Молчун

Всё закончилось довольно быстро. Солнце стояло ещё в зените.

Всех пленников нехитрым приспособлением из двух палок, сложенных параллельно каркасом, разбивали по парам, привязывая это к нашим шеям.

Я смотрела на эти приспособления, понимая, что нас ждет. Это мера предосторожности, чтобы пленники не сбежали. Со связанными за спиной руками, привязанные к этим палкам в паре с кем-то - так не убежишь.

Перевела взгляд на свою ногу. Она всё ещё болела и щиколотка сильно опухла.

Болела особенно, когда я шевелилась. Но я всё же могла пошевелить пальцами поврежденной ноги, значит, вывих не сильно серьёзный и нет перелома. Мне бы чем-то зафиксировать её в неподвижном состоянии. Как пойду с такой ногой?..

Я беспокойно оглянулась, словно меня что-то заставило это сделать. На меня смотрели пронзительные глаза Молчуна в маске. Поёжившись, взглянула на своё оголённое плечо. Ещё немного и я сверкала бы грудью. Но и так было видно больше, чем следовало.

Хватит на меня пялиться!

Я отвернулась и опустила голову. В тот момент стало не по себе ещё больше.

Вздрогнула, когда ко мне кто-то подошёл. Я думала, что пришла моя очередь становиться в «связку». Только бы не обратили внимания на мою ногу...

Подняв глаза, даже испугалась. Это был не воин, который связывал нас в пары.

Молчун в маске присел рядом со мной на корточки и потянулся к моему оголённому плечу. Я дернулась в сторону, не понимая, что он собирается делать. В желудке что-то ёкнуло. Пыталась отстраниться, но мне это не помогло. Я потеряла равновесие и завалилась почти на бок. Молчун не отстал от меня. Я пыталась отползти, хоть как-то сопротивляться.

Дурные мысли лезли в голову, как  тогда, когда упала с дерева, и он лапал меня. Теперь-то что ему от меня нужно?

Мне нечем было отбиваться от чужака, только брыкаться ногами, причиняя себе боль в поврежденной лодыжке. Я не Шаман - на меня не действует магия  прикосновений воина в маске.

Я вновь услышала, что знакомый голос звал меня по имени, и требовал, чтобы меня не трогали, оставили в покое. Но он умолк, прервавшись сдавленным стоном. Дядюшку Гуро ударили, заставив замолчать.

Сильным рывком, схватив за здоровую ногу, Молчун притянул меня к себе ближе. Чтобы я не сопротивлялась, он сел на меня сверху, зажав между ног и придавив к земле.

- Атай, - слышала чужой голос и язык Сато, - ну не здесь же... Хоть бы в кусты оттащил, что ли...

От стыда и ужаса, охватившего меня, готова была провалиться сквозь землю. Но ничего страшного и ужасного за тем, как меня придавили к земле, не последовало.

Неожиданно Молчун ухватился за противоположные края порванного платья и, стянув их, связал вместе. Платье перекосилось, но теперь плечо и грудь не были открыты.

Замерев и судорожно сглотнув, не могла оторвать от Молчуна глаз. Он, бросив на меня недовольный взгляд, поднялся, отпустив. А я растерялась, и мне вновь стало стыдно.

Мог бы и сказать, что...

Он же не разговаривает. И его собратья думали... В желудке вновь что-то ёкнуло.

- Атай, - проговорил кто-то из чужаков, - вот паршивец.

Я приподнялась, попытавшись поджать под себя ноги и невольно скривившись от боли в лодыжке. Провожала непонимающим взглядом Молчуна.

Что это только что было?
Помог мне? Почему тогда не отпустил в лесу? Лучше бы позволил сбежать.

- Вставай, чумазая красотка, - проговорили, теперь обращаясь ко мне и поднимая меня с земли на ноги. - Пора в дорогу.

Меня привязали к палкам с какой-то женщиной.

Так в «связках» по двое нас уводили на север. От этого немного становилось спокойнее. Эти чужаки не дойдут до наших степей. Пока не дойдут.

Зарево пожарища разрасталось сильнее за нашими спинами. Чужаки сожгли всё селение. Казалось, что горит и плачет сам лес, провожая нас.

Идти было неудобно. Я ковыляла, с трудом наступая на поврежденную ногу. Из-за этого женщина, идущая со мной, так же не могла нормально идти. Присматривавший за нами воин кричал на меня и даже пару раз больно толкнул в плечо, отчего я чуть не упала. Но изо всех сил старалась идти и не показывать, насколько мне тяжело. Я справлюсь.

