Розовый шторм

День начался в мёртвой тишине. После вчерашней бури дом словно застыл, пропитываясь тревогой. Служанки ходили на цыпочках, боясь хоть чем-то привлечь внимание. Никто не решался говорить вслух о том, что произошло, но все знали — случилось что-то ужасное.

Даниэль не выходил из комнаты. Его губы всё ещё дрожали от вчерашнего удара, щека была красной, а в глазах застыло что-то опасное. Гордость не позволяла ему рыдать. Он не мог позволить Виктору, Марселю, а главное, Ричарду, увидеть его слабость. Но внутри всё кипело: обида, унижение, ярость.

Ричард же не находил себе места. Он был зол — не на Даниэля, а на самого себя. Что он наделал? Ударил его. Того, кого обещал защищать. Того, кого любил. От одной этой мысли его сердце сжалось. Он никогда не хотел превращаться в копию Виктора, но теперь в отражении видел его холодный, безжалостный взгляд.

Весь день он провёл в напряжении. Он пытался подойти к двери Даниэля, но каждый раз останавливался. Что он скажет? Что извинится? Слова ничего не изменят. Даниэль не простит его просто так, да и не должен.

Когда солнце начало клониться к закату, Ричард наконец решился. Он вошёл в комнату без стука.

— Уходи, — Даниэль даже не обернулся, продолжая сидеть у окна.

— Даниэль… — голос Ричарда был хриплым. — Послушай меня.

— А ты послушал меня вчера? — омега горько усмехнулся. — Ты ведь всегда всё решаешь за меня. Так решай дальше.

Ричард стиснул зубы. Да, он это заслужил. Он сел рядом, но не дотронулся до него.

— Я выгнал Камиллу.

Даниэль вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— И что? Должен броситься тебе в объятия?

— Я не знаю, что мне делать. — Альфа опустил голову. — Я ошибся… Я не знаю, как всё исправить, но…

— Уже никак, — перебил Даниэль. — Ты всё сломал.

Молчание. Ощущение, будто весь мир замер, ожидая, кто первым нарушит напряжённую тишину.

Ричард смотрел на него. Ему хотелось взять его за руку, прижать к себе, доказать, что он не чудовище. Но мог ли он? Даниэль не выглядел сломленным — наоборот, в его глазах вспыхивал вызов.

— Я не уйду, — наконец сказал омега.

Ричард удивлённо посмотрел на него.

— Я не дам Виктору радоваться, — Даниэль стиснул кулаки. — Если я уйду, то это будет его победа. Ты нужен мне. Но не такой.

Ричард закрыл глаза. Он понимал: чтобы вернуть Даниэля, ему придётся стать тем, кем он должен был быть с самого начала — мужчиной, который защищает, а не разрушает.

Впереди их ждало сложное будущее, но одно было ясно: теперь всё изменится.

Разбитые ожидания

За ужином царила напряжённая тишина. Все сидели на своих местах, но атмосфера в комнате была удушающей. Виктор нарочито медленно отрезал кусок мяса, разглядывая Ричарда с холодным прищуром. Он явно ждал момента, чтобы заговорить, и когда все столовые приборы стихли, он ударил первым.

— Значит, ты решил избавиться от Камиллы? — голос его был ровным, но в нём чувствовалась угроза.

Ричард не отвёл взгляд.

— Да.

Виктор презрительно фыркнул и откинулся на спинку стула.

— Какой же ты идиот, Ричард. Тебе была дана возможность всё исправить, но ты её выбросил, как ненужный мусор.

— Камилла не была возможностью, — твёрдо ответил альфа.

— А что, этот? — Виктор кивнул на Даниэля, который всё это время молча смотрел в тарелку. — Ты всё ещё цепляешься за него?

— Да.

Виктор усмехнулся.

— Да что ты в нём нашёл? Ты хоть понимаешь, что он не способен дать тебе наследника? Прошло уже столько времени, а он даже не забеременел!

Воздух словно сгустился. Даниэль медленно поднял голову, его губы побледнели, а пальцы сжали вилку до побелевших костяшек.

— Может, проблема не во мне? — его голос был тихим, но в нём чувствовалась боль.

Виктор скривился.

— Ты хочешь сказать, что это Ричард не может тебя обрюхатить? — его смех был злым, почти издевательским. — Да уж, вот так сюрприз. Может, ты просто бесполезный омега?

Даниэль резко встал.

— Хватит.

— Нет, не хватит, — Виктор тоже поднялся. — Пока ты в этом доме, ты обязан оправдывать свою роль! А ты даже с этим не справляешься!

— Достаточно, — голос Ричарда прозвучал твёрдо, он тоже встал.

— Ах, теперь ты заступаешься? — Виктор прищурился. — Так может, правда в том, что ты просто не можешь сделать ребёнка?

Ричард сжал челюсти. Ему хотелось врезать, но это был его отец.

Даниэль больше не мог это выносить. Он развернулся и вышел из столовой, его сердце бешено колотилось. Слова Виктора застряли в груди, причиняя острую боль.

