Молчун

Утром чувствовала себя неловко перед лекарем Миро. Последнее время он из-за нас не может выспаться. Вернее, из-за меня. Я - главный виновник того, что в шатре лекаря постоянно что-то происходит после отбоя. Если бы не я, всё спокойно было бы и тихо, несмотря на то что после того, как Миро ложится спать, Сынхо всегда уходит тренироваться, а после тренировки поздно возвращается. Всё движение, хождение и разговоры шепотом, полушепотом - с моим участием.

Первым делом попыталась извиниться перед лекарем Миро. Но на удивление он не был зол или расстроен. Просто попросил нас не шуметь и иметь хоть каплю уважения к его старости или ночевать за пределами шатра.

Весь день я провела не покладая рук, выполняя распоряжения лекаря. Сегодня должны переправить оставшихся пленных и воинов Одхан. Завтра утром мы вновь отправимся в путь. Дальше на север.

Я была в подавленном настроении. Сынхо тоже ходил хмурый. Утром, когда мы осматривали раненых пленных, он сам менял им компрессы и перевязывал, недовольно что-то бубня себе под нос. И лекарь, и я даже удивлённо переглянулись, когда Сынхо отпихнул меня от пленного, которому я знаками объяснила, что ему нужно раздеться до пояса. Мальчишка делал свою работу быстро и ловко, чем ещё больше удивил меня. Почему-то я думала, что он не может даже пораненный палец перевязать правильно. Но как-то у него получалось это достаточно грубо, словно вовсе не заботился о том, делает ли раненым больно.

Я занималась лечением женщин, которых также наказали за попытку побега. Их раны были не настолько ужасны, как раны мужчин, но меня, по сравнению с ними, просто погладили по спине плетью.

Не подпустил Сынхо меня на это раз и к Гаю. Он сам знаками общался с моим другом, заставив его раздеться до пояса. Сверлил раненого парня таким пристальным и злобным взглядом, словно это был его злейший враг. И Гай смотрел на мальчишку недоверчиво и презрительно, временами морщась от боли. Сынхо резко зафиксировал конец повязки на животе Гая так, что несчастный вновь скривился от боли. Я даже дернулась в их сторону. Мне казалось, что Сынхо делал это специально, чтобы причинить Гаю боль.

- Что это с тобой? - спросила у Сынхо, когда мы вдвоём возвращались к шатру с  корзиной грязных бинтов.

Я несла пустую миску из-под травяных компрессов.

- Ты никогда даже не прикасался к пленным.

Сынхо глянул на меня, усмехнувшись.

- А тебе хотелось голых мужиков лапать? – спросил, ехидно сощурившись.

- Чего? – удивлённо протянула я и даже остановилась.

Возмущённо хмыкнула, придя в себя от столь неожиданного предположения мальчишки.

- Лапать голых мужиков? Ты серьёзно? - спросила, внимательно смотря на него. - И я уже перевязывала Гая...

- Так его зовут Гай, - хмыкнул Сынхо, перебив меня.

Что это только что было?

- Я тебе говорил, чтобы ты не показывала, что знаешь его? - продолжал укоризненно мальчишка.

Я молча смотрела на Сынхо, изучая парня взглядом. Он вроде бы и злился, но как-то странно.

- Ну, если ты ещё громче будешь кричать, - проговорила немного растерянно, - об этом точно узнают.

Сынхо недовольно выпустил воздух из лёгких и зашагал вперёд, не обращая больше на меня внимания.

А я так и не поняла, чего он бесится. Поспешила за ним.

- Чего ты злишься-то ? - спросила догнав.

Сынхо остановился, резко развернувшись ко мне. Он неожиданно приблизил ко мне своё лицо, склонившись и пристально заглянув мне в глаза. Я даже испугалась. Он хотел что-то сказать и набрал в лёгкие воздух, но не проронил ни слова. Вздохнув недовольно, забрал у меня миску, развернулся и вновь быстро зашагал прочь.

- Вот же, - тихо прошептала я сквозь зубы, сверля взглядом затылок Сынхо. - Треснуть бы хорошенько.