Я не видела Молчуна, но невольно думала о нём.

Его зовут Атай? И он действительно всегда молчит.

Оглянувшись однажды, увидела, что он идёт немного позади. И он смотрел на меня. Но отвел взгляд, как только я заметила это.

Шли мы довольно долго. Я почти выбилась из сил. День был на исходе. Солнце клонилось к горизонту, прячась за кронами величественных деревьев. Я и не подозревала, насколько здешние леса огромны. Мне стало даже казаться, что лес никогда не закончится.

Статный воин на красивом вороном коне, громким властным голосом приказал разбить лагерь. Должно быть, этот воин был у них главным. Все слушались, выполняя его распоряжения моментально и беспрекословно. Он также провожал в последний путь своих погибших.
Суровые и холодные глаза вожака воинов Сато останавливались на мне. Он словно изучал нас всех. Но меня, как мне показалось, дольше и пристальнее. Возможно, потому что у меня повреждена нога? Я обуза в дороге. Или... Я и дядюшка Гуро отличаемся от остальных пленных. Хотя бы, потому что одеты мы совершенно по-другому. Любой человек, даже не слишком наблюдательный, заметил бы это. Особенно теперь, когда все пленники вместе.

Мы ночевали в этом лагере. Нас, пленных, даже немного покормили. И это в сердца многих вселило надежду. На что?

Я плохо спала. Мне снились кошмары. Снилось, что и наше племя постигла та же участь, что и племя Отти. Я видела Молчуна, склонившегося ко мне. Казалось, что он что-то прошептал мне, но я не расслышала. Или это ветер завывал, и шуршала листва..

Утром всё было не так уж и радужно. Воины-надсмотрщики заставляли подниматься всех пленников, совершенно не церемонясь с нами. Я взглянула на свою ногу. Потом перевела настороженный взгляд на того чужака, что всю дорогу кричал на меня. Он указал своему предводителю на меня.

- Уберите её, - услышала я, - она только замедляет ход и мешает остальным.

«Но я могу идти», - стучало тревожно в висках.

Они избавятся от меня?! Бросят или убьют?

Всё похолодело внутри. Меня отвязали от «каркаса».

- Пожалуйста, - шептала я непослушными губами, тщетно пытаясь разглядеть в глазах чужаков, хоть каплю сочувствия или милосердия. - Я смогу идти.

Но они не понимали меня. От страха я не сообразила, что умолять о пощаде стоило бы на их языке. Но, если бы и поняли, что бы это изменило?

Слышала, как дядюшка Гуро звал меня по имени. Он кричал что-то ещё.

Я крепко зажмурилась, приготовившись к удару. Это будет больно. Быстро?

Но удара не последовало. Я вдруг потеряла почву под ногами. Меня кто-то взвалил себе на плечо.

Я удивлённо открыла глаза, пытаясь понять, что происходит.

- Атай, что ты творишь? - возмущался низкий голос. - Куда ты её потащил? На кой она тебе сдалась? Понесёшь её до самого Гелона? Мы захватили много пленных. Одной рабыней больше, одной меньше...

- Оставь его, - вступился другой, - пусть делает что хочет. Всё равно ведь поступит по-своему.

- Вот, гаденыш. И знает же, что ему за это ничего не будет.

- Перестань бурчать. Заканчивай уже с пленными.

Я с затаённым дыханием прислушивалась к разговору. Я всё поняла из того, что они говорили. Это действительно родной язык моего деда. Он так же из племени Сато.

Никогда не думала, что однажды увижу кого-нибудь из этого племени, да ещё и таким образом.
Но осознание того, что твои предки так же Сато, было вовсе не радостным. Прабабуля не зря покинула своё племя и зашла так далеко от родного края. И я не чувствовала ничего общего с этим народом, с этими людьми. Все они были чужаками. Я - Рагнар. Во мне течёт кровь племени Рагнар.

Всё, что я ощущала, - горячая рука этого странного Атая, которой он придерживал меня за ноги. Висеть вниз головой было неудобно, но... я тихонечко радовалась тому, что меня несут, хоть и не знала куда, но я всё ещё жива.

Была ли я ему благодарна? За что? За то, что разрушил мой привычный мир? За то, что сделал пленницей чужого племени, за то, что меня, в конечном счёте, сделают рабом? И кто-нибудь рано или поздно надругается надо мной, если он сам этого не сделает...

Радость от сегодняшнего спасения померкла. Мне стало страшно. Моя жизнь ничего для них не значит. Была бы я здорова и невредима. Но сейчас я лишь мешаю продвижению их воинов и пленных. Если бы не Атай, я была бы уже мертва.