Ричард же остался стоять. Он впервые в жизни осознавал: он ненавидит своего отца.

Ричард сидел в кабинете, перед ним на столе стоял недопитый бокал с виски. Свет лампы отбрасывал тени на его лицо, подчёркивая жёсткие черты. Виски обжигал горло, но не давал облегчения.

Слова Виктора звучали в голове снова и снова.

"Ты просто не можешь его обрюхатить?"

Это задевало его. Глубже, чем он хотел признать.

Он всегда знал, что отец видит в нём не человека, а инструмент, продолжение рода, бездушного наследника, который должен соответствовать его ожиданиям. Но одно дело понимать, а другое – услышать это вслух, в такой унизительной форме.

Ричард залпом осушил бокал и налил себе ещё.

"Может, дело не в Даниэле? Может, это я не способен?"

Эта мысль причиняла раздражение, перерастающее в злость. Он не привык сомневаться в себе. Он альфа, он сильный, он… должен быть идеальным.

Но Виктор сумел достать его. Как всегда.

Даниэль…

Ричард знал, что он сейчас в комнате. Знал, что эти слова задели и его. Знал, что ему, возможно, больнее, чем ему самому. Но идти к нему? Говорить что-то? Он не знал, что сказать.

Поэтому он пил.

Один стакан. Второй. Третий.

Комната начинала слегка кружиться, но мысли не уходили.

Падение в тьму

Даниэль не мог заснуть. Его мысли метались, воспоминания о прошедшем ужине жгли сильнее, чем огонь. Слова Виктора были не просто обидными – они разрушали его изнутри.

"Ты не можешь родить."
"Ты не можешь стать настоящим омегой."
"Ричард, ты даже обрюхатить его не способен."

Даниэль сжал пальцы в кулаки, чувствуя, как внутри него закипает злость, обида, боль.

Дверь резко распахнулась.

Он вздрогнул и встретился взглядом с Ричардом. В его глазах метался огонь, а по комнате разливался запах алкоголя.

— Ты не спишь? — его голос был низким, но в нём сквозила злость.

— Нет… — тихо ответил Даниэль.

Ричард подошёл ближе, навис над ним, а затем усмехнулся.

— Конечно, нет. Какой смысл спать, когда тебя так легко унижают?

Даниэль напрягся.

— Ты пьян, Ричард… Тебе стоит уйти.

— А тебе стоит закрыть рот, — его рука резко схватила Даниэля за подбородок, сжав болезненно сильно. — Или тебе нравится, когда тебя жалеют?

— Отпусти… — Даниэль попытался вырваться, но хватка только усилилась.

— А если не хочу?

Он резко толкнул Даниэля обратно на кровать, забравшись сверху.

— Ты всегда такой упрямый… но что с того? Ты всё равно ничто. Ты бесполезен. Ты даже не можешь… — Ричард замер, но затем зло усмехнулся. — Ты даже родить не можешь.

Даниэль почувствовал, как его грудь сжалась от боли.

— Ты… Ты не понимаешь, что говоришь.

Ричард наклонился ближе, его дыхание было горячим, пьяным.

— Не понимаю? — его пальцы сжали запястья Даниэля, прижимая их к кровати. — А может, ты сам не понимаешь? Ты думаешь, я не страдаю? Думаешь, мне нравится видеть, как меня сравнивают с моим отцом? Как он говорит, что я ничтожество?

Даниэль дёрнулся, но Ричард был сильнее.

— Слезь с меня! — взвизгнул он, но Ричард только сильнее прижал его к матрасу.

— Ты мой, — прошептал он низким голосом. — Мой.

Даниэль чувствовал, как его сердце колотится в груди. Это было не похоже на их прежние ссоры. Это было страшно.

— Ты пугаешь меня… — его голос дрожал, но Ричард будто не слышал.

Он медленно наклонился, губами касаясь шеи Даниэля.

— Ты ведь любишь меня… Разве не так?

— Не так… — Даниэль из последних сил пнул его, и Ричард пошатнулся.

Его глаза вспыхнули гневом.

И удар.

Резкий, болезненный.

Даниэль даже не успел вскрикнуть, когда его голова дёрнулась в сторону. Его губы начали кровоточить.

Он тяжело дышал, чувствуя солёный привкус крови.

— Доволен? — его голос был холодным, но внутри всё дрожало от страха.

Ричард смотрел на него, тяжело дыша. В его глазах была тьма.

— Даниэль…

Даниэль посмотрел на него снизу вверх, его глаза блестели от слёз, но он не позволил им скатиться по щекам.

— Ты монстр, — прошептал он.

Ричард сжал кулаки.

Даниэль лежал на полу, его тело дрожало

Даниэль лежал на холодном полу, тяжело дыша. В висках стучала боль, губы дрожали, а тело было таким усталым, что даже двигаться не хотелось. Все, что он слышал, — это тяжелое дыхание Ричарда.