Я оглянулась по сторонам, проверяя, есть ли кто поблизости. Возможно, Сынхо и прав. Должно быть, не просто так настаивает, чтобы я молчала. Уж слишком категорично.

Генералу Арону вряд ли стоит знать о том, что весь переполох в лагере и понесённый ими ущерб из-за меня. Что, если генерал захочет всё же продать меня, чтобы хоть как-то восполнить потери? Я знаю язык племени Сато, знаю искусство врачевания. Меня можно будет продать дороже, чем других пленников.

Не этого ли боится Сынхо?

Я зашла в шатёр.

- Зачем ты так грубо осматривал раненых и перевязывал их? Ты же не мясник – лекарь. И они всё же люди. У тебя к ним нет ни капли жалости?

- Нет, - коротко и сердито ответил Сынхо, моя руки в миске для умывания.

- Зачем тогда ты им помогал?

- Я уже сказал.

- Ho...

- Женщин будешь осматривать, - проговорил Сынхо, перебив меня.

Я удивлённо смотрела на него. Неужели всё дело действительно в том, что он не хотел, чтобы я прикасалась к обнаженному мужскому телу?

- Жалость для лекаря плохой помощник, - проговорил Сынхо, развернувшись ко мне лицом. - Нередко нужно сделать больно, чтобы кого-то спасти. На поле боя воины получают страшные ранения. Лекарь, чтобы спасти чью-то жизнь, должен быть безжалостным, решительным и хладнокровным.

Взгляд парня был холодным и пронзительным. Взгляд уже давно не ребенка. «Добрый мальчик», о котором некогда говорил лекарь Миро, мог быть безжалостным и хладнокровным, когда того требовали обстоятельства. Стало даже как-то не по себе.

- Но и немного сострадания к раненым также не помешает, - заметила.

- Я оказал им помощь. Они поправятся. Я делал свою работу. Я не испытываю к ним жалости, но делаю то, что должен. А ты - девушка. Тебя совсем не смущает то, что раненые - полуголые мужчины?

Я не знала, что ответить.

- Ну-у, - протянула задумчиво, - им всё равно нужно оказать помощь. Я, если помнишь, вообще-то должна была стать целительницей племени. Я лекарь. Думаешь, я никогда мужика полуголого или голого не видела?..

Сынхо так пристально смотрел на меня, что мне стало неудобно.

- Видела? Мг. То Гай – всего лишь друг? Насколько вы были близки?

Почувствовала лёгкий румянец на своих щеках: я поняла, куда клонит мальчишка, и была немало поражена его бестактным расспросом.

- Тебе-то какое дело? – спросила тихо. - Это тут при чём?

Сынхо сделал несколько шагов ко мне.

- Почему ты вообще задаёшь мне подобные вопросы?

- Этот Гай, кто он для тебя?

- Он друг! Мы знаем друг друга с раннего детства.

- И между вами ничего не было?

- Да что с тобой?! Что за расспросы? Ты что: хозяин дома развлечений, чтобы выяснять была ли у меня... близость с мужчиной? Или мой отец? Тебя это вообще не касается. Я уснула рядом с Атаем, держа его за руку. Это считается близостью с мужчиной? Ты единственный, кто позволяет себе... вести себя со мной, словно мы больше, чем близкие друзья. Ты единственный мужчина, с которым я провела ночь... в обнимку. И я не знаю, - проговорила, вновь запнувшись, - что ты делал со мной, когда я уснула.

- Ничего я с тобой не делал, - проговорил Сынхо, сверля меня пристальным взглядом.

Но потом он усмехнулся, изменившись в лице.

- Значит, ты видишь во мне мужчину?

Я опешила.

- Да, уж не девушку. Лекарь Миро считает тебя ещё ребенком. Но ты уже не ребенок. И к выходкам твоим бестактным нужно относиться уже как к поступкам взрослого человека. Девушкам не стоит задавать подобных... вопросов. И не жди, что девушка будет на них отвечать! Если только это ни твоя невеста. И то... Как вообще можно об этом спрашивать?!

- Но... ты ответила, - задумчиво проговорил Сынхо, внимательно глядя на меня.

Я недовольно выпустила воздух из легких.