Атай? Я перестала называть его про себя Молчуном.

Он встряхнул меня, подбросив немного вверх и поправив на своём плече.

Как долго я смогу так провисеть, согнувшись вниз головой? Но это всё же лучше, чем лежать мёртвой на обочине дороги.

Стоит ли мне его поблагодарить?

И почему он всегда молчит и почему у него на лице эта чёрная штука? Она что-то прикрывает? Шрам?

Должно быть, у него на лице страшный и безобразный шрам. Он ведь ещё молод и не хочет, чтобы люди таращились на него, разглядывая, или с ужасом отворачивались. Или, возможно, какое-нибудь другое физическое уродство. Однажды я видела ребенка с «заячьей губой». Жуткое и неприятное зрелище.

Глаза у Молчуна красивые. Это не справедливо.

Красивые?

Я только что подумала, что он красив?

Подумала.

Если бы не обстоятельства... Он бы мне приглянулся?

Я тряхнула головой. Перед собой видела его завораживающе красивые чёрные глаза. А ещё недавно они казались мне жуткими. Он «разговаривает» с окружающими этими проникновенными глазами. И уголки бровей у переносицы – вверх-вниз...

Все его эмоции и чувства отражаются в глубине глаз.

Я обречённо вздохнула и зажмурилась. И всё равно перед собой видела его глаза. Они не выходят из моей головы.

Закрою глаза - вижу его глаза. Открою... Вижу его спину и... то, что ниже спины.

Я громко выдохнула, опять тряхнув головой.

Неожиданно Атай меня вновь слегка подбросил, но перевернув и поддержав сзади второй рукой, прижал к себе.

Глаза, не дающие мне покоя, теперь оказались передо мной наяву. И так близко.

«И, - спрашивали они, - что не так?»
У меня и так кровь к лицу прилила из-за того, что я висела вниз головой, но, кажется, я покраснела ещё сильнее. Уставившись в глаза Молчуна, предательски начала икать. Сжалась вся в комок, словно совершила преступление, и Атай меня сейчас бросит на землю.

Но не бросил, а только с шумом выпустил воздух из лёгких. Подкинул немного вверх, чтобы не сползала, и крепче прижал к себе.

Я прижалась щекой к его плечу, уткнувшись лбом в шею. Моё сердце взволнованно колотилось в груди. Но постепенно успокаивалось.

Во мне боролись смешанные чувства. Я должна была ненавидеть воина в маске. Он для меня враг, тот, кто взял меня в плен и продаст в рабство. Но я не ненавидела. Мне казалось, что, пока он рядом, со мной ничего не случится.

Но как долго всё это продлится? Когда ему надоест возиться со мной, что будет со мной?

Во время очередного привала Атай оставил меня рядом с остальными пленными. Я попыталась отыскать взглядом дядюшку Гуро. Кажется, с ним всё было в порядке.

Вдалеке увидела Нану. Она всё ещё жива, изможденная и поникшая. Как мало осталось от той жизнерадостной девушки. Она осунулась и поникла, как засыхающий цветок. Нана никогда больше не увидит своего возлюбленного Тонги. И Тонги, возможно, никогда не узнает, что произошло с его невестой.

Я подумала о родном селении и о своей семье. Они пока не знают, что никто из нас не вернется домой.

Я опустила взгляд и поняла, что у меня на поясе больше нет ножен кинжала.

Как же так!? Я потеряла кинжал. Его выбил у меня из рук воин Сато в селении Отти.

Подняв глаза, я увидела этого воина, и узнала его. У него шрам на щеке остался.

Теперь потеряла и ножны, даже не заметив когда? Но они крепко были прикреплены ремешком к поясу. Я не могла просто так их потерять. Оглянувшись по сторонам, не зная на что надеяться, понимала, что не увижу ничего.

Как же мне было жаль. Это особенный кинжал. Он был реликвией в нашей семье. Никто и никогда из племени не посмел бы его забрать или украсть.

Мимо медленно прошёл надсмотрщик, который отвязывал меня от «связки». Я подняла на него глаза. Он бросил на меня любопытный хищный взгляд. Думала, что привяжет назад, но прошёл дальше.

Время привала закончилось. Пленных заставляли подниматься. Надсмотрщик наблюдал за мной. Рядом не было Атая. Я не видела его.

- Аксая, поднимайся, - услышала голос дядюшки Гуро.

Он был не так близко ко мне, и ему приходилось говорить громко.

- Вставай, девочка, - просил он.