Альфа сидел в кресле, сжимая пальцы до побелевших костяшек. В комнате стояла тишина, наполненная напряжением, от которого хотелось кричать. Он чувствовал тяжесть содеянного, но не сожалел.

— Поднимись, — голос Ричарда был низким, холодным, но в нем проскальзывало нечто похожее на усталость.

Даниэль не шелохнулся.

— Я сказал, поднимись! — он резко встал, схватил омегу за руку и дернул вверх, но тот не удержался на ногах и упал обратно.

Ричард стиснул зубы. В нем все еще бурлили злость, раздражение, но теперь к ним примешивалось странное чувство — что-то вязкое, липкое, неприятное. Он смотрел на Даниэля, на его растрепанные волосы, покрасневшие от слез глаза, и не мог понять, что именно его сейчас бесит сильнее: то, что омега сопротивляется, или то, что он сам позволил себе зайти так далеко.

— Ты сам довел до этого, — глухо сказал он, отворачиваясь.

Даниэль всхлипнул. Он давно не надеялся, что Ричард поймет, что защитит его, но в глубине души все равно тянулся к этому.

Ричард медленно подошел к зеркалу, провел рукой по лицу, словно пытался стереть свою злость. Затем развернулся и холодно произнес:

— Отдохни. Завтра будешь вести себя нормально.

Он вышел, оставляя Даниэля одного, в полной тишине, разорванной лишь его неровным дыханием.

Наступило утро, но дом окутала гнетущая тишина. Окна занавешены, солнце едва пробивалось сквозь плотные шторы. Даниэль лежал на кровати, не шевелясь. Его тело ломило от боли, но хуже всего было ощущение пустоты внутри.

Ричард сидел в кресле напротив, сжав голову в руках. Он не помнил, когда остановился, но четко знал одно — он зашел слишком далеко. Внутри все горело от ненависти к себе, но встать, подойти, заговорить он не мог.

Даниэль не смотрел на него. Он уставился в одну точку, отрешенно моргая. Он хотел подняться, но любое движение отзывалось резкой болью.

— Вставай, — голос Ричарда звучал хрипло, но в нем не было ни раскаяния, ни заботы.

Даниэль не ответил.

— Я сказал, вставай, — повторил Ричард, но сам не мог понять, зачем.

— Зачем? — наконец проронил Даниэль, голос его был слаб, но в нем звучала сталь. — Чтобы ты снова сделал мне больно?

Ричард сжал кулаки. Он хотел сказать, что все было не так, но знал — оправданий нет.

Даниэль с трудом поднялся, шатаясь. Он чувствовал, как его тело протестует, но он не покажет слабости. Не перед ним.

— Ты мне противен, — холодно бросил он, смотря Ричарду прямо в глаза.

Впервые Ричард почувствовал настоящий страх — страх потери.

Ричард смотрел на Даниэля, но не двигался с места. Он видел в его взгляде что-то, чего раньше не замечал — пустоту. Не злость, не слезы, не привычную вспыльчивость, а именно пустоту.

— Ты мне противен, — повторил Даниэль, его голос дрожал, но он не отвел взгляда.

Ричард ощутил, как что-то внутри него сжалось, но он не нашел в себе сил ответить.

Даниэль, шатаясь, сделал шаг назад. Каждое движение отзывалось болью, но он не покажет слабость. Не перед ним.

— Я ухожу, — наконец сказал он, не моргая.

Ричард резко встал.

— Ты не уйдешь, — его голос был низким, опасным.

Даниэль сжал кулаки.

— Думаешь, можешь меня удержать?

Ричард шагнул ближе, его рука сжалась на запястье Даниэля.

— Ты принадлежишь мне, — процедил он сквозь зубы.

Но Даниэль только усмехнулся — холодно, с насмешкой, которой раньше не было.

— Теперь уже нет.

Даниэль почувствовал, как пальцы Ричарда сжимают его запястье, болезненно, властно. Он знал этот взгляд — неотвратимый, тёмный, полный собственнического безумия. Ричард не просто не собирался его отпускать. Он даже не допускал мысли, что Даниэль мог бы уйти.

— Теперь уже нет? — Ричард повторил его слова с насмешкой, будто они его позабавили. — Дорогой, ты всё ещё ничего не понял.

Он потянул Даниэля ближе, с силой, которая не позволила сопротивляться. Омега зашипел от боли, но гордо вскинул голову, стараясь не показывать страх.

— Ты в этом доме, потому что я так решил. Ты ложишься в мою постель, потому что я так захотел. Ты носишь мою фамилию, потому что я выбрал тебя. И ты никуда не уйдёшь.

Его голос звучал низко, спокойно, но в этом спокойствии было больше угрозы, чем в любом крике. Даниэль попытался выдернуть руку, но хватка Ричарда только усилилась.

— Пусти, — прошипел он, но в его голосе не было прежней уверенности.

— Нет, — Ричард притянул его ближе, почти вплотную. — Я тебя не отпущу. Никогда.