- Я... просто злюсь.

- Прости, что разозлил тебя.

Теперь я внимательно присмотрелась к парню.

Он понял, что задавал мне неприличные вопросы о вещах, о которых ему знать не положено? И зачем ему знать, что именно связывает меня с Гаем?

Сынхо продолжал изучать меня взглядом, а потом довольно улыбнулся.

- Прости, - повторил он, но еле сдерживая улыбку. - Я действительно перегнул палку. И спасибо.

- А спасибо-то за что?

- Ты единственная, кто не считает меня ребёнком. Я для тебя мужчина.

Он опять довольно заулыбался. А я хмуро сдвинула брови.

- Ну не девушка же, - хмыкнула. - Уверена, что если тебя переодеть в женское платье, мог бы и сойти за миленькую девушку. Пока рот не открыл и не заговорил бы. И руки у тебя совсем не женские. Сразу видно, что это - руки парня.

Сынхо взглянул на свои руки. Руки у него красивые, с длинными тонкими пальцам, но не женственные.

- Я милый? - спросил он немного удивлённо.

- М?

- Я симпатичный? - спросил, подняв на меня сияющие глаза.

- Чего?

- Ты сама сказала, что я милый.

- Ну да, - проговорила, замявшись. - Если в девушку переодеть... Немного. Совсем чуть-чуть.

Сынхо испытующе смотрел на меня.

- Совсем чуть-чуть? - переспросил, прищурившись.

- Хватит меня доставать.

Сынхо улыбнулся лукаво и самодовольно. Вряд ли он не знает, что физиономия у него смазливая. Тогда зачем ко мне пристаёт?

- Бинты нужно постирать, чтобы до завтра успели высохнуть, - проговорила, стараясь сменить тему разговора.

А лучше, пусть вообще со мной не разговаривает и не выясняет, что и с кем у меня было или не было.

Я нашла колотушку для стирки и, схватив корзину с грязными бинтами, не обращая больше внимания на Сынхо, вышла из шатра. Идти за мной или нет, пусть сам решает. Теперь я уж точно никуда не сбегу. Самой мне не переправиться на тот берег.

Конечно же, Сынхо пришёл. Не сразу, правда. Через какое-то время. Он не помогал мне стирать бинты, просто глазел на меня. Наблюдал за мной с нескрываемым любопытством.

- Не поможешь? - спросила, когда мне надоело его молчаливое созерцание моей работы.

- У тебя и самой хорошо получается, - бессовестно заметил он. - Ненавижу стирать бельё.

- Это не бельё.

- Тем более.

Я задержала на парне долгий недовольный взгляд. Бывали моменты, когда он превращался в жуткого лентяя, если чего-то действительно не хотел делать.

Я вздохнула и с ещё большим усердием начала отбивать бинты, выколачивая из них грязь.

- Здесь красиво, - протянул Сынхо задумчиво.

Оглянулась на него. Ему стало скучно сидеть молча?

Ничего не сказав, продолжила работу. Мне не хотелось с ним разговаривать. Сынхо ещё что-то говорил, но я не слушала его. Я тихонько злилась из-за того что не могла побыть одна. Но вот он вздохнул и замолчал. Я продолжала стирать, стараясь не обращать на него внимания.

Когда закончила со стиркой и сложила последний мокрый рулон бинта в корзину, Сынхо поднялся. Схватив корзину, поволок её к шатру лекаря, прежде чем я успела встать на ноги.

- Поторопись, - громко проговорил он, не оглядываясь. - Я есть хочу!

- Если бы ты помог, - недовольно проворчала ему вслед, - я бы закончила быстрее.

- Я же сказал, что ненавижу стирать бельё.

Я скривилась от досады и желания отвесить ему подзатыльник. Не думала, что услышит.

Сынхо обернулся, усмехаясь, словно проверяя, иду я или нет.

Когда мы вернулись к шатру, была удивлена, что сушить бинты было где. Верёвки были уже натянуты. Сынхо сам начал развешивать выстиранные бинты. Это он поставил сушилки? Поэтому долго не приходил ко мне на берег?

