешь жалобное лицо, я снова побегу к тебе с извинениями?

Даниэль, стоя у окна, даже не повернулся.

— Мне плохо, — сказал он тихо.

— Опять начинаешь? — Ричард раздражённо подошёл и схватил его за запястье, сжимая слишком сильно.

Даниэль дёрнулся, но сил не было. Всё тело было ватным, в глазах темнело.

— Отпусти...

— А если нет? Что ты сделаешь? Будешь снова закатывать сцены?

Даниэль сжал зубы. Он чувствовал, как потеют ладони, ноги подкашиваются. Ричард заметил это, но не отпустил — наоборот, дёрнул сильнее, заставляя омегу пошатнуться.

— Ты что, даже стоять не можешь? Слабак.

Даниэль попытался вырваться, но Ричард не дал ему этого сделать.

— Скажи, почему ты такой? Почему ты не можешь просто подчиниться, а? Ты всегда делаешь наперекор!

Омега почувствовал, как по его щекам катятся слёзы. Нет, не от обиды — от бессилия.

— Я... я ненавижу тебя, — выдохнул он, глядя в глаза Ричарду.

И тогда случилось то, чего Даниэль не ожидал.

Ричард ударил его. Сильно. От этого удара омега пошатнулся и упал на колени, хватаясь за горящую от боли щёку.

— Ты... — Даниэль замер, не в силах поверить.

Ричард тоже выглядел шокированным. Он никогда не бил его до этого.

Но Даниэль не мог сдержать рыданий. Всё — его болезнь, слабость, одиночество, постоянное давление Виктора и самого Ричарда — вдруг схлопнулось в одну огромную боль.

Он задыхался от слёз, пытаясь подняться, но не мог. А Ричард смотрел на него сверху вниз, сжав кулаки.

И тут в комнату вошёл Виктор.

— Что тут происходит? — Его голос был холодным.

Он увидел сына, который стоял в напряжении, и Даниэля, лежащего на полу.

— Ты совсем докатился до того, чтобы избивать его? Хотя, чего я удивляюсь. Он же всё равно никчемный. Даже вынести твою силу не способен.

Даниэль всхлипнул, вцепившись пальцами в ковёр.

Ричард молчал. Он не мог сказать ничего.

И тогда Даниэль рассмеялся. Тихо, надрывно.

— Я... я правда думал, что ты не способен на это... — его голос дрожал. — Но теперь я вижу... ты ничем не лучше его...

Ричард открыл рот, но не нашёл, что сказать.

А Виктор лишь усмехнулся:

— Он тебе не подходит, сын. Это очевидно. Зачем держаться за то, что всё равно сломается?

Даниэль больше не мог терпеть. Боль в груди, слабость, жжение от удара... Всё смешалось.

Он потерял сознание.

---

Проснулся он от ощущения чего-то прохладного на лбу. Слабый, болезненный, словно плавал в горячем тумане. Попытался разлепить веки, но даже это оказалось трудной задачей.

— Он бредит, — тихий голос где-то рядом.

— Очнётся — разберёмся, — второй голос был холодным, резким.

Где он?

Он с трудом смог пошевелить пальцами, но этого хватило, чтобы кто-то заметил движение. Рука легла на его запястье, проверяя пульс.

— Даниэль, — голос… знакомый.

Ему удалось приоткрыть глаза. Размытые силуэты перед ним постепенно обретали чёткость. Виктор сидел в кресле, скрестив руки на груди, его взгляд был снисходительным, как у человека, который предвкушает долгую лекцию.

А рядом…

Ричард.

Светлые розовые волосы были растрёпаны, глаза красные от недосыпа. Он выглядел… усталым.

Даниэль с трудом сглотнул.

— Ты уже сутки тут сидишь, как бездомный щенок, — лениво бросил Виктор, ударяя пальцами по подлокотнику. — И ради чего? Он даже ребёнка тебе дать не может.

Ричард промолчал, но его плечи напряглись.

— Он слаб, — продолжал Виктор. — Посмотри на него. Жалкий, бесполезный омега, который даже своё здоровье не может поддерживать.

Даниэль почувствовал, как его пальцы слабо дрожат. Хотелось ответить, но губы были пересохшими, голос не слушался.

— Оставь нас, отец, — вдруг сказал Ричард.

Виктор недовольно фыркнул.

— Как знаешь. Но когда ты перестанешь цепляться за него, будет поздно.

Он встал и ушёл, оставив после себя тишину.

Ричард устало потер лицо ладонями, потом наклонился ближе.

— Ты… наконец-то очнулся, — его голос был хриплым.

Даниэль слабо моргнул, глядя на него.