Я и сама понимала, что нужно подняться и показать, что я смогу идти. Надсмотрщик, не сводя с меня взгляда, медленно подходил ко мне. Но я не могла подняться с земли сама. Со связанными за спиной руками это совсем не просто сделать. Особенно, когда повреждена нога.

Надсмотрщик остановился рядом со мной. Я замерла. Что он сделает?

- Поднимайся, красотка чумазая, - проговорил он, показывая жестами, что я должна встать, ведь пленники не знали язык, на котором говорили воины. - Тебе повезло. Только топать теперь самой придётся. Я тебя уж точно не потащу на себе.

Воин Сато вдруг поднял глаза и посмотрел на что-то позади меня.

- И охота тебе с ней возиться, - хмыкнул. - Но мордашка у неё действительно смазливая. Развлекайся, пока мы её не продали.

Воин засмеялся. Загоготал, во всю луженую глотку. От его смеха стало неприятно.

Я оглянулась. Атай. При виде него сердце даже как-то радостно затрепетало. Но я одёрнула себя. Он - воин племени, захватившего меня в плен. И именно благодаря ему, я оказалась здесь. Но и... Собственно, благодаря ему же, всё ещё здесь. Пусть для него это всего лишь и развлечение.

Атай быстро шагнул ко мне и поднял с земли.

- Я сама смогу идти, - выдохнула, опасаясь, что он вновь взвалит меня себе на плечо.

Проговорила это на языке Сато. Как-то само вырвалось.

Брови Атая слегка удивленно дрогнули, приподнявшись у переносицы вверх. Он внимательно с интересом рассматривал меня всего несколько мгновений, а потом жестом указал, что я могу идти вперед, если так хочу.

Не мешкая, шагнула вперед. Но, конечно же, я сильно хромала, почти не наступая на больную ногу. Сделав пару шагов, почувствовала, что Молчун придержал меня за предплечье. Я остановилась. Он вдруг начал развязывать веревку, связывающую мои руки. Это сбило меня с толку, поскольку я не знала, зачем он это делает. Означает ли это, что я буду свободна? Или он мне их свяжет впереди?

Настороженно оглянулась, пытаясь разглядеть и понять, о чём «говорят» глаза Атая. Мне показалось, что он был недоволен. Но его никто не заставлял возиться со мной. Он мог и не смотреть даже в мою сторону.

- Свяжи ей руки. Попытается сбежать - я её убью, - проговорил один из воинов, которые присматривали за пленными.

Я испуганно взглянула на воина, потом на Атая. Молчун пристально смотрел на меня. Он слегка качнул головой, приподняв одну бровь, словно спрашивая, поняла ли я, что сказал этот воин.

- Ты же не дашь меня убить, - прошептала я.

Атай еле заметно пожал плечами, усмехнувшись одними чёрными глазами.

- Что она там бормочет?!

Молчун вновь пожал плечами, но только смотрел он теперь на воина.

- Ты её понимаешь? А, ну тебя.

Надсмотрщик махнул рукой и принялся дальше орать на пленных, чтобы они поживей шевелились.

Я посмотрела ему вслед, а потом попыталась взглядом отыскать дядюшку Гуро. Старик уже поднялся и оглядывался на меня.

Вздрогнула, почувствовав, что Атай прикоснулся к моей спине. Он подхватил меня на руки. Невольно у меня перехватило дыхание.
Сердечко гулко застучало в груди.

Злилась на себя за то, что так чувствую себя рядом с Атаем. Я не боюсь его, но моё сердце взволновано трепещет внутри, когда он прикасается ко мне, когда находится так близко от меня. Я невольно думаю о нём и хочу увидеть его лицо... Как Молчун выглядит без маски? И почему он не разговаривает? Он немой?

- Я сама, - заикнулась было, но «проглотила» окончание фразы, встретившись глазами с задумчивым взглядом Молчуна.

Подумала вдруг о том, что имел в виду воин Сато, когда сказал ему, что он может развлекаться, пока меня не продали? Вряд ли что-то хорошее.

Я отвела взгляд в сторону, не зная, куда деть руки. Для чего он оставил мне их развязанными? Так ему удобнее нести меня на руках?

Я могла бы обнять Молчуна за шею...

Куда потянулась?

Как только я пошевелилась, Атай вновь взглянул на меня.

О чём он думает?

Нет, я не хочу знать, о чём он думает.

Молчун вдруг остановился и поставил меня на землю. Мы дошли до телег. Тех телег, которые воины Сато забрали у нас.

Прежде чем я успела сообразить, зачем мы остановились возле них, Атай обхватил мою талию руками и поднял, усадив на край телеги.