Внимательно взглянув на парня, взяла моток бинтов и также принялась развешивать их, чтобы просушить. Я начинала остывать, чувствуя, что уже не так сильно злюсь на парня. Несмотря на то что он порой совал нос не в свое дело, всё же оставался моим другом, примеряя на себя роль старшего брата. Но даже старшему брату не стоит задавать слишком уж личные вопросы.

С его желанием выглядеть в глазах окружающих не ребёнком, а взрослым мужчиной, всё понятно. Возраст у него такой и характер...

Я вздрогнула, испугавшись. Подняв глаза, встретилась с испытующим любопытным взглядом Сынхо. Парень стоял напротив. Нас разделяла верёвка сушилки с развешанными бинтами. Сынхо придерживал веревку рукой, оттягивая её вниз, чтобы увидеть меня.

- Всё, - проговорил он с застывшей лёгкой усмешкой на губах, - со стиркой закончили. Обед.

- ЗакончиЛИ? - переспросила удивленно. - ЗакончиЛА.

Я хмыкнула. Если он сидел рядом, не значит, что занимался стиркой.

- За-кон-чи-ЛИ-и, - протянул Сынхо, растягивая слово по слогам, вновь усмехнувшись, хитро щурясь.
- Я - установил сушилки. И развешивал бинты сушиться. А, значит, что я делал? - Он вопросительно уставился на меня.

- Помогал мне, - проговорила, прекрасно понимая, что мальчишка хотел услышать.

Сынхо улыбнулся, сияя самодовольно.

- Теперь можно и... - проговорил он, не договорив, словно ожидая, что я закончу фразу.

- Пообедать, - выдохнула немного обречённо.

- Точно, - проговорил Сынхо, вновь довольно улыбаясь.

Он нырнул под верёвку, раздвинув, мешающие ему бинты, и шагнул ко мне.

- Не стой столбом. Идём.

Сынхо подобрал пустую корзину, сунул мне её в руки и, развернув меня, удерживая за предплечья, заставил шагать вперёд, слегка подталкивая сзади.

Так мы дошли до входа в наш шатёр. Но, увидев Молчуна, Сынхо резко отпустил меня, остановившись. Остановилась и я. Не ожидала увидеть Молчуна. И мне показалось, что воин был чем-то недоволен.

- Ты принёс обед, - проговорил Сынхо, как-то наиграно весело.

Молчун действительно держал в руках корзинку, в которой обычно приносили еду для нас. Сынхо быстро подскочил к Атаю и, забрав у него корзину, ещё быстрее прошмыгнул в шатёр. Молчун проводил его внимательным взглядом, а потом взглянул на меня.

Я стояла в растерянности, не зная, что мне следует сказать и сделать. Я не видела его сегодня ещё. Почему-то чувствовала себя неловко. Молчун смерил меня с головы до ног изучающим взглядом. А у меня перед глазами стояла вчерашняя сцена, когда мне показалось, что он собирался снять маску. Вернее это было уже сегодня ночью. Время было уже, должно быть, за полночь.

Ещё и Сынхо удрал, словно испугался чего-то. Может, между ними что-то произошло?

- Как спалось... сегодня? - спросила, немного неуверенно. - Кошмары не снились?

Молчун отрицательно покачал головой. Он не сердился на меня, и это уже было хорошо. Хотя, почему он должен на меня сердиться?

- А нам с Сынхо досталось, - проговорила я, всё ещё чувствуя себя неловко перед Молчуном. - Мы разбудили лекаря Миро. Когда ты ушёл...

Я осеклась на полуслове. Молчун выглядел хмурым. Он ведь предупреждал.

Кивнув мне слегка головой, Атай развернулся, чтобы уйти.

- Постой, - вырвалось у меня. - Ты... уже уходишь. Не будешь обедать с нами?

Молчун обернулся и отрицательно качнул головой.

- Почему ты всегда уходишь?

Я опять задала неправильный вопрос. Молчун просто смотрел на меня.

- Ты уже обедал?

Он вновь кивнул мне головой.

Атай вдруг взглянул на что-то за моей спиной и, нахмурившись, просто развернулся, быстро зашагав прочь.