— Ты заботишься обо мне?

Ричард отвёл взгляд.

И Даниэль понял.

Всё началось с мелочей.

Ричард всё чаще задерживался на работе, приходил домой поздно, от него пахло алкоголем. Даниэль сначала не придавал этому значения. Он ждал, надеялся, пытался не замечать изменений. Но вскоре Ричард перестал скрывать раздражение.

— Почему ты на меня так смотришь? — однажды резко спросил он, когда Даниэль встретил его у двери.

Омега молчал, сжимая пальцы. Раньше его взгляд был наполнен любовью, теперь же — страхом.

— Спрашиваю, что у тебя за глаза? Что, жалко меня? Думаешь, я жалкий? — голос Ричарда был наполнен злобой, алкоголь делал его резким.

— Нет, — тихо ответил Даниэль. — Просто… ты изменился.

Альфа резко схватил его за запястье.

— Да кто ты вообще такой, чтобы судить меня?

Даниэль вздрогнул. Он хотел сказать что-то, но Ричард оттолкнул его и прошел мимо. Это был первый раз.

Но не последний.

Через несколько дней ситуация повторилась. Только теперь вместо слов были удары по столу, разбитые бокалы. Потом — хватание за руку сильнее, чем нужно, рывки, выкрики.

— Замолчи, Даниэль. Ты достал меня своими жалкими взглядами.

Омега сжимал кулаки, пытаясь не показать слезы.

Ричард был не самим собой. Тот, кого Даниэль любил, словно исчезал, оставляя только злого, пьяного мужчину, который с каждым днем становился все жестче.

Трещины

Дни сливались в однообразную серую массу. Ричард приходил поздно, раздражённый, с запахом алкоголя. А Даниэль… Даниэль просто ждал. Ждал, что всё изменится, что тот Ричард, которого он любил, вернётся.

Но вместо этого становилось только хуже.

Однажды за ужином, когда Даниэль поставил перед ним тарелку с едой, Ричард внезапно выхватил её и с силой ударил о стол.

— Ты думаешь, я этого хочу?! — закричал он.

Омега вздрогнул, машинально отступая на шаг назад.

— Я… просто хотел, чтобы ты поел, — тихо произнёс он.

— Ты хотел. Ты. Всё всегда должно быть так, как хочешь ты, да? — Ричард поднялся, его глаза метали молнии. — Я устал, Даниэль. Устал от твоего жалкого выражения лица, от твоего молчания!

— Тогда зачем ты всё ещё здесь? — сорвалось у омеги, и он тут же пожалел об этом.

Потому что Ричард не сдержался.

Удар был резким, внезапным. Даниэль не успел даже осознать, как оказался на полу, ощущая пульсирующую боль в щеке. Всё тело застыло, сердце билось слишком быстро.

Альфа тяжело дышал, глядя на него сверху вниз.

— Я… — он сжал кулаки, провёл рукой по лицу.

Но вместо того, чтобы извиниться, он просто развернулся и ушёл.

А Даниэль так и остался сидеть на холодном полу, ощущая, как трещины в его сердце становятся всё глубже

Ричард не вернулся в комнату той ночью. Даниэль остался один, сидя в темноте, ощущая пульсирующую боль в щеке. Он не плакал. Слёз не осталось. Только пустота.

На следующее утро омега проснулся от звука хлопнувшей двери. Ричард вернулся, но выглядел ещё хуже — тёмные круги под глазами, несвежее дыхание, отголоски алкоголя в воздухе.

— Вставай, — его голос был хриплым.

Даниэль с трудом поднялся, тело болело.

— Почему ты не ночевал дома? — спросил он, пытаясь поймать его взгляд.

— А тебя это волнует? — альфа лишь усмехнулся, глядя на него сверху вниз.

Что-то в этой усмешке было чуждым. Это был уже не тот Ричард, которого Даниэль знал.

— Ты пьёшь каждый день, — голос омеги был тихим, но твёрдым. — Что с тобой?

— Со мной? — он усмехнулся. — Ты правда хочешь это знать?

Ричард сделал шаг вперёд, и Даниэль невольно попятился. Но альфа схватил его за руку, сжав слишком сильно.

— Ты ломаешь меня, Даниэль, — его голос был низким, пропитанным злостью. — Каждый день, каждой своей чёртовой улыбкой, своими ожиданиями, своей жалостью.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив… — прошептал омега.

— Хватит, — он резко отпустил его. — Ты мне не нужен со своей заботой.

Эти слова ударили сильнее, чем пощёчина прошлой ночью.

Даниэль молча отвернулся.

А Ричард ушёл, оставив за собой только холодную пустоту.