Он не понесёт меня дальше на руках.

Не знаю, обрадовалась ли я или...

Нет, это значительно лучше. Так лучше. Я поеду в телеге. И у меня всё ещё руки не связаны. Молчун их так и не связал. Настолько уверен в том, что я не попытаюсь сбежать? Хотя, куда я смогу сбежать с такой ногой?

Колонна тронулась в путь. Я оглядывалась по сторонам. Теперь у меня было время и возможность рассматривать всё вокруг. Но этот «круг» всегда замыкался на Молчуне. Он шёл немного сбоку и позади телеги, также иногда поглядывал на меня. Вернее получалась некая игра в «переглядки». Мой взгляд словно притягивал его, а его взгляд заставлял меня взглянуть на Молчуна.

В какой-то момент невольно подумала о том, что между нами что-то происходит. Всё чаще стала задумываться над тем, почему он возится со мной. Вряд ли это проявление жалости и сострадания. Может ли он чувствовать вину за то, что у меня повреждена нога? Но не он меня скинул с дерева - я сама упала. И я видела его: хладнокровного и жестокого воина своего племени, когда он отлавливал других пленников. Ему нет до них никакого дела. Ему что-то нужно от меня?

«Развлекайся, пока мы её не продали...»

Тот тон, каким были сказаны эти слова... Насмехающийся с пошлым подтекстом.

Только сейчас до меня дошёл их смысл, и стало как-то не по себе.
Невольно потянулась к порванному на плече платью. Узел, так бесцеремонно и грубо завязанный, чтобы я не светила оголённым плечом и грудью. Это хороший знак? Молчун помогает мне? Не причинит мне вреда?

Я окинула взглядом фигуру Молчуна. Он смотрел на меня. И он заметил мой жест.

Взглянув на моё плечо, отвернулся. Я отвела взгляд в сторону, но потом невольно вновь уставилась на воина.

На самом деле я и понятия не имела, что ждёт меня впереди. Куда я попаду? Воины Сато говорят, что нас продадут. Кому? Что будет со мной, со всеми нами? Удастся ли сбежать?

Среди всех пленников мне повезло больше остальных. Один из этих воинов не позволил меня убить, несмотря на то что я мешаю идти остальным пленным. Он понёс меня на руках. Учитывая то, как надсмотрщики обращаются с остальными пленными, это, по меньшей мере, странно. Ему стало меня жалко? Или считает расточительством убивать ещё одного пленного. За время пути, скольких ещё они потеряют? Сколько пленных в конце пути останется в живых? А моя нога со временем заживёт. В остальном со мной всё в порядке.

Как жаль, что я ничего не могу у него спросить. Хотя, почему же не могу? Он не разговаривает, но он слышит. И он вовсе не каменное изваяние. Я смогу увидеть эмоции, хоть какую-то реакцию на свои слова. Возможно, понять его будет не так уж и сложно.

Я смотрела на Молчуна и понимала, что в нём нет ничего, что вызывало бы во мне отвращение или неприязнь. Он... У него... приятная внешность, красивые глаза, он высокий и хорошо сложен. Чёрные длинные волосы на солнце отливают немного каштановым, аккуратно подобраны и местами переплетены тонкими косичками, закрепленными маленькими металлическими зажимами, чтобы не путались и не слишком мешали.

Вообще его волосы выглядят более ухоженными, чем мои. Стало немного неловко.

Должно быть, у меня самой довольно растрепанный вид. Попыталась привести свои волосы в порядок, чем привлекла внимание Молчуна, отчего стало ещё более неловко.

От него даже пахнет не так, как от других воинов.

Я перевела взгляд на его руки. Я помню прикосновение его рук...

Но он ведь не будет со мной «развлекаться»? Он ведь не для этого печётся обо мне...

Но Молчун не сводит с меня глаз. Вот и сейчас, вновь взглянул на меня. Ну да, я так таращусь на него...

Дорога казалась бесконечной. У меня было предостаточно времени, чтобы о многом подумать и многое рассмотреть, в том числе и свою ногу. Молчун не отходил от меня.

Я обследовала содержимое телеги, до чего могла дотянуться. Рядом лежали рулоны с выделанными шкурами, но ничего такого, чем бы я могла сделать тугую повязку на поврежденную лодыжку.

Наконец-то, нас привели в какой-то лагерь, где уже были и другие пленники. Отти не единственное племя, которое чужаки захватили. Я поразилась, насколько таких, как мы было много. И воинов-чужаков больше, чем в нашем отряде. У меня даже дух перехватило. Стало страшно. Как далеко они собираются продвинуться на юг?