Я невольно обернулась, словно затылком почувствовав чьё-то присутствие. Но  там никого не было.

Взглянув на удаляющуюся фигуру Молчуна, почему-то пошла за ним. Зачем? И сама толком не знала. Но понимала, что должна его догнать.

Я преследовала Молчуна до конца ряда палаток и почти догнала, но внезапно у меня на пути появился Бран. Резко остановилась, чуть не врезавшись в него, и обойти его мне не удалось. А Молчун даже не оглянулся, уходя всё дальше.

Бран быстро оглянулся по сторонам, словно искал что-то или кого-то. Криво усмехнулся, окинув меня довольным и липким взглядом. Сделал шаг ко мне, отчего я вынуждена была пятиться от него назад, чтобы выдержать между нами хоть какое-то расстояние. Вся его фигура и сияющая мерзкая улыбочка были для меня неприятными и отталкивающими.

- Милая целительница слоняется по лагерю одна?

Одна? Ему что: повылазило?

- Я… шла за Атаем, - проговорила с надеждой взглянув туда, где только что маячила спина Молчуна.

Но его уже и след простыл.

Бран удивлённо оглянулся.

- Ага, рассказывай. Не было здесь Атая.

- Он только что прошёл.

- За дурака меня держишь? – спросил недовольно Бран, вновь выпучив на меня свои глазищи. – Куда опять намылилась?

- Никуда.

Я резко развернулась, устремившись к шатру лекаря. У меня не было желания выяснять, почему Бран говорит, что не видел Молчуна. Атай был не так далеко, чтобы Бран его не заметил. Ещё и недоволен.

Слышала, что Бран шёл за мной. Не оглядываясь, лишь ускорила шаг, словно некая сила подгоняла меня. Кажется, он проследил за мной до самого шатра.

Сынхо и лекарь Миро уже накрыли на стол. Я остановилась у входа с некоторым опасением, что Бран зайдёт за мной. Но не зашёл. Вот он тут совсем не нужен сейчас.

- Чего такая кислая? - просил Сынхо, когда мы втроём уже сидели за столом.

Лекарь Миро, взглянув на меня, спросил:

- Что случилось?

- Атай, - проговорила, стараясь выкинуть из головы странную выходку Брана, -  последнее время ночует вместе с нами в нашем шатре, часто приносит нам обед или ужин, но никогда не остаётся с нами, чтобы поесть.

- Он предпочитает есть в одиночестве, - проговорил лекарь.

- Чтобы его никто не видел без маски? - спросила я, испытующе глядя на старика. – Без неё Атаю нельзя на людях находиться?

- Это приказ вождя племени.

- Приказ вождя?.. Значит, это вовсе не из-за проклятья?

Лекарь внимательно посмотрел на меня, а потом на Сынхо. Мальчишка хмыкнул, словно прочистив горло.

- Она должна знать, - проговорил парень. - Жнец её выбрал. И теперь, кажется, понятно почему.

- Не называй его Жнецом, - попросил Миро.

- Он может забирать души, - возразил Сынхо, - словно дух смерти. Он и есть Жнец.

- Это правда? - спросила осторожно, глядя на лекаря.

- Расскажи ему, - проговорил мне Сынхо. - Расскажи, о чём спрашивала у меня. О том, видел ли я тебя раньше или кого-то очень похожего на тебя.

- Я... Мне показалось, когда Атай с воинами Одхан напал на селение в лесу, что он видел меня не впервые. Я думала, что очень похожа на кого-то, на какую-то девушку из его прошлого. Но, вы ведь тоже никогда не встречали никого, похожего на меня?

Лекарь отрицательно покачал головой.

- Возможно, Атай просто видел меня в одном из своих видений. Я ведь по какой-то причине могу отгонять его страшные сны. Сынхо сам видел. Я прикасаюсь к Атаю, и его кошмар отступает.

- Это не просто кошмарные сны, - проговорил лекарь. - Атай и в самом деле может видеть духов. Он способен увидеть чью-то смерть, и может забрать его душу для демона смерти. Думаю, Атай действительно видел тебя в одном из своих видений. Ты нужна ему, и он забрал тебя. Я не знаю, где бродит его дух, какие ещё демоны его терзают. Ты каким-то образом можешь вытянуть его из этой чёрной бездны.

Наша Вселенная наполнена энергией, природной силой, энергией жизни, её дыханием. Небеса и Земля имеет свою силу. Сила Небес влияет на Силу Земли. Внутри Земной Силы каждый человек, животное или растение имеют своё поле жизненной энергии, которое всегда циркулирует и стремится к равновесию. Утратив энергетическое равновесие сил, живое существо погибает. Живые существа имеют жизненную силу, мертвые - мертвое дыхание или силу злого духа.

Атай наполнен жизненной силой и мертвым дыханием, энергией духов. Темная энергия в нём неимоверна сильна. А поскольку все вещи в природе и во Вселенной взаимосвязаны, твоя жизненная энергия, похоже, сильно влияет на Атая, его способности. Возможно, что-то блокирует в его потоке силу злого духа. Поэтому, как сказал Сынхо, ты - лекарство для Атая.

Я слушала лекаря Миро и невольно вспоминала деда и его учения о внутренней Жизненной Силе. Это то, из чего состоит наша Вселенная, с этой энергией непосредственно связано и кровообращение человека. А так же это проявление энергии, управляемой нашей волей и чувствами. Мой дед любил часами говорить об этом. Было даже интересно послушать его. Это учение многое, что окружало нас, могло объяснить. Знания моего деда о врачевании во многом основывались на этом учении. Лекарь Миро был бы удивлен, если бы узнал, какие знания хранятся в моей голове.

Слушая деда, я понимала, что всё действительно в этом мире взаимосвязано, и если нарушается равновесие между силами...

- Но что, если я вовсе не лекарство? - спросила, почувствовав, что стало даже как-то не по себе. - Атай такой, какой есть, с самого рождения с той жизненной энергией, которая заложена в нём с самого начала. И внутри него существует определенное равновесие. По крайней мере, его собственная жизненная энергия стремится к равновесию. Вы сами сказали, что, утратив равновесие, живое существо погибает. Но Атай жив, а значит, внутри него есть равновесие, и я его нарушаю.

- А что, если ты не нарушаешь его равновесие, а помогаешь его обрести? - проговорил Сынхо. - Вспомни, что происходило с Атаем, когда ты к нему прикасалась. Его кошмарные видения отступали. И всё происходило именно в этой последовательности, а не наоборот.

Я взглянула на парня. Мне хотелось верить в то, что он прав. Переведя вопросительный и выжидающий взгляд на лекаря, хотела услышать, что скажет он.

- Сынхо прав, - улыбнулся старик. - Ты помогаешь Атаю обрести равновесие, а не разрушаешь его изнутри.

Я тяжело вздохнула. Узнать бы, что об этом думает сам Молчун, что он чувствует, когда я рядом, когда прикасаюсь к нему? Что с ним происходит?

- Но, почему Атай в маске? - спросила, отвлекаясь от своих тяжёлых мыслей, и задаваясь вопросом, который интересовал меня не меньше. - Почему ему её нельзя снимать? Почему вождь вашего племени отдал такой приказ?

- Атаю нельзя говорить - он наказан, - ответил лекарь Миро. - Это - то, что должны знать люди.

Что-то внутри меня вдруг дрогнуло. Я не понимала, о чём говорит старик.

- Нельзя или не может? - спросила, затаив дыхание.

- Почему же не может? - удивился лекарь.

- Сынхо говорил, что никогда не слышал, чтобы Атай с кем-то разговаривал.

- Конечно, не слышал, - подтвердил парень, хмыкнув. - Потому что Атай не разговаривает ни с кем. Ему ведь нельзя.

Я перевела взгляд на Сынхо.

- Значит, он не немой от рождения? Он всё же может разговаривать?

- Я не говорил, что он немой.

Значит, то странное чувство, словно подсознательное ожидание того, что Молчун скажет что-то в ответ, неспроста. Атай всё же может разговаривать.

- Почему ему нельзя говорить? - спросила, чувствуя, как против воли радостно застучало сердечко.

- Тебя интересует то, о чём должны знать окружающие? - усмехнулся Сынхо. - Наказан за проступок, о котором знает только Великий Хакон.

- Это ещё кто?

- Во-ождь племени. Ты чего? - возмутился Сынхо. - Гляди: не ляпни ещё где-нибудь.

- Я его что: знать должна?

Сынхо громко вздохнул.

- Вождь боится Атая, - проговорил лекарь Миро, и я перевела взгляд на старика. - Боится той силы, которой наделён Атай, и его слов. Они... Всё происходит так, как он говорит. Его слова, как проклятье, которому суждено сбыться. Если он говорит о том, что видит, этого уже не исправить, ничего нельзя изменить, как бы ни старался этого избежать. Людям нельзя знать, того, о чём они знать не должны. Атай и сам боится говорить о том, что видит.

- Но он может и не говорить о плохом, - возразила я. - Ему решать, о чём стоит сказать, а о чём - промолчать.

- Вот он и молчит. Когда Атай был ребёнком, многие поплатились жизнью за его предсказания. Многие были казнены за попытку использовать его как оружие в своих целях. А потом он просто замолчал.

Хакон боится Атая ещё и потому, что думает: он говорит не о том, что ему показывают духи, а он сам управляет человеческими судьбами, и забирает Атай души не тех, на кого указывают духи - он сам способен забрать человеческую душу. Сам может выбирать, чью душу забрать.

- И вы в это верите?

- Нет. Атай - искусный воин. Он убил немало врагов на поле боя в сражениях. Такое можно сказать о любом воине.  Они все лишают кого-то жизни и души в силу своего долга или обстоятельств.

- Но, если Атай не произнесёт вслух того, что увидел, он может что-то исправить, спасти кого-то от неминуемой гибели?

- Об этом знает только он. Удалось ли ему кого-то спасти, зная, что человек должен погибнуть, или нет. Или Атай может лишь отсрочить момент смерти.

- И вы, конечно же, не знаете, видит ли Атай только то, что ему хотят показать духи или он видит и то, что сам хочет узнать? О том, что будет, например.

- Думаешь, если бы мог, - ответил вместо лекаря Сынхо, - он дал бы тебе сбежать? Атай бы это увидел, прежде чем ты об этом подумала бы.

Я взглянула на парня, нахмурившись.

Должно быть, так и есть. Видения Атая неподконтрольны ему. И... они не только о чьей-то смерти. Если Молчун не солгал мне. Я ведь спрашивала, было ли видение обо мне - о моей смерти или нет. Молчун отрицал.

Я попыталась сосредоточиться на еде, но думала о том, что рассказал лекарь Миро.

Как жил всё это время Молчун? Тяжело даже представить, каким он был ребёнком. Как справлялся со всем этим проклятьем? Был ли кто-то рядом с ним, кто мог помочь или хотя бы объяснить, что происходит? Жил ли маленький Атай в постоянном страхе? Только ли демоны и духи терзали его? И... могу ли я ему помочь или только могу навредить?

А ещё мне не давала покоя мысль о том, что Молчун может разговаривать. Он вовсе не немой.

Когда обед закончился, и мы с Сынхо прибрали со стола, я внимательно взглянула на парня.

- Атай действительно ни с кем не разговаривает? - спросила у него.

Сынхо поднял на меня пристальный взгляд.

- Как ты с ним разговариваешь? - продолжила упрямо.

- Молча, - хмыкнул парень.

- Ты разговариваешь с Атаем так, словно он тебе отвечает.

- Я его прекрасно понимаю.

- Так он разговаривает с тобой?

- Ему нельзя разговаривать. Он отлично и без слов может показать, что хочет сказать.

- И всё же.

- Что ты прицепилась?

- Он должен молчать о том, что видит. Ему вовсе не обязательно вообще не разговаривать.

- Ты чем слушала? Ему нельзя говорить.

- Я помню. Приказ Великого Хакона. Кстати, Хакон - это имя?

- Имя, - недовольно буркнул Сынхо и отвернулся от меня, тяжело вздохнув.

Я оставила парня в покое. Чувствовала, что он начинает злиться.